***
Гермиона приоткрыла один глаз и прислушалась. Тишина и темнота. В спальне для девочек было так тихо, что треск поленьев из гостиной Гриффиндора оглушительном шумом доносился до слуха. Все крепко спят. Значит – пора. Она откинула край одеяла и поднялась на ноги. Натягивая на себя тёплую шерстяную кофту, Гермиона на цыпочках прокралась между кроватей, где мирно спали подруги. Нащупав в кармане свою палочку, она бесшумно выскользнула за дверь. Камень ступеней больше не резал босые стопы нестерпимым холодом. Спускаясь по винтовой лестнице в гостиную факультета, Гермиона хмуро подумала, что Оливер, всё-таки прав. Прежде она частенько мёрзла, а теперь могла босиком шастать по каменному полу. Нехорошо… Ночной замок был глух и нем. Теперь Гермионе было гораздо привычнее передвигаться по Хогвартсу ночью, чем днём. Когда кругом сновали огромные толпы, сложно сосредоточиться или незаметно осуществить свои планы. С недавних пор ей вообще полюбилось своё одиночество. А общество Оливера частенько казалось намного приятнее, чем посиделки в Большом зале. В присутствии призрака было комфортнее, чем среди живых... В животе скрутился тугой комок, но она тут же отогнала от себя все страхи. Потом. Потом, Мисс Всезнайка, ты будешь волноваться, переживать, бояться и жаловаться на жизнь. Сейчас ты нужна своему другу. И ты поможешь ему. В крайнем случае, если погибнешь, Сириус уж точно перестанет дуться и простит тебя. Простит и так! Куда денется, когда она приедет к нему после этого учебного года. Сразу к нему! С чемоданами, может, даже в школьной форме: зачем зря время на переодевание терять. Но сейчас – пусть сердится и ни о чём не знает. Сириус импульсивный и обидчивый. Раз они так поругались, вряд ли он пошлёт Кикимера опять. На какое-то время Гермиона действительно освобождена от слежки. Что ж, тем лучше. Привычный маршрут завёл её в тёмный подвальный коридор. Ржавый ключ со скрипом отпер плохонькую дощатую дверь. Убедившись в отсутствии посторонних глаз и ушей, Гермиона скрылась в темноте каморки и наложила на дверь запирающие чары. - Ты готова? – Оливер уже находился там. - Конечно. Но мне будет полезно освежить в памяти наш план. - Так, ладно, - он примостился на перевёрнутый деревянный ящик, - ты выпиваешь половину бутылочки зелья и засыпаешь. Как только ты оказываешься на грани сна и яви, я вступаю в игру и становлюсь твоим проводником в сон мистера Поттера. У нас есть предмет, принадлежащий мистеру Поттеру? - Да, вот, - Гермиона достала из кармана кофты небольшой клочок гриффиндорского галстука. Крошечный, не больше половины ногтя мизинца. Пришлось пробраться в раздевалку, пока шла тренировка по квиддичу и отрезать ножницами небольшой кусочек. - Отлично. Так, ты выпиваешь половину дозировки зелья, добавив в него предварительно предмет, принадлежащий мистеру Поттеру, чтобы установить с ним связь. Засыпаешь и на грани сна я вторгаюсь в твоё сознание, чтобы стать «ширмой», за которой окклюмент, воздействующий на мистера Поттера, не приметил тебя. Потом мы направляемся к мистеру Поттеру, вторгаемся в его сон и смотрим, что к чему. В общем, сегодняшнюю нашу выходку можно приравнять к обзорной экскурсии, потому что противостоять окклюменции мы не будем. На этот раз. Но помни не смотри Ему в глаза. Такой взгляд даже ширма из привидения не выдержит, и нас поймают. Если Он тебя увидит, ты пропала. И ещё - это Его мир. Незваного гостя Он почует сразу, раз будешь вести себя неосмотрительно. Поэтому не трать время на рассматривание, размышления и не привлекай к своей скромной персоне слишком много внимания. Своего голоса ты всё равно не услышишь – тебя ведь не должно быть там. А вторжение в чужой сон – дело некрасивое, поэтому постарайся быть незаметной. Вопросы? - Ты истинный когтевранец, - с глупой улыбкой заявила Гермиона. Оливер закатил глаза и сделал вид, будто не нуждается в её похвале, но всё-таки ему было очень приятно. Он взмыл под потолок и с высоты наблюдал за действиями Гермионы. Она подошла к одному из ящиков, порылась в нём и со стеклянным перезвоном извлекла небольшую бутылочку молочно-белой жидкости. Откупорив сосуд, Гермиона вложила внутрь кусочек галстука Гарри, вновь закрыла и взболтала. Раздалось зловещее шипение и сквозь прозрачное стекло было видно, как зелье разъедает красно-золотую ткань. Зрелище жутковатое, но Гермиона лишь усмехнулась. Раз снадобье поглощает любой материал, стало быть, оно приготовлено правильно. Оливер с удовлетворением наблюдал за этой сценой с высоты потолка. Ему льстило, что Гермиона приготовила столь трудное зелье не без его участия. Однако при мысли, какую цену ей придётся заплатить, внутри всё сжималось клещами страха. - Я пью, - со вздохом Гермиона улеглась на жёсткую скамью, - ты только не забудь потом растолкать меня. Я же должна вернуться в спальню до рассвета, пока никто не заметил. - У тебя такие наблюдательные друзья, что порой мне кажется, они не заметят, если ты в одёжку Пожирателей обрядишься, - фыркнул Оливер, спикировав вниз и оказавшись рядом. Он придвинулся ближе, чтобы не пропустить момент перехода в сон. Гермиона лишь ухмыльнулась. Что правда, то правда. Ни Джинни, ни Рон, ни даже Гарри не заметили за всё прошедшее время того, что творилось между ней и Сириусом. Вряд ли они стали столь тактичными, что дружно решили игнорировать происходящее намеренно. Она запрокинула пузырёк и отпила несколько крошечных глотков. Когда прозрачное стекло опустело ровно до половины, Гермиона поспешно защёлкнула крышку и растянулась на скамье. Перед ней был чёрный треснувший потолок, грязные, замшелые стены. Она чуяла душный запах сырости и гниения, доносившийся откуда-то из груды сваленных в углу ящиков. Слева различалось синевато-белое мерцание. Оливер внимательно за ней приглядывал, и можно было не беспокоиться в случае, если что-то вдруг пойдёт не так. Картинка перед глазами стала медленно размываться. Всё тело окутала приятная нега, какая бывает, когда чувствуешь, что вот-вот крепко заснёшь. Веки потяжелели. Не было сил, чтобы зевнуть. Гермиона улыбнулась уголком рта. Ей начал сниться сон… Вдруг по коже пробежали мурашки, точно чья-то холодная рука выдернула из-под тёплого одеяла прямиком на лютый мороз. Голова закружилась. Чувствуя тошноту и горький привкус во рту, она уже не лежала, а стояла… нет, она летела. Словно кто-то по-прежнему держал за руку и вёл по воздуху. Не касаясь пола, Гермиона парила в одном из коридоров замка, взмыла вверх по лестнице и очутилась в одной из башен факультетов. Она была невесома, незрима. Нематериальна. Перед глазами замелькало красное и золотое, золотое и красное. Она увидела спящих юношей в башне Гриффиндора. Всем им снились добрые сны. Яркие. Им снились дом и родные, им снились их желания и достижения. Она видела это: пёстрые картинки, образами витавшие вокруг умиротворённых лиц. Но один из спящих терзался невероятной мукой. На лбу выступил холодный пот, пальцы рук беспокойно подёргивались. Провожатый устремил Гермиону к нему. Она заглянула юноше в лицо, искажённое жуткими страданиями. Чувствуя бесконечную жалость и желание помочь, она протянула руку, чтобы стереть со лба Гарри ледяной пот. Но, как только ладонь коснулась прохладной кожи, лицо треснуло. В ужасе Гермиона закричала, но не услышала ничего. А паутина трещин разошлась от лба до подбородка, прошла по закрытым глазам, поползла на подушку. Трещали остальные спящие, трещали их лица и крошечные яркие кусочки выпадали из снов, оставляя лишь зияющую черноту. Мозаика комнаты опадала куда-то вниз, растворяясь во мраке, который расширялся, пока не поглотил всё, что она до этого видела. Гермиона отпрянула и оглянулась вокруг. Темно и тихо. И не глазей по сторонам – это Его мир. Незваного гостя Он почует сразу. Она побежала по бездонному полу, не издавая ни звука. Вокруг не было никого и ничего. Страх впился в каждую клетку тела, словно тысяча иголок. Это не для меня. Пугают не меня. Я должна найти того, кого хотят напугать, подумала Гермиона и остановилась, крепко зажмурившись. Она напрягла слух. - Гарри… Тебе некуда бежать, Гарри. Тебе никто не поможет, - прошелестел кто-то будто над самым ухом, будто из неоткуда. Гермиона резко открыла глаза, - никто не придёт. А знаешь, почему? – раздавался шорох, похожий на шелест змеиной чешуи, - потому что ты слаб. Ты надеешься на других, но по-настоящему могущество может постичь только тот, кто одинок, - голос шёл отовсюду. Забыв о заветах Оливера, Гермиона принялась озираться. …не глазей по сторонам… - Где мы?– далёкое эхо принесло голос… Другой, знакомый голос! - Седрик?! – в ужасе прошептала Гермиона, во все глаза глядя во тьму, заговорившую вдруг голосом убитого Диггори. Из мрака возникли видения. Размытые, они постепенно обрели форму, и Гермиона увидела старое кладбище. Гарри и Седрик, удивлённо озирающиеся возле громадного памятника в виде смерти с косой. Чуть поодаль валяется слабо мерцающий Кубок Трёх Волшебников. - Я уже бывал здесь, - отозвался Гарри. Он был младше. - Тебе не спасти его, Гарри, - прошелестел вездесущий голос, - Снова не спасти его… - Гарри, это портал! – с восторженной улыбкой просиял Седрик, склонившись над Кубком. Они не слышали зловещих предостережений, доносившихся до слуха Грейнджер. - Он умрёт, Гарри. Он снова умрёт, - от этого шёпота, падающего с самих небес, у Гермионы мороз шёл по коже. - Я бывал здесь. Во сне. Седрик! Надо возвращаться к кубку! - Вы не успеете уйти. Снова не успеете…. - О чём ты говоришь? – Диггори вновь усмехнулся, покачав головой. Гермиону била крупная дрожь, зубы стучали друг о дружку, и она с трудом заставила себя посмотреть туда, где загорелся свет. Из склепа вышел Петтигрю с маленьким уродцем на руках. Бесформенное создание, больше напоминающее восковую куклу. Но Грейнджер пригляделась – оно шевелилось. - Возвращайся к Кубку! – крикнул Гарри, прежде чем схватиться за голову, которую пронзила невероятная боль. Гермиона почувствовала пульсацию в висках. Больно, но терпимо. Воздействие окклюмента зацепляет и её, но хорошо, что есть ширма, не пропускающая полный эффект. - Кто вы?! Что вам нужно?! – крикнул Седрик, без страха направляя на них палочку. Кукла на руках Петтигрю шевельнулась и произнесла отвратительным бледным ртом: - Убей второго! – Гермиона не успела и дёрнуться, как из палочки вырвалась зелёная змеящаяся вспышка. - Авада Кедавра! - Нет! Седрик!! – закричала она вместе с Гарри. Но Диггори, объятого зелёными всполохами, уже подбросило вверх. О землю ударилось мёртвое тело. Остекленевшие глаза уставились в тёмное небо. Всё её существо разом прошила горечь утраты. Как будто прошла всего секунда с того мгновения, как она своими глазами видела убитого Седрика, над которым склонился его безутешный отец. Это было после того, как Гарри сумел возвратиться после Турнира… Как будто зажившую рану вновь раскромсали и засыпали солью. - Седрик! Седрик… Как же так… - беззвучно шептала Гермиона, чувствуя на щеках слёзы. Её голос почему-то не звучал, но она чувствовала, как произносит слова. Должно быть, из-за ширмы, или ещё из-за чего-нибудь. Какая разница? Она была раздавлена, она была безутешна. - Ты слаб, Гарри, - заговорил вновь голос, доносившийся из каждой клеточки пространства, - ты слаб и не можешь защитить их. Ты не защитишь их всех, - образы сменяли друг друга, кладбище растворилось, но из мрака появилось что-то другое, и наконец Гермиона увидела Гарри. Таким, каким он был в настоящем: подросшим, но измотанным, усталым. Он стоял в Выручай-Комнате, перед зеркальной стеной. Кругом было пусто, и Гермиона вдруг испугалась, что Отряд Дамблдора передумал посещать тренировки, что они отказались от Гарри, что они предали его, что они рассказали об этом месте Тёмному Лорду, что они… Она захлебнулась в собственных опасениях, вовремя сообразив, что всё происходящее – спланированная модель. Он хочет, чтобы его жертва так думала, почувствовала себя одинокой и покинутой. Гермиона вгляделась в зеркала: ни в одном из них не было её отражения, хотя она стояла прямёхонько за спиной Гарри. Он, разумеется, не видел незваную гостью. Гарри, не мигая, смотрел в одно из зеркал. Привстав на цыпочки, Гермиона последовала его примеру и ужаснулась: во всей красе снова и снова Гарри показывали сцену убийства Седрика Диггори. - Вот видишь, до чего доводят слабости, Гарри, - казалось, нашёптывал сам воздух, пропитывая зловещим голосом всё тело. На секунду Гермиона решила, что вот-вот сойдёт с ума. Она прижала ладони к ушам, чтобы хоть несколько секунд не слышать этот ужас, но он звучал: - Они все покинут тебя. Рано или поздно, - в зеркалах замерцали чужие лица, среди которых она узнала своё собственное и отпрянула, подумав было, что оказалась разоблачена. Но нет. Лица и сцены сменяли друг друга, в стекле полыхали зелёные вспышки, звучали немые вопли и падали безжизненные тела. Их было так много. И отовсюду появлялись дементоры… - Только ты представляешь ценность для себя самого, Гарри. Пойми же это. Ключ к могуществу – только ты сам. Чувства мешают тебе. Друзья отягощают. Ты не сумеешь…. - Ты всё сможешь! – закричала она, с болью заставив слова зазвучать. Гермиона расслышала свой голос, но, видимо, он не мог пробиться через ширму, прозрачным коконом опутавшей её. Однако случилось то, о чём предупреждал Оливер. Незваного гостя Он почует сразу… Голос умолк, всё пространство зловеще зашипело, почувствовав постороннее присутствие. Однако отвага и боль были сильнее. - Гарри, не слушай его! Взгляни на меня! – она подбежала к другу, но он не видел её, не чувствовал прикосновений. Он видел зеркало, в котором творилось ужасное. Там умирали его друзья, а он ничем не мог им помочь, там убивали невинных, и он оставался безучастен. Он начал верить Голосу. - Наблюдай, Гарри. Они – ничто, - зашелестел воздух, обволакивая, питоном сжимаясь вокруг шеи. Ещё чуть-чуть, и змеиные кольца сожмутся. - Нет! Не слушай! Надо бороться! Ты сильный, Гарри! Ты сможешь! Ты нужен нам! Ты нужен всем им! – голос срывался, но Гарри и бровью не повёл. Его зелёные глаза затянуло странной поволокой, а бескровные губы понемногу кривились в хищной ухмылке. Он видел смерть, и улыбался. - Только не ты. Только не ты, Гарри! – в ужасе выдохнула Гермиона, чувствуя, что слабеет. Должно быть, Оливер вскоре прервёт сеанс. Ей нельзя слишком долго пребывать в чужих снах. Но и уходить теперь она не имеет права. Она обязана вытащить Гарри из этих пут, обязана. Вдруг зеркальная стена успокоилась. Вспышки и движения – всё исчезло. Там отражался только Он. Грейнджер мелко задрожала и трусливо попятилась назад, зайдя за спину Поттера. Она спряталась, периодически выглядывая из-за плеча друга. Очень кстати вспомнилось предостережение Оливера… Не смотри ему в глаза…Если он тебя увидит – ты пропала. - К чему эти бесконечные сражения. Чтобы быть великим, не нужно сопротивляться очевидному, - заговорил бледный силуэт, окутанный тьмой. Это он! Он! Он возродился. Дрожа от страха позади застывшего Гарри, Гермиона устыдила себя. Она поняла, что за всё это время так до конца и не поверила ему, не прочувствовала. Да, она видела ужас в зелёных глазах, когда Гарри вскользь упоминал о встрече с Тёмным Лордом на кладбище, да, она понимающе кивала и хлопала его по плечу, стараясь поддержать. «Мы верим тебе, Гарри». Так говорили все, кто вступил в Отряд Дамблдора. Так говорили. Но не прочувствовали, не поняли. - Сириус понял. Он поверил тебе, Гарри. А я… Только после того, как увидела Его собственными глазами, - стуча зубами, произнесла Гермиона, - прости меня… Тёмный Лорд приблизился к зеркалу по ту сторону стекла. Гарри сделал несколько шагов ближе. Гермиона силилась взять себя в руки, но один вид Его вогнал в такой первобытный страх, что всё тело за малым не вывернулось наизнанку. - Исход битвы заранее известен, - шипел безгубый рот, искажённый злорадной ухмылкой, - так зачем тебе отправлять друзей умирать? Если можно просто принять сторону Истины? Ну, нет! Я умру лучше, чем приму то, что ты предлагаешь, подумала она, замотав головой. Все мы будем бороться: и Рон, и Джинни, близнецы, Невилл и Полумна. Все мы! Дамблдор, МакГонагалл, Грюм, Люпин, Тонкс… и Сириус… Гарри тем временем сделал ещё шаг к зеркалу. Его отражение размылось на фоне грозного силуэта Тёмного Лорда. Задумчивый взгляд растворялся в зеркальной глади, сливаясь с бледным маскоподобным лицом существа в балахоне. Он слишком устал. Он устал от этой бесконечной борьбы, на которую так незаслуженно и так жестоко обрекали его всё это время. Всю его жизнь. - Стой! Гарри! Стой! – опомнившись, Гермиона кинулась к другу, который почти вплотную подошёл к зеркалу. Ещё немного, ещё чуть-чуть, она чувствовала это, и он навсегда исчезнет, покорившись воле Тёмного Лорда. Исчезнет тот Гарри, которого все они знали. В бессильной злобе она снова и снова отталкивала его бесплотными руками, проходящими сквозь плечи. Безрезультатно. - Остановись, Гарри! – голос её звенел от непрошеных слёз, - не верь ему. Ты сильный. Ты храбрый. Ты уже сражался с ним и побеждал его. И победишь снова, потому что ты не один. Мы поддержим тебя! Мы пойдём за тобой, потому что ты наш друг, наш лучший друг! Ты помогал слабым, ты прощал тех, кто ошибся! Ты великодушный и добрый! И в этом ты не похож на него! На это чудовище! – закричала Гермиона, топнув ногой. Она забылась и вышла вперёд, уставившись в его мерзкое бледное лицо, обтянутое склизкой, как у змеи, кожей. Вместо носа – небольшие прорези, безгубый рот кривился в оскале, а глаза, с вертикальными зрачками, поблёскивали красным. И смотрели. На неё. - Вот тебе! – она забыла об Оливере. Забыла про его предостережения, забыла обо всём на свете. Размахнулась и ударила. По зеркалу. Туда, где были его красные глаза. По стеклу пошла трещина, расколов силуэт надвое. Гарри замотал головой и в ужасе отпрянул. Он беспокойно заводил глазами, не останавливаясь на ней. Гермиону ещё не было видно. Значит, Оливер продолжает прятать её. - Смотри, Гарри! Смотри! – стуча ладонями по зеркалу, Гермиона вызывала в памяти самые яркие моменты, самые светлые, самые радостные. И они замерцали на зеркале. Гарри увидел их. Она вспоминала всё, начиная со дня их знакомства. - Мы все с тобой! Всегда с тобой, Гарри! Мы всегда с тобой! – твердила Гермиона, откалывая огромные осколки того зеркала, в котором отражалось искажённое яростью лицо Тёмного Лорда. Она поранила руки, но продолжала разбивать, не оставляя ему возможности продолжить. Вдруг на крайнем стекле чудовище отразилось с ужасающей ясностью. Оно беспокойно озиралось, ища кого-то. По спине пробежали мурашки. Если он тебя увидит – ты пропала. Гермиона закрыла лицо руками, представляя, что вот-вот всё раскроется. Раздался звон. Осколки рухнули на пол. Она отняла ладони от лица. Пространство перед глазами начало меркнуть, но последнее, что увидела Гермиона, был Гарри, стоящий у разбитого зеркала. Он сам его уничтожил.***
- Дьявол пусть приберёт всех гриффиндорцев! Идиоты проклятые! Я чуть второй раз не умер! И теперь - от страха! – Оливер почти визжал и даже подпрыгивал на месте. Таким злым Гермиона не видела его никогда. Ей было плохо. Она не чувствовала ладоней. Казалось, они искромсаны, но внешне – никаких повреждений. Во рту она ощущала тот же горький привкус. Перед глазами всё плыло. Она попыталась встать, но тут же рухнула на колени под громогласные проклятия призрака: - Твои кишки намотают на ваш чёртов вымпел, как только Тёмный Лорд вычислит тебя! Я же просил! Просил! – взвыл он, хватаясь за голову. - Ты же видел… Ты всё видел, - срывающимся голосом прошелестела Гермиона, а перед глазами вновь вставали те ужасные видения, - как он пытал его, что он ему показывал. Заставлял смотреть. Снова и снова. - Я видел! Но, благодаря твоему идиотизму, я видел ещё и другое. Как у тебя наглости хватило лезть в это дело, Гермиона?! Противостоять ему? - А что мне оставалось делать? Я не буду смотреть, как он мучает Гарри! Да, Гарри не силён в окклюменции, зато теперь – я сильна. Снейп не учил его, он лишь больше изматывал и издевался. А теперь Тёмный Лорд будет думать, кто смел вмешаться в его сеанс и вклиниться между ним и Гарри. Пока он будет думать своей склизкой лысой башкой, Гарри сможет отдохнуть хоть немного! - Это верно, в ближайшее время безносое чучело вряд ли полезет в сознание мистера Поттера. Он очень удивился… Я это почувствовал. Можно даже сказать, твоя выходка потрясла его до глубины души. - Вряд ли у такого гада вообще есть душа! – кряхтя, Гермиона поднялась на ноги, но едва не упала вновь. - Проводишь? – робко попросила она, состроив милую мордашку. Оливер закатил глаза: - Ох, ну разумеется. В случае чего, мои крепкие призрачные руки, конечно же, помогут тебе… Если надумаешь падать головой вниз! - Мог бы просто сказать: «Согласен»…. - Ты играешь со смертью, Гермиона. И это уже не смешно. Ей-Богу, чем-то ты мне напоминаешь своего Сируиса. Я уже был привидением, когда он приехал учиться, но… За все семь лет Хогвартс за малым не разлетелся по камешку из-за его выходок. - Ты не поверишь, Оливер, но теперь Сириус заделался «приличным парнем» и учит меня, как вести себя благопристойно и осмотрительно, - Гермиона вышла из каморки и заперла скрипучую дверь на ключ. В коридоре царила освежающая прохлада, и сквозняки приятно остудили покрытое капельками пота тело. Гермиона облегчённо вздохнула. Кошмар понемногу выпускал её из своих сетей. - Поверю. Он же не хочет увидеть твой обескровленный труп! И я тоже не хочу! Чёрт бы тебя побрал, за что ты свалилась на мою голову, - он ныл до самой гриффиндорской башни, но всё-таки Гермионе было ужасно приятно, что Оливер переживает за её судьбу. Впервые за долгое время ей почему-то захотелось написать родителям. Раньше она делала это из-под палки, иногда даже Оливер заставлял. На каникулах она толком с ними не виделась, а они… они ведь тоже переживают. - Что ж, дальше я пойду одна. Спасибо за компанию. - Подозреваю, что твой пыл теперь поубавится, мстительница? - Только если он отвяжется от Гарри. Я завтра буду в библиотеке. Приходи, поболтаем. - О чём? – казалось, он искренне удивился. - Просто так. О чём хочешь. Мы же друзья, - Гермиона помахала Оливеру на прощание и начала подниматься по лестнице, ведущей в башню Гриффиндора. Призрак остался стоять в темноте коридоре, и Гермиона не увидела улыбку, осветившую его бледное, полупрозрачное лицо. Она с трудом поднялась наверх, но ещё на середине лестницы решила, что не станет карабкаться в спальню, а вместо этого вздремнёт в одном из кресел гостиной. Каково же было удивление Гермионы, когда, войдя в освещённую пламенем очага комнату, она увидела сидящего у камина Гарри. Тот резко обернулся, не оставив возможностей к побегу. Некоторое время друзья молча смотрели друг на друга. И за эти мгновения перед глазами Гермионы вновь вставали ужасы, которые показывал в видениях Тёмный Лорд. Она прошла вперёд и села в соседнее кресло, глядя в огонь. - Почему ты не в спальне? – Гарри первым нарушил молчание. Гермиона не смотрела в его сторону – её глаза блестели от слёз. - Кошмар приснился. - И мне… Мне тоже. - Надеюсь, больше этого не повторится, - памятуя о способности чувствовать мысли через прикосновения, Гермиона решила попробовать. У неё не всегда получалось, скорее, это выходило спонтанно, но всё-таки она протянула свою исхудавшую, почти прозрачную ладонь и накрыла руку Гарри, покоившуюся на подлокотнике кресла. Его разум больше не мучил пережитый ад или сомнения. Теперь друг был спокоен. Он вспоминал, как на первом курсе в зеркале Еиналеж видел своих счастливых родителей и себя рядом с ними. Как отец положил руку ему на плечо, а мать ободряюще улыбнулась. Потом Гарри вспомнил о Сириусе, о друзьях. И подумал, что всё-таки у него есть, за что бороться. Гермиона опустила руку и поудобнее устроилась в кресле. Все её страхи тоже исчезли. Навалилась приятная усталость, какая бывает после добросовестно выполненной тяжкой работы. Гермиона медленно закрыла глаза и потихоньку провалилась в крепкий сон…***
Беллатриса ещё раз взглянула на пузырёк. Мутная жидкость продолжала бултыхаться даже когда скляночка покоилась на ровной поверхности стола. Забавно. Возле зелья стоял крохотный флакон с маковым молоком и лежал тоненький каштановый волосок, а чуть поодаль – книга, обтянутая добротной серебристой тканью. После визита к душке Горбину прошло, стыдно сказать, две недели. За это время Беллатриса до дыр зачитала раздел, посвящённый чёртовому вареву, но всё равно не могла решиться. Проклятье, если бы кто-нибудь сейчас вошёл в комнату и уличил её в трусости, она сперва уложила бы несчастного Авадой, а затем – не задумываясь, осушила бы пузырёк! Но кругом была только тишина… Некому мешать и путать мысли. Тем более, они и без того уже хорошенько спутались. Это с её-то талантом к окклюменции! Поначалу, вернувшись от зельевара, Беллатриса решила, что зелье подождёт. Она ведь может влезть в разум потаскухи Сириуса и так, при помощи собственного таланта. Всё было до смешного просто. Пока мадам Лестрейндж не приступила к исполнению своего «пустячного» плана. Увы, мозги грязнокровки оказались для неё попросту недосягаемы. Применяя все полученные и выдрессированные навыки, Беллатриса снова и снова чувствовала себя полностью бессильной – эта проклятая Гермиона (она ведь Гермиона?), находясь под действием зелья, одновременно была и под его защитой. Варево не дозволяло вторжения на свою территорию, а магловка подчинена зелью, как и было написано в серебристой книге. «Слёзы Ифритов» или как его там… Оно не расставалось с теми, кто имел наглость, храбрость, а больше - глупость попасть в его власть. Мадам Лестрейндж потёрла виски и прошлась из одного конца своей спальни в другой. Оставался один способ насолить этой шлюшке – испытать зелье. Грязнокровка не могла догадаться о маковом молоке сразу. Скорее всего, кто-то рассказал ей о книге, а, когда магловка нашла справочник, нарисовался сердобольный Оливер. Он, ясное дело, помог ей с приготовлением и предупредил об опасности. А она, ясное дело, его не послушалась, так как была согласна на любые жертвы во имя своей чистой любви. - Гадость! – Белла даже плюнула на пол, продолжив мерить комнату шагами. Чувства к кузену Сириусу?! Смешно и страшно! Беллатриса всегда ругалась с родственничком, который был младше на несколько лет. Она даже дралась с ним, несмотря на то, что он был мельче, и вообще – оба тогда были детьми. Но Сириус умудрялся так её задирать, что не оставалось ничего другого, и с воплем ярости она бежала за ним, а он удирал. И гоготал во всю глотку, счастливый, непонятно от чего. Но… к чёрту его! Лучше сосредоточиться на деле! Нет, Гермиона (её ведь зовут Гермиона?) не сразу стала использовать маковое молоко. Скорее всего, раны на её руках начали замечать посторонние, или силы терялись слишком быстро. Это ведь не шутки – письмена кровью строчить. Начитавшись сведений из жуткого справочника, Белла поняла, почему Горбин подумывал о том, чтобы продавать это зелье как яд. Избавиться от побочных эффектов было практически невозможно. Только если человек, на которого направлен эффект, в свою очередь, не приготовит ещё одно снадобье, избавляющее от чар первого. Она где-то слышала про всё это! Но она подумает об этом потом. Белла хочет отомстить грязнокровке. И тогда она вступит в сделку с варевом. И избавить от потери сил её сумеет только… грязнокровка. Но та-то уж вряд ли захочет готовить для неё что-нибудь, чтобы помочь. Хотя, всегда можно заставить. И потом – Гермионе нечего было терять. Её жалкая жизнь никого не интересует. Другое дело она – мадам Лестрейндж. На тот свет торопиться ей очень рано. Мальчишка Поттер ещё не пойман. Да и у грязнокровки есть должок перед ней, чёрт возьми! - Ладно… - пробормотала женщина, усаживаясь за стол. Она откупорила флягу с маковым молоком. Другой рукой взяла пузырёк с зельем и аккуратно отвинтила крошечную крышечку из резного металла. Беллатрисе всегда нравилось, что подобные маленькие пузырьки, предназначенные главным образом для ядов, очень красиво украшали. Эстетика смерти. Хищная улыбка мигом пропала с её лица. Мадам Лестрейндж побледнела. Руки в нерешительности застыли, не рискуя сближать две фляги друг с другом. Наконец, та, в которой было маковое молоко, поднялась и слегка наклонила пузырёк. На горлышке появилась небольшая белая капля. В тусклом свете спальни она даже слегка мерцала, как и положено. Будто заворожённая, Беллатриса внимательно следила, как блестящая бусинка становится всё больше, чтобы вот-вот сорваться и упасть в пузырёк с зельем. Достаточно будет около десяти капель. Главное – не слишком много. Иначе можно заснуть навсегда. Заснуть навсегда. - Оливер! – она запыхалась от быстрого бега, но всё-таки нашла его. Несмотря на вчерашнюю ссору, он обернулся и улыбнулся в своей привычной непринуждённости: - Ах, это ты, Белла. Пора спать, время уже позднее. Что ты делаешь так далеко от своей спальни? - Я хотела кое-что тебе передать, - у неё всегда плохо выходило изображать застенчивость, но в этот раз вышло особенно скверно. Он забеспокоился: - Что-то случилось? Ты нездорова? Ты такая бледная, - его рука потянулась к её щеке, но она тут же с презрением ударила его по вытянутой ладони. - Всё со мной нормально! Я пришла… Чтобы… - Это я вижу. Раз ты кричишь, значит всё действительно, как обычно, - вздохнув, он поднял на неё внимательный взгляд светлых глаз и устало, но участливо спросил, - что случилось? - Хочу тебе вот отдать, - с недовольным сопением, она протянула ему небольшой прозрачный пузырёк, в котором бултыхалось что-то рубиново-красное. - Похоже на слюну Живого Савана, - он хихикнул, но взял, - так что это? - Вообще-то это задумывалось как Жидкая Удача, - сдвинув брови пробурчала она, - я сварила его… дл… для… - даже произнести эту ложь было физически трудно. Губы словно сами смыкались. Белла просто ткнула в Оливера пальцем, криво улыбнувшись и внутренне содрогаясь от мысли, как же, должно быть, тупо она сейчас выглядит. - Ты сварила для меня Жидкую Удачу?! – он выглядел как ребёнок в Рождественское утро. Как ребёнок, получивший самый желанный на свете подарок, - ох, тебе, наверное, было трудно. Я помню, что в последний раз твой котёл лопнул и облил всех нас… - Да-да, зельеварение – не самое лучшее, что может у меня получаться. Но для тебя я расстаралась… Как видишь, - она совсем «сникла». Ей не нравилось долго с ним разговаривать, не нравилось говорить комплименты и признаваться в том, что она когда-то и где-то старалась ради него. Даже если это было неправдой. Не нравилось, потому что рядом с ним она почему-то ощущала себя слабой, хотя на досуге знатно отлупила его. При помощи палочки и кулаков… Но усилия оказались вознаграждены. Оливер просиял, а потом идиотски покраснел. - Спасибо, Белла. Я обязательно опробую его. - Угу. Ну, ещё я хотела сказать, что согласна приготовить для тебя то, что ты там просил… Зайди за мной завтра и отведи в свою лабораторию, или где ты там варишь всякую дрянь. Ладно? – она не смотрела на него, потому что не хотела видеть, как он улыбается и в восторге глядит ей в лицо своими светлыми глазами, - А теперь… Ну, тогда я… - но Беллатриса ещё не договорила, как Оливер рванулся вперёд и, припечатав её к стене, лишив возможности сопротивляться. Она почувствовала его горячие губы на своих губах и цепкую хватку длинных пальцев на запястьях. На миг Беллатриса будто поперхнулась собственным сердцем – так оно застучало. Но она умела брать себя в руки. - Да как ты смеешь! – с лёгкостью Белла отшвырнула Оливера и полезла в карман за палочкой, - я проучу тебя! – она взмахнула кистью, но в коридоре уже никого не было. Удрал! На глазах появились слёзы бессильной ярости! Как он посмел?! Да кто он такой, чтобы… целовать её?! На несколько секунд Беллатрисой овладел тупой ступор. Она стояла с вытянутой рукой, держа палочку наготове, в пустынном коридоре. Проклятье! Не надо было отдавать ему этот флакон, не надо было говорить, что она согласна пойти с ним и выполнить какую-то дурацкую просьбу: приготовить зелье под его руководством… Может, он ушёл недалеко? Она хотела было броситься за ним, вбежать в башню Когтеврана прямо в своей изумрудной форме и даже затащиться в спальню для мальчиков, найти его всюду, где бы он ни был и вырвать проклятую склянку из рук прежде, чем по дурости своей он откроет её и сделает первый глоток. Она хотела сделать это и даже решительно шагнула вперёд. Но потом - застыла на месте. И никуда не пошла. - Чёрт! – отвлекшись от воспоминаний, Беллатриса выругалась, поняв, что маковое молоко закапало мимо горлышка, так и не попав в зелье. Да, зельеварение не самая сильная её сторона. Да и наплевать. Пусть такие придурки как Снейп корпят над пробирками! Куда лучше у неё были дела с окклюменцией. Так, может, к чёрту это зелье? Почему бы снова не попробовать спутать мысли грязнокровой потаскухе и не приказать ей убить себя? А ещё лучше – велеть убить Сириуса. Увидев, что натворила, она сама себя порешит! Беллатриса захихикала, представляя эту картину. Да только вряд ли получится – зелье надёжно стережёт своих жертв. В дверь кто-то постучал. - Катитесь! – прорычала мадам Лестрейндж, стирая рукавом капли молока со стола. Она едва успела убрать пузырёк с зельем в карман, как дверь открылась, и на пороге появился Люциус при полном параде. Презрительно фыркнув, Белла мельком взглянула на часы: половина третьего ночи. Он что, даже спит «в окружении лоска»? - Чего тебе?! – она всегда ненавидела этого чванливого урода и теперь не собиралась рассыпаться перед ним в благодарностях. Пусть даже он позволил ей оставаться в его доме. Да куда бы он делся, ведь это почти приказ Тёмного Лорда! - Это мой дом. Если ты не забыла, - невозмутимо отозвался Малфой. Без приглашения он прошёл в комнату, не закрыв дверь. Мадам Лестрейндж с трудом сдержалась, чтобы не зарычать в бессильной злобе. - Плохо со сном? - Тебя волнует?! – Белла поспешила убрать маковое молоко. Какой же он всё-таки ушлый! - Если честно – нет. Но, пользуясь нашим некоторым родством, от которого я, признаюсь, не в восторге, хочу дать совет. Всё это потому, что ты ничего не делаешь, а просто пользуешься моей добротой. И бесхарактерностью твоей сестры. Займись делом, и будешь спать, как младенец, - Люциус провёл пальцем по полке, а потом с презрительной миной стёр пыль со своей ладони, - ты не позволяешь слугам заходить сюда… - Нечего тут шариться! - Приберись сама. Я не терплю беспорядка. - Ещё чего! Тебе надо, ты и бегай тут с тряпкой! - Здесь не Азкабан. Или ты привыкла жить в грязи, нечёсаная и немытая? – его бровь саркастически приподнялась, а Беллатрисе показалось, что она вот-вот разорвётся от ярости. - Тебе бы не мешало пробыть там хотя бы год! Может, твою постную рожу разбавило бы и другое выражение, кроме вселенского презрения. - Надеюсь, что твой кузен окажется там вместо меня… - Что? Кузен? Сириус?! Ты что-то слышал про него?! – насторожилась она, мигом остудив свой пыл. - Только отрывочные слухи. Кто-то заявляет, что на Лютном переулке видели его или… кого-то похожего на него. Но он явно где-то у нас под самым носом. - «У нас»?! – с едкой ухмылкой переспросила Белла, - у Пожирателей или у Министерства? Даже я не могу понять, кому ты верно служишь, приспособленец несчастный. - У всех нас. Никто не может его найти так, чтобы бесшумно сцапать. Однако это не самое важное. Что-то случилось. Тёмный Лорд уже здесь. Я думаю… - Тёмный Лорд?! Чёрт возьми, почему же ты сразу не сказал?! – не дослушав, мадам Лестрейндж вскочила на ноги, опрокинув стул, и опрометью кинулась к двери. Люциус молча проводил её холодным взглядом и покачал головой, слушая, как в коридоре затихают быстрые шаги. - Надеюсь, Драко пойдёт в моих родственников.