Себя не жалея

      Вопреки представлениям Гермионы о грядущей работе, с самого утра в Ордене Феникса было назначено собрание, на которое никто, кроме непосредственных участников, не допускался. - А ты почему не там? – Джинни кивнула в сторону закрытой двери и уставилась на Рона, который уже начал многообещающе краснеть. На выручку как всегда пришли близнецы: - А ему нельзя! Да! Он же не член Ордена! - Но ведь он говорил, что в прошлый раз… - начала было Гермиона, но Фред и Джордж прервали её: - Он им воду подтаскивал. Запустили на одну минуту. И – всё. - Вообще-то, я был там три минуты, - пробурчал Рон. - Трепло, - Джинни дала брату звонкую затрещину. - Как твоя работа, Грейнджер? Мы слышали, ты ударилась в журналистику? – подначивал Джордж. - Да. И первой жертвой стал наш Сириус! - Я ещё ничего не начала. Потому что «ваш Сириус» слишком занят, – проворчала Гермиона. - Посмотрим-посмотрим. Ты такая дотошная. - Саму Скитер затмишь. - Это вряд ли. Хотя бы потому, что у меня перо обычное, а не пишущее под диктовку… - Правильно – за Сириусом надо записывать избирательно, - близнецы с трудом удерживались от хохота.       Всеобщие праздность и веселье никак не уживались с серьёзностью Гермионы, готовящейся к маленькому разговору, как к грандиозной проверке на прочность. Она провела почти всё время, что длилось заседание, у себя в комнате, завершая последние приготовления, и понятия не имела, о чём так рьяно спорят на лестнице Рон, Фред, Джордж и Джинни. Кажется, они пытались подслушать разговор членов ордена, но способ остался для Гермионы неизвестным.       Наконец, члены Ордена начали выходить. Дети Уизли с завистью таращились на них, свесившись с перил, но Джинни бойко крикнула: - Сириус! Ты куда это собрался?! - Ах, да, Сириус! У тебя же ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ ДЕЛА, - хохотнула Тонкс, хлопнув его по плечу.       Сириус поднял глаза и увидел застывшую на лестничном пролёте Гермиону. Как никогда она почувствовала себя ничтожной вместе со всеми интересами и увлечениями. Тонкс и Джинни, хоть и неосознанно, но довольно чётко прочертили границу между действительно нужными и полезными занятиями и откровенной чепухой, отрывающей от дел и тратящей время. Сириус добродушно улыбнулся: - Прости, Гермиона, я совершенно забыл о твоей просьбе. Идём. Думаю, в гостиной нам будет удобно, - с этими словами Блэк направился в одну из дверей, а Гермиона метнулась было на лестницу, но была за шиворот стащена оттуда Тонкс. - Там мои планы! - У тебя новый план, – вместе с Джинни Тонкс поволокла её к комнате. - Какой такой «новый»? - Действуй, а потом – думай! - Это плохой план, – но те и слушать не стали, втолкнув Гермиону в помещение и с громким хохотом захлопнув за ней дверь. - Что-то они какие-то психованные нынче. Ты не знаешь, отчего? – Сириус уже сидел в пыльном потёртом кресле и вопросительно глядел на прижавшуюся к двери Гермиону. Как это ужасно – выглядеть глупо. Она ненавидела такое положение. В голове промелькнула мысль: «И как только Рон всегда умудряется попадать впросак с абсолютно каменным лицом?» Подумав об этом, Гермиона улыбнулась. Следом за ней улыбнулся и Сириус. - Без понятия. Они что-то слишком уж расшутились. - Странно, а я думал, вы, девчонки, друг друга с полуслова понимаете. Ну что ж, - взмахом руки Сириус пригласил Гермиону сесть в соседнее кресло, - можешь начинать свой допрос.       Он весело усмехнулся, а Гермиона, наоборот, вмиг стала серьёзной: - Не допрос, а опрос. Если тебе будет неприятно отвечать на какой-то вопрос, скажи сразу, я его пропущу, хорошо? - Не нужно так беспокоиться о моих нервах, дорогая, - Сириус закинул ногу на ногу, - я как-никак выдержал много лет в Азкабане. Не думаю, что вопросы могут вывести меня из себя больше, чем дементоры.       Гермиона вдруг почувствовала покалывание на щеках и с затаённой тревогой подумала, не может ли это быть результатом конфеток от близнецов, которыми они закупились на днях? Она ведь попробовала одну за утренним чаем, но на вкус та оказалась лишь шоколадной. А вот Рону повезло куда меньше, когда они пристали к нему с оранжевыми леденцами: «Попробуй всего одну! Они безобидные!». Ага…Видно было, как из-за этих «безобидных» карамелек у бедного Рона то язык раздваивался, то рот сам собою зашивался. - Ну, тогда начнем, - Гермиона выудила из кармана маленькие бумажки, на которых делала наброски плана. Чудесного, правильного плана, который остался в комнате. Гермиона нервно закусила губы, ведь самое нужное, как назло, куда-то подевалось. - Послушай, - на её дрожащие пальцы легла тёплая ладонь Сириуса. – Я, конечно, не специалист. Но, может, ты просто спросишь о том, что тебе интересно в первую очередь, а не будешь исследовать меня, как лабораторную мышь? – он участливо посмотрел на неё, и щёки закололо ещё сильнее. Гермиона даже дотронулась до своего лица, потому что жжение стало просто невыносимым. На журнальном столике валялся вчерашний «Ежедневный пророк», гласивший: «Судья Клайнфилд вынес еще один обвинительный приговор». Взгляд Гермионы, блуждающий в поисках чего-то дельного, упал именно на него. - Расскажи, как суд вынес обвинительный приговор, - попросила она как можно аккуратнее. - Хмм… - Сириус выпрямился в кресле и поднял глаза, вспоминая различные подробности, - это был погожий денек. Помню, как смотрел в окно, а там не было ни облачка. Но ни на секунду не покидало ощущение, что меня запрячут туда, где солнца не бывает. Кстати, обвинение зачитывал как раз Клайнфилд. - он тоже заметил вчерашнюю газету и ее заголовок. - Он… несправедливый судья? - Как тебе сказать? Петтигрю подставил меня настолько ловко, что, окажись я на месте судьи, тоже поверил бы в мою виновность. Но этот Клайнфилд – просто находка! Настолько злобным, подлым и отвратительным вряд ли кто-то может быть. Хотя…, - протянул Сириус, снова фривольно развалившись в кресле, - не считая Нюниуса, конечно, - он расхохотался. - Ты не представляешь, Гермиона, каким он был забавным во время учебы! Да и сейчас картина не лучше. - М…может, все-таки, поговорим о судье? – несмело предложила она. - Да ладно, тебе, - не унимался Сириус, - неужели вы с Гарри и Роном ни разу не проклинали этого неудачника? - Он все-таки наш преподаватель, - пробормотала Гермиона, подразумевая, что лучше не отпускать шуточки о том, кто выше тебя по статусу, но Сириус понял ее слова иначе: -Вот и я об этом! Разве есть такие преподаватели, на которых не хочется время от времени наложить какое-нибудь заклятье? - Я вообще-то могу поспорить! – донесся голос Люпина из столовой. - Ох, а вот и наша «совесть во плоти». Молчал бы, Лунатик!       Гермиона уже поняла, что вернуть бывшего узника Азкабана к исходной теме будет практически невозможно, поэтому ей только и оставалось, что слушать саркастичные шутки Сириуса. - Ну, хорошо…А, как ты прокомментировал своё обвинение, когда тебе дали слово в зале суда? Ведь судебный процесс был проведён согласно протоколу? - Что я сказал? – нерешительно переспросил Сириус. – Тебе слово в слово…повторить? - О, Боже, нет! – замахала руками Гермиона, поняв, что умение «изящно выражаться» было продемонстрировано им в зале суда во всей своей красе.       Чёткий и слаженный план стремительно рушился. Всё, о чём Гермиона хотела поговорить со своим «подопытным», казалось абсолютной чушью под влиянием природного разгильдяйства самого «подопытного» и его неуёмной любви к нарушению правил. - Я не перестаю тебе удивляться, знаешь, - протянул вдруг Сириус, глядя на Гермиону. – Просто, если рассуждать, как все, то ты мне представлялась несколько иной. Я привык, что девчонки обычно интересуются чувственной стороной проблемы. И каждый раз оказываюсь сбит с толку, когда вижу твои судорожные попытки разложить всё по своим местам, - он улыбнулся, и в его глазах заплясали озорные огоньки. Гермиона заёрзала на своём месте и крепко выругалась про себя, потому что такой разговор не сулил ничего. Однако, Сириус снова пришёл на выручку, избавив Гермиону от ненужных объяснений и путаных ответов: - Но ведь всё правильно: разве может обычная девчонка подружиться с таким сорвиголовой, как Гарри или Рон? Ты не такая, как остальные, просто я редко с тобой вижусь, чтобы к этому привыкнуть, - Сириус, как ни в чём не бывало, принялся рассматривать «Ежедневный пророк», методично перелистывая страницу за страницей. - Я… - Гермиона запнулась и не смогла договорить. С одной стороны было очень неловко, что она отнимает у Сириуса время, а с другой – чертовски приятно. Ведь она «не такая, как остальные». Щёки снова зажгло, но не может же действие проклятых карамелек быть таким долгим. Гермиона достала из кармана зеркальце и увидела в отражении вместо своего лица краснощёкий томат. - Можно спросить у тебя кое-что? – наконец выдавила Гермиона и добавила, - личное. - Ну, наконец-то, - добродушно усмехнулся Сириус, - спрашивай, конечно. - Что ты чувствовал, когда понял, что тебе не избежать наказания? - Что ж, я был жутко зол. Петтигрю предал нас всех, предал Джеймса и Лили, если бы я мог, я бы правда убил его. Собственно, из-за этого-то всё и произошло – не окажись он таким находчивым, что так ловко исчез, у меня бы всё получилось. И не было бы всего того кошмара и несправедливости. Суд-то я помню. И приговор – как его долго и методично читали. А потом – урывками. Я кричал, кажется, даже рыдал, как какой-то школьник. Не помню, кто и как доставил меня в Азкабан. Я смотрел на всех свысока, ненавидя весь мир. За время, что мы добирались, не сказал никому не единого слова. Но на самом деле я ничего не осознавал, не помнил себя от горя. И от ужаса, который гораздо хуже самого сильного страха…Такой ужас, - повторил он, глядя в пустоту. – Когда даже двигаться и трезво рассуждать не можешь, как будто одеревенел каждой клеткой тела. Я осознал, что уже ничего нельзя вернуть, когда за мной закрылась дверь в камеру. Только тогда понял, что это не шутка и не сон. Выхода нет, и не могло быть, понимаешь, Гермиона? Никакого выхода, только отчаянье, страх и безумие, которое находилось везде, ведь частенько узники сходили с ума. Наверное, быть чокнутым даже лучше – ведь многие сумасшедшие попросту не сознавали своего заключения, почти не чувствовали постоянного присутствия дементоров, холода и сырости. Для них это всё стало нормой. А я каждое утро заново проходил все врата ада, - Повисла долгая пауза. Сириус собирался с мыслями, Гермиона переваривала услышанное. Он больше не выглядел таким добродушным и весёлым, каким был ещё несколько минут назад. Вдруг очень живо он напомнил Грейнджер несчастного полусумасшедшего, сбежавшего заключённого, каким она увидела его впервые, учась на третьем курсе. - Но ты ведь не впал в безумие, Сириус. Ты один из немногих, кто смог сохранять рассудок. - Порой я думал, что лучше было бы сойти с ума, но тогда нарушил бы свою клятву. Я бы тоже предал Джеймса и Лили. - Каким образом? - Я поклялся доказать, что они погибли не просто так, поклялся найти этого мерзавца Петтигрю и расквитаться с ним за всё. Если бы я сошел с ума, то не смог бы этого сделать. Я постоянно думал о Поттерах, мысленно разговаривал с Джеймсом, вспоминал что-то забавное из нашей юности. Джеймс хохотал вместе со мной, а Лили негодующе смотрела, когда я вставлял то или иное грубое словцо в свои выражения. Так мы и оставались втроем первые годы. Клянусь тебе – я видел их. Особенно, ночами, когда луна светила, и через решётку её лучи проскальзывали в мою камеру. И лица у них были…Такие настоящие, осязаемые почти. Знаешь, всё-таки я немного слетел с катушек, Гермиона. Наверное, дело было в потрясении. Всё же, жизнь в Азкабане не сахар. Но потом они стали являться мне намного реже, и однажды я перестал видеть их совсем. Словно бы и они во мне разочаровались, понимаешь, - он не спрашивал её. Сириус вряд ли действительно говорил с Гермионой. Скорее, он так глубоко ушёл в себя, что все его слова стали ничем иным, как мыслями вслух. Она сидела рядом и не смела даже вздохнуть. Не замечала она и того, как наклонилась к нему немного ближе и как губы предательски дрожали. - Никто обо мне не помнил. Когда исчезли Поттеры, я оказался никому не нужен. Кроме дементоров, у которых каждый день в Азкабане – праздник ужаса. И тогда я снова начал проклинать. - Но кого? Когда она впервые увидела его – еще тогда давно, два года назад, в Визжащей хижине – то ужаснулась глубине его глаз. Но тогда они выражали ярость и отчаянье. А сейчас - сияли добрым теплом человека, который видел и знает столько, сколько никогда не пожелает другим. Но и тогда, и сейчас эти глаза объединяла та же пугающая глубина. Благодаря ей, взгляд Сириуса становился стальным или, как однажды выразился Люпин, серебряным… - Кого проклинал? А ты не догадываешься? Весь мир. Потому что они оставили истинного убийцу и предателя на свободе, да еще и сделали из него мученика, «посмертно» наградив Орденом Мерлина! За то, что Лили и Джеймс погибли, доверившись подлому мерзавцу, тщедушной твари, которая так быстро юркнула в темноту, где и скрылась! – Сириус снова замолчал, обдумывая сказанное. В этот момент он мысленно на минуту очутился в зале суда и ему снова прочли приговор. Столь несправедливый. Столь ужасный. Жестокий приговор. - Сириус… - тихо проговорила Гермиона, но не нашла, что сказать. Если бы он был ее ровесником, она бы дружески обняла его и постаралась успокоить, но это был Сириус Блэк – человек другого разряда, и даже просто так пожать ему руку в знак сочувствия она не осмеливалась, как не осмелилась бы, скажем, называть Дамблдора Альбусом.       Но Сириус снова пришёл ей на выручку, просто улыбнувшись. Хотя улыбаться в тот момент ему хотелось, наверное, ещё меньше, чем видеться со Снейпом. - Прости, Сириус…Я не думала, что это так тяжело. Ух, - Гермиона выдохнула и откинулась на спинку кресла. Было ужасно неловко, ведь он поведал лишь часть событий своей жизни, полной множества испытаний. - Да, но у тебя ведь будут ещё вопросы ко мне? – весело спросил он. - Я даже не знаю. Если честно, теперь мне кажется, что тема слишком сложная. Вряд ли у меня получится её осилить. Так что, наверное, пока не поздно… - Поздно! Я зря что ли перед тобой распинался?! Нет уж, Гермиона Грейнджер, не огорчай «невинно осуждённого». Мир должен узнать правду, - Сириус театрально приложил руку ко лбу, вынудив Гермиону взорваться переливистым хохотом. - А теперь, если ты не против, - жестом Сириус дал понять, что ему пора уходить.       Она энергично закивала и открыла было рот, чтобы договориться о времени и месте следующего разговора, как Сириус сорвался с места, распахнул дверь, и дом огласился ором пойманных с поличным подслушивающих детей Уизли и Тонкс. Девчонки и близнецы с хохотом бросились на утёк, а вот Рон всё-таки отхватил звонкую затрещину и выслушал в очень сжатой форме лекцию о том, что «подслушивать нехорошо». - Нет, у него всё-таки поехала крыша после Азкабана, - бубнил пристыжённый. Но Гермиону всё происходящее так развеселило, что она ещё долго хихикала, вспоминая произошедшее, и только лишь к вечеру вспомнила, что хотя бы отрывки из разговора с Сириусом необходимо записать.