***
- Я буду скучать без тебя. Ты смешная, - призналась Тонкс, когда перед сном Гермиона снова проверяла все свои вещи. - Я вернусь обязательно. В конце лета. - Сириус без тебя почувствует себя одиноким. Не будет больше за ним никто бегать… - Я не бегала за ним! – взорвалась Гермиона. Тонкс, сидящая на кровати, не ожидала этого, потеряла равновесие и упала на спину. - Это же просто шутка…Ты так серьёзно воспринимаешь. Прости, - жалобно пропищала она. - Нет, всё хорошо. Просто, я не люблю переезды с места на место, - пришлось неправдоподобно врать, но Тонкс, кажется, поверила. Ночью, глядя в потолок, который периодически то и дело осыпался штукатуркой, Гермиона не чувствовала ни малейшего намёка на сон. В соседних кроватях мирно посапывали Джинни и Тонкс, за стенкой храпел Рон, которого то и дело расталкивали недовольные Фред и Джордж. Но все их разговоры она слышала словно через вакуум. На душе было как-то нехорошо. Как будто Гермиона сделала что-то некрасивое, неуместное, некультурное у всех на глазах и теперь чувствовала неимоверный стыд. Она перевернулась на бок, но и там не было спасения от точащего чувства, гнездившегося где-то глубоко внутри. Так бывало, когда Гарри и Рон нарушали какие-нибудь мелкие правила Хогвартса, а она мучилась угрызениями совести. Хотелось извиниться, чтобы хоть как-то унять это чувство, но у кого и за что просить прощения? Поездка была абсолютно некстати. Сейчас, когда работа как раз начала развиваться в нужном русле. Наверняка в конце лета приедет Гарри, и Сириус забудет вообще обо всём, кроме своего крестника. Гермиона недовольно заёрзала. С другой стороны, надо бы уехать. Потому что, совсем не то происходит. Где-то внутри. Что-то новое, не сулящее ничего хорошего, начинало беспокоить Гермиону. Ей всегда не нравилось то, что было неизведанным, с чем она не могла справиться сразу. Под утро сильно захотелось пить. Гермиона взглянула на тихо поскрипывающие часы и печально вздохнула. Через полчаса вставать. - Можно было вечером уехать, – проворчав ещё несколько недовольных формулировок, девушка поднялась со скрипучей кровати и направилась на кухню. Там было так тихо без весёлого щебета Молли Уизли, разговоров Джинни и Тонкс, Фреда и Джорджа или вечно голодного Рона. Присутствия или отсутствия Люпина Гермиона практически не замечала, потому что этот человек всегда вёл себя чересчур тихо, словно в людском обличье прося прощения за то, что творит оборотнем. - Ещё и ранняя пташка! Да ты совсем «Совершенство», – раздался сзади весёлый голос. Гермиона чуть не выронила стакан с водой. Сириус прошёл к столу и сел. - Я думала, что одна тут брожу. Ты давно… - Только проснулся, - ответил Блэк. Он соврал. Гермиона быстро определила это по вчерашней помятой одежде и осунувшемуся лицу. Сириус не спал эту ночь. Дамблдор запрещает пока видеться с Гарри, обстановка в мире становится всё напряжённее, и он, как никто, переживает за крестника, ежеминутно, наверное, чувствуя перед покойными Поттерами вину за то, что не может как следует оберегать их сына. - С Гарри ничего плохого не случится, - обронила Гермиона прежде, чем подумала, стоит ли говорить. Сириус удивлённо вскинул брови, словно она угадала его мысли. Однако он быстро придал лицу выражение непринуждённой весёлости: - Да что может с ним случиться? Он ведь под присмотром, всё-таки. Ты, наверное, расстроена – в ближайшее время мы не сможем поговорить. Мне очень жаль, что твоя работа приостанавливается. - О, ерунда. Как раз у меня будет время, чтобы всё осмыслить. Ведь я еду с солидным багажом – около сотни листов скопилось. - Сотни? И ты всё написала вручную?! - Это для подстраховки, - Гермиона смущённо улыбнулась. – Я вообще-то помню всё, что ты мне говорил и без записей. - Ох, и скучно тебе будет там. На отдыхе… - Сириус сочувственно покачал головой. – Покомандовать совсем не кем – Рон-то остаётся тут… - Вообще-то, я не люблю командовать. - А Рон говорил, что ты только и делаешь, что… - Это ложь, ясно?! – Гермиона топнула босой ногой и упёрла руки в бока. На кухне повисла тишина, пока они смотрели друг на друга, но длилось это недолго, и вскоре все этажи затопил звук хохота Сириуса. Глядя на его веселье, Гермиона опять забыла о тёмных душевных порывах и рассмеялась, глубоко в душе досадуя на свою любовь к управлению другими. - Знаешь, мне тоже будет тебя безумно не хватать, - признался Сириус, вовсе не заботясь, что смех может всех перебудить. – Оказывается, ты совсем другая. Не такая, как говорят о тебе. Признаюсь, даже Гарри привирал насчёт тебя. - Они просто не понимают, как можно жить по правилам. Но, признаюсь, иногда это действительно скучно. - Конечно. На меня смотри! – Сириус самодовольно указал на себя, вынудив Гермиону прыснуть со смеху. Потом она стала серьёзнее, - Я очень давно не был в Дувре. Там так красиво… - Может быть, но мне было бы лучше провести каникулы в другом месте. Я как-то не очень ценю любование природой. Куда интереснее читать книги, - Гермиона вновь предалась торопливым рассуждениям о прелести обучения и обогащения новыми знаниями. Сириус слушал её с печальной усмешкой, ведь он был так далёк от этих слов: - Дело даже не в месте. И не в природе. Разница между нами в том, что этот дом тебе не постоянное пристанище, и в любой момент есть возможность покинуть его, чтобы отправиться куда-то. Я бы многое отдал, чтобы просто куда-то пойти. Или поехать…Ты понимаешь меня? - Да. Я понимаю тебя, - закивала Гермиона, неожиданно для себя сознавая, что действительно полностью его понимает. Понимает, что его до сих пор ищут и обвиняют всё более ужасных вещах. Понимает, что честное и чистое сердце неимоверно страдает из-за мерзких обвинений. Понимает, как, наверное, ему хочется наконец-то стать свободным от всего этого, а не быть в родном доме, который за прошедшее время стал подобием склепа. - Знаешь, если вдруг станет особенно паршиво, напиши мне. Если совсем нечего делать будет. - Но. Я…Как же…Как же я тебе напишу, если у меня совы нет? - Я пришлю к тебе свою сову. - Хорошо. Заодно, ты расскажешь мне, если будут какие-нибудь новости от Гарри. - Если бы я был хоть как-то осведомлён, - Сириус недовольно вздохнул. Вскоре Гермионе пора было отправляться, поэтому она решила вежливо откланяться: - Что ж…Я пойду в комнату, соберусь. Попрощаюсь с Джинни и Тонкс. Рон всё равно раньше часа дня не проснется. - Это если Фред и Джордж ему не «помогут». - О, они всю ночь на него орали, так что, бедняжки, спят без задних ног. - Хорошо отдохни. Не знаю, правда, как это у тебя получится. Без постоянного процесса обучения. Я буду рад видеть тебя в любое время, Гермиона. Так что, если захочешь, возвращайся. - Спасибо… Думаю, я приеду. В конце лета. Да… Ну, я пойду, - Гермиона повернулась к двери и сделала несколько несмелых шагов. В голове почти с минуту вертелся проклятый вопрос, который задать было как-то нехорошо. Или неудобно. Или неуместно. - Сириус, - Гермиона обернулась, но, как только слова должны были сорваться с губ, верхний этаж огласил противный звон, а потом – глухой удар и ругань Тонкс. - Неужели нельзя выключать свои «пищалки», Гермиона?! – потом на лестнице раздались шаги, и на кухне появилась лохматая Тонкс, чьи красные от злости волосы не обещали ничего хорошего. – Натрепались?! На, это тебе мой прощальный подарок! – с этими словами она вложила в руку Гермионы разбитый будильник. - Теперь мне точно пора. - Ты ведь хотела что-то мне сказать! – окликнул её Сириус. - Да нет. Потом, - она поспешно ретировалась и, уже находясь за закрытой дверью, почувствовала, как бешено стучит сердце, пульсируя то ли в животе, то ли где-то в горле. - А ты что такая бледная? – донёсся голос Джинни. Она наполовину высунулась из-под одеяла и удивлённо смотрела на неё. - Не спалось. Всё об отдыхе думала. Весело будет. Ух, - далее последовал совсем неестественный и неуместный смех, но Джинни поверила, что Гермиона так счастлива, снедаемая предвкушением грядущего, промямлила свои наилучшие пожелания и, укрывшись одеялом, отвернулась на другой бок. - Господи, спасибо, что нарисовалась эта поездка! Спасибо! Спасибо большое, - твердила Гермиона, поспешно удаляясь от дома номер двенадцать. Однако внутри было совсем невесело, а спиной она ощущала на себе чей-то взгляд. Но вряд ли кто-то провожал, ведь Тонкс вернулась к себе, а все Уизли спали. Неужели?... Что-то заставило Гермиону остановиться, и она обернулась, но увидела, что он уже задёргивает пыльную занавеску из тёмной потрёпанной ткани.***
Отдых в Дувре, действительно, оказался отвратным. Сначала было ужасно холодно, а потом – промозгло и сыро из-за пришедших дождей. Гермиона постоянно мёрзла и недовольно бурчала из-под одеяла в адрес родителей, которым на удивление всё нравилось. Хоть какой-то радостью для неё стали письма от друзей. Рон от нечего делать писал чуть ли не по нескольку раз в день, подробно сообщая свою жизнь практически по минутам. От Джинни весточки приходили не столь часто, но Гермиона радовалась им куда больше, ведь именно в этих письмах можно было посекретничать, расспросить о Гарри и об обстановке в Ордене. Недели пребывания вдалеке от дома на площади Гриммо делали своё дело – странные ощущения и впечатления постепенно вымывались из памяти, как ненужный сор. Но однажды вместе с письмом от Джинни пришло ещё одно – от Тонкс: «Привет, Гермиона! Надеюсь, ты там ещё не зачахла от тоски по учебникам и тетрадкам! Всю рухлядь, что осталась после тебя, я бросила в кладовку. Не переживай! Сохраним в целости и сохранности…», - глаза её поползли на лоб, когда она осознала, что разложенная по темам и датам огромная подшивка «Пророка», а также несколько книг, листов и тетрадей попали в кощунственные руки Тонкс. Гермиона недовольно скрипнула зубами и перечитала: «…я бросила в кладовку. Не переживай! Сохраним в целости и сохранности…», - перед глазами промелькнули сцены надругательства над ни в чём неповинными газетами и такими нужными книгами. Однако письмо на этом не заканчивалось: «Сохраним в целости и сохранности, поэтому можешь смело возвращаться и пытать Сириуса дальше! К слову, он что-то совсем зачах. Ты бы написала ему что ли. Ну, ты же знаешь его: он ни за что не скажет, если его что-то тревожит, поэтому просто поговори с ним. Тем более, общий язык-то вы нашли…», - Гермиона живо представила, как ехидно ухмылялась Тонкс, выводя на бумаге эти слова. Дальше в письме следовали торопливые повествования о делах Ордена, о том, что в доме царит «скука невыносимая» и «совсем не над кем посмеяться». «Так что, ты приезжай, Гермиона. И Сириусу напиши!», - подытоживала Тонкс, даже не удосужившись подписаться. Хотя, её быстрый мелкий почерк Грейнджер узнала бы абсолютно всюду. Она лишь покачала головой, поражаясь необузданному темпераменту. Письмо было убрано в ящик, ко всем прочим. В комнате повисло напряжённое молчание. - «Пиши Сириусу, Гермиона»! «Напиши Сириусу»! С чего бы это мне ему писать? Подумаешь – пару раз поговорили! Подумаешь, - хотя обижаться следовало только разве что на саму себя или на правоту Тонкс. А ведь действительно. Заставила вспоминать ужасные вещи из своей жизни, да ещё и пересказывать их заново. А потом взяла – и убежала, поджав хвост! Чувство вины настигло Гермиону, и она уселась за стол, чтобы написать короткое вежливое шаблонное письмо, пока сова ещё не улетела с конвертом, предназначавшимся Джинни. Однако, отправить пару строк «мистеру Блэку» оказалось делом таким сложным, что несчастная сова улетела за полночь и…с одним конвертом для Джинни. Чего только Гермиона ни перепробовала. Как она только ни начинала письма. Но даже поприветствовать или подобрать нужное обращение оказалось делом прямо-таки невыполнимым. «Привет Сириус!», «Дорогой Сириус» и даже «мистер Блэк» выглядели настолько неестественно и то слишком фривольно, то – официально, что корзина у письменного стола ломилась от скомканных, скрученных, измятых и разорванных в пылу гнева листов. - Чёрт! Ну, Тонкс! Свяжись с ней. Никакого… - вдруг за окном раздался резкий настойчивый стук. От неожиданности Гермиона, откинувшаяся на стуле, не удержала равновесия и с тихим писком рухнула на пол. Осторожно выглянув из-под крышки стола, она долгое время таращилась в чернеющую за стёклами ночь. В голове взметнулись самые ужасающие предположения: от дементоров и до…. Гермиона вздрогнула и потянулась было за палочкой, как створка лязгнула, и в комнату вместе со свежим ночным ветром ворвался пушистый шар, распластавшийся прямиком на лежащих листках с неудачными вариантами проклятого письма для Сириуса. В панике Гермиона отскочила и направила на шевелящийся предмет палочку, состроив при этом самое свирепое выражение лица, на которое только была способна. Она затаила дыхание. Посмотрела на попавшее к ней существо. И выругалась… Сова прошла на один край стола, потом на другой, а затем – разжала крючковатый клюв, бросая небольшой конверт из плотной бумаги. - Всего-то, - Гермиона убрала палочку и даже расстроилась. Как раз вспомнилось отличное заклинание. Если что – злоумышленник был бы отправлен в нокаут в два счёта. На конверте крупным почерком было выведено её имя. Только имя и ничего больше. Странно, учитывая, что все: Джинни, Рон и даже Тонкс или Фред и Джордж, - подписывали так: «Для мисс Гермионы Грейнджер». Закралось ужасное предчувствие: вдруг с Гарри что-то случилось, вдруг ему грозит беда? Однако, уже схватив конверт в руку, она поняла, что её друг не мог написать по простой причине: он понятия не имел ничего об её «отдыхе», об этой поездке. - Кто бы это мог быть? – она открыла конверт, выудила испещрённый ровными буквами листок и прочитала: «Дорогая Гермиона! Надеюсь, ты меня ещё не забыла: я тебя – ни на день не забывал. Не дождавшись твоего письма, пишу тебе сам. Признаться, дом заметно опустел после твоего отъезда. Рону больше не за кем таскаться по пятам, а мне – некому рассказывать свои бредни. Но пишу тебе не за тем, чтобы поплакаться на жизнь, а чтобы хоть немного узнать о твоей. Очень надеюсь, что в Дувре куда веселее, чем здесь. О Гарри никаких вестей – пока что всё хорошо, он в безопасности. Хотя ситуация становится всё сложнее. Теперь даже в самых проверенных уголках Лондона становится небезопасно. Тёмный Лорд действительно возродился. Все это чувствуют, но пока не решаются признать. Однако хочу снова напомнить, что буду рад видеть тебя в своём доме, как только ты пожелаешь приехать. И, если всё ещё чем-то могу помочь в выполнении твоей работы – дай знать.Сириус.
P.S. Если у тебя будет время, напиши, как тебе живётся. P.P.S. Забыл предупредить…», - однако Гермиона не смогла дочитать письма. Забывшись, она поглаживала прилетевшую сову, и вот птица изловчилась, чтобы как следует укусить Гермиону за палец. Она отдёрнула руку и взвыла от жуткой боли. Подавляя желание превратить сову в мусорное ведро, Гермиона всё-таки вернулась к лежащему на столе листку: «P.P.S. Забыл предупредить: держись подальше от этой совы – она очень больно кусается!». - Смешно, Сириус! Очень смешно! – пробурчала Гермиона, осматривая пострадавший палец. Однако полученная травма не помешала ей тут же сесть за стол и начать писать. Так легко на душе не было уже очень давно. Слова сами собой укладывались в абсолютно простые предложения, и уже через десять минут кусачая сова была буквально вышвырнута из окна, держа в когтях аккуратный конверт из новой белой бумаги. С чувством выполненного долга Гермиона легла спать. Перед сном она ещё раз прокрутила в голове содержание своего письма: «Дорогой Сириус! Прости, что не могла написать раньше – к сожалению, у меня почти не было свободного времени. В Дувре действительно красиво, но всё это просто не по мне. Здесь довольно скучно без Джинни, Тонкс и всех остальных. Да и по нашим разговорам я уже порядком соскучилась. Я буду рада снова погостить у тебя – большое спасибо за приглашение! Надеюсь, Тонкс ещё не успела уничтожить мои архивы, которые я собирала для годовой работы… P.S. Если будут какие-то новости от Гарри, пожалуйста, напиши мне. Или если просто захочешь поговорить. P.P.S. Сова действительно очень больно кусается!Гермиона».
И её вовсе не удивило, что ранним утром, когда солнце только-только всходило, за окном раздался резкий стук и уханье совы, держащей в клюве новый конверт.