Себя не жалея

      Перед глазами сгустилось что-то чёрное, как вдруг силуэт отскочил на несколько шагов, словно проецировался от самой Гермионы. Но прежде, чем она успела отреагировать или хотя бы мало-мальски удивиться, странная темнота задрожала, начиная обретать форму, цвет, а, спустя несколько секунд перед Гермионой появилась дверь. Непонятно, откуда всё это взялось, что это за колдовство, и колдовство ли вообще… В одно мгновение дверь открылась, и Гермиона с ужасом поняла, что дверь ведёт в какое-то другое помещение, и это далеко не дом Блэков.       Где-то она уже видела этот огромный зал тёмного, гнетущего цвета.       Вдруг там замелькали вспышки: красные, зелёные, закричали люди. Мракоборцы! И Пожиратели Смерти! Те самые, о которых говорил Грюм. Но что происходит? Гермиона вздрогнула и отпрянула, испугавшись такого неожиданного поворота событий. Она даже не успела открыть рта, чтобы спросить или вскрикнуть, как от всеобщего противостояния отделились две фигуры, особенно рьяно сражавшиеся. Ужасающая Авада беспощадно взмывала вверх и обрушивалась на соперников, которые всё-таки успевали то увернуться, то послать ответное заклинание.       Она пригляделась и почувствовала, как сердце рвётся из груди, ведь это были Сириус и его кузина Беллатриса, про которую он так красочно рассказывал, но которая благополучно отбывает срок в тюрьме Азкабан…Как такое возможно? Гермиона прищурилась, чтобы получше рассмотреть её, но вот женщина изловчилась, ловко увернулась от красной вспышки Сириуса и, злобно скалясь, прошипела, под конец сорвавшись на душераздирающий вопль давней ненависти: - Авада Кедавра! – взгляд заслонил зелёный всполох, а потом Гермиона увидела, как Сириус роняет палочку. Как меняется его выражение лица на абсолютно, ужасающе бесстрастное. Как он падает на спину, сопровождаемый злобным смехом полусумасшедшей ведьмы. Она увидела, как он больше не двигается, лежа с застывшим, стеклянным взглядом серых глаз, в которых постепенно что-то исчезает. Сириус…мертв.       Дальше всё было как в замедленной съёмке. Внутри что-то вмиг оледенело и стремительно сжалось в напряжённый клубок, тело пронзила мелкая дрожь, и прежде чем подумать, вне себя от страха и горя, Гермиона с криком сделала шаг вперёд. Сириус мёртв! А та мерзавка, что убила его, смеясь, убегает и исчезает, избежав кары, но это сейчас неважно. Главное – убедиться, что это неправда.       По щекам побежали слёзы, и зуб на зуб не попадал от всепожирающего страха. Не сводя взгляда с неподвижного Сириуса, Гермиона сделала ещё один шаг, а потом вдруг поняла, что впереди уже не было пола. Она взмахнула руками, силясь уцепиться за возникшую дверь, до которой оставалось всего несколько сантиметров, но ладонь прошла сквозь неё, и видение исчезло. Застывшие глаза Сириуса, в которых так быстро растворялась жизнь… Они тоже исчезли.       Гермиона потеряла равновесие и начала падать. Она не понимала, куда и почему, но чувствовала лишь боль и новые удары. Из глаз по-прежнему капали слёзы отчаяния, и самым главным было – убедиться, что всё это ложь. Что Сириус жив.       Однако боль телесная становилась нестерпимой. Где-то раздались крики, и Гермиона с размаху упала на пол, ударившись спиной и затылком. Над собой она увидела пляшущую лестницу дома Блэков, по которой с испуганными лицами бежали Тонкс и дети Уизли. С одного из пролётов на происходящее таращилась белая от страха Молли, но все они постепенно перестают быть различимыми для меркнущего взгляда. Веки стали просто свинцовыми, и лежать с открытыми глазами она уже не могла. - Гермиона! Гермиона, ты цела?! – вдруг над ней зазвучал голос. Тот самый голос, который докажет, что всё, что она увидела – ложь. Ради него Гермиона сделала титанические усилия и открыла глаза. Среди неразберихи она увидела испуганного Сириуса, опустившегося над ней на колени. Он жив.       От нахлынувших чувств радости и одновременно – жуткой горечи по страшной картинке убийства, силы начали покидать её. Гермиона хотела зарыдать или улыбнуться, но не смогла сделать ни того, ни другого, лишь на последнем вздохе прошептав его имя, а потом, потеряла сознание, провалившись в темноту.

***

      Неожиданно всё заполонил яркий свет. Он буквально стукнул тяжёлым обухом, заставив поморщиться. Гермиона глухо застонала, приоткрыла глаза и вздрогнула, увидев разом ткнувшиеся в её сторону несколько скорбных лиц. - Живая! - Ну, наконец-то! - Как ты, деточка? - Молли Уизли ласково взяла её за руку. - Да, как ты, Гермиона? – мрачно спросили Фред и Джордж, под левыми глазами у которых красовалось по синяку. - Ужасно…Всё тело болит…Что случилось? – проскрипела она, обводя всех присутствующих взглядом, старательно пытаясь найти Его… - Случился праздник идиотизма! Вот что случилось! – однако, Он нашёлся сам, оттолкнув близнецов, которые, видимо, и были обязаны ему своими «фонарями». Сириус подошёл ещё ближе, но замер, оставаясь на «достаточно безопасном расстоянии». - Мы думали, будет смешно…Прости нас, Гермиона! – пробубнил Рон, который тоже был отмечен «знаком качества», но под правым глазом. - Они изобрели мини-боггарта. В маленькой такой коробочке. Коробочки вообще-то разные, но боггарт в них один и тот же. Но дело даже не в упаковке или цвете, а в… - Заткнись, Рон! – перебила его лепет Джинни. – Мини-боггарт – крошечная версия настоящего. Он невидим для всех, кроме того, кого «пугает» в данный момент. Как и страх, который он создаёт – его тоже видит только тот, кто становится его жертвой. Обычно это забавное зрелище, потому что страхи совершенно пустяковые, и человек со стороны выглядит так, будто… - Будто глюки словил, - хихикнула Тонкс, но тут же замолчала, поймав взгляд Сириуса. - Примерно. Мы не думали, что с тобой произойдёт такое. Видимо, что-то пошло не так. Ты что-то увидела, а потом вдруг сорвалась и побежала, оступилась на лестнице и упала. Сильно ударилась. Теперь нужен постельный режим хотя бы пару дней. Прости нас всех, Гермиона. Никто не хотел, чтобы так вышло. - Я не сержусь. Забудьте. - А что ты видела? – с внезапным любопытством спросил Рон. Гермиона громко вздохнула, перед глазами за секунду пронеслось то самое, жуткое видение. И тот Сириус. Невольно подступили слёзы и задрожали губы. - Я…Я не могу рассказать, - стараясь удержать рыдания, промычала Гермиона. Но, пару раз всхлипнув, она всё-таки снова залилась слезами, и мужская половина была сослана за дверь.       Ни Молли, ни Джинни, ни Тонкс не узнали, в чём дело. Они не узнали не только правды, но и ничего вообще, потому что даже врать им Гермиона наотрез отказалась.       Оставшись одна, она снова и снова прокручивала видение в памяти. И заново воскресали те чувства: отчаяния и невероятного опустошения. Теперь всё было ясно. Гермиона уткнулась в подушку и жалобно заскулила, понимая, что действительно сильно влюбилась. Что это уже не шутки, потому как без Сириуса ей будет очень плохо. И плевать, что они провели вместе всего несколько дней, плевать, что написали друг другу всего-то десять писем или меньше.       Увязнув в собственных мыслях, она не заметила, как в дверь постучали. Отняв голову от подушки, Гермиона увидела Сириуса, застывшего на пороге в крайней нерешительности при виде её заплаканного лица. Наверняка он ушёл бы, если бы понял, что она рыдает, но его не заметила. Теперь деваться было некуда: Блэк вздохнул и вошёл, притворив за собой дверь. - Как ты себя чувствуешь? – участливо спросил он. - Лучше, - соврала Гермиона, хотя голова просто раскалывалась, да и все тело ломило от ушибов. - Не похоже, - сказал он, присаживаясь на край ее кровати. Между ними в который раз воцарилось молчание. - Я недавно разговаривала с Римусом. - Во имя Мерлина! Ты же не стала… - Стала. - Ох, Гермиона! Ну, почему тебе не хочется жить спокойно, как всем?! - Если бы мне хотелось жить спокойно, я бы не подружилась с Гарри, - впервые за долгое время она улыбнулась. – И потом, оказывается, Римус понятия не имеет о нашем общении. Проблема возраста волнует исключительно его самого. А с тобой он советовался, потому что ты его лучший друг… - Вот как? Что ж, это действительно неплохо… - Сириус закивал и заводил перед собой глазами, словно ища предмет для новой ненужной беседы. Но потом он вдруг вздохнул и тихо сказал, опустив голову. - Я так испугался за тебя. Нет ничего ужаснее, чем смотреть, как тебе плохо, но не быть в состоянии помочь. Я уже проходил это раньше. - Я выглядела совсем жалкой? – спросила Гермиона, огорчившись. - Нет, нет! – поспешил уверить ее Сириус, - совершенно не жалкой. Может, скорее беззащитной. Знаешь, когда я услышал, как ты кричала, у меня душа в пятки ушла. Как будто бы на меня Круциатус наслали! Или что похуже… - Похуже? – содрогнулась Гермиона, вспомнив ту зелёную вспышку из палочки Белатриссы. - Эти балбесы Уизли сразу же получили. Больше, конечно, от Тонкс, но я тоже руку приложил, - Сириус неловко улыбнулся. - Умница Сириус! Поднял руку на малолетних. Хотя…Мне даже приятно, что ты готов за меня драться, - но шутка явно не удалась.        Гермиона впервые за весь их разговор взглянула ему в глаза. Что-то в груди ёкнуло. Это были его глаза, его, живые, лучащиеся добротой глаза. Внутри поднялась волна радости и благодарности только за то, что все ужасы были ложью. Она села на постели, чтобы быть к нему ещё хоть чуть-чуть ближе, но перед глазами затанцевали черные пятна, она побледнела и упала на спину. Сириус резко дёрнулся, вовремя схватив её за плечи, не дав слишком сильно удариться. - Хочешь, я скажу тебе, что увидела? – спросила Гермиона, порывисто дыша и чувствуя, как сердце бьётся в горле. Он отвёл глаза, но сказал: - Ты знаешь, когда я оказался рядом с тобой и спросил, как ты, ты сразу же открыла глаза и назвала меня по имени. Я догадываюсь, что ты могла увидеть… - Ты догадался? А остальные!? - Нет, я был один. - Ты догадываешься… - и голос дрогнул. – Но ты даже не представляешь, что там было. - Судя по твоей реакции, там не было ничего хорошего на мой счёт. - Я ужасно перепугалась. - Да, проклятые игрушки Уизли становятся всё более и более реалистичными… - Но дело не в них… - Гермиона не договорила. Некоторое время они смотрели друг на друга. - Я увидела, как тебя убивают. Как ты погибаешь. И я ничего не смогла сделать, никак этому не помешала! Я поняла, как мне будет плохо без тебя. Если…Если ты вдруг исчезнешь. Это было так здорово: сначала просто с тобой разговаривать, потом – переписываться. Мне правда нравится быть с тобой рядом. Будто так и надо… - Ты должна понять, - прервал её Сириус. – Я тоже был когда-то таким, как ты. Не таким умным, конечно, но – молодым. Но всё-таки, я ровесник твоих родителей. - Этим сейчас никого не удивишь. Пока ты отбывал в Азкабане, знаешь ли, произошла сексуальная революция, и всё такое. - Она произошла раньше, чем меня посадили. Но дело не в этом. Мы совершенно разные. Мы идеально друг другу подходим, как друзья. И только, как друзья, - вкрадчиво повторил он, глядя в её расширяющиеся глаза. – Для любви мы оба не годимся. Во всяком случае, для нашей любви, которой просто не может быть. Мы только всё испортили бы, понимаешь? - Нет. - Мерлин… - закатил глаза Блэк. – Если бы мне кто-то ещё месяц назад сказал, что мои бредни не поймёт Гермиона Грейнджер, я бы не поверил. Но, так и быть, объясню ещё раз. Между нами может быть только дружба. Хорошая, крепкая дружба и доверительные отношения. Как у меня с Гарри, как у тебя с Гарри… - Я так и знала, что ты просто меня им заменял! - Да никого не заменял я! - Тогда, в чём дело? Значит, я особенная для тебя? – Грейнджер хитро улыбнулась, а Сириус с досадой отметил про себя, что Мисс Всезнайка останется таковой даже после падения с длиннющей лестницы… - Дело даже не в этом. Куда важнее сейчас поставить твою голову на место, чтобы в Хогвартсе ты вернулась к нормальной жизни. - Хочешь прослыть милым и добрым? - Я никогда не был милым и добрым. Но тебе портить жизнь не хочу. О, Гермиона! Пойми, ведь это же просто нелепо. ТЫ – совсем ещё девчонка, которая понятия не имеет о реальной жизни за этими стенами, стенами дома или школы! И Я – у которого послужной список удачных поступков короче, чем мозги у нынешнего министра магии! Я же в Азкабане был. Двенадцать лет в одиночной камере. - Ты меня запугивать, что ли собрался, Сириус? Человека, который с самого первого курса влипает в жуткие истории благодаря своим друзьям?! - Да что ж такое! – Сириус вскочил и начал описывать круги по комнате. – Гермиона, приди в себя. Давай рассуждать логически… Ну, какие у тебя могут быть ко мне чувства? – спросил он, встав напротив неё. – Я не создан для этого, понимаешь? - А для чего создан? Быть вечным мстителем или жертвой – в зависимости от случая? Почему бы тебе тоже не пожить обычной жизнью или, пока это невозможно в силу обстоятельств, не испытать обычных чувств? Все люди когда-нибудь любили. И ты не исключение. - Прежде всего, я остаюсь самим собой. - Нет, Сириус, ты не живёшь сейчас так, как тебе хочется. И вряд ли когда-нибудь жил за последние пятнадцать лет. Если ты продолжишь в том же направлении, то станешь тем, кого я увидела за той дверью… - она осеклась, не в силах продолжить. - Каким? – спросил Сириус, хотя и он, и она уже знали ответ. Гермиона сжала в ладони жесткую простынь, но нашла в себе силы посмотреть ему в глаза, чтобы ответить: - Мёртвым. - Значит, так тому и быть. Мы не в силах менять течение жизни. А я очень давно хожу по краю, Гермиона. И не думай, будто не понимаю, чем это мне грозит. Я всегда всё делал осознанно. - Но здесь остаюсь Я! – выкрикнув, она подалась вперёд, а потом откинула одеяло, поднялась на ноги и оказалась почти рядом с Сириусом. Он даже не успел вздрогнуть или отстраниться, и Гермиона поймала себя на мысли, что никогда ещё не была так близко от него. - Здесь остаюсь я! И остаётся Гарри. Остаются все, кто уважает и любит тебя. И ты не можешь так халатно относиться к своей жизни. Да, я ещё слишком молода, ну и что с того? У меня ещё будет время «поумнеть», а у тебя – нет. И если ты сейчас откажешься от меня, то… - От чего? – переспросил Блэк, и в его словах Гермиона уловила насмешку. - Не надо думать, что я – легкомысленная дурочка, и что ты – слишком уж умнее меня. Всё-таки в своём нутре я понимаю больше твоего. - Правильно! Как и я в своём. И я не намерен самовольно лезть в эту петлю. Да ещё и тебя с собой затаскивать. Я отказываюсь от этой затеи. Откажись и ты, пока не поздно. - Ты мне дорог! И никто этого не изменит, даже ты сам. Не волнуйся – про нас никто не узнает, и я не стану болтать. - Ты думаешь, мне это важно?! - Я уже не знаю, что и думать. - Верно: ты не знаешь, как быть. Я подскажу: самое главное – это как можно меньше думать обо мне. Это временные трудности. Мне хорошо одному. Я привык уже давно. Мне не дано всё это: все эти объятья, клятвы и признания, серенады на одном колене… - Но мне не нужно этого. Я просто хочу, чтобы ты был рядом. Я же полюбила тебя настоящего, а не безумно влюблённого или дающего дурацкие клятвы, - ответила Гермиона, не обратив внимания на сказанное слово.       Сириус смотрел ей в лицо, не желая отводить глаз, словно одним взглядом хотел раз и навсегда вобрать в себя этот образ. - В любом случае. Это невозможно. И я советую тебе сделать так, как я: пусть всё случившееся будет нелепой шуткой. - Но… - Если ты думаешь иначе – мне очень жаль. И разговаривать нам больше не о чем, – Сириус сделал шаг назад, и вместе с ним будто отхлынула её робкая надежда. - Сириус, пожалуйста! – выкрикнула Гермиона. Он остановился у двери, поймав себя на мысли, что уже не мог контролировать свои действия, и один только звук её голоса заставил так беспрекословно повиноваться. - Это жестоко… - Иначе нам от этого не избавиться. Ты должна меня понять. Если ты действительно взрослая, то поймёшь, - и за ним тихо закрылась дверь. Гермиона не могла поверить, что он мог уйти.       А к вечеру выяснилось, что Сириус напросился на неизвестное задание Ордена, и его не будет несколько недель, даже до отъезда ребят в Хогвартс вернуться он не успеет. Гарри ужасно расстроился и не понимал, почему крёстный не попрощался с ним. Близнецы наперебой спорили, выдавая всё более и более невероятные версии. Тонкс говорила, что Блэк просто заскучал, а Молли неодобрительно качала головой, ругая Сириуса за «безалаберность».       И только Гермиона ни разу не высказала ни единого предположения на этот счёт. Зачем? Ведь она одна знала истинную правду. Хозяин дома Блэков не вернётся, пока отсюда не исчезнет грустная «Мисс Совершенство».