С любовью, Софи.

      Кучер ударил вожжами по спинам лошадей, и коляска тронулась с места, поднимая клубы пыли. Мартин и мистер Роджер продолжили тему о лошадях, обсуждая, какого коня отправить на скачки в этом сезоне, а так же предстоящую ярмарку в Дублине, где можно приобрести редких породистых жеребцов, и их совершенно не смущало то, что для этого нужно пересечь атлантический океан. Миссис Грир всю дорогу смотрела по сторонам, любуясь окружающим их пейзажем, и делала короткие замечания по этому поводу, привлекая внимание Софи, которая была погружена в свои мысли и изредка сверлила взглядом затылок кучера. Спустя десять минут размышлений она дотронулась до ладони сидевшей рядом с ней Кэт и загадочно шепнула ей на ухо: «да, думаю, это кучер». Кэт захихикала, удивившись, что рассказ о беременной кухарке так заинтересовал ее госпожу; но под вопросительным взглядом миссис Грир она опешила и скрыла свою улыбку.       Коляска подъезжала к поместью Бруксов, – оставался буквально один поворот, – как из-за плотной стены деревьев стал отчетливее доноситься стук копыт, скрип колес и веселый гомон женских голосов. Софи заметно напряглась и сильнее сжала ручку маленького зонтика, который ей велели носить с собой, чтобы прикрывать оголенную шею и декольте от палящего солнца. Таковы правила, и ей пришлось им подчиниться.       Бруксы – богатейшая семья во всем штате Виргиния, отличавшая как замкнутостью, так и радушием. Круг их общения относительно невелик, но они дорожат каждым человеком, вошедшим в этот круг «избранных». Семья МакАдамсов была именно такой.       В большом поместье Бруксов жил овдовевший мистер Генри Брукс, жена которого умерла в прошлом году, и это событие еще больше посеребрило его и без того седую голову. Вести дела ему помогал сорокалетний сын Чарльз, а так же толпа наемных слуг, у каждого из которых была своя работа.       Чарльз до сих пор не обзавелся ни женой, ни потомством, в то время как обе его младшие сестры давно состояли в браке. Этот факт вызывал недоумение, сплетни и перешептывания, ведь по общественным меркам он был завидным женихом благодаря своему состоянию.       Поговаривали, что он спутался с одной из своих служанок или что он физически негоден для того, чтобы зачать ребенка; много-много разной чепухи болтали о неженатом Чарльзе Бруксе. Его имя окружала масса сплетен, каждая из которой была нелепее другой и порой противоречила остальным, но все они были не более, чем россказнями дам, тщетно пытавшихся добиться расположения с его стороны. Это был совершенно здоровый мужчина в самом расцвете сил, увлекающийся литературой и живописью. Но время не пожалело его некогда красивую и статную фигуру: живот, плоский десять лет назад, теперь выпирает из-под жилета, осанка стала немного сутулой, под уголками глаз сплелась тонкая паутинка морщин, а в густую черную шевелюру вползли как змейки серебряные нити.       На въезде в поместье коляска МакАдамсов столкнулась с коляской Калвертов, мистер Роджер привстал с седла и приветливо замахал шляпой миссис Калверт. - Смотрите, как пузырится от радости. Сядь, а то лопнешь, - язвительно пробормотала миссис Грир. Но сын оставил ее слова без внимания.       Миссис Кэтлин Калаверт покрылась легким румянцем от такого внимания со стороны мистера Роджера и помахала ему своей тонкой рукой в перчатке. - Здравствуйте, дамы! – Воскликнул Мартин, подъезжая ближе к коляске вслед за отцом, и одарил их сногсшибательной улыбкой.       Три дочери миссис Кэтлин, перегнувшись через бортик коляски, огласили воздух радостными криками и приветствиями. Все три девушки были, бесспорно, влюблены в красавца Мартина, как и многие дамы соседних поместий. И кто-то даже поставил на то, что одна из девиц Калвертов когда-нибудь станет его женой. Мистер Роджер был бы счастлив породниться с их семьей, но миссис Грирбыла отчаянно против этого, и никто не хотел перечить ее воле. - Какой прекрасный рой бабочек, мэм, – галантно произнес мистер Роджер, поравнявшись с коляской, – но всем им далеко до их матушки.       Миссис Грир покрылась красными пятнами от возмущения, а веснушчатые щеки Кэтлин Калверт залились густым румянцем, она задорно закусила губу, стараясь скрыть сияние своих счастливых глаз. - Несчастные влюбленные, – насмешливо и достаточно тихо произнесла Софи, чтобы ее услышали только Кэт и миссис Грир. - Ну что вы, мистер Роджер, – жеманно пролепетала миссис Калверт. Софи с бабушкой переглянулись. Каждой из них не нравилась ни она, ни ее дочери, но мистер Роджер был отчаянно влюблен, и, кажется, взаимно; тем не менее, их любовь была заранее обречена, ведь Кэтлин была замужем. И это вызывало и насмешку, и жалость со стороны Софи и миссис Грир. Софи хоть и не знала свою мать, но испытывала ядовитые уколы злости за нее, ведь мистер Роджер – супруг ее матери, пусть и покойной, и ему не следовало бы себя так вести. В ней это говорила обида, но любовь к отцу твердила, что не должен же он после смерти жены обрекать себя на безрадостное существование. - Влюбленный дурак, – буркнула мать, когда коляска Калвертов отъехала от них. Щеки мистера Роджера покрылись легким румянцем, а глаза искрились от радости, он был так опьянен своим счастьем, что вновь пропустил слова миссис Грир мимо ушей.       Дом еще не был виден, но уже виднелся голубоватый дымок, лениво стлавшийся над кронами деревьев. В воздухе витал пряный запах жарящихся на вертеле бараньих и свиных туш и горящих поленьев.       Ямы для барбекю были вырыты еще с вечера, и в них медленно тлели ало-багровые поленья, над которыми на длинных вертелах висели туши, и жир с шипеньем капал на раскаленные угли. Ароматы, приносимые легким ветерком, долетали из тенистой дубовой рощи Бруксов. Это было приятное, уютное местечко, которое хозяин облюбовал для барбекю.       Длинные столы, покрытые тончайшими полотняными скатертями, ставились всегда в густой тени. Вдоль столов – простые скамейки без спинок, а для тех, кому скамейки могли оказаться не по вкусу, по всей поляне были разбросаны принесенные из дома стулья, пуфики и подушки. Мясо жарилось в отдалении, чтобы дым не беспокоил гостей, и там же стояли огромные чугунные котлы, над которыми плавал сочный аромат соусов и подливок. Не меньше дюжины слуг бегали с подносами, обслуживая гостей.       За поворотом открывался вид на дом Бруксов. Величественный и грациозный, он красовался на небольшом возвышении. На подъездной аллее уже было тесно от экипажей и верховых лошадей. Гости громко приветствовали друг друга, выходя из колясок или спрыгивая с седла. Чернокожие слуги уводили лошадей на скотный двор, чтобы выпрячь их и расседлать. По свежей зелени газона носились тучи ребятишек, которые играли кто в чехарду, кто в пятнашки. Просторный холл уже был полон гостей, и когда коляска МакАдамсов остановилась у парадного входа, у Софи зарябило в глазах бесконечного роя девушек в ярких платьях. Мартин элегантно спрыгнул с седла, передал поводья слуге и направился к коляске, подавая сестре руку. Софи вложила свою тонкую ладонь в его крепкую руку и обвела взглядом всех растерявшихся и застывших в нерешительности барышень, которые ждали его у своих колясок, но он, проигнорировав все направленные на него молящие взгляды, подошел именно к ней. За ней последовала миссис Грир, а потом спрыгнула Кэт и побежала к Софи.       Старший и младший мистер Брукс встречали гостей у дома, обмениваясь крепкими рукопожатиями с мужчинами и одаривая поцелуями нежные ручки дам. - Здравствуйте, мисс Софи! – протянул к ней свои большие и теплый ладони мистер Чарльз Брукс, что заставило ее удивленно приподнять брови. – Вы сегодня изумительно выглядите. - Благодарю вас, мистер Брукс, – ответила Софи и одарила его теплой улыбкой, что ошарашило его не меньше, чем ее радушие этого закоренелого холостяка, отчего тот смущенно опустил глаза. Кэт стрельнула глазами в его сторону и загадочно улыбнулась. - Надеюсь, вы хорошо проведете сегодняшний день, мисс. Моя обязанность сделать его приятным для вас, – слегка растерявшись, бормотал мистер Брукс. - Не беспокойтесь, я уверена, все пройдет замечательно. Вы знаете толк в таких вещах, - Софи одарила его еще одной улыбкой и высвободила свои прохладные ладони из его рук. – А теперь извините, мне нужно поправить прическу.       Она вошла в просторный холл, и ее окружил аромат женского парфюма, цветов и табачного дыма. Кэт догнала ее. - Мисс, вы видели, как он на вас смотрел? Да он же явно в вас влюблен! Поверить не могу, мистер Брукс влюбился! - Кэт, что ты мелишь, прекрати. Не поверю, чтобы кто-то мог его очаровать, а тем более – я. - Но, мисс! Он аж светился, когда вы ему улыбнулись, - не унималась Кэт, и своими речами вызвала смущенный смех Софи, - и я никогда раньше не видела, чтобы вы флиртовали с кем-то. - Перестань, ты же знаешь, что его ледяное сердце неприступно, - она засмеялась, проигнорировав последнюю часть фразы. - Ой, кто бы говорил, - дерзнула Кэт. - Так, оставим это. Мне и правда нужно разобраться с прической, пойдем наверх.       В просторной комнате, специально отведенной для дам, где все побросали свои накидки и шали, Софи увидела миссис Калверт с ее дочерьми. Три девушки оживленно болтали, сидя на роскошной кушетке, вероятно, делясь друг с другом очередной порцией сплетен, в то время как Кэтлин прихорашивалась возле зеркала. Как только взгляд Софи упал на их семейку, она прокляла свою прическу и «никудышные» руки Кэт, которые слишком слабо затянули ее волосы утром. Кэт, без всякого сомнения, была мастерица делать изысканные прически, да и с остальным справлялась умело, но Софи крайне не хотелось быть поблизости семьи Калвертов. Она недовольно поджала губы, и между двух изящных дуг ее бровей образовалась едва заметная складка.       Старшая из сестер, слегка полноватая и еще не замужняя в свои двадцать три Бетани, заметила изменения в ее лице и уже готова была отпустить в сторону Софи остроумную, по ее мнению, колкость, но мать вовремя остановила дочь, стрельнув взглядом и строго нахмурив брови.       Софи спокойно опустилась на пуф, и ловкие руки Кэт погрузились в ее тяжелые локоны. Девушка с наслаждением провела по ним пальцами, наслаждаясь их шелковистостью, и принялась за прическу Софи. - Мисс, у вас волосы словно шелк, ни у кого еще не видела столь прекрасных волос, – нарочито громко сказала Кэт и бросила взгляд на Бетани, которая отвернулась в другую сторону и сделала вид, что не слышала ее слов, но Бет выдавали руки, злобно впившиеся в подлокотник софы. И Кэт ухмыльнулась, зная, что эту даму снедает зависть, и если бы она могла, то повыдергивала бы Софи все волосы.       Софи в отражении зеркала увидела и взгляд Кэт, и реакцию Бетани. Она была благодарна своей служанке за эту колкость, направленную в сторону старшей из сестер Калвертов, ведь ее она не любила больше всех. Кэт чувствовала ее благодарность; она знала свою мисс даже лучше, чем себя. Их духовная связь и правда была безгранично велика, и две столь разные девушки были идеальным дополнением друг для друга.       Закончив причудливую прическу, однозначно затмившую заурядные укладки девиц Калвертов, Кэт отвесила еще один комплимент волосам Софи, на что та ответила довольной улыбкой. Девушки оставили свои вещи и вышли из комнаты. Как только дверь закрылась, Софи залилась звенящим смехом и схватила теплую ладонь Кэт. Они спустились по лестнице и погрузились в водоворот пышных юбок, элегантных костюмов и сновавшей повсюду прислуги.       Большинство девушек со своими кавалерами разместились на длинных скамейках за столами, усадив по каждую сторону от себя по одному. Некоторые, особенно популярные среди молодых людей, девушки решили уместиться немного дальше, устроившись на пуфе и окружив себя большим числом кавалеров, чем можно это было сделать за столом. Софи тоже выбрала место поотдаль, но не с целью заманить как можно больше ухажеров, а скорее просто остаться вдвоем с Кэт, не обременяя себя вести беседы с кем-либо из гостей. Но все же от внимания одного мужчины ей сбежать не удалось. Мистер Брукс, расталкивая слуг, пытался сам ухаживать за своей гостьей, поднося ей то бокал шампанского, то сок, то что-то из угощения. Софи, недоумевая с каждым разом все больше и больше, принимала его подношения и ловила насмешливые взгляды Кэт. Пока никто не видел, она отдавала ей тарелки с десертом, понимая, что отказать мистеру Бруксу было бы оскорбительно, но и съесть что-то еще она не в состоянии. Кэт, довольная таким стечением обстоятельств, быстро сметала содержимое тарелок и ждала следующего появления мистера Брукса. Чарльзу даже в голову не приходила мысль, что шестая тарелка с пончиками даже чисто теоретически не смогла бы вместиться в худую Софи, но он уже давно сбился со счета своих подношений, и его это перестало заботить – лишь бы подойти к ней и получить сдержанную улыбку в знак благодарности. - А вы говорили «не влюблен, не влюблен», посмотрите, как сюда таскается, - насмешливо протянула Кэт, - гладишь, и сплетни поползут. - Сплетни? Ну и пусть. Смотри, кажется, он куда-то ушел. - Вот и слава Богу, потому что в меня уже мало, что влезет, - обе девушки залились смехом в ответ на ее заявление.       А Чарльз тем временем направлялся к мистеру Роджеру, мило беседовавшему с миссис Калверт. - Как вам барбекю, мэм? – обратился хозяин к Кэтлин. - О, все чудесно, как и всегда, - она обернулась на звавший ее голос и увидела одну из своих дочерей, - извините, мне нужно отойти.       Они остались вдвоем. Мистер Брукс устремил свой взгляд на Софи, которая сидела в тени деревьев и о чем-то болтала с Кэт. Мистер Роджер перехватил его взгляд и довольно улыбнулся. - Она сегодня особенно хороша, не находите? – Чарльз растерялся от такого вопроса, но все же нашел в себе силы ответить. - Вы правы, Роджер. Совершенно правы. – После минутного молчания он просил: - а сколько ей уже? - Семнадцатый год идет. - О, уже и замуж пора. - Да куда уж там, ее разве кто возьмет? Ее характер даже я с трудом выдерживаю. Впрочем, что это я, нехорошо так о своей дочери говорить, - в этом момент вернулась миссис Калверт, и Чарльз поспешил удалиться. - Что ж, не буду вам мешать. Приятного отдыха!       В скором времени с тарелок исчезли последние кусочки свинины, баранины и цыплят. Гостей охватывала ленивая дремота, слуги не спеша убирали со столов. Все с нетерпением ждали, когда хозяева подадут знак к окончанию утренней части празднества. Барбекю подошел к концу, и всех тянуло на покой, пока солнце было еще в зените.       Мужчины и женщины все чаще поглядывали на мистера Брукса, чтобы он позвал всех отдыхать, но он, забывшись, все еще кружил рядом с Софи, рассказывая что-то про гражданскую войну, в которой самому довелось принять участие. Она сидела, лениво обмахиваясь веером и изнывая от полуденной жары.       Солнце припекало все сильнее, и тень деревьев категорически не спасала от жары. Понимая, что она не выдержит больше и пяти минут, она решила прервать Брукса. - Мистер Чарльз, – ласково начала она, – а не пора ли отдохнуть? Солнце слишком уж припекает. -Ах, да-да… – Растерялся он, но быстро собравшись с мыслями, повернулся к гостям и объявил, что дамы и господа могут удалиться в специально отведенные им комнаты для отдыха. Гости с облегчением вздохнули и разошлись кто куда.       Некоторые юноши остались сидеть на улице, о чем-то оживленно споря; мужчины в возрасте разбрелись по разным уголкам плантации, кто-то не спеша расхаживал по аллеям, беседуя со своим спутником, кто-то дремал в спасительной прохладе большого дома. Дамы заняли шесть отведенных им комнат. Сбросив платья, расшнуровав корсеты и распустив тугие прически, они наконец смогли расслабиться. Смех и разговоры сменились тихим перешептыванием, а спустя полчаса тишину нарушал только равномерный звук дыхания.       Обычай спать после обеда неукоснительно соблюдался в этих краях. В такие дни празднество начиналось с утра и заканчивалось балом, поэтому отдых был просто необходим.       Девушки и женщины погрузились в сон. Все, кроме Софи. Собираясь заняться ее платьем, Кэт растерянно вскрикнула. Под вопросительным взглядом Софи она растерялась еще больше и начала копошиться в коробке с бальным платьем. - Дырявая моя голова! Совсем забыла. Вам сегодня утром письмо пришло, - сказала Кэт, протягивая ей конверт из плотной бумаги.       Софи выхватила из ее рук конверт и, увидев отправителя, улыбнулась широкой, счастливой улыбкой. - Сделай корсет свободнее. - Вы не будете отдыхать? - Нет, Кэт, давай скорее.       Девушка ослабила шнуровку корсета, и Софи выбежала из комнаты, направляясь в библиотеку. По дороге распустив волосы, она вбежала, задыхаясь, в просторную комнату, заставленную шкафами с книгами, креслами и секретером с резными ножками. В комнате царил полумрак, со всех сторон на Софи смотрели разноцветные корешки книг. Она вдохнула полной грудью этот запах книг и уселась в кресло, подогнув под себя ноги. Быстро вскрыв конверт, девушка развернула исписанные красивым почерком страницы и начала жадно поглощать слова.       «Дорогая Софи!       Пишу вам с канадских берегов озера Морейн. Когда-то это место густо населяли индейцы, но сейчас оно поражает своей пустынностью и захватывающей, чарующей красотой.       Знаете, средь этой болезненно-прекрасной красоты мне посчастливилось познакомиться с одним из старых жителей этих мест. Мужчину, а скорее едва возмужавшего подростка, зовут Соколиный глаз, такое прозвище он получил благодаря своей особенной меткости при стрельбе из лука. К сожалению, индейцев здесь осталось мало, так как большая их часть была истреблена во время многочисленных войн. Столкнулись две совершенно разные эпохи: консервативные индейцы, использующие лишь свое оружие, с каким охотились еще их деды, и канадцы, идущие в ногу со временем, давно освоившие огнестрельное оружие. И разве индейцам с их стрелами, копьями и томагавками справиться с ружьями и пушками?       Разумеется, исход был очевиден, но непокорные племена сражались до последнего, отстаивая свою честь и право на земли. Сколько храбрых воинов сложили свои головы в этих диких лесах! Знали бы вы, Софи, какое чувство охватывает среди многовековых деревьев. История этих мест окутывает, очаровывает и поглощает в пучину тысяч прошедших лет.       Иногда кажется, что вот-вот из-за ветвей деревьев покажется индейское поселение, большой дымящийся костер и несколько десятков вигвамов. Но оставшиеся индейцы живут глубоко в лесу, тщательно скрывая свое существование.       Соколиный глаз показал мне множество чудесных мест и обучил некоторым хитростям, присущим его народу, я даже не могу представить, чем заслужил такое доверие с его стороны. Мне бы очень хотелось, чтобы вы увидели и почувствовали красоту этих мест. Мне не хватит слов, чтобы ее описать; и об этом нельзя рассказать, это нужно почувствовать…       Озеро Морейн дикое, своенравное, но в то же время ласковое как ручной зверек. Оно меняется в зависимости от погоды. В солнечные ясные дни его воды синие, глубокие, в такие моменты буйная синева его вод напоминает ваши глаза. И этот необычный цвет обусловлен тем, что озеро с трех сторон окружено рваной линией скалистых гор, с вершин которых талая вода водопадами и речушками спускается в чашу озера. И говоря о погоде, я вспоминаю тот день, когда мы с Соколиным глазом отправились на лодке в небольшое путешествие по озеру. Каноэ легко скользило по водной глади, смело рассекая небольшие волны. Мой друг хотел показать, насколько совершенна здесь природа в своей красоте и как прекрасен синий простор безмятежных волн. Вода здесь прозрачна и чиста, было видно, как за бортом плещутся рыбы. Соколиный глаз видел восторг в моих глазах и понимал, что не зря взял меня с собой. Но мое немое восхищение прервал внезапно начавшийся сильный ливень. Я хотел скорее плыть к берегу, но Соколиный глаз медленно сложил весла и сидел, спокойно глядя на меня. - Скорее поплыли к берегу! – Крикнул я, удивленный его спокойствием. - Тише, не шуми. Послушай, - коротко ответил он.       И следуя его совету, я присел, чувствуя, как капли дождя бешеным потоком обрушиваются на меня и превращают гладь озера в бурлящий гейзер. Спустя пару минут одежда промокла до нитки, и тело привыкло к прохладе дождя. И именно тогда я понял, почему индеец не хотел никуда спешить. Он хотел насладиться этим буйством природы, почувствовать себя ее частью, ее пленником. И это действительно невероятное чувство. В этот момент все мои мысли о чем-то людском, повседневном испарились, остался лишь восторг, внутри царили спокойствие и безмятежность. А то, что происходило вокруг, мне казалось не менее прекрасным. Порывы ветра гнули ветви деревьев, их листья дрожали под ударами капель дождя, а горные потоки, усиленные в несколько раз, мощным напором рассекали поверхность воды, подымая вокруг себя белые шапки пены.       Но вот дождь утих. Солнце пролило свой свет на сказочный Морейн, и где-то совсем рядом солнечные лучи, отражаясь от поверхности воды, семицветной дугой уходили куда-то вдаль. Да-да, радуга начиналась здесь, и это, я думаю, было идеальным завершением волшебного пейзажа.       От воды поднимался пар, туман неясным облаком окутывал берег озера и гигантские силуэты гор. Весла размеренно погружались в воду и поднимались вновь, и лодка все ближе подступала к берегу, окунаясь в молочную завесу тумана.       Я пробыл на озере около двух недель, и мое большое путешествие по Канаде подходит к концу. Странствуя по этой стране, я повидал множество живописных мест, о каждом из которых рассказывал вам в своих письмах, но все же озеро Морейн более пришлось мне по душе, здесь я обрел полный покой, смог понять себя и разобраться в своих желаниях.       В скором времени я отправлюсь в Виргинию, возможно, навещу вас. До скорых встреч, Софи!

С наилучшими пожеланиями, Рей Стонем. 28 мая 1883. Озеро Морейн, Канада.»

      Софи оторвала взгляд от текста и дрожащими руками сложила листы обратно в конверт. Яркие картины тех мест проносились у нее в голове, вызывая бесспорное восхищение. Но трогала ли ее природа так же, как и Рея? Нет, вовсе нет. Она наслаждалась его рассказами, вполне отчетливо видела все это у себя в голове, но его чувств не разделяла. Так отчего же эта дрожь в руках, отчего пальцы не хотят подчиняться ей? Она сама не знала ответа, и от злости на свои эмоции, с которыми не могла совладать, Софи яростно сжала ледяные ладони.       Она вышла из библиотеки. Весь дом спал, и Софи надеялась, что ей еще удастся вздремнуть где-нибудь рядом с Кэт. Девушка нашла ее в третьей спальне. Кэт лежала на диванчике, свернувшись клубочком словно кошка; прислуге не положено спать днем, но она всегда пользовалась особыми привилегиями. Софи позволяла ей многое и часто спускала ей маленькие шалости с рук, и сейчас, видя, как ее служанка спит, она решила не уделять этому особого внимания. Самостоятельно сняв платье и уже расшнурованный корсет, она легла на свободную кровать.