Маленькая группа

На удивление, проснувшись довольно рано, Аято ощутил себя более выспавшимся. Прилив сил прямо с утра — вот, как выглядит на самом деле доброе утро. Потянувшись, он почувствовал, как его рука задела… «Канеки?»       Киришима отдернул руку и резко принял сидячее положение. По спине прошли мурашки, скорее от отвращения, что, казалось ему, переполняло его с ног до головы. Белокурый спал сладко, его грудь ровно поднималась и вновь опускалась. Канеки лежал как-то сдержанно, ноги сложены, руки не раскинуты. Однако Аято помнил это чувство, он лежал прямо возле Канеки. Всю ночь.       «Неужели я сам ночью придвинулся к нему? — задался вопросом тот, после чего опять скривился. — Жуть»       Парень откинул одеяло. В попытке встать на ноги его ноги слегка задрожали, а живот заурчал. Голод гуля — это один из кругов ада. Чувствовались пока что легкая слабость и покалывание, словно желудок пожирает сам себя. От представления подобной картины Аято стало только хуже.       «Когда я в последний раз питался?» — всплыл вопрос у парня, а ответ на него был довольно смутным. Повернувшись к «спящей красавице», как он отзывался сейчас о Канеки в мыслях, ему вдруг подумалось, а не пойти ли на охоту одному.       «Нет», — сразу же отрезал Киришима сам себя, покачав головой. Если об этом узнает Татара, то проблем не оберешься, подумал он.       К сожалению, от природы Аято обделен терпением, посему после пару жалких минут он вдруг почувствовал злость оттого, что Кен сейчас спит, когда тот страдает от голода. Один пинок — и бедный Канеки уже отлетел к стенке. К счастью, Киришима не ударил со всей силой, поэтому стена осталась цела. А вот Канеки…       — Что ты творишь? — сонным и одновременно злобным голосом пробормотал Кен.       — А чего дрыхнешь так долго? — возмутительно сложив руки на груди, спросил Аято, гордо подняв голову.       Канеки повернулся к Киришиме и хрустнул одним пальцем. Внезапно его вид стал другим, словно Кена подменили. Зрачки стали меньше, а на лице — ни тени улыбки. Хрустнув пальцем во второй раз, парень прикрыл глаза и опустил руки, видимо, попытавшись умерить пыл. Для Канеки утро явно не удалось — это говорили за него круги под глазами. «Сколько же я спал?» — спросил он сам себя, но была велика вероятность, что очень мало. К тому же подобное пробуждение не обрадует никого. Зевнув в кулак, он направился в ванную. Аято не удостоился даже взглядом.       «Что это было? — до Аято только после этого дошло, что он задрожал, страх на минуту сковал его, а в горле застрял комок, мешающий вслух прокомментировать эту ситуацию, как он в обычном случае сделал бы. — Он выглядел точно так же, как в тот день, когда защищал мою тупую сестру. Напыщенный индюк…»       Позже оба не решились начать разговор друг с другом, они чувствовали угнетающую атмосферу. Однако Аято был явно нетерпелив, иногда желудок предательски сдавал его своим урчанием. Парень нервно хватался за живот, якобы приказывая ему заткнуться, зная, что это бесполезно.       В момент, когда Киришима решил начать разговор, Канеки начал первым, отчего Аято почувствовал маленькое облегчение.       — Предлагаю посмотреть расписание охоты.       Аято молча кивнул. Он ощущал, как с каждой секундой теряет силы. Чёртов гулий голод!       На сегодня им было разрешено начать охоту вечером. Киришима был рад, что этот день выпал на сегодня, ибо сомневался, что продержится ещё.       Понимание охоты у Канеки было несколько другим. Как научили его друзья из Антейку, он планировал вернуться к тому обрыву, где многие самоубийцы свели счеты с жизнью. Даже посетила мысль навестить Антейку, узнать, как дела у Тоуки-чан, Йошимуры-сана. Однако в такие жестокие времена гулям нетрудно раскрыть свою истинную сущность, точнее, нетрудно было это раскрыть людям, в особенности следователям. А следователи ныне повсюду. Визит Канеки может принести Антейку большие проблемы. Парень от всей этой мрачной перспективы досадно вздохнул.       «Чего это он? — Аято с подозрением посмотрел на Кена. — Неужели не рад, что в кои-то веки он не будет чувствовать голод?»       Наконец, когда городом овладели сумерки и ночные фонари начали, мигая, включаться, из основного лагеря гулей вышли двое. Темно-красный плащ, сзади которого был знак Аогири, закрывал также голову при помощи капюшона. У Аято была маска как у Татары — скрывающая нижнюю лицевую часть: она была похожа на рог, серо-металлического цвета. Канеки же надел свою привычную маску, где половина лица скрывает злобный оскал и правый глаз закрыт подобием повязки.       Маски для гулей — их неотъемлемая часть, в особенности во время охоты. Чтобы следователи не узнали их лиц, чтобы они не преследовали гулей. К тому же прозвищам многих послужили именно их маски.       — Я знаю одно место, — начал Кен, ведя за собой Аято, который неровно дышал. Каждое движение младшему Киришиме доставляло боль и ускоряло процесс слабости.       Опять Аято молча кивнул. Канеки показалось это странным, но он быстро догадался, в чем дело.       Ускорив шаг, гули быстро дошли до нужного обрыва, ведь отель находился не так далеко от него. Канеки, не раздумывая, спрыгнул вниз. Аято остался наверху.       — Что ты делаешь?! Прыгай! — крикнул ему снизу Канеки.       — Ты что, придурок?! Я не собирался питаться какими-то ошметками! Это удел слабых гулей, дурень! — Аято вдруг очень сильно разозлился. Странно, что он не догадался об этом излюбленном обрыве для слабаков из двадцатого района, пока они шагали сюда. Сжав кулаки, он повернулся и решил поохотиться в городе.       — Аято-кун?! Аято-кун! — кричал с того же места Кен, отчаянно надеясь, что этот наглый малый вернётся. Однако Аято не торопился возвращаться. Канеки снова вздохнул.

***

— Сегодня мне сообщили, что нашли кое-какие зацепки в двадцатом районе, — женщина среднего роста с пшеничным цветом волос, которые были закреплены большой заколкой, подошла к машине и, дождавшись своего партнёра, села в неё.       — Зацепки? Ты об Аогири? — мужчина в черном костюме и с галстуком в полоску достал ключи, нажав на кнопку, отчего раздался привычный звук, открыл дверцу и сел за руль.       — Да, об Аогири. Это примерно в нескольких километрах от города. Быстрее, Амон! — блондинка нетерпеливо застегнула ремень и зло глянула на партнёра, который явно не торопился так же, как она.       — За городом? К чему спешка? — Амон завёл мотор и, подождав пару секунд, сдвинулся с места. «Мне никогда не понять дочь Мадо-сана, — Котаро нажал на газ, набирая скорость. — Вечно куда-то торопится»       — Что за вопросы, следователь особого класса Амон Котаро? — тон Акиры изменился, а взгляд стал более серьезным, как и голос. — Мы сейчас не должны упустить ни одного гуля, пока успешно шагаем на пути к их полному истреблению.       Об этом мужчина не вспомнил бы, из-за чего почувствовал вину в очередной раз. Всегда так во время беседы с этой женщиной, подумал он, смирившись со своим маленьким проигрышем.

***

Аято не чувствовал себя настолько яростным и нетерпеливым давно, он сжимал кулаки так, что на руках выступили вены. Ему не терпелось кого-нибудь убить, вспороть живот, медленно достать органы и полакомиться закуской, желательно не одной! От представления мертвой человечины, а главное — самого процесса убийства, — у Киришимы чуть не потекли слюни. А злость на Канеки лишь добавила масло в огонь.       Он не смог сдержать какуган*, из-за чего во тьме ночной ярко сверкали его глаза.       Жертвы ждать долго не пришлось — впереди на большой скорости ехала машина, а внутри сидел явно не один человек. Остановить автомобиль не представлялось для Аято чем-то трудным. Время истинной охоты пришло. Парень облизнулся.       Машина сама остановилась недалеко от Аято. Из неё, к удивлению для гуля, очень быстро вышли двое людей: женщина и мужчина в строгих деловых костюмах. В руках у них были кейсы. Киришима сразу же догадался: «Голуби!», отчего кровь в теле начала кипеть. Аято любил убивать, но убивать следователей — больше всего. Канеки прихватил с собой небольшую сумку. На земле лежало два трупа. Это, конечно, хорошо, что тут вообще есть трупы, но Кену не очень-то хотелось радоваться. Вспомнился день с Йомо-саном, когда, впервые увидев человеческий труп, именно человеческий, он нехило перепугался.       Эти дни сейчас так далеки. Тогда, помнится, Канеки ещё не успел познать истинный мир гулей, а также… людей. Аято сразу же активировал RC-клетки, да и это не составило особого труда при подобном возбуждении, и в зоне плеч вмиг освободился кагунэ в виде крыла и загорелся яркой вспышкой средь ночи.       Кагунэ был легким, а ловкости Аято не занимать. Киришима через секунду уже оказался возле мужчины-следователя и выделил RC-клетки, похожие на кристаллы. Крыло взметнулось, тёмно-алые кристаллы стрелой полетели к цели.       Из-за голода предел его выносливости был пугающе близок, отчего пришлось действовать так быстро, как только можно.       Мужчина успел отпрыгнуть, но один красный «кристалл» все-таки вонзился в его ногу. Он цокнул, но лицо его не переменилось. Казалось, будто бы эта рана — для него ничто. Амон, не раздумывая, сразу же вытащил его и встал на ноги, кровь окрасила его брюки, но он даже не пошевелил бровью. «Выносливый кусок дерьма!» — отметил Аято, цокнув языком.       — Акира, тебе лучше отойти в сторону! Гули укаку типа хорошо одолевают большое количество врагов! — Котаро активировал свой куинке. Он был похож на большой молот, однако мужчина поднял своё оружие вверх как пушинку. Киришима удивился силе обычного человека.       — Не болтай много, — грозно сказал Аято. Из его крыла выпустились острые кристаллы.       Амон ловко отбил кристаллы, рассыпая их в алую пыль. Словно маленькие капли крови, осколки падали на землю.       Это разозлило Киришиму, ярость наполнялась так же быстро, как бокал вина во время торжеств. И, извергая свою злость на весь мир, он сразу же сорвался с места. Прошла секунда. Аято оказался возле женщины. Он разинул рот, схватив её за плечи.       — Акира! — крикнул Амон и подбежал к ней. Крик пронзал уши. Котаро сильнее сжал молот в руке, уже замахиваясь для удара, крича, что есть сил, чтобы остановить гуля вовремя. Сердце в груди бешено заколотилось. «Я не позволю тронуть Мадо!» — кричал внутренний голос отчаянно.       Мадо ловко ускользнула от Аято, пнув его со всей силы. Такой удар никак не повлиял на гуля, но помог выиграть пару секунд. Акира, не теряя секунды, активировала куинке. Её хрупкие руки сильно сжали оружие в руках. Послышался свист, куинке проскользнул прямо возле лица Аято.       Киришима успел уклониться. Но голод морил его, лишал остатка сил. Словно кричал — Еды! Еды! — истошно стоная внутри. Казалось бы, желудок прилип к позвоночнику. Амон к тому времени молотом стукнул Аято по голове. Череп будто бы разломался надвое, послышался даже хруст. Аято отлетел, приземлился на асфальт и расцарапал всю кожу на руках и лице.       Гулья регенерация не смогла спасти Аято ото всей агонии. Он попытался встать, но из-за ноющей боли ему сделать это пришлось с большим трудом.       Киришима поднял темно-синие глаза на следователей, какуган исчез, а кагунэ становился всё меньше и меньше. — «Проигрываю. Мда. Что за чёрт?! Если бы только я не был так голоден… Если бы…»       Голод представлял за собой уйму страданий, отчего хотелось взвыть и молиться о еде, хотя бы маленький кусочек мяса, но Аято терпел. Желудок словно всасывал в себя все оставшиеся органы, начались кошмарные спазмы, сдавливающие и сжимающие внутренности. Аято жутко простонал, приложив руку к животу, отчаянно надеясь успокоить ноющую боль.       Амон снова побежал в сторону Киришимы и замахнулся куинке.       Мальчишка зажмурился, не желая наблюдать за своим поражением. «И это моя смерть? Такая жалкая… От рук больных голубей. Дерьмо. Дерьмо!»       Через три секунды… ничего не произошло. Открыв очи, Киришима заметил перед собой знакомую фигуру в темно-красном плаще. Ветер колыхал этот плащ, капюшон был снят, из-за чего также развевались идеально белые волосы.       Одной рукой Канеки удалось остановить удар Амона, он медленно повернул голову к Аято. Взгляды скрестились: беспристрастные, холодные и такие знакомые глаза Канеки смотрели на него. Киришима чувствовал на себе его взгляд полностью, затем он посмотрел на свою израненную руку, которая начала дрожать.       — Глазная повязка?.. — Амон раскрыл рот от удивления, но даже после его вопроса Кен не соизволил взглянуть на следователя. Он смотрел на Аято уже с осуждением, и только после этого, оттолкнув тяжелый куинке, Канеки нахмурился, а из-за спины медленно появлялись подобие щупалец.       Аято не отводил взгляда от Канеки, но Кен в глазах становился темнее и темнее. Силуэт размазывался, всё стало таким непонятным, смешиваясь в одно большое-большое чёрное пятно.       Киришима, даже отключившись, чувствовал. На какой-то миг в его груди вспыхнуло жаркое пламя, которое жгло всё изнутри. И посреди этого огня стоял белокурый парень в маске с устрашающим оскалом, волосы его развевались, а глаза были холодными как лёд. «Ненавижу тебя, Канеки Кен»