***
Хинами попивала кофе у окна, наблюдая, как Канеки медленно перелистывает страницы книги каждые три минуты. Она начала считать секунды, пока Кен перевернёт следующую страницу. И каждый раз временной консилиум был равен около трём минутам. Иногда она оставляла кружку кофе возле него. Кен благодарил её коротким кивком и снова смотрел либо в книгу, либо на Аято. Она с надеждой взглянула на него. Надеялась она, что Кен, наконец, оторвет взгляд от Киришимы и посмотрит на Хинами. Просто посмотрит. Чтобы она убедилась, что Канеки — всё ещё Канеки. Хинами каждый вечер ставила свежий горячий кофе — от капучино до латте, — возле братика, надеясь, что наутро чашка окажется пустой. Но, нет, каждый раз чашка была нетронутой, и изменялось в ней только одно — кофе остывал. «Неужели так будет теперь всегда?» — задавалась Фуегучи вопросом, отчего в горле нарастал комок, и ей хотелось плакать. Раны Аято затянулись, он выглядел уже более живым. Но не открывал глаза. Видимо, ему ещё не хватало немного сил прийти в себя. Однако в последние дни мальчишка начал ворочаться во сне, и у обоих — Канеки и Хинами, — появилась надежда, что он очень скоро проснётся. Хинами забрала как всегда остывший, никем не тронутый кофе и зашагала к двери, чтобы отнести посуду обратно на кухню отеля, как вдруг девчушка услышала вопль. Чашка соскользнула из её рук и упала на пол, разбиваясь на осколки. Правда, Хинами уже не слышала звука разбивающейся посуды, потому что сразу рванула в спальню. — Хватит! Придурок, ты меня убьёшь так! — Канеки буквально вцепился в Аято, а Киришима бил его кулаками и пытался оттолкнуть. В ответ Канеки и не думал ослаблять хватку, даже сильнее прижал его. — Отпусти, кому говорят! Задушишь! Да что такое?! Реакция Канеки — ноль. Аято подумал бы, что Кен умер, если бы не дыхание, щекочущее шею и затылок. Киришима начал закипать от ярости, прямо как чайник, поставленный на огонь, из которой ровной струйкой выходит пар, а свист становится всё оглушительнее и оглушительнее — Проснулся… — тихо прошептал Канеки, отчего Киришима замер и приостановил попытки вырваться из смертельных объятий. — Наконец-то… Сердце Аято внезапно забилось чаще, а руки машинально, но медленно хотели ответить на объятье Канеки и обхватить его шею, однако к тому времени Кен отпустил парня и, резко отвернувшись, начал быстро вытирать нос. Послышался очень тихий всхлип. Хинами стояла в дверях и не смогла сдержать улыбку, нет, даже слезы, что навернулись, как только увидела Канеки... по-настоящему живым. Она сдавленно хихикнула и хотела было удалиться из номера, как вдруг перед ней возникла её соседка. — Хинами-чан, — протяжным голосом, в своей привычной манере, проговорила Это. Фуегучи минуту помолчала, ведь Это застала её врасплох. Затем, слегка опомнившись, она искренне улыбнулась и ответила: — С возвращением, Это-сан! — Умница, — погладила Это её по макушке. — У нас гости? — Сколько я спал? — почесав один глаз и зевнув, спросил Киришима, словно всё то, что произошло пять дней назад, и вовсе не происходило. — Около недели, — хрипло ответил Канеки, впервые заговорив за несколько дней, но голос его был нежным как мёд, а глаза сияли, глядя на Аято. Канеки распахнул глаза, словно что-то вспомнив. Счастливая улыбка моментально погасла, над головой белокурого словно возникли тучи, а в комнате будто бы разразился гром. Тишина, что повисла всего-то минуту назад, резко отяжелела. Взгляд Канеки изменился, а тон голоса стал угрожающим, когда он задал вопрос: — Кто это сделал? Аято в замешательстве пару раз моргнул, затем, тряхнув головой и вспомнив не самые приятные моменты, лишь отдаленно ответил: — Неважно, — промямлил он, отведя взгляд. Голос его слегка дрогнул. — Я просто получил наказание за непослушание. — Что? Наказание? — переспросил Канеки возмущенным тоном, вспоминая страшные кровавые картины в их номере. — Уши прочисть! Да! — нервно ответил Аято, сжимая ладони в кулаки. По его реакции стало ясно, что он не хочет затрагивать данную тему. По крайней мере, сейчас. Канеки, кое-как усмирив желание настаивать на ответе, очень глубоко вздохнул. Парень начал нервно озираться вокруг, стараясь избежать разочарованного взгляда Кена. Его взор зацепили бинты, тёмно-розовый плащ и страшная ухмылка, что была видна даже за бинтами. Аято ошарашено выпучил глаза. Это склонила голову набок и спрятала руки за спину, затем, как ни в чем не бывало, спокойно зашагала к обоим парням. Киришима сильнее сжал одеяло в кулаках, глаза его становились больше, а с каждым шагом Это сердце отдавало громкий медленный стук. На пару секунд Аято перестал дышать. Кен, когда увидел Это, слегка удивился, но не так, как Аято, ведь она была соседкой Хинами, и был в замешательстве от реакции мальчишки. Он изогнул бровь и хотел было спросить, что случилось, однако Аято, словно предвидев, что Канеки хочет заговорить, резко заткнул его рот ладонью. — Аято-кун, — обратилась Это к нему, ещё страшнее растягивая улыбку, — ты ведь помнишь уговор? Канеки очень хотел спросить, что за уговор, выяснить, в конце концов, что тут происходит, однако Аято не позволял. Кен почувствовал, как рука его задрожала. — Конечно! — вдруг закричал Киришима. Внезапно схватив за руку Канеки, он вскочил с кровати и побежал к окну. Перед тем, как выпрыгнуть оттуда, парень остановился и, не обернувшись, обратился к Это: — Но сейчас… не время. — Аято-кун! — наконец издал голос Кен и попытался его остановить. — Куда мы… — Заткнись, — буквально выплюнул это слово Аято, да с такой яростью и желчью, что Кен не решился ответить. «Да что происходит?» — от неведения и непонимания Канеки хотелось закричать и остановиться, чтобы прямо в этот момент поставить все точки над «i», но крик так и остался внутри. В сердце словно забили несколько гвоздей — такая была боль от холода и ярости Аято, которые сопутствовали с недавно сказанными словами. «Я ничего не понимаю… — Кен смотрел на руку, которую Киришима крепко сжал, и поджал губы. — И тебя понять не могу, Аято-кун»Глава 9. Уговор
13 июня 2015 г. в 01:49
Девчушка удивленно вскинула брови и зажалась в дверях. Она издала писк, еле завидев раненое тело, принадлежащее соседу братика. С надеждой в глазах она посмотрела на Канеки, думая, может, он прояснит ситуацию. Однако Кен молчал и смотрел на Хинами прозрачным взглядом: вроде бы взгляд был устремлен на неё, но всё равно глядел куда-то мимо.
Дрожащими руками девчушка открыла дверь настежь, молча приглашая незваных гостей внутрь и провожая испуганным взором своего братика. До этого она никогда не видела Канеки таким. В груди у неё поселилась тревога, но ей не было страшно. Ведь рядом не кто иной, как братик. А братика бояться нечего. «Верно?..»
Обычно он смотрит с теплом, иногда за этим теплом скрывались грусть и печаль, но Кен в любом случае всегда находил силы улыбаться Хинами. В этот раз, видимо, сил у Кена не было.
Фуегучи принесла тазик с водой и полотенце, помогая братику привести Аято «живой» вид. При виде открытых ран, откуда до сих пор сочилась кровь, Хинами поджала губы, стараясь не вскрикнуть, и через силу заставляла себя помочь Канеки. Тяжело было видеть, как он, словно робот, настроенный на точные команды, ухаживал за Киришимой: положил Аято в постель и начал обрабатывать раны. Взгляд его оставался всё тем же. Он глядел будто в потусторонний мир, а тело оставалось на месте и выполняло приказы издалека.
Когда раны были обработаны, а Аято — забинтован, Канеки еле слышно вздохнул, и в его глазах появились искры. Он сел на колени и слепо смотрел только на Аято. В этот момент он был похож на послушную собаку, беспрекословно ожидающую своего хозяина. Ведь прошло пять дней, а Канеки не сдвинулся с места.