Маленькая группа

Аято бежал за тёмным силуэтом, который прыгал в разные стороны. Вскоре силуэт исчез. Киришима был заметно быстрее Канеки, поэтому тот довольно сильно отстал. Мальчишка перевёл дыхание, смотря туда, где не так давно исчез кролик.       «Ну и пусть», — махнул рукой тот и хотел было повернуться в сторону Канеки, однако перед его глазами мелькнула тёмная быстрая тень и тотчас исчезла. Сердце, казалось бы, пропустило удар. Перед носом пролетел пожелтевший кусок бинта.       Руки слегка задрожали, а страх объял его тело, однако Аято, несмотря на всё, осторожно подхватил бинт. На нём синими потёкшими чернилами было написано: «Времени нет».       Киришима, услышав приближающиеся шаги и сглотнув тяжёлый комок, скомкал кусок бинта и выкинул в ближайшую урну.       Свинцовые тучи начали окружать город с разных сторон. Подобно настроению Аято, над городом сгустился мрак. Начал дуть осенний ветер, срывая за собой золотые листья и кружа их в безумном танце.       — Аято-кун, я должен вернуться и заплатить за кролика, — тихо сказал Канеки, опасаясь яростной реакции Аято в ответ. Он заметил, что мальчишка помрачнел, точнее, почувствовал неприятную и тяжёлую ауру вокруг мальца. Но тот лишь кивнул и, засунув руки в карманы, зашагал вперёд.       — Я буду у тебя, — кратко выпалил он и, натянув капюшон, скрылся.       «Неужели он так расстроился из-за сбежавшего кролика?» — недоумевал Канеки и с тяжёлым вздохом повернулся обратно — расплачиваться за сбежавшее животное.

***

Киришима шагал по тротуару, где редели люди, спеша домой или куда-то ещё. Ему были неинтересны их цели и намерения, он просто наблюдал за ними, пока шёл к квартире Канеки, ведь делать было нечего. Он цеплял взглядом всё, лишь бы отвлечься от мысли о той странной и пугающей записке.       — Мама, мама, — потянула за рукав своей матери маленькая девочка и, показав на телевизор за стеклом магазина техники, невинно спросила, — а кто такие гули?       По телевизору шли очередные благоприятные для людей новости о том, что гулей теперь и в помине не будет, что скоро в каждом помещении будут размещены RC-сканеры*, а им опасаться нечего. «Наглые люди любят кормить себя надеждами», — подумал Киришима, цокнув и отвернувшись.       — Гули, деточка, это ужасные монстры.       «Монстры, — повторил Аято за ней, повернув на другой угол улицы, — значит, монстры»       Он не был против этого прозвища. Нет, правильно, пусть люди боятся гулей, считая их монстрами.       Однако перед тем как уйти подальше от девочки с матерью, он услышал продолжение:       —… Но не стоит их бояться, милая, они все побеждены людьми. Гули — слабые.       На этот раз мальчишка сильно сжал руки в кулаки и стиснул зубы. «Слабые? Гули?!»       Подавив желание убить эту женщину, заодно и её ребёнка, чтобы показать им, насколько в самом деле гули «слабые», Аято поспешил удалиться прочь. Однако когда он собрался переходить дорогу, то почувствовал сильный толчок плечом, потом второй и третий. До Аято вдруг дошло, что вокруг него много людей. Люди, люди, люди, люди. Мерзкие, пакостные, жалкие и аппетитные люди. «Я слышал, что теперь этот район абсолютно безопасен от гулей» «Мне иногда так страшно ходить в школу. Вдруг и там найдутся эти мерзкие гули!» «Мне кажется, мой сосед — гуль. Правда, ужасно?» «Гулям нет места в нашем мире» «Гули не люди, они не имеют право на жизнь» «Гули, гули, гули, гули»… «ужасно, мерзко, кошмар, их нужно убить, истребить, стереть в порошок, уничтожить род»       Голоса сбивались, смешивались, превращались в одно целое, делая вывод, что гули — ничто. Живот скручивало, а голова закружилась. Мальчишка медленно закипал от ярости, и в то же время по нему прошёл мимолетный страх. Осознание страха пришло со временем, что ещё больше заставило вскипятиться мальчишку. Он в наглую проходил мимо толпы, толкая их, закрывал уши и глаза, не желая больше видеть перед собой стольких людей и слышать их голоса, мнимые речи об уничтожении гулей. Его воротило от одного их запаха, а желание сожрать пропало. Наоборот, от вида людей к горлу подступала тошнота.       Люди, словно смеющиеся демоны, окружили Аято, давя на него одним своим существованием. Мрачные тени сгущались, тянулись улыбки, становясь страшнее, а смех их, что возник в голове, показался мальчишке устрашающим.       Вспомнились дни, когда им с Тоукой пришлось забиться в уголке, ожидая отца. То были страшные времена, наполненные голодом и ненавистью к отцу, а потом и к человечеству.       Человек умеет лишь предавать и разочаровывать. Человек намного жесток любых демонов и тварей. Эгоистичные, двуличные лицемеры, всегда ищущие выгоду для себя — вот, кто такие люди.       Аято в очередной раз толкнули. Поспешно бормоча под нос извинения, толкнувший слился с толпой. Ноги предательски подкосились, у Аято словно выпили весь жизненный сок, и он упал на колени, жадно хватая воздух.       Его окружили люди, спрашивая: «всё ли с вами в порядке, молодой человек?».       «Не притворяйтесь любезными! Уйдите прочь! Ненавижу людей! Ненавижу вас!»       Киришима зажмурился и закрыл голову руками.       В один момент он почувствовал щекотку у носа и медленно открыл глаза.       — К… кролик?       Перед ним стояло чёрное животное, смотря маленькими блестящими глазками на Аято.       Для мальчишки вся мрачная атмосфера словно испарилась. Появились звуки: машин, ветра, топота людей; затем и сырой запах предвещающего дождя защекотал обоняние.       Киришима аккуратно протянул руки животному, и крольчонок прыгнул навстречу ему, тем самым освобождая сердце Аято от оков жутких мыслей.       — Молодой человек, вы точно в порядке?       Серые тени окружили Киришиму, но он, фыркнув, встал с колен и зашагал дальше, проталкиваясь через народ, собравшийся вокруг него, как ни в чем не бывало, игнорируя вопросы разных людей и что-то вроде: «Где ваше воспитание?»; «Какая грубость!»; «Какой странный тип…»       Он прижал кролика к себе и спрятал его за темно-синюю куртку с мехами вокруг капюшона, поскольку почувствовал, как на его ладонь приземлилась холодная капля.       «Стыдно признать, но ты, маленькая пушистая тварь, намного лучше людей, которых я не могу вынести»       — Аято-кун! Аято-кун!       Услышав своё имя, Киришима повернулся и увидел белоснежную шевелюру издалека. Отдаленный силуэт приближался и махал рукой, пытаясь привлечь внимание мальчишки.       Когда Канеки добежал до Аято, он упёр руки в колени и начал чаще дышать, восстанавливая дыхание.       — Я… рад… что смог тебя догнать, — еле как проговорил он, переменами глотая воздух. Вытерев пот со лба, он заметил тёмную зверушку в руках Аято и заметно удивился.       Уголки губ Аято дрогнули, и тот сразу же отвернулся, продолжая шаг и крепче прижав зверушку к себе.       «А Канеки единственный человек, которого я могу вынести»

***

Канеки открыл дверь квартиры, раздался звук щелчка, и свет мгновенно пробежал всё помещение.       — Знаешь, я заплатил за него, так что можешь считать это подарком.       Аято фыркнул и, наконец, отпустил кролика, дав ему маленькую свободу.       — Как назовём? — спросил Канеки, тепло улыбнувшись.       Аято хмыкнул и задумчиво взглянул на животное, которое, изучая новую местность, стояло на месте и оглядывалось.       — Думаю, Куро** сойдёт.       — Как-то слишком просто… — сказал Канеки и получил неодобрительный взгляд со стороны Киришимы.       Аято снова фыркнул и, присев на одно колено, начал гладить Куро, бормоча под нос жалобы на тупость Канеки.       — Кстати, Аято-кун, я пойду за…       Белокурый повернулся к двери, потянувшись к ручке. Аято вздрогнул, и следующие слова он не услышал, лишь переведя испуганный взгляд на Канеки. В его голове завёлся вихрь, ураган, и тот, вскочив с места, громко крикнул «Нет!». Он вцепился мертвой хваткой в руку Канеки, на его лице был написан страх, а на лбу уже выступил холодный пот.       — Нет, — повторил Аято, сильнее сжав руку Кена.       — Что такое? Что случилось? Аято-кун? — засыпал его вопросами тот, испугавшись подобной реакции.       Киришима сделал шаг навстречу Канеки и уткнулся головой в его грудь. Он услышал, как ритмично стучит его сердце, не отпуская его руки, но чуть разжав хватку, и спокойно вздохнул.       В этот момент Кен встрепыхнулся и даже не заметил, как затаил дыхание, поскольку не ожидал этих действий со стороны Киришимы.       — Не уходи, дурак-Канеки, — сказал Аято, сильней прижавшись к Канеки и буквально притиснув парня к стене. — Никогда-никогда не оставляй… меня.       Последнее слово Аято выговорил тихо-тихо, что Кен еле уловил его.       Белокурый успокоился, к счастью, опасения его были зря, и он, заботливо положив на беспорядочную макушку другую руку, начал медленно гладить Аято по голове.       И почему-то у него возникло ощущение, словно он гладит беспомощного и покорного чёрного кролика.       В груди зародилось приятное и непонятное чувство, которое вмиг разлилось по всему телу, одаривая парня странным теплом. Он расплылся в улыбке, продолжая приглаживать непослушные пряди волос, отчего Аято терся носом об его кофту, и Кен безумно умилялся.       — Не уйду я, ты чего?       В ответ Канеки получил молчание, чего и ожидал. Поэтому он, немного погодя, добавил:       — Никогда-никогда не оставлю.       Аято, наконец, отпустил руку Канеки. В тот же миг Кен приложил ладонь к его щеке и приблизился к лицу, сокращая расстояние между губ. Прикоснувшись к нему губами, он ощутил электрический ток, прошедший по всему телу, и углубил поцелуй. Аято положил свою ладонь на ладонь Кена и тянул к себе, дальше, к комнате.       Далее оба парня, не разрывая уже страстного поцелуя, приземлились на кровать и сделали для себя одну из незабываемых ночей в жизни.

***

Аято почувствовал неприятный запах, что ударил в нос, и поморщился. Тело налилось свинцом, двигаться было трудно. И не только из-за прошедшей с Канеки ночи, но и по вине пронзающей голову боли. Он потянул руку к голове и прикоснулся ко лбу, почувствовав липкость.       Открыв отяжелевшие веки, взгляд Киришимы цеплялся за ладонь. Расплывчатая картина перед ним вскоре приобрела четкость, и он увидел, что его пальцы в крови.       Вскочив с места, он ощутил невообразимую боль во всём теле. Изо рта сорвался вскрик ото всей агонии. Но мальчишка стерпел и это, позволяя себе изучить местность.       Номер. Их номер с Канеки, покрытый засохшей кровью и пропитавший в себе различные омерзительные запахи.       Аято заметил рядом со своей рукой кусок бинта.       И снова в нём поселились тревога и страх. Лишь любопытство мешало всем объятым его тревожным чувствам.       Его руки дрожали, и Аято, трясясь, перевернул «записку».       Читая содержание, он ощутил, словно его сердце упало, зрачки становились меньше, к горлу подступил комок и с каждым словом, нет, с каждой буквой нарастал и нарастал, мешая глотнуть воздуха.       В горле застрял невообразимый вопль отчаяния, и Аято, не выдержав, резко вскочил и крикнул изо всех сил: — КАНЕКИ!!!