Песня тишины

Понимать, что тебе нравится парень собственной дочери — ужасно. Но осознать, что ты в него влюблена — просто убийственно. Наверное, Гермионе Грейнджер нужно чаще напоминать себе, что она — замужем, хотя напоминать бесполезно. Потому что их брак с Роном давно стал обыденным. Они живут вместе по инерции, ради детей, общего прошлого. Они просто друзья, как и раньше. Они уже несколько лет не спят вместе. И они давно не задают друг другу вопросов вроде «есть ли у тебя кто-то…»? По крайней мере, Гермионе это неинтересно. Потому что она не собирается разводиться. Она ничего не хочет менять в собственной жизни. Иначе придется признавать, что все предыдущие годы были ошибкой. Ее выбор. Брак. Ее семья. А Гермиона Грейнджер никогда не ошибается. Но для посторонних — у них все идеально. Красивая картинка для глянцевого «Ведьмополитена». Такая же приторно-слащавая, как и сам журнал. Дети спокойно воспринимают тот факт, что у родителей разные спальни. И не задают лишних вопросов. Сначала — поверили, что каждый нуждается в личном пространстве, «даже мы с папой». Потом стали совсем взрослыми и многое поняли. Особенно Роза… Роза… Роза… Которая даже не догадывается, что ее мать — чудовище. Гермиона и сама не понимает, когда все это началось. И почему зашло так далеко. Не стоило сравнивать Скорпиуса с Драко, а себя — с Розой. Но как же трудно не замечать того, кто всегда перед глазами!.. Ведь им приходится часто сталкиваться по работе. Да и дома у них Скорпиус бывает ежедневно. И однажды Гермиона незаметно пересекла грань. Поддалась. Упустила момент. Потеряла голову. Как глупая наивная девчонка, которой никогда не была. Но зато стала... Монстром. И потом борьба с собой — с огромным грузом вины, преступным чувством и неспособностью его подавить превратила жизнь в маленький кошмар. Тяжелые ночи.... страшная тайна... проклятые желания!.. А всё из-за того, что немного увлеклась… Немного? Настолько, что пришлось тайком обращаться к магловскому психологу и принимать антидепрессанты. Потому что иначе Гермиона Грейнджер сойдет с ума. Если уже не сошла… Гермионе стыдно за собственное падение. За то, что пытается держаться со Скорпиусом, как прежде, спокойно и уверенно, но вот получается не всегда... И голос при этом невольно становится иным: чуть тише и мягче. Взгляд — дольше, чем позволяют правила приличия. Она одергивает себя и снова надевает вежливую маску равнодушия. Чтобы, не дай Мерлин, кто-то догадался! Особенно Скорпиус. Или того хуже — Роза… Гермионе безумно стыдно за те сны, что приходят по ночам. Настолько жаркие, распутные и откровенные, что именно о них она запрещает себе вспоминать, когда по вечерам нежится в ванной. Но забыть не получается. Снова. Ведь все эти сны заканчивается оргазмом, потому что у нее давно нет мужчины. А завести любовника Гермиона Грейнджер не имеет права. Иначе пострадает ее репутация и ее семья. А подобного она себе никогда не позволит. Вчера Гермиона застала их совершенно случайно: Роза и Скорпиус целовались так, как могут только двадцатилетние, не замечая никого вокруг. Как будто они одни в целом мире. Мальчик вырос и стал мужчиной. И Гермиона снова ловит себя на мысли, что хочет оказаться на Розином месте. И это продолжение ее личного кошмара. Жар во всем теле. Пылающее чувство вины. Выжигающее изнутри. Пульсирующее пополам с болью и отвращением к себе. И магловские транквилизаторы кажутся лучшим выходом. Одна таблетка… Вторая… Третья… Или пятая? Чтобы перестать себя чувствовать подлой сукой и просто успокоиться. Гермиона Грейнджер никогда не показывает своей слабости. Так что ждать, что она сломается, совершенно бессмысленно. Она выдержит. Она сильная. И ничего, что все в тумане… Хорошо, что Рон и дети не видят ее такой… Уехали на выходные . Чемпионат мира по квиддичу — важное событие. А она, сославшись на усталость, осталась дома. Просто хочется побыть одной… привести в порядок мысли… и не думать… не думать… забыть… О Скорпиусе… Его — нет. Ее — нет. Только пустота и свобода. Ноги сами по себе отсчитывают ступеньку за ступенькой. Куда-то вниз. Пальцы стискивают перила. Комната кружится. Сознание плывет. — Миссис Уизли, с вами все в порядке? — его появление совершенно неожиданно, но таблетки уже действуют. Поэтому Гермиона совсем не удивлена. Но поступает решительно. Как всегда: — Уходи, — почти кричит. Или так только кажется? Спотыкается. Хватается обеими руками за перила. — Что с вами? Язык с трудом слушается, но всё-таки выходит произнести: — Роза с отцом... Их нет... Она, что, не сказала? — Я забыл. Гермиона верит. И не верит. Возможно, это ложь. Неумелая. Слабая. Самая глупая в мире. Или опять кажется? Ноги Гермионы путаются. И она почти падает... — Что с вами? — Скорпиус подхватывает ее в последний момент. Опять тот же вопрос, на которой не может быть ответа. Нет, он есть. Только его не должно быть! Только — тишина. И с губ срывается: — Мне надо… уйти… — потому как реальность переплетается с чем-то бессознательным. Ухватить мысль сложнее с каждой минутой. — Нет, вам надо к себе. Отдохнуть, — Скорпиус действует мягко, но решительно. Он понимает — она не в себе. Но не пьяная. Зрачки расширены. Взгляд рассредоточен. — Вы принимали что-нибудь? — Не помню… Не знаю… Кажется… — Я помогу. Вам надо прилечь. — Не нужно… Я сама… — Нужно, — и, подняв на руки, несет куда-то. Наверх. Долго-долго. Спальня. Проклятое место. Тайные желания. И, кажется, все вокруг — даже незримые свидетели этого — ждут момента, когда ты сломаешься. Они наблюдают, даже когда ты спишь. Холодный пол — ноги Гермионы это чувствуют. А еще — Скорпиуса... У него горячие руки. И сам он… очень горячий. Наверное, он ей видится… Она снова спит… А сам он — не настоящий. Потому что настоящий Скорпиус не смотрел бы так… Откровенно… И жадно… И она тоже смотрит… Не отрываясь… А потом он тихо шепчет: — Гермиона… Показалось… Нет, не кажется… Потому что снова: — Гермиона… Сейчас ты моя… И он целует её. Как во сне. А она — отвечает. Тоже как во сне. Прежний мир окончательно летит в тартарары.