Возможно, черта, в которой он и я наиболее похожи, - это способность позитивно относиться к тому, что у обычных людей вызывает негативные чувства. Например, одиночество или грусть все воспринимают как негативные переживания и стремятся исключить их из своей жизни. Но он и я не подставляем к ним знак "минус", мы дорожим ими и ныряем в них с головой. Кроме того, мы хотим обладать ими, хотим притянуть их к себе, как можно ближе. Каждый из нас понимает: "таков уж я". Это неотъемлемая часть нас, это наша действительность. Мне кажется, Атсуши-кун уже очень четко отдает себе в этом отчет.
О Сакураи Атсуши.
- Джагерджак, может вернешь нашу гостью уже в исходное положение? - Акон оперативно среагировал на изменение реацу бывшего Секты Эспады, возникнув в проеме двери комнаты. Лицо синего дьявола было так близко к миниатюрному капитану второго отряда, что та была готова сгореть от стыда и сделать сеппукку. - Заткнись, рогатик, - огрызнулся Грим, недовольный тем, что ему не удалось вдоволь поиграть с "мышкой". - Еще встретимся, сладкая, - панковатый парень прошелся своим влажным языком по щеке Сой Фон, окончательно введя ту в ступор. Не привыкшая к подобному проявлению чувств китаяночка медленно сползла на пол. - Ты хоть понимаешь кто она? - Безбровый мужчина был темнее тучи, когда сопровождал пациента на очередное обследование. Тот лишь ухмыльнулся. Грим знал, какая "рыбка" попалась на крючок. Нужно было выбираться из этой халупы и она была превосходным путем.***
В этот день Улькиоора получил выходной и без дела слонялся по городу, рассматривая и изучая людей. Что-то в нем перемкнуло после знакомства с Женщиной, и бывший арранкар уже меньше порывался вернуться в Уэко Мундо, которое ему постоянно снилось в лаборатории Маюри. Наблюдая за представлением уличного фокусника, брюнет все больше тяготел мыслью, что не стоит так полагаться на одно лишь зрение. Солнце сделало свое дело, и теперь кожа Сиффера приобрела все более теплый оттенок, лишив носителя статуса "бледной тени отца Гамлета". Хотя все еще скучающе-сосредоточенный вид был при нем, чем и заставлял порой попадающих ему на встречу людей переходить на противоположную сторону дороги. Но Кватру это не колыхало, ему нравилось в одиночестве изучать и открывать для себя город, который был пустым при первом посещении. Парень жадно и по-детски познавал окружающий мир, так разительно отличающийся от спокойно-тревожных песчаных барханов. Здесь же было просто обилие красок, запахов и голосов. Улькиорра был ошеломлен, что одна сухонькая бабушка не побоялась и первой подошла к нему. Она оказалась подслеповатой и попросила его помочь перейти дорогу и донести ее тяжелые сумки до дому. На последок приятная старушечка, приманив своим крючковатым пальцем, шепнула ему совет на ухо: улыбнись и мир улыбнется тебе в ответ. В сгущающихся сумерках Сиффер, который начал возвращение в магазин господина Киске, где ему было еще трудно привыкнуть, оттого и некомфортно, услышал необычную мелодию. Она то затухала, то вновь нарастала и казалось живым существом. Его желудок был пуст и заурчал ей в такт. Улькиорра еще не до конца свыкся с необходимостью приема пищи и часто забывал вовремя перекусить. Звякнула дверь, когда Кварта вошел в помещение магазинчика. Судя по полкам заставленными разными дисками, здесь был пункт видеопроката. В полутени от светильника, положив ступни ног на прилавок, на гитаре бренчал мощный парень-переросток с каштановыми космами. - Привет, амиго, - раздался бас, а мелодия стала заунывно-прекрасной, и Улькиорра узнал в гитаристе Чада.