Сгоревшие надежды или восстание из пепла.

Утро застало Вадима, сидящего на скамейке перед дверью палаты. Он закопался в свои мысли и сидел там безвылазно, стараясь привести их в порядок. Все тщетно. Они, словно легкий, затерянный ветер, метались внутри черепной коробки и никак не попадались в цепкие лапы музыканта. Он думал о брате, о его новой группе, о состоянии его здоровья и этой чертовой дыре, куда его занесло. Старался поставить себя на место Глеба, но все равно не мог его понять. Это называлось звездной болезнью. Многие музыканты за частичку славы рвали свои драгоценные задницы, чтобы получить больше, чем могли. Увы, не одному поколению творцов русского рока нужно было высечь на лбу, что ни один поклонник не хотел бы смерти своего кумира. Для чего так себя доводить, Вадим искренне не понимал. Он обязательно выскажет все брату сегодня. Именно сегодня и не днем позже. Если не пустят в палату - выломает дверь. Все равно в этом сарае никто не хватится несчастного предмета мебели. Одной больше, одной меньше, здесь уже все равно. Рассвет, больница начинает потихоньку наполняться сонными медсестрами и врачами. Последних, впрочем, было немного. Вместе с людьми, у палаты материализовалась и Светочка, взгляд которой резал без ножа. Да хрен бы с ней, подумал Самойлов-старший. Брата заберу и пусть сверлит, сколько ей влезет. Противная баба хотела было гордо пройти мимо, но не вписалась в планы Вадима. Он вскочил и довольно ловко схватил ее за рукав. -Извините, мне сказали, что сегодня я смогу увидеть брата, - ни нотки ярости, спокойно и вежливо, но твердо звучали слова. -Он спит, как проснется, так сразу, - отчеканила стерва и вырвала рукав. Старший мысленно осыпал ее проклятиями, предполагая, что будь он в нормальном городе, такого бы просто не произошло. Там родственнков разыскивали сразу же, здесь никто и интересоваться не стал. Ни у пациента, ни у Кости, на которого Вадим тоже точил зуб. Мог и позвонить ему, как будто номера не знал. Прошел час, второй. Вадим добрался до автомата с горячими напитками и взял кофе. Тут же отметил, что гадость редкостная, порошок оседает на зубах, а язык покрывается пленкой. Допить отраву так и не хватило сил. Наверное, водка полезнее, мелькнуло у него в голове. Третий час, четвертый. Когда часы пробили двенадцать, Самойлов-старший потерял свое ангельское терпение. По коридору снова шла медсестра. -Он у вас до второго пришествия спать будет? - стараясь говорить спокойно, поинтересовался мужчина. -Сейчас посмотрю, - Светочка нехотя скуксила губы. По всей видимости, Глеб не спал. Женщина кивнула старшему на дверь, мол проходи, при этом прожигая взглядом дыры. Наконец-то, душа Вадима почти пела. Спустя три дня, ему все-таки удастся увидеть брата! Сердце отбивало барабанную дробь, руки тряслись, ноги подкашивались, но больше тянуть уже не было никаких сил. Но только настрадавшийся янтарный взгляд упал на Глеба, как Вадим тут же забыл обо всех благих намерениях, ранее царивших в его сердце. То, что лежало на больничной койке больше хотелось добить из этических соображений, чтобы несчастное существо не мучилось. Это же надо довести себя до такого состояния! Глеб исхудал. Сильно исхудал. Под глазами образовались мешки, а глазные яблоки покрылись сетью сосудов. Кожа, белая, как бумага, покрывала тело, а сквозь нее просвечивались темные вены. Волосы облепляли лоб, на котором выступила испарина. Брата бросало то в жар, то в холод. Вадим подошел и схватил своего мелкого за руку, но та оказалась легкой, почти невесомой, и при этом страшно холодной. Плохая, отвратительная и мерзкая мысль закралась в сознание Самойлова-старшего. Жив ли вообще его маленький оболтус? Но Глеб открыл глаза, развевая невыносимую иллюзию. -Вадя! Ты меня не бросил! - голос звучал обрадованно, но хрипло и вымученно. -Куда же я тебя в таком состоянии оставлю, - ошарашенно выдал Вадим. -Ты меня отсюда заберешь? -Не раньше, чем через неделю, молодой человек, - доктора никто и не заметил. Шкафоподобный тип в синем халате стоял над Глебом и что-то фиксировал в своих записях. -Я не могу пролежать здесь целую неделю! - Самойлов-младший привстал и сел в постели, - Вадя, у нас автограф-сессия! Снейк обо всем уже договорился, я не могу ее пропустить! Вадима как холодной водой окатило. Этот дурак медленно умирает, а его тянет на какую-то автограф-сессию! Отложат, никуда не денутся! Однако, старший брат понимал, что еще успеет высказать младшему все, что о нем думает, а сейчас надо поступить по-другому. Быть помягче, что ли? Вадим никогда не отличался особой несдержанностью, но сейчас ему потребовалась уйма сил, чтобы наступить на горло своим чувствам и изобразить на лице спокойствие. -Глеб, я прошу тебя, ляг! - Вадик зло посмотрел на доктора, тот понимающе покивал и удалился. Как только мужлан исчез, старший осторожно наклонился к уху младшего и прошептал, - Я что-нибудь обязательно придумаю. А ты пока полежи тут, хорошо? Глеб прикрыл глаза, соглашаясь со своей надеждой и опорой. -Скажи... Ты же не отказался от мысли все обсудить? - тихо прохрипел он и выжидающе уставился на Вадима. -Конечно, нет. Как только ты выйдешь отсюда, мы все обсудим, а пока не думай ни о чем. И ни о чем не волнуйся, я прошу тебя! Ты восстанавливайся, выздоравливай скорее! -Время вышло, - отчеканила медсестра и довольно грубо вытолкала Вадима за дверь. Самойлов-старший в бешенстве опустился на всю ту же скамью и запустил руки в волосы. Кошмар какой! Что делать, ума не приложу, с отчаяннием подумал он и схватился за телефон. Два пропущенных, как назло, Костя и Юля. С Юлей можно объясниться и потом, а вот Бекрев - труп и без права на отсрочку! Пальцы умело набрали нужную комбинацию клавиш, динамик залился знакомыми гудками. -Алло, Вадик, ты уже видел Глеба? - спросил ни о чем не подозревающий Костя. -Видел, - голос выдал затаенную ярость, - А ты сейчас же едешь к больнице и, по ходу дела, стараешься придумать себе оправдание! Пеняй на себя, если не родишь нечто правдоподобное! Через пол часа Бекрев и Вадим сидели в Костиной машине. За окном продолжал лить дождь. Самойлов-старший захотел со всей силы ударить по стеклу, выломать дверь, выйти на улицу и, задрав лицо к небу, проорать: -Да заткнись ты, мне и без тебя херово! Но по понятным причинам, делать этого не стал. Машина не его, дверь открывается легко, а если он с воспалением легких переедет на соседнюю от брата койку, то уж точно не сможет ему ничем помочь. Костя старался не смотреть ему в глаза, потому что прекрасно понимал, в чем его винят. -Вадь, - наконец нарушил он молчание, - Ты не подумай плохо. Просто ваша ссора перешла все границы. Глеб на перекор старался заработать себе неоспоримый авторитет, показать независимость. Я искренне был рад, что ты проявил благоразумие и инициативу помириться, потому что твой брат не способен на это! - Костя затянулся сигаретой и медленно выдохнул белый дым, - Но не мне лезть в вашу войну. Не мне... -Ты мог хотя бы позвонить мне и сказать, что Глеб превратился в высушенную мумию, - Вадим потер ладонями виски и прикрыл глаза, - В ту ночь, мог позвонить мне и предупредить, что ему плохо. -В ту ночь я в первую очередь думал о нем! - перебил его Бекрев, - Я привез его сюда, ждал, пока врач заверит меня в стабильности его состояния! А перед этим, между прочим, искал этого самого врача! Мне среди ночи пришлось ехать за ним к его дому, довозить до больницы! Поэтому не надо судить, Вадя, не надо. Ты-то сам где был? Личную жизнь налаживал? Тебя не было четыре года, а виноват я? Ну правильно! Гораздо проще сейчас все повесить на меня, чем присмотреться к своим ошибкам! Вадим молчал, потому что отчасти признавал правоту слов Кости. Его действительно не было рядом, хотя брат не покидал его мыслей ни на один день. Увы, гордость - штука страшная, ломающая судьбы. -Вадя, - Костя выбросил сигарету в окно, - Ты же знаешь, что у нас на носу раздача автографов? -Знаю. -И что делать? -Отменять! - Самойлов-старший ударил кулаком по стеклу, - В таком состоянии он никуда не поедет! -А ты ему об этом сказал? Мужчины встретились взглядами. Сегодня янтарь Вадима казался особенно печальным на фоне невыспавшегося лица. Костя горько вздохнул и откинулся назад. -Значит, отменять? -Отменять, - Вадим был непреклонен. -Он возненавидит тебя за это, - слова Бекрева ранили больнее ножа. -Это его трудности, - ответил Самойлов-старший, - Кстати, если есть ближайшие концерты... Тоже отмени. И пускай он на меня собак спускает. -Знаешь, ты прав, - Костя внимательно посмотрел ему в глаза, - Если ребенок к сорока четырем годам не вырос, это не значит, что его можно спокойно оставить одного. Помоги ему, Вадя. Чтобы Глеб не говорил, без тебя он неполноценен! Вадим не ответил ему, только на душе скребли кошки. Жизнь загнала его в угол и приставила дуло ко лбу. Теперь, что бы он не делал, ничто не спасет его от пули, ведь в руках старухи-судьбы сейчас есть козырь. И этот козырь этот - Глеб. Вот уж кого он ни за что не хотел бы потерять и не потеряет.