Сгоревшие надежды или восстание из пепла.

День перед Новым годом прошел спокойно. Наверное, потому, что Глеб так и не соизволил поднять свою хилую тушку с кровати. Он то засыпал, то просыпался и просто лежал, уткнувшись в подушку. Вадим мысленно поблагодарил его за это. Ему нужно было время, чтобы обдумать ситуацию и найти решение, которое устроило бы сразу всех. Сколько не пытался, не выходило, словно такого просто не существовало. Вадим раненым зверем метался по комнате, лихорадочно обдумывая все происходящее. Наконец, он решил, что страдание может продлиться бесконечно, а значит, нужно срочно что-то решить, а результат воспринять, как данность. Никогда ранее Самойлов-старший не полагался на фортуну, предпочитая все решать заранее, долго обдумывая все последствия своих поступков. А сейчас он почти готов был сорваться и повести себя, как... Как Глеб! Вадим поморщился, собственное сравнение в свете последних событий пугало до безобразия, но, может, оно и правильно? Ничто в мире не происходит случайно, так просто не бывает. Если он, Вадим, оказался нужен младшему, то судьба столкнула их, пускай спустя четыре года. Решение пришло в голову быстро. Оно казалось настоящим безумием, но одуматься Самойлов-старший себе просто не дал. Он схватил со стола мобильник и набрал знакомый номер. Гудки не заставили себя долго ждать, однако старший несколько раз порывался бросить трубку, пока ее не сняли по ту сторону обратной связи. -Алло, - пробормотал сонный женский голос. -Юль, привет, это я... - Вадим силой заставил себя звучать твердо, именно так он справлялся с волнением на сцене, так в чем разница? Лично сейчас произойдет обычное представление, напоминающее театр абсурда до безобразия. -Я тебя узнала, - хмуро выдала жена, не удержавшись от иронии, - Хотя, ты предпочел сбежать от меня так давно, что я запросто могла бы забыть. Да делай, что хочешь, - подумал мужчина, но в слух сказал другое. -Нам нужно серьезно поговорить. -Да ты что? А я и не знала, Вадим! Ты сейчас поставил меня в весьма неожиданную ситуацию! - ядом в ее голосе можно было захлебнуться, не то, что отравиться, но чем сильнее психовала жена, тем спокойнее и увереннее чувствовал себя Самойлов-старший. Когда человек раздражен, легко понять, что у него внутри. -Так поговорим? - переспросил он, терпеливо дожидаясь конца истерики. -Ну попробуй! - парировала Юля. -У меня для тебя есть новость. Не знаю, как ты ее воспримешь, но лично для меня эта новость хорошая, и никакая иначе, - Вадим прошелся по комнате взад-вперед и уверенно озвучил свои мысли, - Глеб будет жить со мной, потому что у него тяжелая жизненная ситуация. На том конце связи Юля подавилась возмущением. Она долго хрипела и шипела, пытаясь начать, но слова застревали в горле и комом катились обратно. Муж ждал, посматривая в дверной проем, где на кровати развалился мелкий, завернувшись во все, во что только можно было завернуться. Окно мать с горем пополам заткнула одеялом. Все равно дуло, но не так сильно, как до этого. Не заболел бы! Наконец, жена взяла себя в руки. -И думать забудь! Слышишь?! Не будет он с нами жить! -А я и не говорил, что с нами, - Вадим улыбнулся сам себе, приободряясь. Все уже сказано, осталось только немного потерпеть, - Я сказал, что он будет жить со мной. Так что, как только я уеду от мамы, я заеду за вещами. Съемную квартиру найти не проблема. -Самойлов, ты - козел! - Юля замолчала. -Возможно, я настолько козел, что могу оставить свою сильную и независимую жену, но не настолько, чтобы бросить в беде человека, которому я нужен больше жизни. Расстановка приоритетов, знаешь ли. -Все сказал? - женщина истерически взвизгнула, умело скрывая возмущением самое настоящее удивление. Она до последнего не верила в то, что ее муж, ее рассудительный, спокойный и покладистый муж, пройдет этот путь разлуки до самого конца. Но Вадим уверенно шел до победного. -Я думаю, что сказал все, но если я вдруг найду, что еще сказать, я дам тебе знать, - совершенно спокойно, без тени волнения ответил мужчина. -Ну и сволочь же ты! - Юля не знала, что еще сказать ему, ведь больше его ни в чем нельзя было обвинить, - Ты сейчас просто взял и бросил меня. -Ты сама поставила меня перед выбором, разве нет? Я его и сделал. Все логично, не понимаю, что так сильно тебя возмущает. Наверное, ты не совсем понимаешь, что сделала, - голос Вадима звучал ровно, - Я могу тебе объяснить, если захочешь слушать. -Уж потрудись! -Понимаешь, для меня Глеб, все равно, что ребенок. Для меня даже дочь не в той степени ребенок, в какой, мой брат. Не знаю, чем объяснить эту свою точку зрения, быть может нашей с ним разницей мировоззрений или у него какое-то свое детское понимание этой картины мира. Но факт остается фактом, я на лицо вижу, как тяжело и трудно ему жить без твердой руки. Мы сейчас с тобой расходимся, так? Я правильно тебя понял? -Правильно, Самойлов! - взвизгнула жена, в глубине души надеясь на то, что до этого ее муж не воспринимал всерьез ее слова. Она ошиблась, Вадим все прекрасно понимал. Понимал, что она не примет Глеба и предпочтет остаться одной. И все равно он сделал роковой шаг. -Вот, видишь? Мы расходимся. И ты ставишь меня перед выбором, между собой, взрослой и самостоятельной, и им, маленьким и глупым, наивным и хрупким. Я не говорю о том, кто мне дороже, заметь. Наш брак не был фиктивным. Просто я, в некотором роде, даже не думаю о своем интересе, я смотрю, кто сможет без меня, а кто нет. -Самойлов, я тебя предупреждаю! Если ты сейчас уйдешь, тебе не будет дороги назад! - женщина в отчаянии растеряла всю спесь, - Ты никогда не сможешь вернуться, слышишь меня? -Я отдаю себе отчет, в том, что я делаю. Думаю, за столько лет ты смогла убедиться в том, что мой жизненный принцип - обдумывать каждый свой шаг. Хочу сказать тебе, что с тобой мне было спокойно. Я правда был с тобой счастлив. Но все хорошее рано или поздно заканчивается. Не хочу никого обманывать. Спасибо за все, и прощай. Я точно знаю, что ты справишься без меня, ведь ты умница... -Вадик! Не смей! Если ты сейчас положишь трубку, я уй... Договорить Юля не успела, поскольку Вадим сделал именно то, чего она от него ожидала - положил трубку. Вот и все. Теперь, брат. Глеб лежал на кровати, зависнув между сном и реальностью. Старший взъерошил ему непослушные волосы, но тут же пригладил их ладонью. -Все валяешься? -Угу, - Глеб сладко потянулся и выгнул спину, - Кто звонил? -Да никто. Я звонил своей бывшей жене. Юле. -А-а, - спросонья до мелкого не сразу дошло, что хотел сказать этим старший, но как только пелена сна сошла с затуманенного мозга, Глеб широко раскрыл глаза и сел на кровати, - Что-о?! Вадь, ты с ума сошел! -Никогда еще не мыслил яснее, - парировал старший и лег рядом, притянув свое маленькое чудо за пояс к себе. Тот вздрогнул, но тут же расслабился, - Все еще больно? -Не так сильно, как вчера. Уже заживает, - ответил Глеб и снова прикрыл глаза, - Сегодня вечером Новый год... -Да, мама там поесть оставила кучу всего. Прекрасный повод заставить тебя хоть немного поправиться! - Самойлов-старший злорадно улыбнулся, сильнее стискивая мелкого, - Смотри, я тебя скоро двумя пальцами обхватить смогу! -Вадь, блин! - Глеб вывернулся из его объятий, но не отлег от него подальше, а наоборот, даже сильнее прижался спиной, - Слушай, а давай елку нарядим? Как в детстве... -Елку?! Вадим даже примерно не мог представить себе масштаб нависшей угрозы, да это же катастрофа. Мелкий и елка. Елка и мелкий. Нет, это чревато последствиями! Старший очень ясно представил себе погребенного под колючками Глеба и отрицательно потряс головой. -Ну Ва-адь! - Глеб развернулся к брату лицом, пододвинулся поближе и уткнулся ему носом в грудь, - Я так давно нормально не справлял Новый год! Ведь жизнь должна состоять из ярких впечатлений, а не из их сурогатов! Вадим тяжело вздохнул и осторожно провел брату указательным пальцем от лба до кончика носа. Мелкий проследил за его жестом расстроенным взглядом, в котором так и читалась натуральная детская обида. "Даже елочку нарядить не дают. Злюки!" - обреченный вид Глеба говорил сам за себя. -Только при одном условии. Наряжать буду я, а ты стоять на приличном расстоянии и любоваться! - наконец, сдался старший. Самойлов-младший вскочил с кровати и запрыгал от радости, громко хлопая в ладоши. Какой же он все-таки ребенок в свои сорок четыре года, подумал Вадим, я сделал правильный выбор. Юля сумеет жить дальше, Глеб - нет. Через несколько часов Вадим осторожно распаковывал елочные игрушки, крупные шары, некоторые из которых были даже старше его самого. Глеб, как и договорились братья, сидел в другом конце кухни и пил чай, по наставлению старшего, разбавленный холодной водой. Эту гадость пить невозможно, она же даже не до конца заварена! - возмущался мелкий мысленно, но почему-то продолжал пить и счастливо улыбаться. Впервые за свои сорок четыре года, он почувствовал себя окруженным заботой. Как все тихо и мило, по-домашнему, не среди дешевых кукол, которым нужна только его слава, а среди людей, которым он действительно дорог. Глеб с умилением смотрел на своего высокого и широкоплечего брата, осторожно обвешивающего зеленое, колючее дерево с немного примятыми ветками. От дерева летели иглы, но Вадим не обращал на них никакого внимания. Вскоре, все игрушки нашли свой приют средь зеленых ветвей, и только одну не заметил старший. Она отличалась тем, что была не стеклянная, а мягкая. Плюшевый, набитой ватой шарик, размером со стандартный чупа-чупс без палочки. На нем какой-то рекламный логотип. Наверное, в какой-то из предыдущих праздников, маме дали его вместе с продуктами в качестве бонуса. Вадим взял его, подкинул в руках, ловко поймал и поднес к елке, но мелкий остановил его. -Вадя, стой! - большие лазурные глаза в который раз столкнулись со светлым янтарем, - Можно, ну пожалуйста? А ты елку подержишь! Самойлов-старший откровенно сомневался в правильности затеи, но невинный детский взгляд его маленького чуда заставлял губы расплываться в умилительной улыбке. -Только очень осторожно, - Вадим вцепился в елку, готовый держать ее, даже если она вдруг отяжелеет, и станет весить, как чугунный мост. Глеб дрожащими руками нацепил шарик на ветку. Радости младшего не было предела. Ничего не случилось. Потолок не обвалился, елка не рухнула, даже ни одна стеклянная игрушка не пострадала! - Надо же, - улыбнулся Вадим. Глеб улыбнулся ему в ответ и отдернул руку от елки. Одна особо цепкая иголочка все же зацепилась за рукав, и как только мелкий сделал шаг в сторону, черная рубашка разошлась четко по шву. Вадим в десятый раз похвалил себя за то, что все еще держал елку. -О-ой, - тяжело вздохнул он, - Горе ты мое! Девять часов. Братья накрывают на стол. Точнее, накрывает Вадим, а Глебу до тарелок и пальцем докасаться запрещено. Хрупкая посуда не сочитается с невезением, возведенным в культ. Так что пусть мелкий морально поддерживает старшего. Десять часов. Все телевизионные работники словно забыли о военных конфликтах, убийствах, преступлениях и политической грязи. Люди празднуют, танцуют и поют. Братья медленно переговариваются, почти не обращая внимания на постоянно сменяющиеся кадры. И все же, ранее ненавистный ящик сейчас - прекрасный фон. Одиннадцать часов. -Съешь еще оливье, - Вадим, не щадя мелкого, плюхает в тарелку почти половину имеющегося салата. -Ты издеваешься что ли?! - Глеб еще не оправился от большого куска мяса и трех здоровых картофелин, которые старший заталкивал в него, припоминая всю родню, поскольку "за маму", "за папу" и "за Вадю" было съедено уже невозможное количество пищи. -Посиди пока, но обещай, что доешь. Какой Новый год без оливье? Новый год можно праздновать одному, на работе и без елки, но только не без оливье! Делать было нечего. Пришлось есть. Без пятнадцати двенадцать. Вадим осторожно приобнял Глеба за плечи, а тот плавно развернулся к нему. -Новый год - время исполнения любой, даже самой заветной мечты. Чего бы ты сейчас желал? - спросил старший. -Вадик, нам с тобой полтос. Какие желания? А мечты? - мелкий скептически вздернул бровь. -Хоть полтос, хоть два. Мои желания под Новый год всегда сбывались. Так что загадай что-нибудь. Тебе что, жалко? Или ты даже не мечтаешь ни о чем? -Да нет, вообще-то есть одно желание... Телек щелкнул. Начиналась речь президента. Стандартные огромные куранты на заднем плане и знакомая фигура на переднем. Слова его сквозили пафосом, но никакого негатива не вызывали. Это - традиция. Как елка или оливье. Просто традиция, всего-навсего. Даже Глеб со своим отношением к политике, воспринял эту трансляцию, как должное. -Обещай, что загадаешь, - настаивал Вадим. -Ну, если тебе от этого станет легче, я загадаю... - соглашается Глеб. Куранты начинают издавать свой знаменитый бой. Что же загадать? Можно, конечно, попросить вечного счастья, такого, как, например, сейчас. Но будет ли это честно? После такого горя, которое Глеб принес своим близким, имеет ли он право на личную выгоду? Нет. Нет, нет и еще раз нет. Только тогда, когда искупится все то зло, что по его вине коснулось близких. Младший прикрывает глаза и складывает вместе ладошки, в которые еле слышно выдыхает, так, чтобы не понял Вадим. "Пусть все будет хорошо. У моей матери. У моего брата. У его жены, Юли. У Кости, который столько раз пытался помочь. У ребят из группы и остальных людей, с кем когда-либо доводилось работать. У моего сына, у моей племянницы. У всех наших с братом бывших женщин. У друзей и у врагов. У всех!" Открыв глаза, Глеб увидел, как старший тоже что-то шепчет себе в ладони. Интересно, а что у него в душе? Чего пожелает он в эту волшебную ночь? И действительно ведь, волшебную. Наконец-то они вместе, спустя долгие четыре года боли и медленного увядания. Даже этот факт претендует на звание чуда. -Загадал? - спросил Вадим, словно оживая после недолгого сна. Глеб вздохнул. Если старший оставался наедине со своими мыслями, вернуть его оттуда бывало не просто порой. Робкий кивок к ответ. -Ты тоже загадал, да? -Я каждый год так делаю, - музыкант пожал плечами, - И знаешь, сбывалось. Я загадывал забыть тебя, и получалось на время, но потом меня постоянно преследовала навязчивая идея... Хотелось бросить все и исчезнуть из города, чтобы навсегда вернуться к тебе. И пусть родные и знакомые собьются с ног, в отчаянной попытке найти. -Так что мешало тебе все эти годы? - Глеб искренне не понимал его, - Я, между прочим, тоже человек. И мне было невыносимо больно без тебя... -Больше тебе никогда не будет больно. Я обещаю... Вадим, захлебнувшись в порыве чувств, обнял брата. Тот почти лег на него, желая только одного - раствориться в заботе родного человека. -С этого дня у нас все будет хорошо, веришь мне? И Глеб ему поверил.