Я — твоя тень

— Дурень, — ругался Балагог, — ну кто так рифмует! Дурруш обречённо посмотрел в костёр. И нужно было ему проявить интерес к поэзии? Они с поэтом уже второй день шли по дороге в Вайтран. И на каждом привале Балагог пытался научить Дурруша рифмовать, и каждый раз он хватался за голову, слыша его. Балагог безнадёжно уронил руки и прервал Дурруша. — Хватит, хватит! — потребовал он. — У меня уши увядают. Дурруш с облегчением замолк. Для него всё это было жуткой пыткой. — Завтра утром мы будем в городке Ривервуд, — сообщил спутнику Балагог. Дурруш зевнул в ответ. Поэт открыл рот и хотел было что-то сказать, но внезапно замер и прислушался. Молодой орк последовал его примеру. И не зря. Дурруш услышал тихие шаги, которые приближались к нему и Балагогу. Посмотрев на спутника, он увидел, что тот показывает ему четыре пальца. Дурруш кивнул. По телу орка пробежались мурашки. Он одновременно и ждал этого боя, и боялся. Дурруш ждал сигнала от поэта. И вот, когда шаги стали звучать совсем близко, тот выхватил свои топоры и вскочил на ноги. Дурруш последовал за ним, выхватывая меч. Из темноты в Балагога полетел кинжал, от которого тот увернулся. В свете костра были видны четыре фигуры. Орки бросились на них. Дурруш замахнулся на первого двуручником и с размаху опустил его на врага. Тот успел подставить щит, из-под которого послышался хрип. Орк не собирался давать передышки противнику и снова ударил его, на этот раз наискось снизу-вверх. Снова щит. А поэт рядом как будто плясал, кружась в смертоносном танце со своими противниками. Оба врага опасались сверкающих лезвий топоров. И не зря. Один из врагов замешкался, и Балагог провёл левым топором по его горлу. Хлынула кровь, и противник упал на землю, судорожно пытаясь её остановить. Его товарищ отскочил назад. В это время Дурруш теснил своего противника, заставляя его отступать. Враг мог только защищаться и отбивать удары летающего туда-сюда двуручника орка. И скоро разбойник пожалел о том, что броня у него почти отсутствует. Дурруш лягнул его в пах, и когда враг согнулся, орк с размаху вогнал ему в живот клинок. Ещё одним меньше. И здесь из темноты на Дурруша бросился каджит, сжимавший в руках кинжалы. Он начал кружится вокруг орка, и тот понял, что у него появились проблемы. А Балагог всё сражался со своим противником. В воздухе сверкали топоры и меч. Этот разбойник не совался вперёд и надеялся на свой щит. Им он в удобный момент долбанул поэта в лицо. Орк свалился на землю. Дурруш всё это видел. Он заставил каджита отскочить, махнув мечом, и бросился на помощь спутнику. Кувыркнувшись по земле, орк выставил двуручник и вонзил его в спину увлёкшегося врага. Затем, развернувшись, Дурруш приготовился сражаться с каджитом, но это уже было не нужно. Видя, что он остался один, кошак решил не лезть. Против него было двое умелых орков, а своя шкура ему всяко дороже. Поэтому каджит развернулся и побежал в спасательную для него темноту ночного леса. Орки не собирались его преследовать. Адреналин битвы схлынул, и Дурруш осел на землю. Руки предательски дрожали, и орк положил меч рядом, после чего подполз к почти угасшему костру. Рядом присел Балагог. — У тебя первый настоящий бой? — спросил он, не глядя на Дурруша. Тот утвердительно кивнул. — И как ощущения? — Странно, — ответил Дурруш. Он действительно не знал, что чувствует. Всё в душе молодого орка бурлило и клокотало. Поэт снова разжёг костёр, и спутники молчали, глядя в него. — Спасибо, что спас меня, — серьёзно произнёс Балагог. Дурруш что-то неразборчиво буркнул в ответ. — Я пойду соберу что-нибудь с них, — сказал, вставая, орк-поэт, — и подежурю первым. Ложись, поспи. Дурруш кивнул. — Разбуди меня, когда наступит моя очередь, — попросил он. — Не беспокойся, — хмыкнул Балагог. Дурруш лег в свой спальный мешок и сразу же заснул. Хорошо, что Балагог заставил его купить, а то пришлось бы спать на земле.