Я — твоя тень

Греясь у тихо потрескивающего костра, Дурруш решил таки вынудить Балагога раскрыть эту тайну. Молодой орк чувствовал, что что-то здесь есть. — Что это было? — спросил он — там, в таверне. Поэт недовольно посмотрел на него. — Тебе это так интересно? — дождавшись утвердительного кивка Дурруша, Балагог вздохнул, — любопытство не порок, но всё должно быть в меру. Дурруш продолжил сверлить поэта взглядом. Тот поёрзал. — Что ты так на меня смотришь? — спросил он. — Мне интересно, — просто ответил Дурруш. Балагог снова поёрзал и вздохнул. — Ладно, ладно, только не смотри на меня так, — сдался он, — кое-что я могу рассказать, — признал поэт. Дурруш заинтересованно подался вперёд. — Так что там? — молодого орка съедало любопытство. Балагог тяжело посмотрел на спутника. — Скажем так, — осторожно начал он, — однажды я залез куда не следует, и Дельфина меня чуть не убила. Но моё красноречие меня спасло, и с тех пор я рассказываю ей о некоторых интересующих её вещах. Сама она ведь из Ривервуда далеко не уйдёт. Ты уж извини, но больше я тебе ничего не скажу. Это уже не мои тайны. Дурруш понимающе кивнул. Он и не надеялся узнать вообще хоть что-то. Но его удивило, что Балагог всё-таки ему что-то рассказал. Дурруш не замедлил поинтересоваться у поэта, почему? — Потому что я добрый, — недовольно буркнул Балагог, — считай, что я расплатился за спасённую жизнь. Явно, что поэт жалел о том, что даже такая малость стала известна кому-то другому. — Не волнуйся, я никому не расскажу, — заверил спутника Дурруш. Балагог зыркнул на него, и орк решил больше не говорить ничего, что бы не разозлить спутника. — Ложись спать, — сказал поэт, — я первый дежурю. Дурруш кивнул. — Только в этот раз меня не забудь разбудить, — попросил он. — Не сомневайся, — зловеще пообещал Балагог. *** И не соврал. Поэт опрокинул на него полную водой кастрюлю, в которой орки готовили еду. А вода-то была ледяная: поздняя осень на дворе. Как результат: Дурруш с криками вскочил, проклиная шутника-поэта всеми словами, которые только приходили ему на ум. А тот отошёл в сторону и тихо ухмылялся, поблёскивая клыками. Дурруш наконец успокоился и вытер зелёную морду. — Это было обязательно? — спросил он, отплёвываясь. — Нет, — улыбнулся Балагог, — но было это забавно. Дурруш пробормотал что-то то про "сумасшедшего поэта", и против своей воли улыбнулся. Это действительно было забавно. На этой весёлой ноте спутник завалился спать. Дурруш остался дежурить. Сидя на спальном мешке и глядя в огонь, язычки которого завораживающе плясали, молодой орк задумался: а куда ему податься. Пока единственным вариантом для Дурруша было путешествовать с Балагогом. Ещё он, как и любой другой орк, мог податься в наёмники. Со сложением стихов у него никакого прогресса — как было всё плохо, так и остаётся. Хотя Дурруш очень быстро учился читать и писать. Но что ему это даст? С этими мыслями Дурруш и просидел всё своё дежурство, даже забыв отомстить поэту за своё пробуждение. *** На рассвете они снова двинулись в путь. К воротам Вайтрана орки подошли уже вечером, успев буквально за час до их закрытия. Как и почти везде, стражники на входе в город к ним отнеслись почти безразлично. Спутники прошли за крепостные стены. — Сейчас идём прямо, — сообщил Балагог, — там таверна. В ней мы остановимся. Дурруш согласился. Всё равно он первый раз был в Вайтране, и не знал, куда стоит идти. Орки прогулочным шагом пошли по улице. Здесь люди оркам не удивлялись и игнорировали их. Как-никак, Вайтран — торговый центр Скайрима. Поэтому они без приключений добрались до таверны. Внутри на них не обратили внимания, возможно, из-за аншлага в таверне. После Ривервуда для Дурруша это было очень хорошим знаком. Поэт сразу же завихлял между людей, просачиваясь к стойке. Дурруш последовал за ним, но ему не хватало той ловкости, что была у его спутника, и пары столкновений он не избежал. В спину орку полились ругательства. Когда он таки добрался до Балагога, тот уже во всю разговаривал с трактирщицей. И вот, на столе оказалось несколько монет, которые женщина сгребла и куда-то убрала. Поэт махом руки позвал Дурруша за собой. Когда орки оказались в своей комнате, Балагог присел на свою кровать. — Еду нам сейчас принесут сюда, — сообщил он. Дурруш опустился на свою кровать. Вскоре, как и обещал поэт, девушка принесла им еду. Дурруш ел и искоса поглядывал на спутника: они договаривались вместе идти до Вайтрана, и вот они тут. Но Балагог не подавал виду, что он об этом помнит. И молодой орк поймал себя на мысли, что он и не хочет, что бы тот помнил. Дурруш почувствовал, что поэт — первый, кого он может назвать своим другом. Они молча доели и легли спать *** Сергей чувствовал, что растворяется. Сознание мужчины поглощалось темнотой и смешивалось в воспоминаниях Дурруша. Он уже не мог сказать, кто он. И вот душа мужчины двинулась. И всё вокруг изменилось. Движение всё ускорялось и ускорялось, темнота распадалась... И тут же всё закончилось...