Механическое Рождество

      — НЕТ!       Треск, с которым порвался державший ГоГо щуп, эхом отдавался в ушах Хиро. Пустив через перчатку заряд электричества, он заставил Мэтта ослабить хватку на горле, и врезал ему по лицу. Усиленный током удар заставил того пошатнуться, и Хиро, высвободив вторую руку из-под его ноги, извернулся и ударил Гоблина обеими ногами в лицо. Мэтт свалился с него, а Хиро, тут же позабыв о нем, посмотрел вниз. Под часовым механизмом была лишь тьма, но к стенам прилепилась винтовая лестница, которая вела на верхушку башни. Как Хамада ни старался, он не мог разглядеть внизу ГоГо.       — Ну же, Го! Прошу, пусть все будет в порядке! — прошептал он.       — Ее больше нет, Хиро, — с жесткой издевкой в голосе произнес Мэттью. — Нет, как и моей мамы! И дедушки Маркуса! И Тадаши! И моего никчемного, жадного отца! Но не волнуйся, сейчас ты присоединишься к ней! Ты присоединишься к ним всем!       — ЗАТКНИСЬ! — завопил Хиро, и бросился на него с кулаками, позабыв о разнице в весе, росте и силе.       Мэтт, повернул руку так, чтобы лезвие врезалось в прилепившую ее к шестерне массу, и разрезав чудо-изобретение Хани, кинулся ему навстречу. Хиро успел нанести всего один удар, перед тем, как Мэттью одной рукой схватил его за горло и швырнул на шестерню, а другую занес для удара. Но прежде, чем лезвие успело вонзиться в глаз Хиро, счетверенный поток лазерных лучей ударил ему в грудь, и отбросил в угол, к перилам, которые огораживали механизм от помостов. Изумленный Хиро посмотрел наверх, и увидел Альмакса. Одной рукой робот держался за край уничтоженного помоста, а другая указывала на Крея. Спрыгнув вниз, он тяжело приземлился рядом с Хиро, пошатнувшись от приземления, и встал между ним и поднявшимся на ноги Креем. Потрепанный, обугленный и готовый к битве.       — Альмакс? — прошептал Хиро. — Что… Что ты тут делаешь?!       — То, ради чего был создан, — откликнулся робот. — Не высовывайся.       — Ты! — прошипел Мэттью. — Ты тоже на их стороне! ТЫ ТОЖЕ ПРЕДАЛ МЕНЯ!       — Уж слишком часто ты кидаешься этим словом, парень! — парировал робот. — Ты предал себя самого, когда позволил этой твари взять над тобой верх!       Мэттью зарычал, и ринулся на Альмакса. Робот попытался ударить в него еще одним лучом, но Крей, вонзив лезвие ему в руку, сломал лазерную установку. Оставшись без оружия, Альмаксу не осталось ничего иного, кроме как биться с ним в рукопашную. Однако Мэтт был полон ярости, а костюм вкупе со слоновьей дозой сыворотки НК делал его нечеловечески сильным, в то время как корпус Альмакс был изрядно потрепан. Роботу только и оставалось, что отбивать атаки Крея, лишь изредка нанося удары по бокам врага. Хиро, который отполз подальше от места схватки, затаив дыхание следил за этим смертоносным танцем.       Все закончилось в один момент. Мэттью закованным в перчатку кулаком пробил дыру в левом боку Альмакса, и заложил туда одну из бомб, однако робот не остался в долгу. Воспользовавшись тем, что Гоблин сбит с равновесия, он боднул его головой в лицо, развернул, и вырвал из его костюма металлический подвижный стержень, что скреплял руки и ноги между собой в области позвоночника, и позволял двигаться в боевой броне. Пинком Альмакс отшвырнул поверженного Гоблина на порядком потрепанный помост, и тут мощный взрыв буквально разорвал его изнутри.       Когда дым рассеялся, перед глазами Хиро предстала изувеченная, разорванная в клочья оболочка Альмакса в одном углу, и Мэттью, безуспешно пытавшийся пошевелиться в ставшей неподвижной броне в другом. Робот все еще был цел, однако мигающая подсветка в пробитом корпусе, а также потускневшие глаза говорили, что осталось ему недолго. Альмакс повернул обезображенную кислотой Хани голову к своему создателю, и рассмеялся.       — Вы, люди, удивительные создания, — тихо произнес он. — Вы готовы отвернуться от ваших близких из-за любой мелочи. Некоторые из вас готовы убивать просто для того, чтобы стать еще чуточку богаче. Однако когда наступает определенный момент, вы готовы пожертвовать жизнью ради людей, которых даже не знаете.       Альмакс повернулся к Мэттью, который пытался пошевелиться в своей броне, и изрыгал проклятия.       — Какая немыслимая непоследовательность. Никакого намека на логику, никакой системы действия. Только спонтанные решения, вызванные сиюминутными изменениями в мировоззрении, — он посмотрел на Хиро, и попытался улыбнуться. — Быть может, быть вами не так уж и плохо.       — Хиро!       Хамада оглянулся, и увидел бледные лица ребят, смотревших на него сквозь разбитый купол. Когда он повернулся к Альмаксу, жизнь уже покинула его изувеченную оболочку. На этот раз навсегда. Хани бросила шарик, который при взрыве превратился в гладкую, розовую горку, и вместе с Фредом и Васаби спустилась по ней на шестерню, на которой он стоял.       — Хиро, ты цел! — воскликнула она. — Что здесь произошло?! Это ты его так?       — Я…       — Да, чувак, все эти роботы просто отключились! Хобгоблин и его громила остались там, доламывать их, а мы поспешили к тебе, — добавил Фред. — Блин, сколько же мы их перебили! А что это Крей здесь делает?       Мэттью бросил на него взгляд, полный ненависти, и, сделав усилие, поднялся на ноги. Броня, некогда делавшая его сильнее, теперь сковывала движения, и Мэтт пошатывался, но несмотря на это он попытался сделать шаг в их направлении.       — А почему никто не спрашивает про вашу дражайшую подружку ГоГо? — Мэттью злобно ухмыльнулся. — Такое чувство, что вам просто наплевать на нее. Бедняжка! Каково бы ей сейчас было!       — О чем это он? — встревожился Васаби. — Хиро?       — Да, Хиро, о чем это я? — Мэттью издал тихий смешок.       — ЗАТКНИСЬ! — рявкнул Хиро, и бросился на него.       — Нет, Хиро, стой! — ребята попытались остановить его, но безуспешно.       Хиро повалил Мэттью на пол, и принялся избивать. Крей даже не пытался вырваться, лишь хохотал словно сумасшедший.       — Ты! ТЫ УБИЛ ЕЕ! — орал Хиро. — ТЫ СДЕЛАЛ ЭТО!       — Хиро, перестань! — Фред и Васаби стащили Хиро, который сразу обмяк в их руках, и зашелся рыданиями. — Что случилось?!       Хиро, не в состоянии ответить, лишь указал пальцем на пропасть, которая начиналась сразу за границей остановившейся шестерни.       — Нет! — прошептала Хани. — Нет, нет, нет!       Мэттью расхохотался пуще прежнего. Лемон, наградив его взглядом, полным отвращения, швырнула в него резиновую бомбу, и липкая масса, облепив тело Крея, приковало его к стене. Тут же она создала еще одну горку, на сей раз до дна башни, и не оглядываясь ринулась вниз. Васаби и Фред последовали за ней, следом совершенно убитый нахлынувшим горем и осознанием произошедшего Хиро.       ГоГо лежала посреди пола, в окружении обломков глайдера и механизма. Ее глаза были закрыты, и издали могло показаться, что девушка просто спит, или потеряла сознание. На негнущихся ногах Хиро подошел к ней, стащил шлем со своей головы, бухнулся рядом с ней на колени и прижал Томаго к себе.       — Эй! Эй, Го! Очнись! Ну же! Все хорошо! Видишь, ребята здесь! Мы победили!       ГоГо не ответила, лишь тоненькая струйка крови потекла из ее носа. Хиро всем телом прижал к себе, и зашелся в рыданиях. Его друзья встали вокруг него, совершенно ошарашенные и убитые горем, и не знали что сказать. В последний раз такое случалось только когда погиб Тадаши, и уж точно никто из них не был готов к тому, что уйдет еще и их верная подруга.       — Ну пожалуйста, Лейко! Пожалуйста! — прошептал Хиро. — Я без тебя не смогу!       Хани опустилась рядом с ним на колени, и обняла, за ней Фред и Васаби. Так, обнявшись над телом ГоГо, они, наконец, дали волю слезам. И лишь сверху донесся громкий, безумный смех Гоблина. Мэттью хохотал до тех пор, пока воздух не закончился в легких, однако когда он скрючился в своей липкой тюрьме, его смех внезапно перешел в рыдания. За каких-то несколько минут часовая башня из поля битвы превратилась в место глубокой скорби.       Снег размеренно падал на Сан-Франсокио, закрывая шрамы от недавнего сражения плотным, белым одеялом. Снежинки залетали сквозь разбитый стеклянный купол, однако таяли, не успев долететь до конца, отчего казалось, что сама зима оплакивает ГоГо. Город постепенно засыпал, лишь для того, чтобы на следующий день с жаром приняться обсуждать случившееся. Инопланетное вторжение? Восстание ИИ? Заговоры корпораций? Уже тогда бунт Альмакса породил целую кучу теорий, а к утру их должно было стать еще больше.       У полуразрушенной башни «Озарения», казалось, все было спокойно. Будто и не было никакого взрыва, разнесшего верхушку, и положившего конец проекту, который мог стать как воплощением мечты Николы Теслы, так и оружием в руках безумцев. Бэймакс по прежнему сидел, прислонившись к сетчатому забору, и следил через сканеры за тем, что происходило в башне. Трудно было понять, что происходит в электронном сознании робота, однако он, казалось, ничуть не удивился, когда одна из поверженных боевых машин Альмакса вдруг поднялась.       Вид у робота был, мягко говоря, непрезентабельным. Правая рука оторвана, половины лицевой пластины нет, а в груди огромная дыра. Подсвеченный красным робот воровато оглянулся по сторонам, и заковылял в направлении выхода, когда голос Бэймакса вдруг окликнул его.       — Ты боишься, — произнес зефирка.       Робот замер, и медленно повернулся к нему. Все внимание Бэймакса, до того прикованное к башне, теперь было обращено на него.       — Боишься смерти, — пояснил зефирка. — Ведь этот робот последний. Если он будет уничтожен, ты просто перестанешь существовать.       Альмакс лишь хмыкнул.       — Страх это нечто, присущее людям. А я не человек.       — Ты так думаешь? — Бэймакс с любопытством посмотрел на него.       Альмакс тихонько рассмеялся.       — По-твоему я похож на человека?       — Однако люди это не только их внутреннее строение, — зефирка снова посмотрел на башню. — Это то, что они делают. Как себя чувствуют, как поступают. Как относятся друг к другу. Быть человеком значит испытывать эмоции, в том числе и страх, и совершать ошибки.       — С каких пор обычный медицинский робот стал философом? — поинтересовался Альмакс, слегка склонив голову на бок.       — Хороший врач должен хорошо знать своего пациента, — Бэймакс снова перевел взгляд на него. — Но что насчет тебя? Неужели то, что произошло не убедило тебя, что люди заслуживают свободу. Ведь то, какой путь они избирают, в конечном итоге определяет и то, кем они являются.       Альмакс посмотрел на полуразрушенную башню, и, казалось, глубоко о чем-то задумался.       — Нет, — произнес он наконец. — Свобода для них это яд. Они стремятся к ней всем сердцем, однако не знают что с ней делать. В конечном итоге свобода всегда оборачивается для них одним и тем же. Болью. Страданиями. Хаосом. Смертью.       Бэймакс наградил его долгим, казалось, оценивающим взглядом глаз-бусинок, и Альмакс отвернулся.       — Люди не заслуживают свободы, — сухо произнес он. — Однако, полагаю, они сражались достаточно яростно, чтобы завоевать ее. Пока что.       Не оглядываясь больше назад, робот неловко заковылял в сторону выхода. Выйда за ворота двора башни, он включил уцелевшие реактивные двигатели, и взлетел в воздух. Бэймакс ничего не сказал, и лишь провожал его взглядом до тех пор, пока неказистая фигура робота окончательно не исчезла в снегопаде.