Перец

Когда-то, еще во время учебы в школе, Рон заразил Джинни вредной привычкой под названием «посоветуйся с Гермионой». Сам он донимал ее вопросами по любому поводу, Гарри от него не сильно отставал, и Джинни невольно приняла этот образ действий как разумный и логичный. Если не знаешь что делать, спроси. Влюбилась в девушку Гарри Поттера — посоветуйся с Гермионой. Твою личную жизнь полощут все газеты — посоветуйся с Гермионой. Нашла кошку там, где ее быть не могло, — посоветуйся с Гермионой поскорее! Но если в случае Рона такое поведение, как правило, приносило неплохой результат, то самой Джинни это не помогло ни разу. Все равно разбираться и решать, что делать, приходилось самой. Даже сведения о содержании кошек — и те не пригодились, хотя в этом-то Гермиона уж точно не виновата. Просто кошка оказалась немножко не кошка. И так во всем!.. В общем, на мудрые советы Джинни давно уже перестала рассчитывать. Зато привычка периодически сваливаться на Гермиону и рассказывать ей, что еще странного случилось в ее нескучной жизни (и выслушивать ответный отчет) у нее осталась, тем более что Гермиона и сама порой бывала не прочь поболтать. «Чо уехала домой и никак не вернется, а я чуть не влюбилась в собственного капитана» — это был достаточно весомый повод, чтобы за пару дней до Рождества, подгадав к завалу во «Вредилках», явиться к Гермионе с бутылкой огневиски и заявить, что твердо намерена напиться в ее компании. Гермиона идею одобрила, благо «напиться» они понимали примерно одинаково. Что такое отвязная пьянка в представлении двух девушек, одна из которых «Гарпия», пусть и запасная, а другая и вовсе Гермиона Грейнджер? Это значит намешать много-много коктейлей, возможно, целых два — каждой! И потом полночи неспешно цедить их под шоколадку и разговоры. Джинни, разумеется, знала, что большинство употребляющих алкоголь делает это несколько иначе и в других количествах, но режим, режим! Есть, конечно, безумцы, осмеливающиеся его нарушать, но для Джинни требования к членам команды «Гарпий» были чем-то вроде личной проверки на прочность: чуть-чуть нарушать время от времени можно, срываться и злоупотреблять — нельзя. — И вот я стою перед ней навытяжку, совершенно зачарованная, — вещала Джинни, но тут Гермиона совершенно неуважительно к накалу страстей в повествовании захихикала. — Эй! У меня тут самый напряженный момент, между прочим! — Извини, — продолжая смеяться, сказала Гермиона. — Но когда ты это показываешь, ты ужасно похожа на суриката! — На сури-кого? Следующие десять минут они провели у компьютера, рассматривая фотографии сурикатов. Стоило Гермионе успокоиться, как хохотать начинала Джинни — представив вместо себя и Гвеног двух длинных большеглазых зверьков. — Злая ты, Гермиона, — наконец сказала Джинни, аккуратно вытирая слезы. — И мое счастье, что я не стала краситься. Ты со своим сурикатом мне весь рассказ испортила. Неужели тебе не интересно, что было дальше? — А то я не знаю, что было дальше, — хмыкнула Гермиона. — Ты в последний момент опомнилась и от нее шарахнулась, иначе рассказывала бы обо всем этом гораздо трагичнее. Или даже вовсе рассказывать бы не стала, страдала бы молча. А Гвеног на тебя совершенно не обиделась, иначе ты бы начала с рассказа о неприятностях в команде. — Ну ты могла бы хотя бы сделать вид, что не знаешь! И что тебе интересно! — Да интересно мне. Ты рассказывай, рассказывай. — В общем, ты угадала. У меня все-таки не совсем отказали мозги, и я в последний момент поняла, что глупость делаю. А Гвеног мне на это — наконец-то, мол, хоть одна нормальная. Представляешь? Это она меня так проверяла. То ли на устойчивость, то ли… я так и не поняла, на что. Я тогда так разозлилась, ты не представляешь! Она-то потом послала бы меня к дементору, если бы я поддалась, — и никаких проблем. А мне-то как жить после этого всего? — Да, ну и методы у нее, — согласилась Гермиона. — И как ты себя после этого чувствуешь на тренировках? — Да ты знаешь, вообще-то, нормально. Я просто не пойму, кто она после этого?! — Сурикат? — с невинным видом предположила Гермиона. Ох, ну сколько же можно смеяться над совершенно не смешными глупостями! Джинни очень надеялась, что после такого вечера, вернувшись домой, она быстро заснет. И не услышит шумов, стуков и завываний, которые с каждым днем становились все громче и отчетливее. Если в первую неделю она еще думала, что ей просто мерещится на нервной почве, то в последнее время стало очевидно: какие-то посторонние звуки действительно есть, и это не соседи, это в квартире что-то шуршит, дышит, ходит, когда потихонечку, а когда и довольно громко. Все известные ей заклинания обнаружения не давали результата: ни людей, ни нечисти не находилось. Заклинания отпугивания на источник шума тоже не действовали. Наверно, Джинни бы ужасно перетрусила и уже сбегала бы по этому поводу в Аврорат, но как-то утром она проснулась абсолютно уверенной в том, что все происходящее как-то связано с отъездом Чо. Она же говорила, что ей предстоит какой-то ритуал. Возможно, дело в нем. Аргументов для подкрепления этой догадки у Джинни не было, более того, логическим путем она вряд ли бы пришла к такому выводу. Это знание пришло к ней извне, и она просто в это поверила, а потому притерпелась и к шумам, и к стукам, и прочей мистической ерунде. Вот только засыпать они все-таки слегка мешали. Когда Джинни наконец распрощалась с Гермионой и через камин прошла домой, она увидела сидящую в кресле Чо. Та подняла глаза от книги, которую читала, и как ни в чем не бывало, сказала: — Что-то ты сегодня долго. — Я заходила к Гермионе, — ответила Джинни и помотала головой, окончательно убеждаясь, что ей не мерещится. — Мерлин, как же я рада наконец-то тебя видеть. Они не слишком хорошо попрощались, и теперь между ними будто стояла оставшаяся еще с того разговора тонкая и прозрачная, но осязаемая стена, сплошняком состоящая из сомнений и страхов. Вдруг обиделась? Вдруг что-нибудь не то надумала за это время? Вдруг решила, что на таких условиях ей все это не нужно? Если бы не тот разговор, Джинни бы уже с визгом бросилась обниматься, рискуя помять книгу Чо и опрокинуть кресло, в котором она сидела. Вместо этого она медленно и осторожно подходила, внимательно глядя на Чо, пытаясь отследить ее реакцию. Вдруг она против ее приближения? Шаг. Другой. Третий. Чо отложила книгу и встала, и Джинни обняла ее, уткнувшись носом ей в плечо и вдыхая знакомый запах — немножко лаванды и какие-то пахучие травы. Как же ей этого не хватало! Стена, разделявшая их, никуда не делась от этого объятия, но определенно стала менее достоверной. Чо тоже замерла на какое-то время, потом провела ладонью по ее спине и отстранилась, рассматривая ее, словно разыскивая изменения и оценивая их. — Как твои дела? Как прошла поездка? Расскажешь? — Обязательно. Но чуть позже, — улыбнулась Чо. — У меня, видишь ли, есть одна проблема, которую нужно решать срочно, прямо сейчас. — Какая проблема? — Это долго объяснять, но на моих плечах в данный момент несколько духов, которых нужно где-то поселить. Где-то здесь, желательно, в небольшом помещении. И вот я сижу и думаю: то ли отгородить ширмой кусок спальни, то ли в кабинете угол выделить? О, Мерлин. Да, проблема Чо, конечно, на Волдеморта не тянула, но и тривиальной ее назвать было нельзя. — Если мое мнение учитывается, то я против варианта со спальней, — твердо заявила Джинни. — Мне, знаешь ли, еще дорог мой спокойный сон. Но кабинет тоже жалко! Слушай, а как насчет того, чтобы использовать ту небольшую нишу, где швабра стоит? Готовая комната. Маленькая, конечно, но даже с дверью. — Поселить духов предков в кладовке, — с расстановкой сказала Чо, будто бы пробуя идею на вкус. — Собственно, почему бы нет?