***
Влад как всегда сидел над делом и соединял пазлы головоломки. Ни к чему особенному это не привело. Парень работал в офисе помощником директора. Работа с восьми утра до восьми. Час на обед. Ничего подозрительного. Тогда решили проверить телефонные звонки. Поскольку официально получить вызвало бы ненужные подозрения, поэтому было решено добиться этого вовсе незаконно с точки зрения личной неприкосновенности. Никита, то есть Ника, якобы случайно встретился с Анатолием, который все же, нужно признать, питал симпатию к «девушке». Он пригласил «девушку» в кафе. И вот, под предлогом того, что телефон сел, Никита попросил Анатолия дать телефон позвонить. Сославшись на то, что связь плохая, Никита отошел и быстро получил одноразовый пароль к личному кабинету Анатолия, вернулся к парню. В это время Данилов ничего не подозревал. Позже, когда Антон узнал, Никите пришлось убеждать того в том, что это было безопасно. Получив пароль, Влад с помощью знакомых легко взломал электронную почту парня и отправил заявку на распечатку вызовов. Все полученные номера были проверены. Работа, родители, друзья. И все же нашлось два подозрительных номера. Один номер был зарегистрирован на Брагина Владимира Юрьевича, второй на Тарасову Елену Петровну. Гражданка Тарасова оказалась пенсионеркой и никем вовсе не приходилась Еремьеву. Как оказалось, Тарасова давно поменяла номер телефона. А этот номер был заново перепродан, но уже теми, кто занимался продажей номеров без регистрации. Поэтому следовало предположить, что по всей вероятности номер также использовался Брагиным. Брагин Владимир Юрьевич (42 года) - бизнесмен, коллекционер. Судимости нет. Женат, двое детей. Живет за городом. Казалось бы, такой «чистый» человек, но Влада что-то настораживало. И он решил обязательно проверить этого Брагина, поэтому за ним была установлена слежка. И как ни странно Максим обнаружил имя супруги Брагина в списке клиентов убитого Матвеева. Нужно ли было все это связывать друг с другом, пока было не ясно. - Сок? - Я до сих пор не пойму, какие мотивы должны были привести к убийству Матвеева, - сказал Влад. Максим опустился в кресло, согнув ногу в колене, положил ее на другую ногу и стал попивать свой сок. Дома он хотел отдыхать. И будь он женой, а Влад мужем, наверно, давно бы закатил скандал. Но раз они оба мужчины и Влад как бы даже никаким боком ему не муж и даже не парень, то говорить он ничего не стал. Зачем? Он не находил аргумента. - Влад, мы уже столько раз думали над этим... - Недостаточно думали, - не дав договорить Максиму, сказал Влад, сидя в крайне задумчивом виде. - Почему ты связываешь Юдина с Брагиным? - Все же я думаю, правильно будет выписать Юдину фальшивое помилование. - Двинулся? Думаешь, он сразу пойдет к заказчику? Его посадили, а он и рта не раскрыл! - А если... если мы, бля, не правы. Если они угрожают ему, - вдруг предположил Влад. - Тогда он бы сказал это в суде. Сказал бы своему... - Адвокат был государственный! Если бы у него были связи... если бы кто-то и хотел его вытащить, прислали бы частного адвоката, а не государственного, - на Влада словно снизошло озарение, и он стал все записывать в блокнот. - Все равно я думаю, что он мог бы сказать нам... - Он не мог точно знать, что мы не люди человека Х. - Думаешь, у нас есть люди, как ты назвал некого Х? - Да. Нам нужно... найти второго Юдина. Того, кого Никита видел в магазине, - сказал Влад, стуча ручкой по листку блокнота. - Ну, раз они похожи, можно предположить, что они братья. И тот тоже Юдин. Я позвоню ребятам и попрошу пробить по базе, хотя мы должны были сделать это раньше. Максим отошел позвонить. Влад чертил новую схему. И, кажется, с этой схемой все объяснилось проще. Не доставало многого, но Влад думал, что разъяснив ситуацию с Юдиным, он решит все загадки. Он отложил блокнот и ручку, бросив взгляд на маленькую упаковку апельсинового сока с трубочкой. Ребенок. Коэн усмехнулся. Он как сейчас помнил школьника Максима, который на каждой перемене покупал себе апельсиновый сок и обязательно с трубочкой. А ведь они уже были старшеклассниками, но его это не смущало. Максим с удовольствием попивал свой любимый сок, а Влад знал, как подкупить Макса. Хотя они и дружили, но друг считал, что Бог не просто так одарил каждого мозгами и нужно учиться их использовать. Поэтому списывать не давал. А Владу было лень учиться, а особенно делать домашнее задание. Поэтому он подкупал друга соком. Тот пил сок и закрывал глаза на то, что Влад списывает. Однако такая привилегия была только у Коэна, больше никто не мог подобным образом подкупить Шапиро. - Все, - сказал Максим и сел в излюбленное кресло. Он удивленно глянул на друга, заметив немного радостное не к месту лицо. Ведь они обсуждали дела, а за ними Влад редко улыбался. - Все норм? - Раньше ты за сок все мне прощал, - усмехаясь, вспомнил Влад. - Помнишь, когда я пригласил Талькову Олю на выпускной, хотя, кажется, ты тоже хотел ее позвать. - Я хотел, и ты это знал! - заявил Максим. - Знаешь, я не хотел, чтобы ты шел с ней, - признался Коэн, витая где-то в своих мыслях, воспоминаниях. - Честно говоря, я не хотел, чтобы ты шел туда с кем-либо вообще. Я думал, мы пойдем вместе, а ты, блин, заявляешь мне, что хочешь пригласить эту выдру Талькову. И чем она нравилась всем? - Не тебе ли знать, ты ведь трахнул ее в этот вечер, - ответил Максим. Он как сейчас помнит, как он злился тогда на Влада. Увел девушку, так еще и трахнул ее. И где? За лестницей на стадионе. - Она того не стоила. Она мне сказала, что хотела бы, чтобы вместо меня был ты. - Что?! - этого Максим никогда не слышал. Это было что-то новое. - Ну да, - подтвердил Влад, - до того, как мы трахнулись, она сказала: «Я бы хотела, чтобы меня трахнул Максим, но знаешь... ты тоже сойдешь». А после... - начал Коэн, но запнулся. Он не знал говорить или нет, а Максим понял, что это тоже что-то новое. - Что после? - Она... - Влад выдохнул и по непонятным для Макса причинам, сел на краешек стола, прямо перед креслом, где сидел его друг. - Она сказала: «Весь класс гадал, сможет ли кто-то встать между вами двумя... вам не кажется, что это мерзко - ебать друг друга в зад? Вы мерзки, поэтому мир вас и ненавидит». - Влад... - сорвалось у Максима. Влад приложил указательный палец к своим губам, призывая друга помолчать. - Тогда я не придал значения ее словам. Мы этого не делали, и я посчитал, что ее якобы хваленная уже давно потерянная девственность и дырка двадцать раз, если не больше, обработанная, делает ее хуже, - признался Влад. Максим не стал пока ничего говорить, будучи уверенным, что другу есть, что еще добавить. - Честно, я не думал об этом. А тебе не стал говорить, потому что... тебе ведь никогда не нравилось, когда кто-то говорил, мол, мы два влюбленных пингвина. Мы были обычными друзьями. Между нами не было ничего особенного. Не было... чего-то, о чем говорят другие, мол, болели вместе, ругались и оба ходили подавленные, все время были вместе... и там всякие обнимашки и прочее. - Ага, - Влад согласно кивнул. - Мы могли поругаться и послать друг друга в далекие дали и не общаться неделями, а потом как-то само собой все улаживалось. Может, потому что мне надоедало делать урок. А ты забывал деньги дома и не мог купить себе свой сок, - Максим усмехнулся. - В любом случае... это было не то. Но... тогда... в ту ночь... когда я попросил все забыть... все было настоящим. Я по-настоящему целовал тебя, покрывал твое тело поцелуями, и шептал какой же ты, несмотря на всю свою юношескую брутальность, милый и нежный. Максим просто не мог поверить своим ушам. Свершилось то, чего он ждал десять лет. Десять лет, прежде чем Коэн признает, что был не прав. И, кажется, все к этому и шло. Шапиро не мог припомнить, когда видела друга таким... таким вот... душевным и разговорчивым. Обычно Коэн любил ворчать. - Наверно нужно взрослеть. Я был не прав, - невольно на лице Максима появилась широкая улыбка. Нет, он определенно должен был иметь дар, позволяющий ему перематывать время. Он бы записал это. - Ты не должен был забывать ту ночь, потому что... я не смог ее забыть. И потому что она значила для меня больше, чем могло показаться. - Я просто не верю, что слышу все это. Мне что, снится? - Максим ущипнул себя. - После того, что было на Новый год... Я понял, что реально облажался и наверно, мне понадобилось полгода, чтобы набраться смелости и сказать тебе все, что я только что сказал. - Окей, ты был не прав. И что с того? - спросил Максим. - Ну... наверно, ничего. Просто... - Ты такой болван, - встав с кресла, заявил Максим. - Думаю, пока ты поймешь, что тебя подтолкнуло к тому, чтобы признаться в своей неправоте у тебя уйдет еще десять лет. Ну, удачи, - бросил Максим и вышел из дома. Влад так и остался, недоумевая сидеть на краешке стола. Он думал, что этого будет достаточно, чтобы Максим понял, что он сожалеет, что теперь-то Шапиро прекратит играть амнезию. Но Влад определенно не понимал, что не так. И он уж точно устал разбираться в себе. Ну и пошло все оно... И Максим пошел. Влад встал и направился к себе в комнату.***
Какой-то очередной праздник в городе. Благотворительная акция: «Поможем детям». С утра солнце неустанно светит, грея любую поверхность. Отсутствие ветра, делает погоду ужасно жаркой и душной. Но, несмотря на это в парке собралось огромное количество народа. Стояли лавки с безделушками, сладостями, шарами, рисунками. Была лавка с мороженым, бургерами, напитками. И, конечно же, сцена. Играла музыка, выступали артисты... Так или иначе, все вырученные деньги с праздника должны были пойти на помощь детям. Проводились конкурсы для граждан. Масштабы акции не ограничивались территорией парка. На автомойке девушки в купальниках мыли машины. И на это зрелище стоило посмотреть. Парням такое нравилось, и они удовольствием опустошали карманы. Среди этих девушек была и Мила. Она просто не могла отказаться. Это было не сложно, да и она не видела в этом ничего постыдного. Однако кажется ее другу или же парню, хотя они еще не определились, это вовсе не нравилось. Саша был готов поубивать всех, кто пялился на Милу. Она получала удовольствие от своего дела. Ведь ничего сложного не требовалось. И она, так или иначе, помогала детям. На подобное шоу попали и Антон с Никитой. Антон, конечно же, не мог лишить себя зрения и смотрел на девушек. Что, впрочем, не понравилось Никите. Но он ничего не сказал. Он лишь улыбнулся, чтобы в следующую минуту насолить Данилову. Он просто объявил, что прекрасная и красивая девушка подарит поцелуй... за деньги в рамках акции. Многие свободные парни кинулись за поцелуем. Образовалась очередь. Никаких мокрых поцелуев. Либо поцелуй в щеку, либо чмоки в губы, в зависимости от того, сколько они клали в корзину. Никиту ничего не смущало. Конечно, многие платили за поцелуй в губы. Антон смотрел на это, скрипя зубы. Никита, увидев своего парня, подмигнул ему. Саша и Антон решили увести своих пар. Антон схватил Никиту и перекинул через плечо, пару раз шлепнув по столь любимой попе. Также поступил и Саша. Парни увели своих пар с праздника. Антон отвез Никиту к себе домой, а Саша просто увел ее подальше от журящих глаз. Мила, конечно, возмущалась. Но Саша на то и Великий, что нашел способ просто заткнуть девушку. Просто... поцелуем. Мила опешила. Слишком проникновенный, нежный, глубокий поцелуй. Ее привлекли ближе, смяв мокрое тело. И почему она считала, что не может никому понравиться? Ну да... Данилов, который так сильно ей нравился поначалу встречался с Вилонской, а потом Данилов втюрился в Нику, который Никита. Саша тоже втюрился в Никиту. И Мила вовсе не понимала в чем проблема. Хотя она поняла, что проблема не в ней... в ком угодно, но не в ней. Потому что она была красива, умна, вполне интересна, добра. Возможно, все дело было в харизме и очаровании Никиты. - Что... что ты делаешь? - все же решила она спросить. - Целую, - просто ответил Саша. - Не нравится? - Да нет... вопрос не в этом. - Тогда в чем? - Ты... короче ты просто меня целуешь? - Нет. Потому что ты мне нравишься. Разве это не очевидно? - Не знаю. - Сходим на свидание? - спросил Саша. Мила повела бровями. То есть эти множество пеших прогулок и поедание мороженого одного на двоих не считалось свиданием? - На официальное свидание, - уточнил Саша. - Сходим, - согласилась Мила.***
Тем временем готовилось нападение. Женщина не могла понять, как можно так ненавидеть другого человека. Но все было так очевидно. Она решила, что эта девица заслуживает той участи, которая ей выпадет. Ее сердце ни разу не дрогнуло, давая распоряжение. Избить. Избить, пока она не будет блевать кровью, пока ее тело не будет похоже на палитру изощренного в цветах художника. Избить так, чтобы родная мать не узнала. Она заслужила!