На дорогах к счастью

А знаешь, говорят, что космос не резиновый. Может, и резиновый, конечно, кто ж его знает — а может одна большая дождевая капля, упавшая с чьей-то крыши и все падающая и падающая, пока однажды окончательно не разобьется. Космос помещяется в твоих улыбках и заканчивается где-то в моих карманах. Если ты для меня — космос, то сколько мне еще задыхаться в твоем вакууме? Когда я научусь — смогу — дышать твоим кислородом? Говорят, что Москва не резиновая, я это в детстве слышала, как присказку. Но она все тянется и тянется, то ввысь, то вширь — и вряд ли когда-нибудь лопнет, как резинка. Так что, может, и правда, резиновая. Где-то там живу я. Где-то там живешь ты. Где же ты? Говорят, люди не резиновые, как и их сердца. Тут, наверное, тоже правда, но вмещают они в себя очень многое — печали и радости, тоску и счастье, одиночество, серое и тусклое в огоньках новогодних праздников, и моменты, которые просто необходимо разделить с кем-либо. И я бы хотела разделить с тобой еще тысячи моментов моей жизнью, поделиться каждой радостью и печалью, отдать тебе все свое сердце, но… Сердца у людей большие-большие и души всеобъемлющие, но космос — бесконечный и совсем не резиновый космос-мир, который помещается у меня в карманах — сводится всего до пары-тройки или пары десятков людей, до нескольких кварталов или районов, до пары городов, в которых я уже успела побывать и в которых так и не встретила тебя. Вот и кажется, что мир, вроде бы, большой и огромно-необъятных, а занимает так мало места и в сердце, и в мыслях. Мой космос просыпается с сумерками, заполняет близорукой темнотой каждый угол окружающего мира, прячется под кроватью, глядит в окно, пытается залезть в голову — и исчезает, отступает, как тьма там, где зажгли лапочки. Мой космос морскими волнами ударяется о память, заливает мысли — мол, смотри, я ведь необъятный, я могу быть всем и могу быть ничем. А ты можешь? А ты хочешь? И приходится отвечать — не отвечать, не вслух, — что быть ничем я не могу, у меня есть вот эта лампа под потолком, эта кровать, книжная полка, до верху забитая самой разнообразной (и все равно чем-то одинаковой) литературой, а в телефоне ждут своего часа заранее скаченные фильмы, сериалы и книги. У меня есть ты. У меня нет тебя, но… Если я буду ничем, то как же они… без меня? А если я стану вакуумом в космосе, то как меня услышат те, кто для меня — целый мир? Я сейчас, наверное, как студент из старого-старого анекдота, который всю ночь перед экзаменом учил билет про зайца, а на самом экзамене ему попался билет про слона. И вот он начинает говорить: «Слоны очень сильно отличаются от зайцев. А зайцы, они…» — и сдает на «отлично» или «хорошо» хотя бы чисто за оригинальность. Вот и я так же: вроде и про космос, а все о том же, о своем — о чувствах, о любви, об одиночестве. Иногда задумываюсь даже: а умею ли я писать о чем-то другом? Умею ли я писать не о тебе, если каждая моя строчка, каждое слово — о тебе, для тебя, из-за тебя?..