В шаге от пропасти

      «2145 год, 27 апреля. «Vestnik-Sveta», новостная лента, с вами снова Элис Трайбл! …президент объединенных правительств Земли, Мирна Уэст, отметила, что уровень агрессии в обществе неуклонно снижается, это произошло благодаря… …по сообщению нашего корреспондента в Лаплагосе родился двухголовый теленок с шестью ногами. Учёные считают, что такая редкая мутация результат близкородственного скрещивания с целью получения более продуктивной породы скота. …вчера прошли испытания новейшей защитной системы. Как известно, системы планетарной обороны давно стали необходимостью, особенно в свете последних событий, когда на почти беззащитную Землю было совершено подлое нападение из Космоса. Учёные до сих пор не выяснили, кто стоит за этим нападением, но все мы верим, что подобное больше не повторится».       Водитель приглушил звук радио, заметив недовольный взгляд пассажира. Не то, чтобы он был обязан это делать, но общество требовало уважительного отношения ко всем своим членам, независимо носят они стимуляторы на висках или нет. Машина мягко остановилась у ворот, пискнул пульт, и створки поползли в разные стороны. Еще немного, Марк войдет в широкие двери дома. И преуспевающий директор фирмы останется позади. — Благодарю, тин Заале.       Ровный голос, чтобы не дрогнуть ни единой нотой. — До завтра, орэ Лейбе. Удачного вечера.       Словно насмешка — разве может у него быть хорошим вечер? — И вам, тин Заале.       Тонкая рука поправила галстук, пригладила волосы. Он должен выглядеть безупречно. Идеально. Безукоризненно.       Раб.       Понятно, что политкорректное общество не допускает использования этого слова, в ходу определения опекаемый, подопечный, или, как написано на его пиджаке — несвободный. Суть от этого не меняется. Он — раб. А Робин Дуртах его опекун. Контролёр. Корректор. Владелец. Хозяин. Господин. ***       Кейт Риан, студентка магистратуры древней истории надела наушники и включила плеер. На коробочке, откуда она достала микрочип с информацией, было написано «Предназначено для учеников среднего звена». Информация подавалась упрощённо, только основное и никто из студентов и не подумал бы ею воспользоваться. Но от Кейт требовалось всего лишь оценить уровень — её преподаватель занимался, в том числе, разработкой школьных программ.       Вкрадчивый женский голос назойливо наговаривал прописные истины известные чуть ли не каждому.       «Мой юный друг, как ты уже знаешь по рассказам твоих родителей и учителей, что в конце двадцать первого века, в результате нападения из космоса и последовавших за ним войн, на Земле произошли глобальные изменения.       В результате многие страны и континенты прекратили своё существование, а оставшиеся создали Евроазиатский союз, сокращенно ЕАС. Сейчас мы живём в одном огромном государстве, управляемом одним президентом. Наши народы процветают и развиваются на трех континентах – Европе, Азии и Африке. И всё это благодаря мудрой политике нашего правительства»       Кейт нажала на паузу, отхлебнула воды из высокого стакана. Скучное повествование не увлекало и сразу обозначало своё предназначение — учить, хочет слушатель того или нет. Но получить плохую оценку в самом конце обучения она не хотела, диплом с отличием даст ей возможность найти неплохую работу и перспективы в будущем. Девушка нажала на кнопку, готовясь слушать дальше.       «Ученые долго искали причину, по которой время от времени народы словно сходили с ума и начинали войны. И только в начале двадцать второго века был точно определён ген, отвечающий за уровень агрессии*, но прошло ещё много лет, пока люди не научились бороться с этим.       Это произошло всего каких-нибудь двадцать пять лет назад. Именно тогда молодой, но уже очень перспективный учёный, профессор Энтони Кларк разработал прибор, способный выявлять ген агрессии. В результате проведённых исследований, стало ясно, что все жители Земли, независимо от цвета кожи, пола или национальности делятся на три группы. Первая и самая многочисленная, получила название нейтралы. Они не реагируют на испускаемые аппаратом Кларка электромагнитные волны. Вторая носит наименование — опекаемые, каждому представителю этой группы в мозг вживляется полуорганический имплантат — нейростимулятор. Все вы видели людей, у которых на правом виске горит алая точка. Таким образом, мы сразу определяем, что перед нами опекаемый, которому постоянно требуется проводить коррекцию поведения.       Представители третьей группы, самой немногочисленной, способны взаимодействовать с имплантатом и направлять корректирующие поведение импульсы, принимаемые нейростимуляторами. Цвет их прибора — зелёный, они именуются опекунами или корректорами. Их учат работать с имплантатами с самого детства в специализированных школах».       Кейт погладила висок, по старой, ещё детской привычке: когда ей поставили имплантат, кожа вокруг долго зудела, сейчас всё прошло, а пальцы до сих пор тянуться почесать. Она принадлежала к семье нейтралов, но это не означало, что блага сыпались, как из рога изобилия. Когда, в семь лет, Кейт проходила обязательное тестирование, аппарат Кларка определил её в группу опекунов — корректоров. И сразу изменилось всё — вместо обычной школы её отправили в интернат, а после первых каникул, когда соскучившаяся девочка приехала домой, стало ясно, что она вдруг стала чужой в собственной семье, лишь из-за того, что статус стал выше, чем у остальных. Всего три процента нейтралов получали имплантат зеленого цвета — слишком мало тех, кто соответствовал всем требованиям программы, позволяющим отвечать за кого-то, и по каким параметрам это определялось, знали только специалисты. Для родителей девушки это было настоящим потрясением: в их семье она оказалась второй, кому было это позволено. Косые завистливые взгляды, осуждение в глазах тетушек, зависть. Сначала это касалось только дальнего родственника, о котором мало кто знал, поскольку, тот не общался ни с кем из семьи. Теперь и Кейт хлебнула всего полной ложкой. Ей хватило нескольких дней, чтобы свести общение с родными до нескольких поздравлений в год. После окончания интерната, Кейт поступила по государственной программе в магистратуру, получала стипендию и комнату в студенческом кампусе.       И не думала о своём высоком статусе, хотя получить опекаемого было огромной удачей. По законам, подопечный мог работать в любой сфере и на любой должности. За точным соблюдением прав и обязанностей такого человека строго следил куратор. Жалованье делилось на три части, первая, сама небольшая поступала на личный счет подопечного, и тот мог потратить её на своё усмотрение, купить, например, предметы личной гигиены, или канцелярские товары или что-то для хобби. Куратор только следил, чтобы это не были наркотики или алкоголь.       Вторая часть предназначалась для представительских трат. Например, если подопечный занимал руководящую должность, а это было не редкость, то куратор следил, чтобы одежда, машина и прочие атрибуты соответствовали. И если опекун пытался ущемлять права своего подопечного, то это грозило немаленьким штрафом.       А вот третья доля поступала на счет опекуна, и тут никаких ограничений для него не было. Даже с учетом выплат для государства, отчисляемой от этой суммы, кусок получался очень хороший. И это не говоря о том, что в момент передачи всё имущество опекаемого становится собственностью опекуна.       Понятно, что в таких условиях среди опекунов процветала жёсткая конкуренция, многие шли буквально на всё, чтобы получить в свою полную собственность хорошего подопечного, ведь как ни называли их политики и пресса, по сути это были рабы своих хозяев, и за дверями домов те делали всё, что хотели. Кураторы только следили, чтобы подопечному не был нанесен слишком серьезный урон. Каждому хозяину давалось разрешение на неограниченное количество подопечных, достаточно было только предоставить сведения о том, сколько он сможет содержать. Бывало даже так, что опекуны подкупали кураторов в распределителях, чтобы получить как можно более выгодного подопечного. Ходили слухи, что между опекунами бывали случаи обмена, продажи или и аренды чужих подопечных. Понятно, что пока официально о таком не говорилось, но если нет в прессе, не значит, что этого вообще нет. — Кейт! — в лабораторию, где устроилась девушка, заглянул один из одногруппников. — Там тебя ищут. — Кто? — Не знаю, орэ Солн просил передать, чтобы ты зашла в деканат. — Хорошо, — Кейт сняла наушники, недоумевая, зачем она понадобилась профессору. Вроде бы всё обсудили в последний раз. Или нет?       Деканат, располагавшийся в левом крыле магистратуры, в это время суток был залит таким ярким солнцем, что становилось больно глазам. Секретарь, чопорная дама средних лет, величественная, как египетский сфинкс, вежливо приветствовала Кейт и попросила подождать несколько минут, так как у орэ Солна сейчас посетитель.       Девушка опустилась на неудобный стул возле раскидистого фикуса и приготовилась ждать. Хорошо бы это не продлилось долго, у неё ещё треть не прослушано, а откладывать на другой день не хотелось, тем более, что завтра у неё практика в одной из школ. Посетитель действительно вышел быстро. Кейт с любопытством осмотрела серый мундир со стилизованным ало-зелёным бриллиантом слева, холодные глаза, зализанные назад короткие блёклые волосы. Интересно, а что делает здесь куратор? Она знала, что профессор Солн несвободный, но никогда не задумывалась о том, как ему живётся. Об этом не принято было вообще говорить, а уж тем более спрашивать у опекаемого. Рыбьи глаза куратора встретились с тёплым взглядом карих глаз Кейт и девушка поёжилась.       «Неприятный тип» — подумалось ей. — Хадри Риан, прошу вас.       Секретарь оскалила зубы в приветливой улыбке.       «Как у акулы», — подумала Кейт, направляясь к двери в кабинет декана.       Старенький профессор суетливо перекладывал бумаги на столе, подслеповато щурясь и часто смаргивая. Поведение всегда спокойного орэ Солна, настолько удивило девушку, что она чуть не забыла поздороваться и только в последний момент, спохватилась и пробормотала приветствие. — И вам, доброго дня… — и тут профессор сказал то, что окончательно выбило из равновесия. — Мефрей Риан, я могу заверить вас, что вы были одной из самых лучших моих учениц. — Простите, орэ Солн, но… я всего лишь хадри… - пробормотала Кейт, пытаясь объяснить, что хоть она и принадлежит к корректорам, но своего подопечного пока не имеет. — Это вы меня извините, мефрей Риан. Но куратор недвусмысленно дал понять, что ваш социальный статус изменился. За подтверждением вам следует подойти в канцелярию номер пятьдесят три, на улице Липовой, в кабинет тридцать в течение завтрашнего дня. — А почему не сегодня? — задала нелепый вопрос Кейт, хотя спросить следовало о другом. — Простите, мефрей Риан, это не в моей компетенции.       Профессор пододвинул девушке серебристую пластиковую карточку с таким же знаком, как у куратора и уткнулся в бумаги, намекая, что у него всё.       Девушка машинально взяла карточку и, механически попрощавшись, вышла из кабинета. Полученные известия меняли всю её жизнь. Именование мефрей означало, что у неё откуда-то появился подопечный, а может, и не один. Это означало, что теперь ей нет нужды получать диплом, а потом искать работу: теперь все её нужды будет покрывать опекаемый. ***       Марк сидел на полу, не замечая, что мнёт дорогой костюм и смотрел на лежащее у подножия лестницы тело. В последнее время опекун всё чаще напивался до невменяемого состояния и падал даже на ровном месте, а тут крутые ступеньки. Голова, повернутая под неестественным углом, говорила о том, что никакой помощи здесь уже не понадобится.       Мужчина протянул руку и коснулся тела. Холодное, значит, упал давно. Нужно было вставать, вызывать куратора, но шевелиться не хотелось. Даже мыслей пока не было вообще никаких, сам факт того, что теперь у него будет новый хозяин пока не дошёл до сознания.       Он протянул руку, и чуть не уронив с антикварного столика старинный телефонный аппарат — хозяин любил такие вещи и тратил на них немало — набрал номер куратора. — Тин Швабе. Это орэ Лейбе. Мой опекун, джентль Дуртах мёртв. — Оставайся на месте, — последовал приказ и, Марк кивнул, не думая, что по этому аппарату его не увидят.       Через четверть часа в доме было не протолкнуться. Всюду сновали полицейские, эксперты, криминалисты. У подножия лестницы стоял куратор, уже проверивший состояние Марка и второго подопечного, совсем молодого Рика Элта. Оба оказались вне подозрений, Марк был на работе в момент преступления, а Рик…       Молодой парень, студент академии искусств в этот самый момент висел на кресте после наказания. Сейчас-то его сняли, состояние оценили, куратор не глядя, подписал заключение, что полномочия опекуна не превышены, а то, что Рик не может самостоятельно добраться до матраца, его дело. Захочет — дойдёт. Марк знал о таком отношении, потому и помог. Так же, как Рик помогает ему самому. И пока парень укладывался на матрас, стараясь не морщиться и не охать, сам Марк отошёл к окну, подумать.       Точно так же, как стоял пять лет назад, когда узнал, что теперь означает алый имплантат в его виске. Это произошло в обычный день, никто и подумать не мог, что мелькнувшее в разделе новостей сообщение о том, что некий учёный придумал, как полностью блокировать ген агрессивности через вживлённый в висок имплантат, изменит в будущем всю структуру общества. Марк даже и не помнил, когда это прозвучало впервые — пятнадцать, шестнадцать лет назад? Нет, наверное, больше, с тех пор каждый опекун прошёл обучение правильному проведению коррекции и своего опекаемого, одного, двух… сколько получится. Задачей опекуна было снижать уровень агрессивности, приучать к подчинению любыми средствами. Можно было банально воздействовать через имплантат — нейростимулятор был связан с нервной системой и достаточно простого мысленного воздействия, чтобы подопечного скрутило от боли. А можно было воспользоваться богатым арсеналом хозяев. Это не запрещалось, считали, что хорошая порка только помогает.       Сначала Марк не думал, что он, тогда ещё заместитель директора станет чьей-то собственностью, считал, что высокое положение в обществе убережёт от такой участи, ведь с тех пор, как в его виске загорелась алым точка прошло уже немало лет. И поначалу так и было, медленно, но верно изменялось положение тех, чьё поведение признали агрессивным. Всё чаще в прессе появлялись сообщение о том, сколько опекаемых уже прошли первые корректировки, показывали довольных людей, рассказывающих перед камерами, насколько им теперь спокойно и хорошо живётся под чутким присмотром их опекунов. А потом пришли и к нему. Перед глазами встало лицо куратора объявляющее, что с этой минуты он, Марк Лейбе, поступает под опеку Робина Дуртаха. Проще говоря, мелкий клерк заштатной конторы вдруг получил в свою собственность золотую рыбку. И этой рыбкой был аж заместитель руководителя. От алчного взгляда новоявленного владельца Марку захотелось отмыться. Видимо он не смог скрыть отвращения, и увидел, как жадность в глазах Дуртаха меняется на предвкушение.       Марк очень быстро понял, что происходит, когда власть получает ничтожество. Ощутил буквально собственной шкурой. И с тех пор, вот уже пять лет ему регулярно указывают, что это в кабинете Марк директор, а тут он пыль под ногами господина, мразь, о которую вытирают ноги, тварь, которой позволено жить и работать, только потому, что это выгодно хозяину.       Ещё вчера это был Робин Дуртах. Кто будет завтра? Неизвестно, но если вспомнить законы, то теперь они с Риком переходят в собственность кому-то из семьи прежнего опекуна. ————————- *не спрашивайте, что это за ген. Я не знаю, есть ли он на самом деле. Хотя в интернете найдена вот такая информация: У лиц, совершивших тяжкие преступления, специалисты обнаружили некий "ген воина". Он отвечает за высокий уровень агрессии в ответ на провокации. Между тем многие эксперты заявляют о том, что пока рано делать выводы о генетических предпосылках агрессивного поведения и использовать науку для выявления лиц, потенциально способных на убийства и изнасилования. В дальнейшем, по мере написания истории, этот момент будет уточняться. Точно так же не исправляйте остальную псевдонаучную терминологию. Это выдумка от начала и до конца.