В шаге от пропасти

      Утро праздника Весны всегда начиналось с раздачи подарков. Вот и в этот раз в холле, по просьбе Кейт, собрали всю прислугу, включая немолодую жену садовника, взятую на должность прачки. Отдельно от свободных стояли Марк с Риком, им хозяйка передала приказ импульсом. — Доброго дня и хорошего праздника, — улыбнулась девушка, глянула на Рика, — возьми коробку и подойди ко мне.       Скромные подарки, как раз по рангу, получили все, кроме подопечных. И это заметили, но разойтись никто не успел, когда Кейт достала откуда-то еще две упаковки и протянула их сначала Марку, а потом Рику. — Хорошего праздника.       У Марка даже рука дрогнула, когда он взял свою коробочку. Вот этого он точно не ожидал — как давно он получал такую коробочку? В позапрошлом году? Или раньше? В последний раз это была временная секретарь, присланная вместо заболевшей постоянной. Марк всерьёз подозревал, что тинне Харпер приставлена к нему в качестве дополнительного проверяющего органа.       «Слово-то какое подобрал!» — чуть не фыркнул Марк, настроение которого, за последние пару дней стремительно поднялось. У него постепенно крепло убеждение, что новая хозяйка не станет наказывать просто так, от скуки, и жизнь может ещё стать вполне сносной. — Сегодня мы идём на праздник, — говорила тем временем Кейт, твёрдо решившая погулять как следует.       И они туда пошли. Сначала на центральную площадь, посмотреть на фонтаны, потом на набережную, потом в парк, на концертные площадки, в кино и завершили прогулку послеобеденным чаем на террасе маленького кафе. Прямо напротив раскинулась чаша огромного фонтана. Центральный каменный цветок щедро разбрасывал струи воды, а расположенные по периметру столбы взлетали вверх, словно вторили в такт музыке. Она лилась из-под смычка тонкой, будто натянутая струна, девушки, танцующей среди воды. Несколько крепких парней с красивыми полуобнажёнными телами, вторили её танцу, словно нанизывая прихотливые узоры на строгий рисунок танца. А музыка пела о весне, о несбыточной мечте, о счастье и свободе. Лилась тонким ручьем из-под смычка, переплетаясь с хрустальными потоками воды, взлетала ввысь, рассказывая холодным звёздам о волшебной силе, подаренной обычной земной девочке. Ритмичные, рваные движения танцоров, оттеняли нежную мелодию, придавали оттенок нереальности, мешая обычную ночь со сказкой. — Талантливая девочка, — негромко проговорила Кейт, наслаждаясь как музыкой, так и представлением. — Очень, — откликнулся Марк, — жаль только…       Он не договорил, но Кейт не стала спрашивать, что мужчина имел в виду, и так было ясно: у скрипачки и танцоров горели алым имплантаты на висках.       А потом начались будни, и всё завертелось, да так, что и Кейт, и Марк с Риком опомнились от круговерти только в середине мая. Незаметно получилось так, что Марку всё же пришлось заниматься проблемами доходного дома, пока Рик и Кейт усиленно готовились к экзаменам — девушка решила не полагаться целиком на новый статус, тем более, что до получения диплома было рукой подать.       И Рик старался — получив стимул в виде будущей студии дизайна, он так усиленно занимался, что впору было гнать в постель, чтобы он хотя бы выспался. Эту трудную, но почётную обязанность добровольно принял на себя Марк — теперь, когда угроза постоянного и ежедневного насилия над личностью отошла в прошлое, как он надеялся, навсегда, мужчина постепенно становился тем, кем был до того страшного дня, сделавшего его окончательно несвободным. А Рик не противился, выполняя все распоряжения своего соседа по комнате, тем более, что они не выходили за рамки дозволенного. За это время Марк узнал своего соседа лучше, чем за все прошедшие четыре года. После праздника выяснилось, что пока их не было, на первом этаже восточного крыла была подготовлена комната, рядом с небольшой гардеробной и санузлом. Теперь им не придется ходить в общую душевую в полуподвале, Марк тогда долго стоял посредине, оглядывая новое жильё. За двумя полукруглыми элементами располагались кровати и, несмотря на открытость — можно было смотреть телевизор, не вставая с постели — создавалось впечатление обособленного пространства для спальни. И да, теперь у них был телевизор. И столы для работы. И ноутбуки, и планшет, и набор инфокристаллов с фильмами, и краски, карандаши, листы бумаги.       И правила. На стене висел список что можно, а что нельзя.       И самым первым был запрет на алкоголь, наркотики и искусственные стимуляторы. На удивление, особых ограничений не оказалось, ну нельзя уходить из дома без позволения, так они и не уходили никогда. Для Марка это не было чем-то необычным, ведь даже если ему и приходилось возвращаться позже из-за работы, об этом хозяина следовало предупредить заранее. И ещё нельзя было заводить сексуальных отношений без разрешения госпожи. Тоже ничего нового. Зато не стало обязательного стояния на коленях в присутствии опекуна, запрета на ношение одежды в доме, напротив, это пункт был оговорён особо. И строго наказано не сидеть голодными, ведь истощение наносит ущерб организму подопечного, а значит собственности хозяйки. Единственное, что запретила опекун, это питаться в комнате и в сомнительных забегаловках. И самое странное, пока госпожа ни разу не наказала своих подопечных, заявив куратору, особо настаивающему на профилактических порках, что не видит в этом необходимости.       Теперь вечерами Марк не ждал проявления неудовольствия господина и не отлёживался потом на тонком матрасе в компании стонущего после наказания Рика, а мирно сидел за ноутбуком или смотрел телевизор. А то и наблюдал за Риком в свободное время (подумать только, у них появилось свободное время!) лихорадочно что-то рисующего на планшете. Как потом оказалось, парень придумал целую линию одежды для госпожи, на все случаи жизни. Глядя на то, как блестят радостно глаза парнишки, как тот ожил, Марку становилось грустно. Он слишком хорошо знал, как больно падать, когда судьба поворачивается своей жирной филейной частью. — Ты бы не слишком обольщался, — заметил однажды Марк, когда Рик с восторгом начал показывать ему новое платье для хозяйки. — Почему? — недоуменно спросил тот. — Не бывает хороших хозяев. Она ещё не поняла, что значит владеть полностью человеком. Подожди, вот когда дойдёт до неё, будет поздно.       Марку хотелось предостеречь наивного мальчишку, сразу после школы попавшего к опекуну, пояснить, что не стоит восхищаться новой хозяйкой, даже если она кажется лучше предыдущего. И в то же время ему не хотелось, что бы в ясных глазах Рика снова появился горький пепел покорности.       Рик долго смотрел на него, а потом проговорил: — Ты не понимаешь. Она не такая. Совсем, — добавил еще тише. — Я всё знаю сам.       И такая тоска прозвучала в его последних словах, что Марку стало жутко. А Рик еще посидел, глядя в стену остановившимся взглядом, а потом снова уткнулся в планшет. ***       Очнулся от бесконечного угара напряженной работы Марк вечером майского дня. Как раз ушёл очередной посетитель, и мужчина нажал кнопку, вызывая секретаря. — Орэ Лейбе, вам что-нибудь нужно? — Кофе, пожалуйста.       Прекрасно осведомлённая о том, что после трудных переговоров Марк предпочитает чёрный кофе, тинна Харпер регулярно приносила ему с молоком, и каждый раз строила недовольную гримаску, когда он просил заменить. Ещё в самом начале, когда в приёмной вместо привычной тинны Зары, появилась эффектная брюнетка с ногами от ушей, с ярким, почти на грани нарушения правил, макияжем, стильно и дорого одетая, с кучей дипломов и рекомендаций, Марк позволил себе надеяться, что девушка будет не только служащей. Надежда умерла сразу, как только он поймал брезгливый взгляд, устремлённый на его имплантат. А потом стало ясно, почему ушла прежняя секретарь и появилась эта дама — тинна Зара оказалась слишком честной по отношению к своему начальнику и отказалась следить за ним. Поставить видеокамеры в кабинете заместителя директора крупной корпорации никто бы не позволил, вот потому эту трудную обязанность — контролировать — возложили на ближайших помощников. Кто-то категорически отказался, кто-то согласился, тем более, что эта услуга неплохо оплачивалась. Марк прекрасно знал, что каждый вечер, после того, как он уходил, тинна Харпер набирала на коммуникаторе номер и докладывала обо всём его куратору. А тот в свою очередь раз в неделю рассылал отчёты по всем своим поднадзорным. Марку казалось, что тин Швабе, за неимением возможности получить полную власть над людьми, довольствуется той, что у него есть. И уж этими крохами пользуется по полной. — Ваш кофе.       На стол со стуком приземлилась чашка, словно она жгла руки тинны Харпер. Ну, так и есть — снова с молоком. Но на этот раз Марк решил оставить, как есть, просить принести другой он не будет, а то ещё плюнет в чашку. Эх, поставить бы сюда кофемашину, хоть недорогую, чтобы не зависеть от капризов презирающей его сотрудницы. Как ни странно, служебные обязанности тинна Харпер выполняла добросовестно и в срок. — Идите, тинна Харпер.       Девушка чуть слышно фыркнула, развернулась и вылетела за дверь, аккуратно прикрыв её за собой. Марк проводил секретаря довольным взглядом, почему-то это показалось ему маленькой, но победой. Он потянулся, разминая уставшие мышцы и, поднявшись, подошёл к широкому панорамному окну. Перед ним раскинулась роскошная панорама делового города — высокие зеркальные небоскрёбы, новые и старые, оставшиеся ещё от старых времён, далёкий парк, с проблеском озера между деревьев. Он вспомнил, как гулял там на празднике вместе с Риком и хозяйкой. Хороший был день, тогда ему почти удалось забыть, что он больше не принадлежит себе. Мимо, чуть ниже уровня окна, сновали аэромобили полиции и скорой помощи, обычным людям было запрещено пользоваться этим видом транспорта. Плавно изгибалась дуга монорельса и по ней стремительной змейкой пронеслись несколько вагонов. Блестела под солнцем гладь воды, и Марк засмотрелся на изящный мост через реку — построенный больше ста лет назад, он до сих пор восхищал своими формами и, даже сейчас, дерзким инженерным решением. Негромко бубнил телевизор, рассказывая о новостях, и Марк прислушался, вдруг скажут что-то важное.       «2145 год, 18 мая, «Vestnik-Sveta», новостная лента, и с вами Элис Трайбл! На аукционе Звёзд выставлены на продажу кроссовки знаменитого футболиста Ирви Гаррета. Напомним, что команда, за которую играл Гаррет, в этом году уже в пятый раз стала чемпионом мира. Как заявил сам Ирви, средства, вырученные от продажи, поступят в фонд жертв, пострадавших от нападения диких носителей гена агрессии. Как вам известно, некоторая их часть до сих пор скрывается в труднодоступных местах, не желая подвергнуться установке имплантата. Народ спрашивает, до каких пор наше правительство будет терпеть эти нападения?       Продолжаются поиски диких носителей гена агрессии, скрывающихся от имплантирования в труднодоступных местах. На днях силами правопорядка была зачищена очередная точка. Высоко в горах, было обнаружено целое поселение уклонистов. К сожалению часть из них скрылась, используя разветвлённую систему пещер. Но мы надеемся, что таких мест на Земле скоро не останется и в мире наступит полная гармония! К другим новостям, Верховный суд столицы, оставил в силе решение регионального суда о признании законным брака между нейтралом и подопечной, постановив передать всех детей, унаследовавших ген агрессии, её опекуну».       Марк замер, осмысливая только что озвученную мимоходом новость. Он слишком хорошо понимал, что означает этот приговор. Теперь опекуны могут заключать контракты с нейтралами из беднейших слоёв для рождения детей. А там останется сделать всего один шаг до того, чтобы признать всех рождённых от таких отношений несвободными независимо есть у них пресловутый ген или нет.       Он вдруг вспомнил брезгливо-презрительное выражение лица своей бывшей жены. Тину не смутил алый имплантат в его виске — хорошая должность и перспективы перевесили возможный риск, да тогда никто и не знал, чем закончится этот эксперимент. Гораздо позже, уже после введения закона об обязательной опеке, Марк понял, как повезло его дочери, что у неё не было гена агрессии. Жена развелась с ним очень быстро, суды рассматривали такие дела пачками, мало кто согласился принять участь супруга. Бумаги о расторжении брака Марку отдал хозяин, равнодушно заметив, что с дочерью ему видеться запрещено. Сейчас Лоре уже пятнадцать. Где-то позади остались десять лет брака, не сказать, что очень счастливого, но ему было хорошо с Тиной. Видимо сама она так не думала, выйдя замуж уже через месяц после суда. Марк не знал, что с ней и не хотел этого знать, однажды решив, что это лучшее, что могла сделать Тина для их дочери — не дать хозяину получить девочку в свои руки. Пусть лучше Лора зовёт отцом другого, чем будет одной из игрушек опекуна. ***       «2145 год, 18 мая, «Vestnik-Sveta», новостная лента, и с вами снова Элис Трайбл! Новости культуры, в знаменитой Парижской опере с огромным успехом прошла премьера возрождённого спектакля «Баядера». Хореограф, Жан Требю, в своём интервью, рассказал нам, что для постановки он использовал классические танцы, и зрители с восторгом рукоплескали звёздам балета.       К другим новостям. После признания Верховным судом столицы законности брака между нейтралом и опекаемой, дети были переданы опекуну. Среди них оказались два носителя гена агрессии и нейтрал. «Мы сделаем всё, что в наших силах, — заявил опекун, — чтобы они не чувствовали себя ущемлёнными». А теперь о погоде…»       Кейт отложила в сторону планшет и подняла глаза на профессора, заметив какими больными стали его глаза. Орэ Солн очень удивился, когда после праздника Весны Кейт появилась на пороге аудитории, пробормотав, что не ожидал её решения получить диплом. И еще больше было его потрясение, когда отношение девушки, сменившей статус с хадри на мефрэй, не изменилось. Кейт по-прежнему с уважением относилась к профессору, несмотря на его положение несвободного, не допуская даже грамма насмешки, чем иногда отличались некоторые люди, получившие неожиданно своих подопечных. — Ох, — тихо проговорила девушка. — Это просто кошмар. — Почему? — профессор снял очки, достал большой клетчатый платок и стал тщательно протирать стекла. — Ладно, просто признать действующим и законным брак, это вообще дело двоих. Но вот передавать в собственность детей, я считаю неправильным. — Там двое с геном агрессии. Их всё равно отдадут опекуну, так хоть с родителями останутся.       Кейт растерялась, с этой точки зрения она не рассматривала это заключение, попыталась найти возражение, заметив, что один из детей нейтрал. — Тут я с вами совершенно согласен, мефрэй Риан. Так мы скоро дойдём до полноценного рабства. — А что, сейчас не так? — с неожиданной горечью спросила Кейт.       Профессор с сочувствием глянул на неё. Уже то, что девушка осознаёт ответственность за своих подопечных, говорило о многом. А то, что она сразу поняла всю опасность созданного прецедента, вызывало уважение. — Вы же понимаете, что сейчас пойдут браки между подопечными и нейтралами? А потом и дети, и их будут заставлять рожать, как можно больше, — проговорила девушка. — Ну, я бы не стал так драматизировать ситуацию, — осторожно заметил орэ Солн. — Я не преувеличиваю, — усмехнулась Кейт, — вы же знаете, что свои подопечные у меня появились меньше месяца назад, но даже мне ясно, что чем больше их будет, тем больше доходов они принесут своему хозяину. — Опекуну, — поправил профессор. — Хозяину, — Кейт насмешливо прищурилась, — мы не в студии независимых журналистов, будем называть вещи своими именами. Мои подопечные, например не имели никаких прав, им даже запрещалось носить одежду.       Профессор покраснел, зная, что это далеко не единичный случай. — Вас наказывают за любой проступок, вы не имеете права делать много из того, что для остальных норма жизни, вы рабы по своей сути, как бы ни называли вас ушлые журналисты. И неужели вы не видите, что каждый новый закон ещё больше ограничивает вас в правах.       Орэ Солн промолчал, лучше своей ученицы понимая, что она совершенно права. Но он не видел выхода из этой ситуации, установка имплантата в семилетнем возрасте полностью исключает любую возможность хоть как-то изменить ситуацию, а небольшая группа беглецов, спрятавшаяся в горах, вообще не играет никакой роли. Их не уничтожают только потому, что людям нужна страшилка, жуткие рассказы о нападениях носителей гена агрессии, и как следствие, оправдание новым законам. — Что вы предлагаете? — наконец, спросил он. — Запретить систему опеки? — Нет, по нескольким причинам. И одна из них вот эта, — Кейт показала на зелёный имплантат в своём виске. — Я на другой стороне баррикады и могу только установить свои правила в своём доме. И постараться сделать так, чтобы опекунов, придерживающихся подобных порядков стало больше, а количество таких, как мой предшественник, напротив, уменьшилось. И это пока всё, что я могу. — А дальше? — Поживём — увидим.       Орэ Солн грустно покачал головой, считая девушку мечтательницей. — Вы считаете меня наивной девочкой? — понимающе улыбнулась Кейт. — Я не глупа и понимаю, что многие из опекунов не захотят расставаться с властью. Ведь это так славно, держать в своей воле чью-то жизнь и судьбу. — И вам? — И мне. Но… они люди и имеют право на нормальную жизнь, пусть и ограниченную законами. И я постараюсь им это обеспечить.       Девушка уже давно ушла, забыв на столе свою ручку. А профессор ещё долго сидел в кабинете, думая о том, что если бы среди опекунов было больше вот таких наивных мечтательниц, жизнь была бы гораздо лучше. Главное, чтобы не мешали девочке делать то, что она считает нужным. ***       Из узкой щели выползал мужчина, грязный, в порванной одежде, с кое-как замотанной раной на ноге, он с трудом поднялся, цепляясь за обломок скалы и лишь выпрямившись, перевёл дух. Тяжёлое, сиплое дыхание, с хрипами и сдерживаемыми стонами, короткие злые слова, которыми мужчина сопровождал, чуть ли не каждое движение. Он смотрел на догорающие хижины и смаргивал слёзы — от убежища почти ничего не осталось. И никого. Да и он тоже не жилец — один, без пищи, со сломанными рёбрами, без крыши над головой, смерть не заставит себя долго ждать и, кажется, ему стоит позавидовать мёртвым.       А где-то очень далеко кто-то или что-то приближалось к Земле.