Принц и нищенка

— Халор, тебе никогда не сравниться в мастерстве владения клинками даже со своей младшей сестрой! Смирись! Я легко отбил удар, и от лезвия отлетели блестящие искры. Эру! Он ведь даже не замечает, что его плечо дергается впереди руки перед выпадом. Это выдает его с головой! Мой товарищ остановился и согнулся, опираясь на колени. Тяжело дышал. — Все. Я сдаюсь. — Так просто? Оркам так же ответишь? Думаешь, на том и разойдетесь? Эльф поднял лицо и скривился в ухмылке. — У орков нет столько молодецкой удали. Как ты вообще это делаешь? Я думал, все дело в подготовке, но, видимо, это врожденный талант. Как пение... — О, да ты верно не слышал, как я пою. Мой голос смертоносней любого оружия. Если я затяну балладу про Берена и Лютиэнь, весь Дол-Гулдур будет истреблен еще до начала второго куплета. А ведь эта баллада жуть какая длинная... Я подошел к Халору и ободряюще похлопал его по спине. Он кивнул в знак благодарности, и я, всунув клинок в ножны, направился из тренировочного зала прямиком в оранжерею. Сегодня Мариэль читает с подругами стихи, и я буду не я, если не подслушаю. Солнце уже готовилось к закату, и тени в садах Его Величества расползались, превращая пейзаж в ажурную салфетку. Так вкусно пахла черемуха в этот период, что у меня закрывались глаза от наслаждения, и я представлял себе мамин фирменный пирог. Как я любил в детстве ее выпечку. Рогалики с секретом были для меня самым настоящим праздником когда-то. Никогда не знаешь, что тебе попадется. Это мог быть джем или травы, а иногда легкий крем из сахарной пудры и сливок. Я всегда боялся, что стану первым толстым эльфом в Средиземье, но, слава Валар, все обошлось. У меня даже пресс был. Хоть белье стирай на нем. Родители уплыли на Запад еще когда я находился в статусе рядового дозорного. Они много путешествовали вместе и родили нас с братом уже в достаточно почтенном возрасте по эльфийским меркам. Устали. Осели. Но и это им быстро надоело, и дорога поманила их в Валинор. Когда мы прощались, с меня взяли слово, что я не стану пиратом или отшельником, ведь мой неугомонный характер не позволял подумать, что когда-то из меня выйдет хоть что-то путное. В любом случае рассчитывалось, что именно Феанрод станет начальником стражи короля, ведь мой брат дисциплинированней меня и много серьезней. Но судьба всегда была ко мне благосклонна, хоть и не всегда ее расположение значило что-то хорошее. Например, в делах сердца мне повезло куда меньше. На данный момент Феанрод был уже счастливо женат несколько столетий, тогда как я не мог и слова сказать той, что занимает мои мысли. Ее зовут Мариэль. Вся ее семья погибла еще во Вторую Эпоху, и из родных осталась только бабушка. Трудно назвать бабушкой ту, что никогда не стареет и выглядит твоей ровесницей, но это было именно так. У Мариэль совершенно изумительная бровь. Да-да, именно так. Всего одна бровь влечет мое внимание. Левая. Она так изгибается, когда девушка находится в смятении, что мне хочется смущать ее вдвое больше, лишь бы снова увидеть эту прелестную темную дугу. Но это, естественно, не все. У эллет шелковые угольно-черные волосы и алые губы с небольшой припухлостью. В ней сошлись все самые красивые черты женщин, которые хоть когда-то мне издали нравились. Будто я всю жизнь замечал только те детали, что составляли ее образ. Трудно сказать, но, скорее всего, так и есть. Если нас действительно создают парами, то моя пара была для меня абсолютно недосягаема в данный момент. Я не в силах проявить к ней свое расположение из-за мнимого договора Леголаса и Мариэль строить из себя влюбленных. Я вначале думал, что они и правда вместе, но со временем обман был раскрыт, и я долго смеялся над их искусственными чувствами. Предлагал даже сделать понарошку свадьбу и родить понарошку детей. Такой небольшой спектакль для Таура, чтобы отвлечь его от реального положения вещей. Принц много лет одержим наблюдением за звездами. С самого детства пялится в темное небо, желая достать одну из дочерей Варды собственноручно. Он никогда не обращает внимания на эллет из плоти и крови, хоть я и знакомил его с самыми прелестными ягодками этих лесов. Пока он был юнцом, он даже рассказал мне, что у него есть своя собственная звезда на небе. Что она встречает его после занятий вечером и укладывает спать, а если ее попросить осветить самую беспросветную ночь — она это сделает. Глупость несусветная. Звезды далеки, холодны и никогда не сойдут со своих пьедесталов даже ради царских отпрысков. Какой толк любить звезду? Всю жизнь провести в отчаянном желании ответных чувств и получать только серебряное свечение, коим даже не согреться в морозное утро. А потом ему вдруг приснился сон, понимаете ли. В нем была девушка с разноцветными глазами. И Леголас помчался по землям Средиземья в ее поисках. Все бросил ради видения! Бестолочь! Мой друг мечтатель, и это огорчает все его королевство. Если бы он нашел себе пару среди ровни, то у всех у нас был бы шанс возродить родные леса и дать надежду северным синдар на полноценные семьи. Хотя я рад, что Мариэль ему безразлична, ведь у меня появился маленький шанс, которым я никогда не осмелюсь воспользоваться. Почему? Все очень прозаично. Мариэль — придворная дама, а я — лишь ее верный слуга и охранник. Что ее привлечет во мне? У меня даже денег нет толком. Только военная квота, что станет содержать мою жену безо всяких излишеств. А она так любит изысканные платья и меховые муфточки. Король не скуп, но слишком занят своими несчастьями, чтобы разбираться с бюджетом, и скупым я считаю только его казначея. Ни серебряника свыше нормы! Где мне тягаться с подарками Его Высочества, коих у нее достаточно много? Хотя, надо сказать ради справедливости, что я прелесть. Красив. Высок. Силен. Скромен. Чем не мечта? Я могу вызвать улыбку даже у тролля, если постараюсь, а у Мариэль очень красивый смех. Просто потрясающий. Будто журчание весеннего ручейка. Но девушка редко смеется, и тем для меня ее смех дороже. Непременно нужно что-нибудь такое придумать, чтобы она улыбнулась сегодня. Может, жабу ей подбросить? В общем, я устроился в кустах многолетника и стал наблюдать за собравшимися в белой беседке эллет. Девушки, заговорщически щебетали до прихода Мариэль и рассаживались, споря о том, кто какое место займет. На ней сегодня небесно-голубое платье с белой каймой, а в волосы вплетены золотые ленты. Просто лазурная сойка, а не женщина! Мариэль села на кованую лавочку, и вокруг нее расселись остальные девушки. Она держала в руках книжку в бордовом переплете и таинственно смотрела на собравшихся: — О любви? Девушки радостно закивали, и эллет, вздохнув, начала читать вслух: — У сердца с глазом — тайный договор:       Они друг другу облегчают муки,       Когда тебя напрасно ищет взор,       И сердце задыхается в разлуке.       Твоим изображеньем зоркий глаз       Дает и сердцу любоваться вволю.       А сердце глазу в свой урочный час       Мечты любовной уступает долю.       Так в помыслах моих иль во плоти       Ты предо мной в мгновение любое.       Не дальше мысли можешь ты уйти.       Я неразлучен с ней, она — с тобою.       Мой взор тебя рисует и во сне       И будит сердце, спящее во мне. Девушка закончила и посмотрела на подруг. На их лицах застыло выражение смятения. — Вы друг друга слышите? — спросила светловолосая эльфийка с длинной косой. — О ком ты говоришь? — О принце, конечно, — девушка смутилась. — Почему ты так подумала? — Ты выбрала такое стихотворение... — Не я же его писала. Мариэль ушла от ответа, а у меня в груди все заерзало. Ну, что же ты напрямую им не скажешь? И мне заодно... — И все же я до сих пор не могу ничего понять в этих дворцовых интригах. — Не выдержала русая эльфийка в венке из ромашек. — То вы вместе, то он убегает путешествовать! Как он мог уехать? Мариэль раздраженно фыркнула и изогнула бровь. Мою любимую бровь! Вот сейчас начнется! — Мне почему-то кажется, что это никого не должно касаться. Принц сам в состоянии решать, что ему делать и когда. Если ты собираешься давать ему свои бесценные советы, то можешь уже начать собирать вещи. Русоволосая покраснела и округлила глаза от страха: — Прости, но ты не выглядишь очень счастливой, и до сих пор твой статус не определен... — Олириэль! Ладно! Я скажу. Мы не слышим друг друга и не услышим никогда. Не судьба. Не пара. Сердце принца никогда не увидит никого из вас, потому что оно уже отдано другой. И именно на ее поиски он и отправился. Вас интересуют подробности? Я даже спрашивать не стану, а расскажу, чтобы вы потом не пустили ядовитые сплетни по всем углам. Она, возможно, человек, — все охнули, — и ради уважения к своему наследнику и его совсем не безоблачному будущему — держите рот на замке и больше никогда не приставайте ко мне с расспросами! Все эллет находились в шоке. Одна из девушек даже заплакала и закрыла рот руками, не позволяя вырваться горьким стонам. Полюбить человека для эльфа большая трагедия. — Я не знала. — Олириэль помрачнела. — Мне жаль. Все замолчали и стали утыкаться взглядами в свои книжки. Я все же не думаю, что девушка из сна Леголаса — человек. Я вообще не верю, что она существует и когда-нибудь переступит порог Эрин Гален. Мой друг попусту теряет время. Даже если бы он не смог полюбить другую девушку, ему стоило бы задуматься о создании семьи с хорошей партией. Можно и так прожить жизнь. Просто уважая друг друга и понимая. Какой толк в любви, если она порой отдаляет влюбленных друг от друга даже дальше, чем ненависть? Я вот не могу даже из кустов вылезти, чтобы поздороваться с возлюбленной. Моя эллет посмотрела куда-то вдаль и улыбнулась своим мыслям. Своим ли? Моим, что ли? Невозможно. Я бы почувствовал. Такое все чувствуют. Когда появляется связь, это сразу заметно. Девушки еще долго читали друг другу стихи. Каждая принесла с собой книжку, в которой веточками заложила нужные страницы, и по мере того, как кто-то заканчивал чтение, все садились обсуждать услышанное. То были разношерстные произведения. Некоторые даже умудрились написать свои четверостишия, но всем им было далеко до того, что приготовила моя Мариэль. Почему я сказал, что она моя? Совсем даже и не моя. Чужая Мариэль. Или ничейная. Вот так. Так нормально. Считал ли я свои подслушивания зазорными? Нет. Ничего зазорного до того момента, пока тебя не заметят. А я прятался хорошо и вел себя тихо. Эльфийки стали расходиться по мере того, как садилось солнце, и в итоге осталась одна Мариэль на скамейке. Девушка мечтательно гладила розы, что обвивали беседку, и что-то тихо напевала себе под нос. Вокруг летали светлячки, и свет луны серебрил окружающее пространство. — Арофер, как ты думаешь, что за стихи сегодня мы читали? Стражников учат поэзии? Попался, который кусался! Как долго она в курсе, что я здесь? Все внутри меня съежилось от негодования и стыда, а руки медленно раздвинули соцветия многолетника, являя девушке мое лицо. — Я думаю, что некоторые навыки чтения стихотворений могут понадобиться в бою. Для поддержания боевого духа или усыпления бдительности врага. Простите мне мою безграмотность, но я не знаю авторов этих произведений. Девушка улыбнулась. — Это люди написали, — я удивился. — Представляешь, они так мало живут и так много знают о любви. Как такое возможно? — Не знаю, госпожа. Верно, Эру обделил Перворожденных фантазией. Темноволосая эллет засмеялась, а мне от ее смеха стало так хорошо... — Ты знаешь какие-нибудь стихи? Или песни? И встань уже из кустов, а то со стороны кажется, что я разговариваю с грядкой. Я поднялся и отряхнулся. Так. Голову выше, спину прямо, дыши ровно. Будь обворожительным. Я зашел в беседку, и первое, с чем столкнулся в ней — с запахом Мариэль. Розами. Она пахнет дикими розами. Теми, что сейчас обвивают колонны беседки. Будто я окунулся в море цветов. Шумно сглотнув, я приготовился отвечать. Так. Стихи, значит. Песни — сразу нет. Я уже говорил сегодня про разрушенный Дол-Гулдур моими серенадами. Что же ей прочитать? Можно что-нибудь смешное или, верно, стоит поведать ей военные баллады. Я их много знаю. О волке, что сторожит свою добычу, или о спасении принцессы от лап дракона. Девушка выжидающе смотрела на меня и хлопала пушистыми ресницами. Ее кожа сияла белизною в лунном свете, а в глазах отражался я. Я видел себя в ее взгляде. Все. Пропал. — Признаюсь я, что двое мы с тобой,       Хотя в любви мы существо одно.       Я не хочу, чтоб мой порок любой       На честь твою ложился, как пятно.       Пусть нас в любви одна связует нить,       Но в жизни горечь разная у нас.       Она любовь не может изменить,       Но у любви крадет за часом час.       Как осужденный, права я лишен       Тебя при всех открыто узнавать,       И ты принять не можешь мой поклон,       Чтоб не легла на честь твою печать. Само вырвалось. Дурацкий сборник сонетов, что мне одолжил брат в дозоре. Это сборник его жены. Я сотни раз его перечитывал, ибо на дальних границах занять себя больше было нечем. Алый румянец залил эльфийку до кончиков ушей, и она спрятала свой прелестный взгляд от меня. Стесняется? Хороший знак или нет? Как узнать? Не быть трусом! Я подошел ближе и опустился на одно колено. Потом взял ее холодную ладошку в свои руки и поцеловал тыльную сторону кисти, не отрывая взгляд от лица эллет. Мариэль подняла свои прелестные глаза на меня и задрожала. — Ты шутишь надо мной? Если шутишь, лучше уходи. — Я бы не посмел. И девушка приблизилась ко мне, даря невесомый поцелуй. Самый сокровенный поцелуй из всех. Нежный. Легкий. Будто невзначай. Эру! Она ответила взаимностью. Спасибо, брат! Спасибо, сборник дурацких стихов! В этот момент мою щеку что-то обожгло. Ладонь. Она дала мне пощечину. — За что? — Мысли твои дурацкие, а не стихи. Мариэль вскочила и убежала прочь, шурша тяжелым платьем и оставляя меня наедине со своим удивлением. Что произошло? Мы поцеловались, а потом я думал... Ох, нет. Думал. А она услышала. Меня услышала!!! Мы две половинки одной души! Нашел! Встретил! Она! От ног до самой макушки прошлась теплая волна, а в груди, словно в сухом сене, искра разожгла моментальный бушующий пожар. Меня девушка поцеловала! Первый раз! За две тысячи лет меня поцеловали впервые! До этого меня только орков целовать посылали товарищи, чтобы я заткнулся наконец. Фу. Орки. Почему я думаю об орках, когда мне надо догонять эльфийку? Ну в чем моя проблема?! — Мариэль! Я несся среди деревьев, не разбирая дороги, будто по велению совсем не рассудка, а чего-то более могущественного, и нашел девушку стоящей у узловатой груши. Она плакала? Плечи поднимались и опускались, а из груди эллет слышался странный булькающий звук. Плакать заставил. Эру! Что за повод? Я аккуратно приблизился и положил руку на покатое плечико девушки, она развернулась. Смеется! Темноволосая эльфийка стала громче заливаться смехом, а я застыл на месте с выражением крайней степени удивления на лице. Что происходит вообще? — Почему ты надо мной потешаешься? — Не знаю. Прости, но у тебя такое лицо в тот моменты было... — девушка состроила рожицу и стала подражать моему голосу. — Девушка в первый раз поцеловала! Твоей репутации конец! — Ничего и не конец. — Ой, не могу, — эллет пыталась отдышаться и перестать смеяться, но выходило плохо, и тогда я решил, что момент окончательно испорчен. — Пожалуй, я пойду. Спокойной ночи. — Арофер! Арофер... Мариэль звала меня, но я не хотел сейчас разговаривать. Смеяться надо мной, когда я серьезен! Обидно, однако! В ту ночь я спал беспокойно. Не находил ни удобного положения на кровати, ни единой причины сомкнуть глаза. Лежал, смотрел в потолок и думал, думал, думал... Это получается, Валар дали свое благословение мне? Мне? Чем я заслужил? А Леголас? А как же мой друг? Как же мне все объяснить остальным? Ее покроет позор. Столько лет быть фавориткой принца, а теперь связать себя со стражником. Эльфы будут болтать лишнее... Я не могу так с ней поступить. Просто не могу. Я хоть и шут, но не настолько. Надо мной пусть смеются сколько влезет, но над ней я не дам подшучивать.

***

С того момента прошло больше половины тысячелетия. Мне казалось, что время плетется как улитка, и я будто застрял посреди лестницы, медленно и нерешительно делая шаги в обратном направлении от счастья. Стал более замкнутым и потерянным. В голову прорывались время от времени мысли Мариэль, но я старался держаться от нее подальше. Было трудно? Нисколько. Больно — да, но не трудно. Девушка подумала, что я на нее обижен, а я не отрицал ничего. Это моя боль. Мое решение. Ее оно касаться не должно. Пара десятков лет, и я привык к своему положению и смирился с одиночеством. Леголас вернулся из странствий и навел много шума своим появлением. Чуть не погиб в схватке с варгом. Я лично считаю, что он хотел умереть, пусть даже никогда в этом не признается. Над кем шутить в бою не стоит, так это над ним. Он прекрасный воин, и его неспособность себя защищать в том бою трактовалась лишь отчаянием. Он не нашел ее и, более того, узнал, что ее никогда не существовало. Примерно этого я боялся и это же подозревал. Нельзя любить сон. Он всего лишь плод неуемной фантазии и никогда не обратится реальностью, хоть заручись поддержкой пяти магов. Сны созданы, чтобы нам снились реальные женщины, и мы могли ими любоваться, находясь в разлуке. Мариэль снилась мне постоянно. Особенно, если я был на границах или в отъезде. Будто поддерживала, не давала повесить нос... или проверяла мое благополучие. В Лихолесье нежданно пришла беда. Ну как нежданно. Я думаю, Таур много лет ждал появления дракона в этих краях, ибо гномы Эребора буквально сконцентрировали в своих подземельях все золотые запасы Средиземья. Драконы с мрачной неистовой страстью следуют за своими инстинктами, что подсказывают им местонахождения самых сочных драгоценных жил. И Эребор оказался как раз таким местом. Гномы поплатились за свою жадность, и их королевство было разрушено и покрыто пеплом, но самое страшное, что пострадали люди Дейла. В ту ночь они потеряли все, и народ эльдар не смог закрыть глаза на людские страдания. Мы год за годом трудились, восстанавливая их жилища, и даже Леголас наравне со всеми таскал сваи и стелил кровлю на крышах. Именно в те года я понял, о чем конкретно говорила Мариэль. Люди знают о любви больше, чем эльфы, и это правильно. Я хочу сказать, люди смелее, и их сердца много благодарней за любую мелочь, которую бессмертный и не заметит с высоты прожитых лет. Они спешат жить, и их не останавливают никакие условности на пути к счастью. Пусть это не самая лучшая модель поведения, ведь идти по головам только ради удовлетворения неуемных амбиций не всегда правильно, но человеческого мужчину не остановили бы ни разница в положении, ни что бы то ни было еще... а меня остановили. У человека нет столько столетий впереди, чтобы отмалчиваться. Нет века для принятия решения. Может, стоит попытать свою удачу и наплевать на все ради любви, как это делают люди? Пока я решался хоть на что-то, Смауг проснулся, и пришло время идти на войну. Для защиты людских земель? Нет. Ради украшения, что дороже сотни бессмертных жизней. Камни Анора — вот их название. Они были найдены еще в глубокой древности буквально с первыми появившимися гномами в Средиземье. Таур заплатил за них высокую цену и платит по сей день, неотрывно ведя торговые дела с самым нелюбимым им народом, но подгорные жители после смерти королевы посчитали правильным вернуть камни на родину, в Эребор, и как только ожерелье покойной Адары было отдано на перековку, они не побрезговали их себе присвоить. Лесные синдар любили свою госпожу и, не раздумывая, исполнили приказ короля, собрав армию. Битва состоялась, но не с гномами. Бард — человек из озерного города — уничтожил дракона, и армия орков под командованием Азога Осквернителя решила заполучить гномье царство в свои владения. Люди, дварфы, эльфы — мы сражались на одной стороне, и эта победа досталась нам не легче, чем всем остальным. Многие пали, а еще больше получили сильные увечья. Я тащил Халора на себе до Эрин Гален несколько суток. Ему перебили ноги, и юноша истекал кровью: — Брось меня, Арофер. Я устал. — Ты устал? Отъелся, значит, на мамкиных харчах и жалуется... Подкинув эльфа на своих плечах, я поудобней взялся за его руки, а тот застонал от боли: — Я ног не чувствую. Я пяткой врезал парню по ноге, и он заорал мне прямо в ухо. Ага. Не чувствует. — Врешь, нытик! Я теперь тебя заставлю тренироваться вместо дозора. Ты даже не ранен! По тебе гномы потоптались! — Арофер, ты меня достал. Брось меня на землю! Лучше сдохнуть, чем слышать твои нравоучения! Я засмеялся в голос. Ну все же в порядке! Ожил! А вот у меня под камзолом уже все насквозь мокрое от крови. Зацепили, пока я старался пробиться к другу. Ну ладно. Главное добраться, а там меня уже подлатают. Меньше, чем через сутки, мы были уже у порога дворца. Лекари первым делом бросились к королю, но Трандуил лишь отмахнулся и стал давать распоряжения насчет раненых. Я потащил Халора в больничное крыло и только переступил порог помещения... упал без сознания сам. Очнулся от чьих-то всхлипываний. Глаза неприятно резало от яркого освещения, но через секунду я заметил темную макушку рядом со мной. Мариэль. — Чего ревешь? — голос был хриплый от сухости во рту. Пить хочу. Девушка резко встала и ушла, а через минуту пришла со стаканом воды. Я сделал пару глотков и блаженно улыбнулся. Левый бок саднило, но приподняться на руках я смог. Девушка вытирала с щек мокрые дорожки. — Ну так чего ты ревешь-то, красавица? Оплакиваешь мой испорченный камзол? Девушка, державшая стакан с недопитой водой в руке, одним движением выплеснула мне все содержимое в лицо. Вот и умылся. — Глупый эльф! — эллет вскочила, чтобы убежать, но я поймал ее за руку и усадил извивающееся тело обратно. Хотел что-то сказать, но в итоге не выдержал и поцеловал Мариэль, крепко зажав в руках. Она недолго сопротивлялась. Вернее, я думаю, делала вид и через какое-то время углубила поцелуи, закидывая на меня ладошки и водя пальчиками по моим скулам. Я отстранился. — Вот так надо встречать храбрых воинов! — Всех? Так я пошла дальше? — снова попыталась встать, но я вернул ее на место, укладывая себе на колени. — Не смей шутить над моими чувствами, женщина! Оставь это профессионалу! Мы еще долго подтрунивали друг над другом, пока лекари не прогнали посетителей, но я сбежал в тот вечер, и с той минуты мы с Мариэль не расставались. Все получилось само собой. Будто и не было тех сотен лет отчуждения и моих назойливых переживаний. Все они перегорели и больше не терзали мой рассудок. Мы гуляли вечерами под звездами, и оказалось, что Мариэль готовит не хуже моей мамы. Никогда бы не подумал, что столь изящная эллет снизойдет до готовки, но она исправно собирала корзинки с едой в дозор не только для меня, но и для всех моих товарищей. Дозор толстел на глазах! Девушка прекрасно пела, музицировала, вышивала и даже неплохо владела клинками. Ну как. Для женщины неплохо. Но я давал ей выиграть у меня. Проиграть женщине — великое счастье для мужчины, как бы это ни звучало. Эльфийка же по вечерам читала мне книги, и мне казалось, что моя голова стала такой умной, что распухла от большого количества информации. Серьезно. Теперь, прежде чем убить орка или паука, я задумываюсь о философии жизни и противоестественности вражды. Шутка, конечно. Я сначала убиваю, а потом уже задумываюсь. Так сподручней. Дни сменялись ночами, а месяца — сезонами. Что-то мрачное разрасталось по землям Средиземья, грозя не самыми светлыми переменами. Все лесные синдар чувствовали это. Самым странным в тот период оказалось поведение Таура. Я думал, что после изгнания Ариетт он совсем закроется от своего народа, но этого не произошло. Трандуил изменился. В лучшую сторону. Его покинула хандра, и он стал внимательней относиться к дворцовым делам. С военной квотой разобрались более чем щедро, а сады Его Величества было приказано засадить новыми деревьями. Все менялось. Я могу поклясться, что видел короля, гуляющим по лесу и разговаривающим со звездами. Хотя это было необычно, ведь его сын уже больше нескольких десятилетий назад ушел в странствования, и нам объявили, что, скорее всего, он не вернется, а уплывет на Запад. Мы не прощались с Леголасом. Я пообещал ему, что приеду в Валинор с Мариэль, как только в Эрин Гален станет совсем невыносимо. А теперь у меня еще и появился шанс повидаться с ним напоследок, ибо Владыки Лориена устраивают огромный праздник в честь весеннего цвета, и на него приглашены все эльдар этих берегов. Сейчас. Сегодня. Я должен сделать это сегодня! Отмывшись, начистив камзол и ботинки, я двинулся в сторону сада. Тот же день, что и всегда. Мариэль с подругами будет читать стихи в беседке, увитой дикими розами. А я либо опозорюсь на виду у всех, либо сделаю самый красивый поступок в своей никчемной жизни. Меня немного пробил мандраж, и для спокойствия я просунул руку в карман брюк, нащупав два тонких серебряных кольца. Значит так. Ты подходишь к ней. Опускаешься на колено и предлагаешь связать ее жизнь со своей на веки. Вроде не сложно. А если все засмеются? Убегаешь! Желательно подальше! Например, в Лориен! Им нужны хорошие воины? Конечно, да. Хорошие воины всегда нужны. Хотя, кто сказал, что ты хороший? Хорошие воины не убегают! Значит, надо что-то еще придумать. Перевести все в шутку? Какие шутки! Хватит уже! Я на полном серьезе! Хочу стать мужем и нянчить целую ораву эльфят с темными кудряшками! Надоел дозор. Хочу передничек и стопку кружевных пеленок. А еще чтоб у всех были мои глаза. У меня прелестные глаза. Я вообще прелесть! Как мне можно отказать? Завидев издалека собравшихся в витой беседке девушек, я почувствовал, как у меня ноги потяжелели. Ну вот. Как же их много! В случае отказа могу выбрать кого-нибудь еще... Какая же ты бестолочь, Арофер! В самом центре на кованной скамейке сидела Мариэль с книжкой в руках. Она улыбалась и о чем-то переговаривалась с подругами, а потом заметила меня и подмигнула. Хороший знак? Соберись. Я стал на пороге беседки, потеряв весь воздух из легких. На меня смотрели десятки женских глаз, а Мариэль удивленно хлопала ресницами, изогнув мою любимую темную бровь. Так, закрой свой разум и не дай ей догадаться. Девушка всмотрелась в меня и, видимо, ничего не услышав, поджала от негодования губы. — Арофер, в чем дело? Что ты задумал? Я осмотрел собравшихся. Девушки хмурились все чаще, по мере того как долго я молчал. Ну ладно. Будто со скрипом я опустился на одно колено и свесил голову. Эллет охнули, а я неуверенно поднял глаза к виновнице моего смятения. И слова сорвались у меня с языка. Те слова, что веками мужчины произносят под светом Создателя ради своих женщин. Те слова, что не изменяются с ходом времени, и те слова, что неотвратимо делят твою жизнь на до и после: — Я, Арофер, начальник стражи Лихолесья. Перед лицом Айнур, свидетелей и Единого. Прошу стать моей динет и сделать меня своим даэром. Мариэль, я люблю тебя и прошу прощения за то, что не нашел в себе сил сказать это раньше. Я не могу гарантировать тебе многое, но свою верность, свою нежность, свою защиту и себя самого я отдам тебе без остатка. Согласна ли ты стать женой простого солдата? Девушка часто заморгала, и по ее щеке скатилась одинокая хрустальная слезинка. Губы задрожали, а пальчики нервно сжали книжку на коленях. Меня трясло, но кроме эльфийки я больше никого не замечал. Все стихло. Все исчезло. Скажи «да». Прошу, скажи «да». — Я... я... я думала, ты никогда не решишься, глупый эльф! — в меня полетела книжка, но я увернулся. — Ты! Столько лет! Сколько слез я пролила! Сколько идиотских книжек прочла, чтобы отвлечься от мыслей о тебе! Я опешил: — Это отказ или согласие? Я ни слова не понял! — Потому что ты глупый! Глупый эльф! Я согласна! — она совсем расплакалась. Поток слез лился из ее прелестных глаз водопадом. Согласилась! Эру! Моя невеста! Я поднялся и схватил эльфийку на руки. Стал целовать в мокрые соленые от слез щеки и прижимать ближе. Эллет сначала била меня ладошками, а потом затихла и уткнулась в мою шею. Девушки вокруг зашушукались, а я на них зашипел и взглядом приказал оставить нас вдвоем. Эльфийки в секунду испарились из беседки. — Ох, что же я! Усадив Мариэль обратно на скамейку, я снова опустился на колено и достал из кармана серебряные кольца. Самое маленькое надел на ее дрожащий пальчик, а она, пытаясь справиться с собой, еле-еле натянула на мой палец обруч побольше. — Ну чего ты плачешь? Все же хорошо! Знаешь, сколько денег я скопил?! У тебя будет самое красивое платье в Эрин Гален! — У меня будет самый любимый муж! На кой мне эти тряпки! И она обняла меня своими тощими руками, а я задумался... Муж... как звучит! Родители бы гордились мной, и им бы очень понравилась Мариэль. Доля грусти присутствовала во мне в этот прекрасный момент. Не из-за отсутствия родителей. Из-за того, сколько времени я потратил зря. Сколько лет трусливо отсиживался на месте, не желая пустить что-то прекрасное в свой дом! Я глупый, глупый эльф! Мариэль совершенно права. Зато теперь мне будут готовить до скончания времен, и я точно заматерею! Отлично! Я согласен! Розы, обвивающие беседку, только распускали свои благоухающие бутоны. Весна подходила к концу. Ровно через неделю я отправлюсь с Тауром в Лориен на праздник, а по возвращению стану мужем, отцом и самым веселым в мире дедушкой. Я счастлив. Я любим. Я люблю. И на этом закончу свою сказку... Потому что больше никогда не вернусь...