Принц и нищенка

POV Трандуил Только колючий иней остался на утренних листьях, как напоминание об уходящей зиме и возрождении жизни в Средиземье. Пока еще спящие ветки путались в кружево, оплетая все мои владения, и я, стоя напротив парников, потянулся распахнуть закрытые ставни и выпустить аромат орхидей на свободу. Как же тебя не хватает, любимая, в такие минуты. Как же мне хочется, чтобы это сделала ты, как всегда радостно улыбаясь и сгорая от желания поторопить весну. Звук чириканья отвлек меня на секунду, и я увидел маленькую желтую птичку, сидящую на кованой решетке ограды. Это был чижик. Он хлопал своими черными глазками, но вдруг встрепенулся и затянул короткую журчащую мелодию, что наполнила тихий лес. Мое сердце запело в такт этой мелодии. Сын. Они едут. Они возвращаются домой. Они оба. — Спасибо, — прошептал я и улыбнулся маленькому проказнику, что игриво перескакивал в нетерпении с места на место. Ноги сами понесли меня ко дворцу, и я уже предвкушал, каким пышным праздником Эрин Гален встретит своего наследника, вернувшегося с победой и молодой невестой. Счастье. К нам едет счастье. В тронном зале располагался совет в полном составе. Военное собрание по поводу убегающих из Мордора орков не прекращает свою деятельность уже больше недели. Стражников не хватает следить за всеми угодьями, а Иссохшая пустошь, словно маяк для кораблей, манит гадких тварей под свое крыло. К сожалению, пути к ней проходят прямо через лесное королевство, но пока что ни единого случая открытого нападения со стороны приспешников Саурона не было, ибо их отряды разобщены и частично измотаны. Я не могу допустить того, что случилось после смерти моего отца. Мы выставили дозор во всех отдаленных поселениях и даже предупредили сатир о возможных последствиях победы. — Владыка Трандуил, — мне поклонился темноволосый эльф в военной форме. — Пришли вести с западных границ. Отряд урук-хайев замерз насмерть у подножия гор. Тела сожгли. Следов выживших не найдено. — Хорошо, — улыбка, как я ни старался, не сходила с моего лица, и собравшиеся с сомнением смотрели на мой подъем духа. — Принц возвращается. Настроение участников совета изменилось в секунды, и я даже услышал облегченные выдохи. Эмирил заговорил вновь: — Я распоряжусь о подготовке к приезду аранена. — И аранель, — так сладко прозвучали эти слова, что защемило сердце, а у сенешаля расцвело в глазах удивление смешанное с неподдельной радостью. — Гостевые? — Рядом с моими. Королевские. Он спрашивал о покоях, и я был счастлив произнести свой вердикт, как заклятие. Покои Адарилиэль. Бывшие, естественно. Там веками все оставалось нетронутым, и я готов лично сорвать белые покрывала с мебели вместе с пылью пережитого прошлого. Сзади послышался тихий писк, и я обернулся. Олириэль — главная фрейлина ее величества зажимала рот руками, переминаясь с ноги на ногу. Я улыбнулся еще шире. — Благословенный день! — ошарашенно проговорила девушка. — Вы позволите? — Не задержу ни на секунду. И девушка быстрым шагом покинула тронный зал, а я уже знал, что через несколько часов все королевство будет в курсе. Так и получилось. Коридоры зашумели, залы наполнялись свежестью и чистотой, полы блестели, а стража отполировала латы, готовясь встречать принца Лихолесья. Ко мне то и дело подходили с советами насчет ужина, процессии, традиций и остальных мелочей, и я с радостью пускался в грезы насчет того, как первый раз познакомлюсь лично с той, что тысячи лет сопровождала меня, глядя с небес своими разноцветными глазами. Мои чертоги озарит свет Айнур. Она войдет сюда и прогонит тьму. Жизнь обретет новый смысл. Новые голоса. Возможно, детские... Я стоял на балконе и всматривался в сгущающийся сумрак. Звезды неярко поблескивали на небосклоне, а на душе у меня царило приятное спокойствие. Нега. Если как следует прислушаться, то я услышу вашу поступь. Это могут понять только родители. Будто еще неокрепший малыш на своих ножках делает первые шаги, протягивая к тебе ручки. И ты протягиваешь свои в ответ в ожидании, когда они сомнутся на маленьком тельце. Гордость. Радость. Нежность. Во мне просыпались чувства, что спали веками по моей собственной воле. Я гордился своим ребенком по-настоящему. Он возвращается с победой. Он возвращается как настоящий герой, и его имя навсегда затмит мое на страницах летописей и в памяти всей Арды. И это правильно. Это то, чего хотела бы Адара. Ее слова были пророческими: "Все Средиземье склонит головы перед простым зеленым листом." Я радовался открывшемуся будущему. Юная дева станет хозяйкой этих чертог, и зацветут в моих садах ее любимые цветы. Интересно какие? Верно самые простые, но от того еще более прекрасные. Это так необычно для меня: ждать чуда… Горы затянуло молочной дымкой. А лес зашуршал тонкими веточками от внезапно возникшего ветерка. Порыв усилился, отталкивая меня от края перил, и горло перехватило от ледяного дыхания стихии. — ADA! — болезненный крик прозвучал у меня в голове, заливая окружающее пространство багровым заревом. Кровь прилила к вискам, и перед глазами растеклось слепое пятно. Тук… Тук… Тишина. В сердце ткнуло тупой иглой, а все внутренности скрутило судорогой. Я не удержался и упал на колени, издавая глухой стон с ощущением, словно небо рухнуло на мою голову и придавило к земле. — Леголас… — прошипел я. — Леголас! — уже громче крикнул я в вечерний пейзаж. — Нет… Ветер снова зашуршал ветками деревьев, отчеканивая отрывистую мелодию, больше походившую на похоронную песнь. Слова молитвы принес мне этот ветер. Прощальные слова. И их произносил голос моего сына. — Как же… — взревел я. — Нет! Все повторяется. Я не здесь. Это не может повториться. Это не может быть со мной. Не сейчас. Никогда. Не он. Только не он! Я бросился на выход, отталкивая деревянные ставни и еле держа равновесие от тугой головной боли, что практически отключила все мои жизненные ресурсы. Я не видел. Не слышал. Я летел словно крылатый туда, откуда доносился голос моего ребенка. Не я услышал твое первое слово и не мне слушать последнее! Все слилось в единую массу. Я не различал ни земли, ни неба, ни горизонта. Мне казалось, я бегу слишком медленно. Казалось, время отрывает от меня по куску. Кто-то что-то кричал мне в след. Кто-то бежал за мной. Кто-то звал меня, но это был не голос сына, а мне нужен был только он. Я спасу тебя. Я спасу! — Оромэ! — прокричал я. — Оромэ! Обрати на меня свой взор! — Остановись, — грубый голос Айну прорвался через пелену отчаяния в мой рассудок. Тяжело дыша, я остановился и всмотрелся во тьму ночи. Я уже был далеко от дворца, и вокруг меня сплошной стеной раскинулись леса Сумеречья. Спертый воздух не шевелился, и природа хранила молчание. Вдалеке треснула ветка. Еще одна. Зашуршала промозглая листва, и я увидел, как блеснула в лунном свете светлая шерсть гигантского большерогого оленя. Животное неспешно шло в мою сторону, аккуратно ступая по земле. Я замер, теряя последнюю краску с лица. По боку оленя тонкой полоской струилась алая кровь от светлой ладошки, а выше спутанным пятном небрежно рассыпались золотые волосы. Леголас. Дальше я все помню как в тумане. Мой сын был погружен в сон, и я на руках донес его до дворца, где его окружили лекари. В тот момент я думал только о нем и совершенно забыл о девушке, что сопровождала его в Эрин Гален. Забыл об Эленвен. А когда вспомнил, ее уже встречали на пороге моих чертог. Точнее, не только ее. Тело эльфийки принес сам Владыка лесов, и до утра меня не пускали в палату, не давая никакой информации насчет ее состояния. Я разрывался надвое. Как загнанный в клетку зверь, я метался между стражниками и еле сдерживался от того, чтобы не снести им головы, освобождая себе проход. С одной стороны раненый сын, с другой — его раненая невеста. Звезда. Моя звезда. Та, что сделала возможным счастье моего сына, а значит, и мое тоже. И сейчас она умирает по моей вине. Я не встретил. Не отослал за ними стражу. Не уследил и сейчас вынужден беспомощно выжидать вердикта. Но информации так и не поступало несколько дней. Я видел кровавые бинты и полотенца, что выносили украдкой из комнат. Видел напряжение в глазах лекарей, снующих то в покои, то из них. Слышал тихие мысли сына, будто через толщу воды, но все они были отрывистые, и становилось больно, когда среди них мелькало мое имя. Но я не слышал мыслей Эленвен. Не слышал ее души. Пытался услышать. Хотел. Мучил себя, но ответом мне всегда служила тишина. Так и должно быть. Так правильно. Только потом, еще через несколько суток, я узнал, что повреждения аранена в десятки раз легче, чем колотое ранение девушки в живот. Мне сообщили об этом на исходе второй недели, и прогнозы насчет выздоровления были совсем не утешительные. Нож успел разорвать органы, и одно легкое не раскрывалось, частично лишая тело эльфийки так необходимого ей воздуха. Она медленно умирала во сне. Задыхаясь и теряя много крови. — Что я могу сделать? — задал я вопрос уставшей эллет в белом фартуке с алыми разводами. — Ждать. У нее сильное молодое сердце, и если дать ей время… Мои руки на автомате сомкнулись на хрупких плечах эльфийки, а голос дрогнул: — У меня его много. У меня есть вечность! Я могу ждать целую вечность, но это ничем ей не поможет! НИЧЕМ! Девушка испуганно сжалась в комок и спрятала взгляд в окровавленных складках фартука, а я хотел было извиниться за то, что повысил голос, но… Все случилось внезапно. У меня было ощущение, что волосы встали дыбом, а пространство вокруг поплыло. Что-то неосязаемое с треском лопнуло в воздухе, отрывая меня от земли. Холод пробежался по моей спине, и все мое естество устремилось по направлению к закрытым покоям. Я приказал страже отступить и вошел в помещение. Над девушкой зависло несколько лекарей. Эленвен лежала распластанная на кровати и прикрытая только легкой простыней. Руки девушки покрывала сеть ожогов, а губы посинели от кровопотери. Ее грудь не вздымалась. Девушка, что держала ее за запястье, дрожала и заливалась слезами. — Владыка… — начал говорить врачеватель, но я не дослушал, а уже очутился рядом со звездочкой. Странно, но паники во мне не было. Отчаяния тоже. Я будто знал, что нужно делать. Будто кто-то дергал мое пустое тело за ниточки, даже не давая осознать то, что дитя на кровати мертво, и на этом заканчивается всякое счастье, которое я себе напридумывал когда-то. На этом заканчивается абсолютно все. Нет. Так не должно быть. Это еще не конец. Я взял ее холодную ладонь и постарался уловить пульс, но его не было. Будто зная наперед правильные слова, я склонился над ее ухом и спокойным голосом прошептал: — Вернись ко мне, дитя. Я призываю тебя переступить порог этих чертог с моего благословения. Я жду тебя с начала времен, дочь Варды. Я жду тебя, Эленвен. Вернись ко мне… Под тонкой прохладной кожей обескровленной эльфийки что-то легко толкнулось, и я, словно набатом услышал робкий удар юного сердца. Один. Второй. Третий. Вздох облегчения слетел с моих остылых губ, и я машинально сжал хрупкое запястье, хватаясь за содеянное, как за последнюю спасительную соломинку. Она услышала. Она будет жить. Дни сменялись ночами, а я засыпал и просыпался под мерное дыхание Эленвен. Меня пытались прогнать, но никто не брался приказывать королю, что уже снял свою корону и совершенно забыл обо всем. Не король был нужен сейчас. Отец. И я был им. Раны заживали, органы восстанавливались, ее лицо приобретало краски с каждой минутой все больше и больше. Уже розоватые щечки, иногда будто сильнее румянились, а на лбу пролегла морщинка. Видимо, звездочке что-то снилось, но я, как и прежде, не мог услышать ее секреты. Я улыбался, глядя на нее, и через стены слышал мысли сына, стараясь уловить в них общие видения. Но были и некие проблемы: масса тела Эленвен была настолько мала, что я каждый день уговаривал Оромэ пробудить ее, чтобы хотя бы накормить, но он уверял, что теперь никто и ничто не встанет между ней и жизнью. Владыка успокаивал меня, мечущегося между двумя комнатами, в которых без движения лежали мои дети. Именно так. Мои дети. Оба. Я не разделял их ни на словах, ни в мыслях. Они одно целое. Неделимое. Мое. — Нужно что-то сделать с ее ожогами, — сказал я светловолосой эльфийке с золотыми обручами в прическе. — Но не ты. Не подходи к ней. — Я приготовлю отвар, — девушка развернулась на пятках и уже была готова уйти прочь, но я мягко положил руку на сгиб ее локтя, заставляя снова повернуться ко мне лицом. — Что ты помнишь, Ариетт? — Ничего, — она отвела глаза от моего лица. — Но многое знаю. Было ли мне стыдно? Как и всегда. Скорее, это были странные смешанные чувства, не похожие ни на одни другие. Я будто вернулся на место преступления. Она простит меня за содеянное? Снова… Девушка с секунду разглядывала подол моей мантии, а потом кротко улыбнулась: — Я бы ничего не меняла. Разве что не стала бы издеваться над бедным животным, привязывая ему колокольчики на хвост. Она знает про сумеречную кошку, и это едва ли не самые прекрасные воспоминания из наших общих. Я не сдержался от сарказма: — Она покусилась на мою жизнь! — Я тоже. Ты наденешь на меня колокольчики? — Я вправе… — Тогда догони! И по-детски беззаботно эллет бросилась от меня прочь, поднимая подол платья до уровня тощих коленок. Это было так необычно после пережитого, что я даже не двинулся с места от удивления. Смотрел на ее хрупкую фигурку, бегущую по коридору, и отпускал тяжесть со своего сердца далеко в прошлое. Знать и помнить - это не одно и то же. Она чиста. Совершенно чиста. И это еще одно чудо. Еще один подарок. Только отойдя от одних пережитых эмоций, я погружался в другие. Меня терзали сомнения и страхи. Я не мог уснуть, хоть и был настойчиво отправлен в свои покои лекарями ради небольшой передышки. Не хотел раздеваться. Не хотел даже умыться. Не хотел элементарно поесть, чтобы отвлечься. Звездный свет слепил веки, а голова будто плавала в облаках. Простыни вызывали раздражение при соприкосновении с кожей, свечи дрожали от легких порывов ветра, шипя каплями воска, а сова ухала в самый неподходящий момент. Я решил перед сном проведать сына и хоть немного успокоиться. Что-то меня тревожило. Настораживало. Непрекращающийся зуд в области сердца. Возможно, это пустые переживания. По коридорам дворца бесшумно сновала прислуга, а стражники только отправились на смену караула. Двери к покоям сына были отворены, и внутри я увидел Ариетт, подтыкающую одеяло под край матраса в ногах Леголаса. Аранен не выглядел больным и казался лишь крепко спящим. Белоснежная кожа светилась в лунном свете, а на висках красовались привычные аккуратные косички. Дело рук его няньки. Я уверен. Почему я не боюсь подпускать ее к нему? Она кого угодно убьет или сведет с ума, но не его. Он для нее что-то большее, чем принц или воспитанник. Всегда будет чем-то большим, даже чем я. — Ты сделала то, что я просил? От звука моего голоса девушка встрепенулась, а потом встала по стойке "смирно" еще ловчее, чем моя стража. — Да, Владыка. Аранель наложили повязки с лекарством. Я думаю, нескольких недель хватит, чтобы убрать все рубцы. Словно от стыда, ее руки сцепились в замок. — Спасибо. Девушка улыбнулась и, поклонившись, тихо ушла, шурша подолом простого желтого платья. Ее память не может воскресить воспоминания о Леголасе, но, видимо, она уже чувствует к нему свое расположение, раз взялась за подтыкание одеяла посреди ночи. Она навсегда останется сумасшедшей, но я ее не виню ни в чем. Оромэ рассказал мне о случившемся, хоть я и с самого начала знал, что мне на нее даже не разозлиться. Дойдя до кровати, я с упоением всмотрелся в мысли аранена и отметил спокойствие в его сновидениях. Ему снились поля, усыпанные васильками и темноволосая девушка с разноцветными глазами. Она счастливо смеялась в его мыслях, и мне стало важно увидеть и ее тоже. Мимолетно коснувшись руки сына, я направился на выход, но, не пройдя двух шагов, был остановлен громким воплем. Воплем отчаяния. Воплем горя. Я знаю этот голос. Это голос Эленвен. Она проснулась? Что случилось? Я только успел добраться до середины коридора, как столкнулся с невесомым телом, врезавшимся в меня на всех парах и упавшем к моим ногам. В темноте отчетливо белели пропитанные чем-то бинты, покрывающие весь силуэт эльфийки, а из ее горла хрипло вырвался булькающий стон. Пальцы девушки сцепились на моих лодыжках, и я моментально согнулся и поднял ее на руки, с сомнением вглядываясь в тонкие черты лица и затуманенные разноцветные глаза. Звездочка прикоснулась к моему лицу, ласково погладила скулу и неожиданно поцеловала мою щеку мягкими губами. Так нежно. Вкладывая столько тепла и чувств. Я не понял, как мне на это реагировать, но прежде, чем что-то пришло мне в голову, ее выражение лица изменилось. Она побледнела, глядя в мои глаза, сжалась и… В моей голове прозвучал звонкий детский голосок. В моей голове. Чужой голос. Первый раз за три тысячи лет. Ее голос. Такой испуганный. Такой тихий. Мне на секунду почудилось, что он так похож на голос моего сына, и я не придумал ничего лучше, чем усыпить звездочку, пообещав ей быть рядом. И я буду. Отныне и навеки я слышу твою душу, Эленвен. Я твой...