Принц и нищенка

— Родной, утешь... Прозвучало в моей голове, и, еле различая свое положение на земле, мне удалось открыть налитые кровью глаза. Я видел перед своим носом промозглую землю, орошенную багровыми каплями, и лишь тихое дыхание рядом давало волю к борьбе за жизнь. Пусть все исчезнет. Пусть страницы этой книги сгорят, унося с собой страшное будущее. Прошу... умоляю... хоть кто-нибудь... помогите... Будто что-то очень теплое и светлое накрыло меня, как одеялом, и в тот миг боль отступила. Я услышал тяжелый голос и словно во сне воспарил над землей, не ведая страха. Шум моря ласкал мой слух, и память стерла образ некогда сопровождавший этот шум смех юной девы... Я знал ее? Любил? Кто она? Лишь тень на песке кружилась около пенных волн, и меня окатило снопом брызг, а вдалеке крикнула чайка. Я во сне? Это наяву? Где я? — Леголас... — прошептал знакомый мне голос. — Леголас... С ночного неба сорвалась звезда и, падая, очертила над моей головой жемчужный след, от которого исходило невероятное сияние. Звезда упала в море, и поверхность воды засверкала мириадами блесток. Я не видел своего тела, не ощущал его веса и даже не мог понять, кто я такой, до того момента, пока картина перед моим взором не изменилась. Я видел поле. Васильковое поле, сплошь утыканное голубыми и синими цветами, а по полю бежала девушка в светлых одеждах. Я наблюдал издали, но мое присутствие не укрылось от взгляда незнакомки. Она остановилась на краю поляны, помахала мне рукой и звонко рассмеялась, отрываясь от земли и устремляясь мне на встречу. Она поднимала подол платья, что цеплялся за длинные стебли соцветий, и в воздух взмывала золотая пыльца, а я настолько был очарован этим зрелищем, что не заметил двух детей, резвящихся посреди васильков. Маленькая девочка с разноцветными глазами и золотоволосый мальчик с венком на голове. Девочка, вся перепачканная в земле, пыталась расплести замысловатую прическу, а мальчик ловил стрекозу, которая любопытно кружила вокруг эльфенка. Эльфенок. Эльф. Откуда я знаю, что они эльфы? — Ada! — крикнул малыш, и я увидел его лучезарную улыбку. В этот момент девочка развернулась и смутилась, тыльной стороной ладони вытирая со щек грязь. Эльфийка, бежавшая ко мне, уже преодолела расстояние и вот-вот должна была кинуться ко мне в объятия, как я раскрыл... крылья? Я крылатый? Что-то придавило меня тяжестью, и я потерял видение во мраке сгущающейся боли. Эленвен. Моя Эленвен. Где она? Где я? Что с нами стало? — Просыпайся, Леголас, — мужской голос, звучавший так реалистично, дал мне повод думать, что теперь я точно пришел в себя, но зрение еще плохо слушалось, и перед глазами рябило. — Голова может кружиться, но делай все неспеша. — Где я? — собственный голос не показался мне знакомым. — Ты в Эрин Гален. — Эленвен. Где Эленвен? Я различил две фигуры, стоявшие неподалеку и понял, что нахожусь в своих покоях. Образы становились все четче с каждой секундой, и мой взор пал на оставленный в углу Лориенский лук, некогда служивший мне верой и правдой. Так как ответа на мой вопрос не последовало, я решил приподняться на руках и занять хотя бы сидячее положение. Плечо ныло, а спина будто находилась согнутой много месяцев и сейчас буквально скрипела от напряжения. Я видел. Передо мной стояли двое. Клерикал в черной мантии и Ариетт. Моя воспитательница. Та, что заменила мне мать. Та, что сошла с ума по моей вине и та, что чуть не лишила меня всего. — Леголас, — эллет испуганно смотрела на меня из-за спины священника, а я уже поднимался дальше, чтобы оказаться на своих двоих перед ней. — Не вставай, — приказал мне мужчина, но я уже распрямился в полный рост. — Послушай нас... — Где Эленвен? — Она в порядке, — я все еще не мог оторваться от наблюдения за светловолосой эльфийкой. — Я иду к ней. — Она спит. Сядь. Успокойся, — мужчина положил руку мне на плечо, но я грубо смахнул его кисть. — Я иду к ней! — Она спит. Ее нельзя будить. Ты сделаешь только хуже... — прошептала Ариетт. — Я? Хуже чем то, что сделала ты? Не думаю... — но я не успел было договорить, как ноги мои подкосились, и я начал сваливаться на пол. Голова загудела, а клерикал оказался рядом, подхватывая меня за грудки. — Леголас, тебя разбудили не для этого, — сказал он. — Для чего? Разбудили? Что происходит? Что она здесь делает? — пока меня усаживали на кровать, я в панике пытался разобрать случившееся. Я помню тракт. Орки. На нас напали и меня ранили, а потом Эленвен... кинжал в ее животе. Мы умирали. Мы умирали там. Мы живы? — Умирали. Так. Но не умерли. Мы вас нашли и успели остановить кровотечение. Ариетт смогла. Я подумал об этом. Я не говорил вслух. Как он услышал? — Кто ты? Мужчина поджал губы и принялся дальше рассказывать мне историю нашего спасения: — Твое ранение не было большой проблемой, и ты достаточно скоро пошел на поправку, но за жизнь Эленвен мы боролись больше двух недель. У меня похолодело в конечностях. — Две недели? Где она? — Она спит. Твой отец... — клерикал замялся, а Ариетт увлеклась рассматриванием своих рук. — Твой отец спас ее. Я не в силах объяснить как это вышло, но он буквально заставил ее вернуться в свое тело. — Он... — Но потом случилось непредвиденное. Я вскинул глаза к мужчине и в глубине себя задохнулся от накатывающего волнами страха. Что не так? Где она? Что с ней? Я уже спрашивал, где она? Почему я так плохо соображаю? Будто снова слыша мои мысли, клерикал тяжело выдохнул. — Ее пытались задушить. И растревожили раны... Ее? Что? Задушить? Что? — Зачем ты ему рассказываешь все сейчас? Он не понимает! Ему плохо. Усыпи его. Сотри память. Еще слишком рано... — затараторила эльфийка, а я уже видел корень зла, произрастающий во всей этой истории. Отравить хотела. Потом поджечь. Потом задушить. С силой оттолкнув от себя мужчину, я одним шагом преодолел расстояние до светловолосой змеи и сомкнул свои руки у нее на шее. Снова в глазах моих потемнело, и я уже даже не спрашивал себя, жива ли моя возлюбленная. Мне было важно убить ту, что раз за разом ставит мое сердце под удар. — Я убью тебя! Будь ты проклята! — в глазах девушки застыл ужас, а рот открылся в попытках завладеть хоть порцией воздуха. Ее ноготки впивались в мои руки, но я не чувствовал этого. Лишь хотел покончить с этим. Навсегда. — Khila amin*! — громкий бас отскочил от стен помещения, и мое тело свело судорогой. Я, сам того не ведая, перестал управлять собственным телом. Мои руки как неживые повисли вдоль тела, а ноги сделали шаг назад, к кровати. Ариетт согнулась пополам, держась за покрасневшую шею, и горько заплакала то ли от боли, то ли от пережитого страха. Мое тело ослабло и путы разошлись. Клерикал больше не смотрел на меня теми глазами, что были на его лице минуту назад. Золотые. Его радужки залило чистым золотом. — Не она покушалась на жизнь твоей невесты. — Кто покушался? Где Эленвен? Почему вы мне не отвечаете? — в отчаянии тараторил я. — Это бесполезно, — прошипела эльфийка. — Приведи ее, иначе он убьет нас или сам себя изведет, что еще хуже! И дальше меня снова погрузило в дрему, но на этот раз я понимал, что сплю. Точно понимал, ибо сон был поверхностным, и я слышал все, что происходило вокруг. Когда в комнате прозвучал такой любимый мне голос звездочки, я вдруг вышел из тьмы и решил просто сделать вид, что сплю. Эленвен аккуратно приблизилась к изголовью кровати и несмело вдумалась в свои дальнейшие действия. Тут уж я не выдержал. Как мне его будить? За нос подергать? Поцеловать? Позвать? Защекотать? А может... — Все, что захочешь, любимая. Все, что пожелаешь. Спокойствие посетило мой рассудок. Я увидел ее. Эру, я увидел ее! Живую! Здоровую! Такую трогательную и счастливую. Мне даже не пришлось прикладывать много сил, чтобы завладеть ее телом, вжимая в себя, будто мы не виделись тысячи лет, и я смертельно соскучился. — Такая худая. Такая маленькая, — прошептал я в досаде. Девушка забралась в мои объятия, и ее теплое дыхание коснулось кожи на моей шее. Мы общались мысленно. Без слов наяву. Я был безмерно рад, что в моей голове снова возникла она и знал, что девушка разделяет мою радость. — Я думала, ты мертв. Я так боялась. Я так испугалась, когда перестала тебя слышать. Мне больше не было места на земле. Я больше не хотела жить. Леголас, мне было так страшно... — Тише. Мы живы, — поцеловав курносый носик эльфийки, я пропустил между пальцами шелковые каштановые волосы и вдохнул поглубже наш запах. — Нет на свете силы, что помешала бы мне найти дорогу к тебе. Я нашел бы тебя, Эленвен. Нашел здесь и найду, где угодно. Никогда не опускай рук. Этому меня научила ты... — Ученик превзошел своего учителя, — девушка улыбнулась. — Какая ты красивая. Как я люблю твою улыбку... Девушка потянулась к моим губам, и момент нашего воссоединения стал еще слаще. Все было невероятно с той с самой секунды, как я ее встретил. Все от начала до конца можно назвать самыми счастливыми минутами моей жизни, а сейчас я будто обрел ее вновь и совсем забыл о предшествующих этому страшных событиях. Моя рука нечаянно надавила на еще незажившую рану звездочки. Она болезненно зашипела и отстранилась. Что я ощутил? Злость. Я услышал в мыслях своей возлюбленной имя той, что пыталась лишить ее жизни. Я услышал имя. Мариэль. Хотел ли я поквитаться? Хотел, но был остановлен. По каким-то странным причинам, совсем непонятно для меня, Эленвен не злилась на темноволосую красавицу, которую я в прошлом мог назвать другом. Она попросила не судить ее строго и отложить все разбирательства на потом. Я согласился. Мы еще долго пролежали не размыкая рук, ведь столько всего хотелось обсудить, стольким поделиться, что, казалось, не хватит часов в сутках для нашего диалога. — Почему бинты по всему телу? — спросил я, проводя пальцами по краю марли на шее эльфийки. — Такая царапина, а замотали, будто с войны вернулась, — рассмеялась Эленвен. — Твой отец хочет убрать старые шрамы. — Ты теперь можешь просить все, что пожелаешь, и вряд ли он тебе когда-нибудь откажет. — Я никогда не думала, что он такой. Таур на балу был так отстранен и холоден, и я невольно дрожала от мысли, что встречусь с ним когда-либо. Но он оказался совсем другим. Мне кажется, он брал на себя мою боль, пока я спала. Так можно? — Можно. Мне сказали, что он спас тебя от смерти. Вернул твою душу в тело, когда ты уже устремилась в чертоги Мандоса. Девушка удивленно захлопала глазами и вспомнила фигуру спящего Трандуила на веранде в плетеном кресле. Вспомнила с щемящей сердце тоской. — Он так добр. Смогу ли я ему отплатить когда-нибудь тем же? — Не покидай его. Даже если он попросит. Элевнен улыбнулась. — Я не покину. Я немного здесь осмотрелась и хочу сказать, что это самое красивое место на земле. Я никогда не видела такой красоты! Тронный зал просто великолепен, а колонны из живых корней... и эти... как их там... В ее голове возникла картинка, и я озвучил: — Глицинии, — девушка кивнула. — Раньше были ликорисы. Это такие цветы, по форме напоминающие трубочки, и когда по залу гулял ветер - звучала дивная музыка, но у отца от нее болела голова, и мы решили пересадить их в зимние сады у восточной границы дворца. Там всегда ветрено, и мелодия не утихает ни на секунду. — Это невероятно. — В Эрин Гален множество невероятных вещей, и если честно, я давно забыл, как удивляться такому великому множеству чудес. Хорошо, что у меня есть ты. Через тебя я ощущаю мир по-новому. Я не лукавил. Эленвен, словно дитя, восторгалась тем, к чему я уже успел привыкнуть, и ее эмоции завладевали мной, возвращая в жизнь утраченные краски. Вот и сейчас мне захотелось снова очутиться в тронном зале и почувствовать запах цветущих радужных глициний. Но тут я услышал страшный звук. Звук голодного желудка девушки, и вспомнил, что держу в своих покоях свою невесту достаточно долго, а ведь она, возможно, даже не ела после пробуждения. Понадобилось несколько минут для того, чтобы собрать нас, и я повел Эленвен за руку по коридорам в кухню, где могло остаться что-то съестное после ужина. Запасным планом было заставить все королевство проснуться и приготовить будущей аранель все, что она пожелает. Но на кухне я нашел слуг в полном составе. Котлы кипели, а жаровни пылали огнем. На лицах лесных жителей цвело недоумение при взгляде на нас со звездочкой, но к нам уже спешила Олириэль, на ходу обтирая руки об фартук. — Что за повод? — я посмотрел вокруг и не мог вспомнить дня, когда все королевство не спало в столь поздний час. — Мерет-ен-Гилит, Ваше Высочество. Это было невозможно. Просто невозможно. Сколько же мы проспали? Нельзя усыпить никого на несколько месяцев. Невозможно. Пир звездного света? Я забыл! Я пропал! — Сколько у меня времени? — До полуночи осталось несколько часов. — Олириэль, соберите Леди Эленвен немедленно. Вы знаете порядок вещей. И, поцеловав руку звездочки, я устремился назад к своим покоям. Этот день должен был стать для меня знаковым. Это идеальный день. Просто самый идеальный для того, чтобы попросить руки своей возлюбленной! Как я мог так опростоволоситься? — Пришли ко мне Гвивлет, — я затормозил перед дозорным. — И пусть Олириэль зайдет как закончит с леди Эленвен. Юноша кивнул головой и ушел исполнять мою просьбу, а я уже влетел в покои и подбежал к зеркалу. Светлый Создатель! На кого я похож? В кого я превратился? Волосы лежали как попало, скулы выступали на бледном лице, а рубашка на мне просто висела, как на вешалке. Месяц без физических нагрузок. Даже больше. Я хоть кольца подниму? — Принц Леголас, — в моих дверях показалась темненькая головка служанки. — Здравствуй! Девушка кротко улыбнулась, но не двинулась с места, а я раскрыл руки, чтобы дать ей старт к действию. Радостно прыгнув на месте, девушка подбежала ко мне и обняла так крепко, будто хотела раздавить. Я усмехнулся. Мне всегда она нравилась больше других из-за озорного характера и легкого нрава. Гвивлет была совсем молодой, и ее спасли от лап пауков на окраине леса не более чем несколько сотен лет назад. Девушка переезжала в Лихолесье ради работы при дворе, но не смогла добраться, и пауки, облепив ее со всех сторон липкой слюной, хотели оставить на десерт, но девушка не ушла из тела и боролась до последнего, крича и умоляя о помощи. Дозор спас ее, буквально вырывая изо рта огромной брюхатой паучихи. С тех пор эллет служит в этих чертогах, а я научил ее обороняться с помощью короткого клинка. Это было время, когда надежды на появление Эленвен не было, и я проводил свои дни в никому ненужных занятиях. — Леголас! Сегодня такой пышный праздник! Я чувствую, что повод для него совсем не звезды... — Они самые. Точнее одна. Девушка весело завизжала и пустилась в пляс по комнате. — Помолвка! Свадьба! Это феноменально! — Гвивлет, прошу, успокойся. Мне еще никто не сказал «да». Я прошу тебя, принеси будущей аранель еды и вина. Она очень слаба. Эльфийка остановилась и побледнела. — Я знаю. Такое несчастье. Мы не находили себе места все эти дни, и еще Мариэль... Я разозлился. — Не произноси ее имени. Не сегодня, — выдохнул. — Еды, Гвивлет. Шустро. — Ой. Конечно! — девушка сорвалась с места, но остановилась в дверях. — А тебе? — Не нужно. Только перед моим отцом никаких «тебе». — Так точно, Ваше Высочество! Голодайте на здоровье! И она убежала, а я рассмеялся. Ну хоть немного веселья. Ладно, соберись. Тебе нужно привести себя в порядок. И я занялся привычными процедурами. Помылся, оттер все лекарства с плеча и спины, а потом долго справлялся с непослушными отросшими волосами. На пороге опять возникла служанка, но на этот раз Олириэль: — Аранен, мы не знаем, какое платье подойдет. — Проще. — Проще - не значит лучше, — прозвучал из темноты коридора голос моего отца, и через мгновение Таур уже входил в мои покои. — Олириэль, то прекрасное дымчатое платье, что было привезено для аранель из Линдона, готово к носке? — Да, мой король. Мы ушили его и переделали подол. Отец кивнул головой на выход, и эльфийка покинула комнату. — Ты привез платья? — я старался застегнуть ворот рубашки, но руки тряслись, и отец подошел с помощью. — Я привез ткани, — Трандуил застегнул одну петлю. — И меха, — вторую. — И кожу. С рубашкой было покончено, и мужчина накинул на мои плечи серую мантию. — Ты ждал ее? Глаза Таура блеснули в свете луны, и на секунду его лицо приобрело грустные черты. — Я ждал вас. Король отошел к окну, всмотревшись в пейзаж, а я вдруг понял, что вижу его впервые после нашего прощания в Лориене. — Отец... Мужчина развернулся. — Здравствуй, — сказал я и склонил голову. — Я вернулся с победой во славу своего народа. — И даже больше, сын. Много больше, — он улыбнулся. Вдруг мне так захотелось простого отеческого совета. Дрожь во мне не унималась, и я не знал истинной ее причины. Я не думал об отказе, но что-то внутри не давало мне покоя. Что мне ей сказать? Я знаю правильные слова, но как уместить в них то, что я чувствую? — Будь честен. — Что ты сказал моей матери в день, когда просил ее руки? Таур едва заметно напрягся, но быстро отпустил от себя горькие чувства. — Это был необыкновенный день. Я сказал, что убью ее, если она мне откажет. Дрожь в моем теле ушла, а на смену ей пришел смех и задор. Невероятно. Это правда? — Правда, но, боюсь, что тебе не стоит повторять эти слова. Скажи как есть. Она заслуживает знать, что твой мир у нее в руках... И Таур ушел, оставляя меня наедине со своими мыслями. Только через какое-то время меня посетил клерикал, державший под руку Ариетт. Рассказывать, что значило для меня забыть все распри и следовать традициям, я не стану, ибо это далось мне с большим трудом. Но я пересилил себя. Ради этого дня. Ради Эленвен. Ради этих звезд и этого момента. Ради того, чтобы услышать «Я согласна» из ее уст и назвать ее своей динет по праву выбора и дарованного нам благословения.