Принц и нищенка

— Рог Хельма Молоторукого трубит в эту ночь. Элронд просит благоразумия от Лориена, и я не могу отказать ему в помощи. Женская фигура в светлых одеяниях развернулась в пол-оборота, и в свете луны на прекрасном юном лице засветились грустью светлые глаза Владычицы. Леди Галадриэль с сомнением рассматривала меня и вдруг поджала губы в недовольстве. — Халдир, нет ничего страшнее того, что ты еще не совершил. Не относись к этому, как к возможности... — Умереть, как и подобает воину. Это честь для меня, госпожа, — не дал я закончить монолог. Эльфийка тяжело выдохнула и подошла ко мне, кладя руку на мое плечо. — Халдир из Лориена, ты жаждешь искупления, но твой час еще не настал. Не сегодня, не в этом сражении. Не опускай своих рук. Связь жива, хоть ты и делаешь все для того, чтобы прекратить ее существование. Сняв невесомую ладошку девушки со своего плеча, я поцеловал ее и, отступив на шаг, склонил голову. — Мы выйдем немедленно. Время не на нашей стороне. Я не хотел разговаривать о своей боли ни с кем и никогда. Слишком часто мне приходилось возвращаться к вопросам которые задавали мне на каждом шагу. Слишком часто я замечал недвусмысленные взгляды в мою сторону и смертельно устал нести ношу повинности. Винил ли я сам себя? Безусловно. Мне виделось в свершившемся роковое стечение обстоятельств, основным фактором которых являлась моя неосмотрительность. А это качество унизительно для того, на кого возлагают ответственность. Я не справился один раз и, значит, оступлюсь второй. Возможно, чувства сделали меня рассеянным. До сих пор пытаюсь вспомнить, как так получилось? В тот день стражники донимали меня смешками и поддакиваниями. Они веселились, ведь я никак не мог найти нужных слов, чтобы попросить руки у той, что занимала все мои мысли. Меня на каждом шагу поджидали товарищи с очередной остроумной фразой про мою нерешительность и, в какой-то момент, я созвал дозорных ради разговора. Я не отчитывал ребят, а лишь только попросил дать мне ночь тишины ради того, чтобы собраться с собственными мыслями. Мне хотелось сделать что-то необычное. Что-то запоминающееся, и стражники предложили свою помощь. Незабудковое поле, прямо недалеко от холма Керин Амрот, было приготовлено для самого незабываемого дня в моей жизни. Ребята постарались на славу: они развесили ленты и расставили сосуды со светлячками по периметру, а атмосфера этого прекрасного летнего дня сулила волшебный звездопад и теплый сладкий ветер цветения. Все казалось правильным и не лишенным смысла. Я не распускал дозор, лишь попросил небольшую часть эльфов себе в подмогу, но молодые стражники увлеклись идеей помолвки своего начальника и пребывали в необычайно веселом настроении в тот день. Видимо, сама судьба привела беду, наказывая меня за беспечность. Я дал клятву служить верой и правдой народу, но в ту минуту совсем забыл о своем зароке. Я виню себя и по сей день. Это преследует меня, куда бы я не пошел и где бы я не оказался. Я лишился не только возможности любить и быть любимым женщиной. Я лишился благословения ее семьи. Лишился уверенности в правильности своих действий, и самое главное — я лишился надежды. И вот сейчас, уходя из родных лесов с отрядом эльфов, провожаемый женским плачем, я не слышу родных голосов. Никто не будет ждать меня с победой. Никто не станет произносить моего имени как заклятие от одиночества и скорби. Никто не провожает меня сейчас и не встретит после... И в мыслях моих звучит лишь гулкая тишина, что означает лишь одно - я не вернусь обратно. Все, чем я могу отплатить этой жизни - это пасть, защищая ее. Дорога до Хельмовой Пади была легкой и недолгой. Весь отряд знал, на что идет, и шел в ногу без колебаний. Тропы были чисты, и мы не встретили на пути препятствий. Лишь трубы Гондора разрывали тишину на подступах к Хорнбургу. Серая крепость, неприступная, как описывают ее легенды, стояла укрытая тенью скверны, и внутри ярко пылали зажженные факелы. Их держали ее немногочисленные защитники. Несколько сотен эльфийских лучников принесли с собой веру в добрый исход этой схватки. Я уже чувствовал возбуждение на стенах крепости. Тяжелые дубовые ставни ворот медленно расходились, словно пасть древнего существа, и нам навстречу вышел правитель Теоден Роханский, вслед за которым показались знакомые мне лица. Леголас выскочил, как подстреленный, с блестящими от радости глазами, и я позавидовал его настрою. — Халдир! — юноша бросился на меня с объятиями. Я усмехнулся. — Леголас, я счастлив видеть тебя в добром здравии, — стража по моему сигналу стала расходиться, поднимаясь на стены и дозорные башни. — Как она? Что с ней? — Все хорошо. Над Карас Галадоном по-прежнему мирное небо.  Принц облегченно выдохнул. — Вы так вовремя! Я похлопал по плечу друга, и мы стали подниматься на северную башню по сколотым каменным ступеням. На башне нас уже ждал Арагорн, дунадан и воспитанник Элронда, а еще невероятно шумный гном Гимли, который первым делом при виде меня проверил остроту своей секиры и недовольно хмыкнул. Ждать благодарности за помощь от него глупо, и я лишь кивнул головой ему в знак приветствия. — Халдир из Лориена, — ко мне подошел Эстель. — Ваше появление чудесным образом подняло дух войск Рохана. Я оглядел разношерстную толпу мужчин и подростков в нелепых одеждах, которые с интересом наблюдали за эльфийскими стражниками, неподвижно всматривающимися в темноту ночи. Контраст необыкновенный. Они хотели выстоять с помощью пахарей и кузнецов, первый раз взявших в руки оружие? — Я думаю, лучников Рохана нужно расположить второй линией. Если они будут прицеливаться, мы потеряем время. Скажи им, чтобы стреляли в воздух по команде, когда орки подойдут достаточно близко. Арагорн кивнул и ушел отдавать приказы, а я без дрожи взглянул на черную волну, уже прибивающуюся к стенам Хельмовой Пади. Саруман гонит бурю впереди своих отродий, и нас ждет сопротивление не только со стороны его войск, но и со стороны погоды. — Я что, должен их камнями закидывать? Как мне их достать? Спустите меня к ним! — Гимли кровожадно всматривался в ряды урук-хайев, подтянувшись на руках к краю каменного порога. — Они применят лестницы. Я вижу порядок в их строе, и численность не самый опасный их помощник. Леголас вгляделся и с сомнением посмотрел куда-то в сумятицу одного из блоков войска, а Арагорн озвучил общий вопрос: — Что это? Сквозь вражескую стену стремительно прорывались два большерогих оленя с тремя всадниками. Среди них был мужчина, ибо я видел, как его длинный меч срубал головы гоблинов направо и налево. Двое других всадников были женщинами. И самое страшное в ту секунду оказалось то, что я отчетливо видел знакомые мне движения выстрелов из лука, опущенный локоть и не до конца натянутую тетиву в опасной близости от прелестного личика. — Индис! — что-то упало во мне в ту секунду, и я не видел больше ничего, кроме светловолосой эллет, мчавшейся на всех парах к закрытым воротам. — Немедленно открыть ворота! Открыть! Ноги уже сами несли меня вниз по ступеням, а в висках стучала кровь. Не может этого быть! Не может! Не она! За что мне это? Я услышал скрип затворного колеса и стук копыт по брусчатой кладке, а потом встал, как вкопанный, при виде своей возлюбленной, спрыгнувшей с животного. — Халдир! Девушка сорвалась с места и устремилась ко мне, а мои руки сомкнулись на худеньком тельце, приподнимая эллет от пола. Я не мог поверить. Ни в то, что она здесь, ни в то, что она в моих руках. Я зарылся в ее шелковые волосы и глубоко вдохнул так любимый мной запах. — Слава Валар, ты в порядке! Ты живая! Девушка пустила слезы и стала осыпать мое лицо поцелуями, но через секунду этой идиллии я услышал грозный голос, так похожий на голос аранена Лесного Королевства и так непохожий одновременно. Я опустил Индис, прижимая к себе, словно боясь отпустить насовсем, и перед моими глазами предстала картина гнева Леголаса. Он злился. А перед ним, задыхаясь от стыда, стояла сжавшаяся в комок Эленвен. Девушка плакала и взглядом ожидала хоть одного ласкового слова от своего возлюбленного, но в какой-то момент ее глаза затуманились, и она стала оседать на пол, теряя сознание от пережитых эмоций. Леголас оказался рядом вовремя и подхватил на руки тело эльфийки. Дальше даже страшно рассказывать. Эту драку я не забуду никогда. Арофер — начальник Лихолеской стражи, что привез девушек в Хорнбург, словно тряпичная кукла болтался над полом, придавленный ударами принца, хватавшего его за грудки. Он не сопротивлялся и не вымолвил ни слова в ответ на жестокость и проклятия со стороны друга. Индис умоляла меня вмешаться, но у меня ничего не получилось с первого раза. Я сказал Леголасу торопиться и унести тело эллет в пещеры, пока двери не заложили. Он так и поступил, уходя и оставляя нас всех в полном недоумении. — Какая муха его укусила? — Гимли чесал затылок рукоятью мелкого топорика, а Арагорн смотрел вслед уходящей фигуры аранена. Арофер тяжело поднялся, издавая глухой стон, и выплюнул под ноги порцию густой багровой крови со слюной. Индис сорвалась с места и побежала к мужчине. — Где болит? — поднимая рубашку воина, она встретила сопротивление его рук, а потом посмотрела на меня. — Он не виновен. Это было моей идеей. Эленвен сказала, что вас отправили сюда, и ты можешь погибнуть... Повисла тишина, и любопытные наблюдатели навострили уши. — Арофер, тебе нужна помощь, — сказал я. — Не нужна, — юноша поднял правой рукой оружие с пола и застонал. — Ты не сможешь сражаться, — прошептала Индис. — У меня две руки, и одна из них знает свое дело не хуже другой. Я не стану отсиживаться. Юноша медленно, но уверенно пошел по направлению к южной башне, а Индис со страхом замерла, смотря за его шаркающей походкой. Все перевернулось с ног на голову за несколько часов, и эти события навсегда останутся знаковыми для меня. Ту ночь сражения не забудут ни в летописях, ни на словах. Индис не поддалась на мои уговоры уйти с линии обороны, но я не особо и возражал, надо сказать. Она хороший воин и мне станет сподручней бок о бок с ней защищать наше будущее. Теперь я явственно видел, что оно у меня есть. Я впустил в себя надежду вместе с голосом возлюбленной эльфийки. Мы сражались, как одно целое. Ну или не совсем так: — Этот засчитывается мне! — крикнула девушка, всаживая стрелу промеж глаз орка, маячившего у меня за спиной. — Я и не претендовал, — опрометчиво бросил я. Почему опрометчиво? — Ты вообще такой ненавязчивый. Мои глаза округлились, а руки двумя движениями снесли голову с плеч нападающей твари. — В каком это смысле? — Ты мог бы меня выкрасть. Мог бы... — девушка пригнулась от рассекавшего воздух ятагана и, всадив наконечник врагу в колено, пнула его со стены. — Настоять на нашем воссоединении! Попросить помощи у своих покровителей! Столько вариантов! Я следил за всеми словами, хоть мое тело и продолжало сражаться с вонючими отродьями Моргота. — Этот разговор может подождать? — Я ждала сотни лет! Подождать! Подождать! Я хочу обсудить прямо здесь и сейчас! Девушка с истовой страстью сокрушала гоблинов, при этом надувая от возмущения губы, и мне показалось это таким невероятно трогательным... в таких страшных обстоятельствах. — Что именно ты хочешь обсудить? Замах. Голова с плеч. Замах. Голова с плеч. — Когда ты мне сделаешь проклятое предложение? Я даже усмехнулся, сталкивая обмякшее тело орка в груду других павших воинов. — Мне нужно благословение твоего отца. — Упрямый осел! — Я? — меня даже затормозило на секунду, а Индис выстрелила в руку тому, кто хотел этой остановкой воспользоваться. Орк зарычал, и я проткнул его брюхо мечом. — Мой отец! Он - упрямый осел! Ты никогда не получишь у него благословения! Что теперь? Я никогда не стану твоей? Так и будем жить? Я задумался, но не об этом. Стоит ли делать предложение так? Здесь? В этом кошмаре? — Слава Эру, я слышу твои мысли Халдир из Лориена. Утро может не наступить! Я это заслужила! И как точку в моих размышлениях, девушка воткнула упавший ятаган в череп уже подбитого мной урук-хая. — Перед лицом Эру, Единого и все этим... — я прочертил лезвием вокруг. — Я прошу тебя, Индис, дочь упрямого Алатара, стать моей динет и сделать меня своим даэром! — на меня навалилось тяжелое тело, рассекаемое секирой Гимли, а Индис с ноги оттолкнула мертвого от меня подальше. — Я согласна! Если бы можно было сказать, что взошло солнце - я бы это сделал. Так показалось. Тьму осветил мой собственный свет. Я услышал заветные слова от любимой женщины и захотел остаться с ней наедине в эту секунду. Кольца. Где мне взять кольца? — Это подождет. Что за напасть? — девушка смотрела на орка, бегущего с зажженным факелом, и я отдаленно услышал приказы и неразбериху в рядах людских воинов. Дальше был взрыв и полное отчаяние. Нас спас рассвет, который принес с собой подмогу в лице Митрандира и конницы Эомера. Мы выстояли это битву. Мы выстояли ее, хоть и потеряли многих товарищей. Сброд Сарумана был выкошен под корень, и все, что происходило потом, вы прекрасно знаете. Есть ли у моей истории прекрасный финал? Есть. Не финал. Скорее отправная точка для счастья. И она была не настолько прекрасной, насколько мне мечталось. Война не окончилась у стен Хорнбурга. Предстояла осада Минас Тирита и великий подвиг маленького полурослика из Шира, все это время несшего тяжкую ношу к горе Ородруин. Фродо справился с возложенной на него миссией и уничтожил Кольцо Всевластия, лишив Саурона магии и сил. Мы не принимали в этом участия, ибо Эленвен освободила меня от клятвы пойти за ней, куда она поведет, в благодарность за мое воссоединение с Индис. Арофер погиб страшной смертью, а Эленвен чуть не покинула Леголаса у стен Мордора. Но все обошлось. Все это время мы провели по дороге в Лориен. Нам хотелось идти медленней, и путь растянулся на несколько месяцев. Мы спали под открытым небом и разговаривали до рассвета, стараясь восполнить дни, проведенные порознь. Свое войско я отпустил под командованием Эдаса и проводил небольшой отпуск с любимой женщиной, которую мог с упоением называть своей невестой. Год. У нас есть всего лишь год, и она станет моей женой. Что есть год по сравнению с теми веками, что мы уже прожили? Но только ступив на землю родных лесов, мы были встречены отцом моей юной невесты. Алатар будто знал о нашем приходе или выжидал здесь не первую неделю, но по его выражению лица нельзя было сказать, что он сильно рад моему возвращению живым... под руку с его дочерью. — Отец! — Индис бросилась на шею эльфа, и его черты лица смягчились, пока он обнимал тонкий стан своего ребенка. — Я так тосковала. Алатар отстранился от эллет и сделал шаг в моем направлении. Мне не было ни страшно, ни даже любопытно. Я хотел как можно скорее поставить во всем этом жирную точку. — Приятно видеть вас в добром здравии через столько лет... — Замолчи! — мужчина встал напротив меня и шумно выдохнул. — Как ты посмел... Я услышал в своей голове панику, творившуюся внутри моей невесты. Индис дрожала, как осиновый лист. — Мне не дано изменить прошлое. — этот аргумент был слабым, но единственным в моем арсенале. — Как ты посмел делать ее своей динет без моего благословения? Мой взгляд упал на кисть руки эльфийки, на безымянном пальце которой сверкало серебряное колечко. — Она достаточно взрослая, чтобы принимать такие решения самостоятельно. Алатар гневно сверкнул газами. — Твои притязания смешны и нелепы. В тебе есть хоть капля гордости? Как она скажет своим детям, что их отец убийца ее матери? Нервное подергивание плечами и слова, брошенные в мой адрес, сопровождались гримасой омерзения при взгляде на меня. И я не выдержал. Мой меч шаркнул о ножны, и холодная сталь уперлась в горло эльфа напротив. Глаза Алатара расширились от ужаса: — Я не убивал вашу жену, но не позволю вам убить дочь своей, как вам кажется, правильной опекой. Вот она, моя гордость, — я чуть надавил на рукоять, и по шее эльфа стекла капля крови, а Индис громко охнула, мысленно умоляя меня прекратить. — Я убью вас, если вы не найдете хоть одну вескую причину для отказа. Алатар тяжело задышал, а потом с секунду всматривался в меня с сомнением. Его рука отодвинула лезвие от шеи, и я не оказал сопротивления в этот раз. — Тебя разжалуют, если ты убьешь меня на святой земле и изгонят. В лучшем случае. В худшем тебя ждет суд и она, — он указал на светловолосую эльфийку. — Последует за тобой повсюду, раз кинулась в пекло войны ради твоего спасения. Я даю тебе свое благословение не ради тебя, а ради ее будущего. И буду молить Эру, чтобы ты никогда не узнал, что значит иметь дочерей. На этих словах Алатар покинул нас, и все изменилось. Мы долго не находили общего языка с отцом Индис, но жизнь забросила нас далеко от места его проживания. Мы были в Лесном Королевстве на свадьбе Леголаса и Эленвен. Пробыли большое количество времени в странствиях после, а потом, вернувшись домой, обручились под светом первых весенних звезд, на поле усыпанном незабудками. Леди Галадриэль связала нас воедино, навеки благословляя на долгую жизнь, полную детских голосов. И они появились. Поздней осенью моя супруга родила мне сына. Сереброволосого эльфенка с чистыми голубыми глазами, которого мы назвали Нэйрендилем — колокольчик. Тот самый колокольчик, что послужил обманом в нашу первую встречу с Индис, и тот самый колокольчик, что изменил всю нашу жизнь. Алатар не любил меня до того дня, как отправился в Аман, но в своем внуке он не чаял души. Все успокаивалось. Мир приходил в себя после страшной войны. Росли дети, зацветали поля, когда-то орошенные кровью, и все наши друзья осели в тихих гаванях спокойствия и безмятежности. Мы все остались в сказках и легендах на страницах летописей. Был ли у нас конец? Нет. Если вы это читаете, значит, мы все еще живы и дарим своей историей крупицы тепла и благодати, дарованной нам судьбоносным звездопадом далекого прошлого.