Принц и нищенка

— Миримэ, прекрати распускать нелепые слухи! Тебе больше нечем заняться в этой жизни? — меня возмущало то, с каким упоением эта девушка портит всем кровь. — Омариен, будь так добра, займись уборкой и прекрати совать свой нос не в свое дело! Кровь закипела в моих жилах, и я захотела дать этой выскочке по глупой голове, но в прошлый раз, когда я дала волю своим эмоциям, меня назвали озлобленной, и Миримэ развела целую полемику, строя из себя жертву. Так случалось уже не раз, и поэтому я с уверенность могла сказать, что опускаться до ее провокаций я больше ни за что не стану. Хмыкнув себе под нос, я развернулась и пошла прочь, заниматься своими обычными обязанностями. День проходил тяжело, и хотелось поскорее забраться под одеяло, окунувшись в мечты о далеком прекрасном будущем. Но судьба была ко мне не слишком благосклонна. Пока я убирала покои придворных эллет, в комнату тихо зашел Меллон - управляющий, а из-за его спины испуганно выглядывала худенькая эльфийка в платье, совершенно не подходящем ей по размеру. Я бросила на прикроватный столик тряпку и с сомнением посмотрела на хранившего молчание эльфа. — Я чем-то могу помочь? Мужчина отошел на шаг, пропуская эльфийку, и заговорил: — Омариен, я хочу представить тебе Эленвен. Совет решил, что тебе давно не хватало соседки. Карас Галадон небольшое поселение, и я знала всех его обитателей, но девушка, что испуганно сжимала короткий подол, была мне не знакома, и я лишь напряженно улыбнулась. — Mae govannen. Creoso a’baramin. Я поприветствовала незнакомку и сказала, что рада разделить с ней жилье, но, казалось, девушка совсем не поняла сказанного. — Она не знает синдарин. Знает только общее наречие, - Меллон хмурил брови при каждом слове, а девушка бледнела. Кто она такая? Беглянка? Похожа на лесных синдар. Эллет казалась здоровой, но напуганной до смерти. Ее взгляд осматривал комнату, не задерживаясь ни на чем, а потом она грустно выдохнула и свесила голову. — Я могу проводить ее сейчас? — Так будет лучше. Я скажу Фрэйе доделать твою работу за сегодня. — Спасибо. Отряхнув фартук, я быстрым шагом добралась до эльфийки и, схватив ее за руку, повела прочь по направлению к своему небольшому жилищу. Эленвен, как безвольная кукла плелась следом, а когда мы все же добрались до таланов - очень осторожно ступала по каждой ступеньке, дабы не свалиться вниз. Это было еще одним странным обстоятельством, ведь координации эльфов можно было позавидовать. — Ты полукровка? — я захлопнула входную дверь и, не стесняясь, стянула с себя рабочее платье, заходя за ширму и переодеваясь в простой сарафан. — Эленвен, так? — Так меня назвали. Я моментально поднялась на носочки, выглядывая из-за края перегородки. — Назвали? Ты так говоришь, будто это произошло сегодня. Я усмехнулась. — Так и есть. Совет дал мне это имя на рассвете. Я даже все пуговицы не застегнула, сломя голову выбегая из-за ширмы. — Как так? А как же тебя звали раньше? — Я не помню... — щеки девушки залил розовый румянец. — Не помнишь? Как это не помнишь? Как можно забыть свое имя? Девушка еще больше покраснела. — Я ничего не помню. Помню, что проснулась в лесу, а потом меня привели сюда. Она врет? Не похоже. Но и на правду это не сильно смахивает. Эльф потерял память? Это бред сумасшедшего! — Эленвен, я понимаю, что ты не местная, и что тебя, возможно, сюда привела совсем не счастливая история, но если ты хочешь, чтобы мы стали подругами, тебе лучше мне все рассказать сейчас. У меня нет от тебя тайн. Спрашивай. Девушка снова горько вздохнула и, приложив руки к щекам, осела на заправленную кровать. — Это моя. Как подстреленная Эленвен резко пересела на соседнюю и закрыла ладонями лицо. Через секунду я услышала всхлипывания. — Ты что плачешь? Из-за чего? — я подсела рядом и приобняла эллет за плечи, а она втянула носом воздух, еще сильней прижимаясь ко мне. — Я не знаю ничего. Ни прошлого имени, ни вашего языка. Я понимаю, что я в Средиземье, но где, мне тоже непонятно. Я знаю, что все это странно слышать, но мне еще страннее все это чувствовать. Ты... — ее руки упали на колени, и я увидела заплаканное личико, с наивностью смотрящее на меня. — Ты не понимаешь. Я не знаю. Не помню. Помоги мне. Прошу. Мне некуда идти. У меня никого нет. И с тех пор мы с Эленвен не расставались. Я вдруг обрела сестру или лучшую подругу, которой мне так давно не хватало. Эльфийка плохо поддавалась обучению, но старалась изо всех сил стать похожей на других и не привлекать к себе внимание. Мы часами учили язык и историю, смеялись над разными вещами и делились секретами. В основном я, конечно, ведь у Эленвен было не так много секретов. Она, как новорожденный ребенок, впитывала много информации, но только-только делала свои первые шаги, которыми я так сильно гордилась. Эленвен стала звать меня Веснушкой за небольшие рыжие точки на моем носу. Я никогда не воспринимала это как уродство, но Миримэ частенько старалась задеть меня этим дефектом, сопоставляя его со своей алебастровой кожей. Не то, чтобы мы были врагами. Скорее, ей просто было нечем заняться. Все, за что она бралась, выходило нелепо. Все, кроме сплетен. Разжигать страсти у нее получалось лучше всего на свете. Она то и дело влезала в споры, передавала через двадцатые руки сомнительную информацию и вертела фактами в угоду своим убеждениям. Без внимания не оставалось ничего, и все, кто попадался под ее руку, были очень завуалированно облиты грязью. Исподтишка. При всем при этом, дочери казначея всегда удавалось снять с себя всякую ответственность за сказанное, и жизнь научила меня относиться к ней как к недолюбленной и несчастной девушке, ищущей смысл в обидах и распрях. Я часто жалела ее, а еще чаще гордилась тем, что удалось ее задеть, и весть о моих проказах разносится все дальше и дальше. Вот и сейчас под обстрел ее острого язычка попалась несчастная особа, имевшая неосторожность надеть такой же фасон платья, как и Миримэ, во время зимнего бала. Уже которую неделю я слышу невообразимую чепуху о том, что теперь Миримэ является законодательницей моды. Я, слава Валар, никогда не ступлю с ней на поле боя в этом вопросе, ибо вряд ли она опустится до горничного платья, а у меня вряд ли найдутся средства на шелка и бархат. Но пройти мимо и не заступиться за заклеванную девушку я не смогла. Скандал был очень громкий! Эленвен даже спасла меня от летящей в мою сторону сандалии! Надо сказать, что эту обувку Миримэ больше не увидела. Я, как трофей, повесила туфлю на стену и любовалась артефактом. Жизнь текла в своем русле, и год за годом проходили мимо меня, ввергая меня все в большие грезы о любви и неизведанном. Я часто делилась впечатлениями с Эленвен, и она тоже втянулась в мои мечты, придумывая себе свою сказку. Примерно семь лет прошло с момента появления звездочки в Лориене, и на пороге уже маячил Весенний Цвет, суливший новые знакомства и чудеса. На этот праздник со всех концов эльфийских государств стекались эльдар, и это был мой шанс влюбиться, ибо я уже присмотрелась ко всем юношам в столице, и ни один не тронул струны моей души. На этих струнах дано было сыграть только искусному музыканту. Надо ли говорить, что мои размышления оказались более чем пророческими? Мы с Эленвен, как и полагается незамужним барышням, сплели венки из весенних цветов и пустили их по воде, навстречу путникам, прибывающим в сердце эльфийских земель. Я вложила в этот венок всю свою надежду и с грустью смотрела на уплывающий дар Лаирэ лот. Эленвен позвали приготовить гостевые покои, ибо она, за время нашего проживания, устала от праздных будней и попросила у меня дать ей дело, а я стояла у кромки воды и вглядывалась в горизонт, на котором блестело поднимающиеся крылатое созвездие лебедя. — Морошка? Так банально, — сквозь смех пропела темноволосая Миримэ, стоящая неподалеку, а я решила уйти от разговора, спасаясь бегством, и развернулась чтобы уйти, но... — Омариен, неужели ты думаешь, что принц снова обратит на тебя внимание? Девушка говорила про ту весну, когда наследник лесов Средиземья посетил Лориен и на балу пригласил меня первой, практически не задумавшись ни на секунду. — Ну один раз у меня это получилось, — все же вырвалось из меня. Эллет улыбнулась еще шире и медленно, как кошка, подошла ближе, накручивая свой локон на палец. — Тысячу лет тому назад. Тысячу. А ты все никак не успокоишься. У меня даже язык присох к небу от этой фразы. Я не успокоюсь? — Это ты спросила меня об этом случае! Я уже забыла тот день, Миримэ! — Ты знаешь, — девушка подошла ближе. — Я всегда уважала тебя за твой труд и думала: она верно очень сильная, раз при условии отсутствия породы, продолжает сражаться за место под солнцем. Но теперь я вижу - ты просто недалекая. Глупая. Ты даже не понимаешь, что на твоем столе мои объедки... Это было жирной точкой в этом диалоге. Моя рука на автомате потянулась дать девушке затрещину и я горячо приложила ладонь о ее румяную щеку. В тишине ночи пощечина прогремела громом, и за секунды выражение лица Мимирэ поменялось. Из ее глаз начали сыпаться гневные искры, а еще через мгновение она сорвалась с места и убежала прочь. Мою ладошку все еще щипало от удара, и я уже предвкушала, чем закончится этот день. Скорее всего она нажалуется каждому, кого встретит, если не обратится напрямую к отцу, и меня оставят без бала завтра. Ну как я могла поддаться на это? Было же видно, что эльфийка провоцирует меня, заранее подготовив план действий. Это она мне за то, что вступилась за ее жертву! Хочет, чтобы я сидела дома, пока она попытается вешаться Леголасу на шею! Проклятье! Не то, чтобы я была в него влюблена. Просто тогда, тысячу лет назад, он не показался мне противным. Он не был тем, о ком ходили разные разговоры. Не был снобом или избалованным отпрыском короля. Он был обычным. Живым. И очень робким. Я умру на месте, если он влюбится в эту змею! Домой я шла в ужасном настроении и практически не смотрела по сторонам. В какой-то момент я столкнулась с Ариетт. Эта девушка появилась недавно в Лориене. Ей отдали работу по слежке за погребами и учете на складе, хотя она имела довольно недурное воспитание и почти королевскую выдержку. — Простите, — сказала я, удерживая равновесие, а Ариетт сильно сжала мое запястье, на давая мне упасть. Ее лицо осунулось, когда она нечаянно встретилась со мной глазами, а хватка стала еще более крепкой. — Ай! — я попыталась высвободиться, но эллет не отпускала мою руку. — Зеленые глаза. Изумрудные! — затараторила эльфийка как в бреду, но потом встряхнула головой и разжала пальцы. — Я не понимаю... — Ты не она. Она мертва, — сказала девушка, уже уходя в тень кустарников, а у меня похолодела спина. Ариетт всегда была странной, но редко общалась с кем-то дольше, чем того требовали деловые разговоры. Мне всегда казалось, что девушка будто прячется в гротах, и я старалась свести к минимуму встречи с ней, посылая в погреба Эленвен, если меня просили туда спуститься. Эленвен не находила ничего странного ни в ком, ибо она, скорее всего, сама была самым странным существом в столице. А кстати, где она? Время было достаточно позднее, а окна жилища не горели. Звездочка обычно нигде не задерживается, и я заволновалась. Она уже давно живет со мной, но я все еще беспокоюсь, как бы эллет не заблудилась в лесах или, например, не попалась на глаза Совету, который так и не нашел разгадки ее амнезии и все больше склоняется к тому, что Эленвен просто врет. — Омариен! — ко мне бежала растрепанная Лира, путаясь в складках платья. — Омариен, Эленвен у лекарей. Ее отравили! Мне кажется, эти страшные слова каждый услышит по-разному. Мне показалось все розыгрышем, и я даже не сразу поверила в сказанное. Глупо улыбнулась и отрицательно замотала головой, но через время Лира провела меня к больничному крылу, и я убедилась воочию в том, что звездочка действительно вляпалась в ужасную историю. Все ее тело покрывали ожоги, а волосы были сожжены до плеч, сворачиваясь на концах в обугленные кудряшки. Я заплакала. Я в своей жизни плакала так только один раз, когда отпускала родных в Валинор. Голова заболела от рыданий, пока не пришел лекарь и не объяснил мне ситуацию. Этот праздник прочертил грань между тем, что было до, и тем, что стало после в нашей со звездочкой жизнью. Я сейчас уже думаю, что ее появление стало знаковым для всех существ этого мира, но тогда отправной точкой служил лишь начавшейся так скоропостижно праздник, на который мы с горем пополам все же попали. У Миримэ ничего не вышло, ведь ее жалобы волновали всех куда меньше, чем предстоящий бал. Господа из Ривенделла уже вошли в столицу, и я встречала гостей, вместе со всеми, радостными овациями. С неба дождем сыпались лепестки диких роз, а возглавлял процессию аранен Сумеречья и принцесса Имладриса Арвен Ундомиэль. Они были невероятной парой. Самой красивой из мной виденных, но принц даже не подал своей спутнице руку, когда та спешилась, а лишь сверкнул индиговыми глазами в мою сторону, кротко улыбнувшись. Меня залила до кончиков ушей краска. Он мне улыбнулся? Миримэ позеленеет от злости, если узнает. Леголас ушел в сопровождении сенешаля, а я осталась ждать прибытия Лихолеской процессии. Странно, что принц не приехал вместе с отцом. Поговаривают, что у них достаточно напряженные отношения. Через несколько часов въехали лесные сатиры на изящных лошадях, а за ними легкой поступью, будто втекли в ворота нимфы в легких одеждах. Вокруг всей процессии витал дух магии и древнего волшебства. В воздухе порхали бабочки, а у нимф в руках были большие стеклянные сосуды, наполненные мерцающими светлячками. После своего народа и стражи въехал Владыка Трандуил на огромном большерогом олене с черной сбруей, усыпанной драгоценными камнями. Словно звездное небо. Галадримы замерли, и вздох восторга растекся по окружающему пространству. Таур Лихолесья был поистине впечатляющим: прекрасным, как и легенды о нем, величественным, как его предки, и очень холодным, как и подобает мужчине, потерявшему жену и, видимо, утратившему связь с единственным сыном. Отец Леголаса не смотрел на собравшихся. Он сошел на землю и ушел вместе с главным советником размещаться в заранее приготовленных покоях. Мне стало немного смешно, когда я увидела гигантские сундуки, что унесли следом за их хозяином. У короля, возможно, больше одежд, чем у всех эллет королевства. Миримэ обзавидуется! Почему я все время о ней думаю? Нужно прекращать, иначе она мне приснится! В общем, про бал рассказывать без толку, ибо вы и так знаете, чем он для меня обернулся. Я влюбилась? О, я не знаю ответ на этот вопрос. Хоть пытайте меня. Но в одном я точно уверена — этот музыкант, что сидел в тени оркестровой ниши, совсем не похож на тех, кого я знала раньше. В тот момент, когда я его впервые увидела, мне не нужно было иметь зрение, чтобы понять, что он уникален. Я слышала. Его пальцы ласкали арфу, высвобождая, словно пленников, умопомрачительные мелодии. Инструмент плакал в его руках и смеялся, а я, перетанцевав практически со всеми гостями Лориена, все время старалась находиться ближе к привлекшему меня юноше, но он не сводил глаз с пола, будто погружаясь в состояние сна, играя музыку. Он поднял взгляд лишь раз. Когда я неосмотрительно споткнулась и упала на виолончелиста. Ну, как неосмотрительно. Я это нарочно сделала, ибо сил ждать внимания со стороны музыканта у меня не было. И вот он поднял взгляд на растрепанную меня, и распластавшуюся на опрокинутом стуле... У него были необыкновенно чистые бирюзовые глаза, преисполненные грустью и обрамленные пушистыми золотыми ресницами. Он был блондином. Невероятно красивым блондином, надо сказать, и в его светлых локонах путались жемчужные нити. Я первый раз в своей недолгой жизни не знала, что промямлить. Так как праздник должен был продолжаться — музыкант не оторвался от игры на арфе, а виолончелист помог мне встать и отряхнуть платье, попутно приглашая на танец. Самое страшное, что в тот момент, когда мы с виолончелистом (его звали Элвэ) кружились между других пар, Миримэ пригласила моего музыканта, и я видела, как она фальшиво смеялась, периодически поглядывая в мою сторону. — Вот дрянь... — прошептала я, но Элвэ услышал. — Что, простите? — Ой! — я глупо улыбнулась. — Я имела ввиду другое. Это не к вам относится. — Куда вы смотрите? — мой партер окинул цель моего любопытства взглядом и грустно вздохнул. — Верно Айлор украл ваше внимание? Айлор. Какое красивое имя. Светлый. — Простите меня. — в своих размышлениях я не заметила, как покраснела от того, что узнала имя музыканта. — Он уже влюблен... Эти слова отозвались разочарованием во мне. — Ну вот. — В музыку, юная дева Лориена. Он влюблен в музыку, — с удовольствием произнес Элвэ, а у меня с души свалился камень. Значит, мне соперничать с музыкой? Соперничать? Я увлеклась так сильно? Не может быть. Я снова посмотрела на то место, где танцевал музыкант с Миримэ, и не обнаружила их там. Пропали. Червяк загрыз у меня в сердце от страшных догадок, и я вдруг осознала, что эта эльфийка не остановится ни перед чем, чтобы меня разозлить. Она пойдет даже на такие низкие трюки. Она видела, как я смотрела на Айлора? Откуда она узнала? Какое же у него красивое все-таки имя... Мелодия закончилась, и Элвэ откланялся, отпуская мою руку, а я стремглав бросилась прочь из зала ради того, чтобы найти Миримэ и оторвать ей голову, если она посмеет! Искала я, надо сказать, недолго. Еще у самой калитки в сады Владычицы я приметила край темно-вишневого платья с черной каймой и с уверенность могла сказать, что Миримэ именно там. Мне оставалось только открыть створки и задушить ее, но я почему-то помедлила. А именно — я услышала странные звуки. Всхлипывания и едва слышный протяжный стон. Стало ли мне страшно? Это же я! Мне стало любопытно, и я, тихонько отворив калитку, прошмыгнула внутрь сада, поднимая подол чтобы не шуршать почем зря в тишине. На кованной скамейке, рядом с вытянутым закругленным кипарисом, сидела Миримэ, закрывая лицо ладошками, а по ее руке к локтю стекала хрустальная капелька слезы. Это было так необычно видеть столь драматичную сцену с участием эллет. За все время, что я знала эту девушку, я ни разу не видела ее плачущей или хотя бы обиженной. Вся ее натура не позволяла ей расслабиться, и осанка эльфийки круглосуточно была стопроцентно идеальной, а манеры безупречны. Даже когда она злилась. А сейчас я стала свидетелем сцены, которую скорее всего готовили не для моих глаз. Подумав, что лучше мне уйти и оставить ее одну, я стала отступать обратно к калитке, но по закону подлости под моей ногой хрустнул сухой опавший листик, и эллет резко убрала от лица ладони. Глаза Миримэ были полны грусти, а кожа покрылась красными пятнами в местах соприкосновения с влагой и руками. — Что... что ты здесь делаешь? — девушка отвернулась и запястьем стерла мокрые дорожки. — Я не специально. — Уйди прочь! — скомандовала эльфийка, даже не повернувшись в мою сторону. Я привыкла к приказам и обычно стараюсь им следовать, но тут что-то приковало меня к месту, не давая даже сообразить суть ее просьбы. — Миримэ... — начала я, но плечи эллет дернулись и снова послышалось кроткое всхлипывание. — Что произошло? Девушка глубоко вздохнула, встала, расправила платье и повернулась, держа как обычно прямую царственную осанку. — Не твоего ума дело, Рыжик. Иди к своей сумасшедшей подружке и расскажи ей о том, что увидела. Хорошо вам повеселиться. Девушка медленно пошла на выход. — Мы не болтаем о тебе. Никогда не болтали. — Да ладно! — она остановилась. — Ты тоже подумала обо мне, когда твою соседку отравили? Признаться, у меня была такая мысль, но я не решилась ее озвучить и никогда бы не стала настаивать на ней. Все-таки попытаться отравить принцессу Ривенделла — тяжкое преступление. Миримэ заноза, но не убийца. Мое молчание затянулось, и девушка, хмыкнув, снова двинулась к калитке. — Ты этого не делала. Эльфика остановилась. — Нет, не делала. И мне жаль, что твоя подруга пострадала. Не представляю, что ты чувствуешь, ведь у меня никогда не было подруг. И она ушла, оставляя после себя только терпкий запах пионов, а я задумалась над сказанными ею словами. У нее не было подруг. Мы жили в Лориене бок о бок несколько сотен лет, и я ни разу не видела ее в компании девушек долгое время. Миримэ общалась только с придворными дамами и их общение сводилось к сплетням или обыденным темам, но по умолчанию никто никогда не хотел видеть в своей компании дочь казначея, ибо она приносила с собой на хвосте много грязи и злословия. Возможно, это было всего лишь маской? Почему она плакала в одиночестве? Ее обвинили в отравлении? Подозревали? Или у нее просто иногда сдают нервы, как и у всех живых существ на планете? Возможно, и в ней есть частичка добра, которую мы предпочитаем не видеть и оттого она прячется все глубже и глубже, являя миру только пакость. Эру, я что сейчас, пожалела Миримэ? Уму непостижимо! — Простите, — голос, доносившийся из-за моей спины, отвлек меня о размышлений, и я развернулась. — Я думал, здесь никого нет. Передо мной стоял Айлор. Собственной персоной! Юноша улыбался и держал в руках серебряную арфу. — Мы не знакомы? — Ома... Омариен, сир, — сделала я неуклюжий книксен и еле подняла глаза на светловолосую красоту перед собой. — Айлор. Прошу прощения за то, что прервал ваши размышления. — Все в порядке. Я ни о чем не думала. Точнее, у меня есть мысли, но они ни о чем. Так не всегда. Я не глупая. Не подумайте, — все выходило как-то по-дурацки. Язык стал плохо слушаться, а мозг плохо соображать. Меня охватила паника! — Вы мне не помешаете, хотя если вы вдруг хотели остаться в полном одиночестве, то вам вряд ли удастся сделать это в Лориене. Здесь бывает достаточно шумно. Точнее сегодня шумно. Не всегда. Но вы... Но в общем... Что же я болтаю? — выдохнула я нервно. Словно почуяв предобморочное состояние, я прижала одну ладошку ко лбу, а вторую к животу и пошатнулась. Юноша округлил глаза и в секунды оказался рядом, словно желая подхватить, если я все-таки грохнусь. — Вот это да, — сказала я, ошарашено глядя в голубые, как небеса, глаза напротив моего лица и лишилась чувств, испуская последний тихий выдох. Я умерла? Нет. Я сошла с ума. Не бывает все так. В один миг. Первый раз видеть мужчину и уже не помнить лиц остальных. Не бывает таких светлых глаз и прекрасных черт. Не бывает таких юношей. Это бабушкины сказки. Или он только для меня такой? Мне как-то говорили, что нас создают парами и если ты встречаешь свою судьбу, то все становится ясно практически сразу, но... Он не упал в обморок при виде меня. Даже ни единого комплимента не сказал, а эльфы щедры на комплименты. А что вообще происходит? Где я? Откуда это невероятно вкусный запах алоэ? И невероятно мерзкий запах цератонии? — Омариэн, вы живы? Очнитесь! Тот, кто звал меня, махал перед моим носом самым дурно пахнувшим цветком во всем Средиземье. Его используют, чтобы привести в чувства, но редко применяют, ибо на это есть заговоры. — Фу. Уберите это! Отвратительно! — голова раскалывалась, а в пальцах начинало отходить онемение, замещаясь покалыванием. Я открыла глаза и всмотрелась в тени ночного сада, а потом повернула голову и... о, Эру! Голубые глаза. Небесные. — Вот это да... Юноша кивнул и его ладонь устроилась... у меня под коленом. Он держал меня на руках. На руках! Боги! А для арфиста он очень силен. Я всегда думала, что музыканты тяжелее инструмента ничего не поднимут... — Вы упали без сознания. — прошептал эльф, всматриваясь в мое лицо. — И упали на оркестр. Вы много падаете.