Принц и нищенка

Я выходил с отрядом пока еще светило солнце и старался всем видом показать своей динет, что все это не имеет почвы для переживаний, но внутри меня будто свербело чувство тревоги. Не знаю. Не за свою жизнь. Я уверен в своих руках и заточке лезвий, но природа будто нервничала. Будто сам воздух был пропитан опасностью. Не знаю. Мне казалось, чем дальше я отхожу от родного порога, тем громче деревья шепчут мне, чтобы я остался. Что ждет меня у северных границ? Погибель? Потери? Скорее второе, ибо я даже воскресну из мертвых, чтобы надеть венец на голову возлюбленной. Я ждал этого слишком долго. Тени мягко спускались к моим ногам, и черные полосы моего силуэта все растягивались от закатного солнца. Слабые птичьи переливы смолкали, как только шум подошв на ботинках стражников шаркал о сочную траву леса. Мой нос чувствовал аромат подгнивших яблок и еще чего-то едва уловимого... неприятного. Феанрод вел эльфов за собой, обеспокоенно озираясь по сторонам, и я знал почему. Он присутствовал на совете, где я убил наследника бледных орков, и знал, что они не могли отпустить своего товарища одного. Возможно, недалеко расположено место, где наши враги должны были встретиться. Отряд старался идти тихо, но мой эльфийский слух был повернут не в сторону своей реальности. Я беспокоился о своей звездочке. Девушка выглядела напуганной и зажатой, когда я уходил, и мне было важно, чтобы она не замыкалась в себе сейчас. Она никогда не привыкнет. Да и я тоже. Я теперь каждый раз боюсь даже подумать, что нас может разлучить любая мелочь. На воду дую. Мои нервы на исходе. Сами подумайте. Представьте, что видите любимое существо истерзанное, израненное, замученное и неспособное самостоятельно справиться с душевной болью, что была причинена ему из-за твоих ошибок. Я винил себя в каждом ее ушибе, порезе или ожоге. Это просто поразительно, сколько она вытерпела и сколько нежности в ней осталось после этих чудовищных событий. Она видела кровь, видела мертвых, видела близких, погибающих на ее глазах, и даже пережила свою смерть, но сохранила свой свет и освещала мрак даже тем, кто недостоин ее помощи. Она поразительна. Ночь легла на кроны деревьев мягким ковром, и я приказал забраться повыше, чтобы отсидеться до рассвета. Идти до места предполагаемого лагеря орков оставалось меньше суток, и я не хотел встречаться с порождениями тьмы во мраке. Это стало бы преимуществом для них. Забравшись на толстую ветвь тополя и затерявшись в его пыльных сережках, я привалился спиной к стволу и подмигнул сидящему рядом Лиртасу. Юноша жевал яблоко и безмолвно указал на карман, спрашивая хочу ли я, но я отказался и стал смотреть на свои руки. Мне вспомнился Арофер, все время таскающий с собой еду, дабы не проголодаться в дороге. Мне вспомнились его шутки и его улыбка, его проблемы с шнурованием походных ботинок... я даже подарил ему пару на крючках, чтобы эльф не тужился справиться со шнуровкой, все время путаясь в пальцах. Да. Вот такой он был. Интересный. Полный добра и красоты эльфийского естества, но так же набитый до отказа обывательскими нелепостями. Я вспомнил, как друг утащил меня однажды на озеро купаться и принял проплывающую мимо ветку за змею, крича в истерике и стараясь выбраться на землю. С тех пор он всегда купался с брезгливостью. Мокрые капли, стекающие с его темных локонов, всплыли в моей памяти. Они блестели на солнце, и он, казалось, весь покрыт драгоценностями. Не было в моей жизни вернее товарища, и, я боюсь, не найти мне никогда того, кто смог бы его заменить. Возможно, он в чертогах Мандоса, слышит меня и видит, как я бьюсь за нас обоих. Если слышит, то он должен знать, что я виню себя в его смерти. Не нахожу прощения самому себе. Если он слышит, то почему не возвращается? Из-за Мариэль? Ему не дадут благословения после ее ошибок? А ради меня? Ради меня Валар дадут ему живое сердце? Я провернул на руке серебряное колечко и улыбнулся с тоской. Ради Эленвен они дадут свое согласие. Ради нее точно. Она попросит. Я буду ждать тебя, друг. Моя невеста. Моя небесная звездочка. Я не верю, что на моем пальце нерушимый символ ее согласия провести со мной вечность. Она и я. Вечность. Все богатства в одном маленьком совершенно заурядном украшении. Таких тысячи в мире, но смысл есть только в одном. Я не одинок. Я любим. Я храним. Я сокрыт таинством любви от злого рока. Мы справимся. Я приму на себя любую непогоду и понесу на своих плечах небеса, если потребуется для счастья моей семьи. А для чего я еще был создан? Для чего рожден бессмертным, и почему мне в руки вложено столько силы? Для нее. В этом и есть суть всего живого. Кто я без нее? Ожидание. Кто я с ней? Жизнь. Посмотрев в мысли своей динет, я с удовольствием узрел ее спокойный сон и румяные от теплоты перин щечки. Она лежала на кровати, и в свете луны ее волосы переливались и блестели. Неповторимая. Трогательная. Моя. — Аранен, вы слышите? — прошептал стражник рядом, и я развеял видение, напрягая слух. Ночь уже рассеивалась, и по горизонту волнами разносился шелест травы от порывов ветра. Рассветное урчание перепелок, скрежет ботинок о кору деревьев и какой-то непонятный звук, похожий на клацанье зубов. Волк? Или что-то пострашнее? Послышался хрип и рычание, а через несколько минут я уловил взглядом темную шерстяную спину, несшуюся средь деревьев в направлении северной границы. Недалеко. — Soora sen (Следуйте за ним)! — крикнул я —  Ndengina ho (Убить его)! Эльфы спрыгнули с ветвей, и часть помчалась догонять варга, а часть следом за мной направилась в обход, чтобы перегородить твари пути к отступлению. Феанрод кивнул головой сбить строй и указал руками разделить территорию на два отряда. Я побежал к Сумеречной роще, где протекала река Лесная, а за мной последовала с десяток воинов. Волк не думал уворачиваться. Я слышал приказы Халора и знал, что они практически настигли врага. А потом раздался вой и пищание умирающей псины. Я улыбнулся и, махнув рукой эльфам, повел их туда, откуда доносилась какофония предсмертных судорог. Гигантское черное чудище лежало в луже собственной крови и слабо подрагивало, а Халор обтирал меч о траву с видом глубокой задумчивости. — Лазутчик? — спросил я. — Бежал сообщать о нашем прибытии? Военачальник поднял глаза и нахмурился. — Он даже не попытался меня укусить. Он и раненый передвигал лапами в сторону северной границы. Я задумался. Варг. Не попытался защититься? Альфа ему приказал не останавливаться? Кто пойдет против своих же инстинктов? — Надо спешить. И мы бегом двинулись в чащу леса. Не оглядываясь и не обращая внимания на шум, что производим своим бегом. Чем раньше мы покончим с этим, тем лучше. Возможно, на службе орков не только волки. Мы неслись между стволами деревьев, перепрыгивая гигантские корни, и Феанрод на ходу успевал уворачиваться от хлестких веток, отборно ругаясь за свой высокий рост. Я взглянул на Эленвен, и мое сердце чуть успокоилось. Девушка была с моим отцом в окружении придворных эллет и что-то бормотала Тауру про ленты и цветы. Репетируют церемонию. Ей некогда смотреть моими глазами. Хорошо. Можно не волноваться, что она решит подглядеть за мной. Уже через несколько часов отряд был на самой окраине Сумеречья, и перед нами распростерли свои гигантские каменные отвесы Серые горы. Я втянул воздух носом и почувствовал запах горелых досок. Но ни намека на гниль и испражнения. Бледные орки чистоплотны? Халор первым выбежал из леса и остановился, опуская оружие. Я чуть не влетел ему в спину, и поэтому развернулся, прокатившись по ровной земле и поднимая клубы пыли. Прямо у подножия гор располагались палатки, походные костерки и всякая всячина состоящая из утвари и каких-то мотков ткани. Это был лагерь орков. Абсолютно пустой. Ни единой живой души на расстоянии нескольких лиг. Только мы. Стражники замерли и вопросительно стали смотреть друг на друга. — Этот варг не спешил передать новости, он уводил нас дальше от дома. — прошептал Халор, и мне под ребра пробрался ледяной холод страха. Я погрузился в свои мысли, успев заметить, что некоторые эльфы тоже прикрыли глаза, и увидел нахмуренную Эленвен, кусающую губу. — Эленвен! Лагерь пуст! Они у вас! — взревел я, и звездочка побледнела, глядя куда-то перед собой. Я услышал рыки чудовищ и первое лязганье стали, но видение рассеялось, и я понял, что неспроста. Меня трясли за плечи. Темноволосый юноша пытался привести меня в чувство. Я отпихнул руки стражника и помчался обратно в лес, на ходу отдавая приказы возвращаться. Мне пришлось с силой толкнуть в спину стоящего на пути Феанрода, и начальник стражи будто очнулся ото сна. У него жена во дворце. Он видел. Я бежал коротким путем, огибая заросли и все время подглядывал за действиями своей невесты. С ней был отец. Эру, спасибо тебе. С ней отец. Он не позволит случиться непоправимому. Не позволит? Нет! Эленвен со страхом сжимала перед собой мантию Таура и отходила дальше от схватки. Но потом уперлась в стену и ее накрыл мрак. Что такое? — Эленвен! Эленвен, что у вас? — кажется я кричал на самом деле. Вслух. — Я не знаю... — в панике начала тараторить девушка. — Зови отца! Кричи в мыслях! Немедленно! И она послушалась меня. Первый раз в жизни послушалась. Я бежал и не видел перед собой ничего, лишь чувствовал, что щеку рассекла хлесткая ветка. Плевать. Мне нужно быть не здесь. Мне нужно быть там. Я должен успеть. Должен помочь. Мне необходимо знать, что все с ними в порядке. Я видел, как отец уводил Эленвен из зала, и на его шее красовались черные подтеки орочей крови. Он мертвой хваткой вцепился в предплечье звездочки и волочил ее за собой, на ходу осматривая безопасный путь к отступлению. А потом его окликнул один из бледных гоблинов. Здоровенный и весь иссеченный железными пластинами. И я слышал слова этой твари. Он взывал ко мне и клялся свернуть мне шею. Я разорву тебя голыми руками уродец! Только двинься с места! Но отец успел раньше, и через несколько секунд серое тело плюхнулось о каменный пол, а безвольно повисшая голова только успела в последний раз клацнуть гнилыми зубами. Что было дальше? Самое страшное, что можно себе представить, будучи далеко от места, где происходит чудовищная сцена откровения моего отца с моей невестой. Эленвен была в безопасности, но Трандуил в ту минуту представлял угрозу сам для себя. Таур рассказывал ей историю. Свою историю. Нашу с ней. Он даже рассказал ей про то, чего я не знал. Про то, что отец много столетий не давал юной душе звезды сойти на землю и переступить порог его обители. Он просил прощения, и в какой-то момент мне почудился в его лике тот же эльф, что когда-то очнулся от кошмара посреди ночи, в кромешной тьме, поднимающейся с самого дна памяти мужчины. Я смотрел и не верил. Мой отец взывал к Мандосу. Он хотел уйти и, ведомый усталостью от жизни, принял решение не останавливать кровоточащую рану на бедре. Но Эленвен зажала мужчине артерии и клялась возненавидеть его до конца дней, если он посмеет ее бросить. Она ругалась на него и даже дала пощечину дабы отрезвить безумца, но слова любви подействовали точнее. Когда Эленвен призналась, что любит его, взгляд отца прояснился, и я увидел в нем надежду. Он усыпил бьющуюся в истерике девушку и остановил свою кровь, сжимая худое тельце в объятиях и раскачивая его как ребенка. Я смотрел и не верил. Я бежал. Я летел. Я остановился только перед входом в шатер, натянутый для людей. В нем на сырой от крови земле сидел мой отец. Король Лихолесья. А на его руках покоилась самая драгоценная для меня ноша. Мужчина сидел, погруженный в сон, и я легко провел рукой по его плечу, пробуждая эльфа от дремы. Он сильнее прижал звездочку к груди, в защитном жесте, и испуганно всмотрелся в мои глаза. — Отец... — прошептали мои губы. И Трандуил опечалился, видимо, уже зная, что я видел слабость его рассудка глазами возлюбленной. Я наклонился к отцу и прижался своим лбом к его, проведя рукой по шелковым золотым волосам. Я чуть не потерял его снова. Он снова и снова не находит во мне свой дом. А ведь я люблю его и всегда любил...что бы нас не разделяло. Он мой отец, и это слово свято для любого ребенка. Слышишь меня? Всмотрись. Во мне нет ничего, что бы не начиналось с тебя. — Прости меня, сын... — сказал он. — Спасибо, — ответил я и поцеловал мужчину в горячий висок. Ему нужно отдыхать. Он так много сделал для света за эти тысячелетия. Ему нужно отдыхать. И через минуту стражники уже уводили короля в медицинские палаты, а я нес на руках спящую эльфийку к себе в комнату, стараясь не смотреть на происходящее в замке. Не сейчас. Все позже. Без меня хватит распорядителей. И, только за мной захлопнулись двери покоев, как разноцветные глаза Эленвен распахнулись, и она с исступлением сжала в руках мой камзол, чуть не раздирая его в клочья. — Где Таур? — Он в порядке, — улыбнулся я, и девушка сразу же изменилась в лице, начиная нервно смеяться. Я положил ее на кровать и сел рядом, смотря в любимое лицо, охваченное истерикой. Девушка то горестно смеялась, то плакала сквозь смех, то бормотала какую-то чепуху о том, что ей нужно немного отпуска от Средиземья. Я утешал ее, успокаивал, обнимал и целовал, даря свою заботу, которая ей так была нужна после пережитых эмоций. Первую ночь динэт спала плохо. Все время просыпалась и спрашивала про отца, но потом снова проваливалась в беспамятство. Я не уходил. Не покидал ее. Старался свести на нет все ее переживания и отвлекал на себя сколько мог. Хотя во дворце я тоже был не менее нужен. Оказалось, что погибла Мариэль. Практически сразу. Она не успела себя спасти, да и не хотела, я думаю. Мне тяжело дались эти известия, и я лишь помолился, чтобы ее приняли в чертогах Намо и даровали встречу с возлюбленным. В остальном пострадало не много жителей Эрин Гален. Самым удивительным оказалось вмешательство гномов. Подгорные жители первыми бросились защищать девушек народа эльдар, и многие из них голыми руками разрывали орков, при этом подставляя себя под укусы варгов. За ними сейчас ухаживали эллет королевства и, вопреки врачебным предписаниям, таскали им в палаты пенное пиво как обезболивающее. Я был не против. Мне просто было не до этого. Отец отлеживался в своих покоях, а я временно исполнял все его обязанности, разбираясь с последствиями нападения. Я навещал его. Не только чтобы спросить совета, но и просто так. Мне казалось, мы сблизились за все это время и это не могло не радовать. — Как нога? — спросил я, входя в королевские покои и вставая рядом с кроватью, на которой лежал золотоволосый эльф. — До свадьбы заживет, — на секунду усмехнулся Трандуил, но потом быстро посерьезнел. — Как Эленвен? Они оба не заходили друг к другу, и оба все время друг о друге спрашивали. Я чувствовал себя засланным шпионом, работающим на два вражеских лагеря. — Хорошо, но готовься к тому, что она будет обижаться. Ну или делать вид. Эльф снова улыбнулся и на этот раз совершенно искренне. — Ты знаешь, о чем она думала в шатре? Кем она меня считает? Чего больше всего хотела? Я пожал плечами, ибо совсем не помнил ее сумбурных мыслей. Она сокрушалась, что он ее покинет и оставит одну. Что он покинет меня и королевство. Но это лишь малая часть. Из-за страха я многое не успел услышать. — Чтобы я отвел ее к алтарю. Как родной отец. — проговорил Владыка и немного смутился. — Ты разрешишь? Мне даже думать долго не пришлось. Я сел рядом с мужчиной и взял его руку в свою. — Это будет подарком нам. — Нет. Это будет подарком мне. В летописях опишут лишь сухие факты. Подвиги, сводки, битвы, дети, союзы. Но на самом деле все немного иначе. Если когда-нибудь кто-нибудь спросит меня каким был мой отец, я даже не найдусь, что ответить. Нужно прожить с ним тысячи лет, чтобы едва прикоснуться к нему краем своей души, ведь если нырнуть в него с головой - утонешь. Не знаю как объяснить. Не объяснимо. Вот такой он. Точнее неправильно. Таким он должен был быть, не свались на него столько горя и испытаний. И Эленвен чудесным образом вернула ему его прежний облик. Заботливый, любящий, строгий, но справедливый. Я всегда желал, чтобы его сердце успокоилось, перестав терзать и без того опьяненный рассудок. И сейчас мои желания сбылись. Король больше не был один. Его любили. По-настоящему. Просто так. Не сын, который по определению должен быть благодарен за жизнь, а девушка, которую он столько лет не подпускал, гоня с порога, но она, вопреки всему, к нему прикипела и подарила свою ласку. Она приласкала мое чудовище.