Если гора не идет к лесу.

Ранним утром, на третий день плавания по Долгому озеру, их небольшое судно вошло в неспокойные воды Бегущей и так же медленно, но уверенно, стало продвигаться от ее устья вперед на север, в сторону ее истока. Торин стоял на носу их суденышка на баке и белозубо улыбался в усы, вдыхая полной грудью свежий речной ветер и глядя на постепенно приближающуюся к ним навстречу Одинокую Гору. Все его чувства в этот миг так откровенно отражались на его лице, что стоящий рядом Бильбо поневоле не мог отвести от него глаз. Это был один из тех редких моментов, когда его наниматель был в хорошем настроении и расположении духа и не стремился этого немедленно скрыть своим традиционным сварливым бурчанием. Он радостно хлопнул по плечу привычно крутящегося рядом хоббита, так же внимательно вглядывавшегося в открывающийся вид, но только вот с чувством совершенно противоположным. Для Торина это, понятно, была его желанная, долгожданная и выстраданная цель, а вот хоббит, напротив, ощущал какое-то скребущее душу внутреннее беспокойство. И то ли виной тому были упорно не желающие выпадать из памяти слова эльфийского государя, то ли собственное его внутреннее чутье, на которое он частенько привык полагаться, но Гора ему эта сразу не понравилась, едва он взглянул на нее поближе. Ему казалось, что с каждой пройденной милей она все более давит и угрожающе нависает над ним. Казалось бы, Гора себе, как гора. Что же он, гор до нее не видал, что ли? И не такая она уж и высокая, не то что пики Мглистых гор, но отчего-то она казалась ему крайне зловещей. Даже там, под пиками Хитаэглир, в мрачных гоблинских пещерах, у корней самых высоких в Средиземье гор не было у него такого угнетающего чувства, как теперь. Должно быть, это из-за дракона, решил он. Про дракона он старался до времени не думать, что толку беспрестанно изводить себя напрасными страшилками, то, чему быть суждено, неминуемо будет, но в свое время, а потому нужно делать то, что должно. Вот он и делал. Их странный и полный опасностей поход неуклонно приближался к своей финальной точке, то есть к Горе. Но, тем не менее, до исполнения бережно взлелеянных планов Торина было ой, как еще далеко. Бильбо украдкой бросал беспрестанные взгляды на его ликующее лицо и его тревога в ответ только усиливалась. Маленький хоббит тоже смотрел на эту все равно громадную и величественную Гору и невольно думал: "И как же это я, хоббит из порядочной семьи, оказался в таком диком и неприветливом местечке, почитай на самом краю света. Так несказанно далеко от собственного дома, от вещей привычных и понятных, от всего того, что так хорошо знакомо и не может вас внезапно огорошить какими-нибудь мрачными неожиданностями. А из неожиданностей самая страшная, к примеру, летний град, побивший едва завязавшиеся качаны молодой капусты в огороде". И капусты, да и сами огороды, в которых они могли произрастать, остались давно уж позади, как и прежний Бильбо. За лесами, за долами, за синими далями, далеко на Западе, совсем рядом с морем, которого он никогда не видел. Где-то там был его родной дом и весь его привычный мир и уклад, покинутый только ради одного… Конечно, бесспорно, несомненно, во всем был определенно виноват Гэндальф, без него тут явно не обошлось. Бильбо частенько думал о том, почему волшебник выбрал именно его, хоббита из порядочной семьи, на эту сомнительную роль. Он, конечно, еще тогда, в Бэг-Энде, задал ему этот простой вопрос, мол, с какой целью старый маг так откровенно наплел гномьей компании, что, дескать, Бильбо вор, да не карманник какой-нибудь мелкий, а взломщик, к тому же. Маг в ответ на эту гневную тираду усмехнулся, выпуская разнообразные по форме кольца дыма из своей старой, потемневшей трубки. - Скажем так, дорогой Бильбо, я даю тебе шанс, - спокойно отозвался он через некоторое время. - Шанс? Шанс на что? - не вполне понял его донельзя раздраженный и раздосадованный всем этим делом Бэггинс. - Шанс выбраться из твоего крошечного, любовно обжитого, но в целом довольно скучного мирка, - Гэндальф выдохнул ему в лицо сизое кольцо дыма, которое немедленно сложилось в глумливую гримасу и показало ему язык, - шанс высунуть свой неглупый нос за порог Бэг-Энда и курнуть настоящей жизни. А компанию для этого дела я тебе подобрал самую подходящую, ты уж поверь. А то ты так и просидишь тут до седых волос, ничего не узнав из того, что принято считать самым главным в жизни. И я сейчас не о соревновании с твоим соседом Рэтом Толстопузиком о том, кто из вас сумеет вырастить самую гигантскую тыкву на конкурс для ежегодной осенней ярмарки. Я уже битый час толкую тебе о совсем других вещах… - Это о каких же, интересно знать? – в ответ ему вопросил Бильбо, упрямо подбоченившись. На это маг прищурил хитроватые серые глаза под лохматыми кустистыми бровями. - Вот сейчас и узнаешь, - не совсем понятно ответил он. И тут его входная дверь сотряслась от еще одного настойчивого в нее стука. - Светлые силы, Гэндальф! - в ярости завопил Бильбо. - Еще одного гнома сегодня у себя за ужином я не переживу! - Открой-ка лучше дверь, друг мой хоббит, - спокойно посоветовал ему маг, - пока ее не снесли с петель… - Что-о!? С петель!!! – взвизгнул хозяин шумной вечеринки. - Да что за разбой! Что за манеры?! С этими воплями он стремительно подскочил к своей входной двери, на днях любовно выкрашенной им в изумительный зеленый цвет. Который он перед этим часа два колеровал самолично, вдохновляясь недавно появившимися свежими листьями сирени. Ну естественно, за порогом стоял еще один гном. Бильбо уже было собирался с ходу выпалить все, что он думает о гномах в целом и об очередном незваном госте в частности, но вдруг почему-то осекся на полуслове. Гном внимательно смотрел на него, тоже не спеша сделать шаг навстречу. Позади него виднелись голубоватые в наступившей весенней ночи дали заливных лугов Шира. До слуха Бильбо донеслось из ближайшей темной рощи пение соловьев. А над головой у незнакомца распахнулось темное звездное небо, на котором ясно виднелась дорога Млечного пути. Вдруг одинокая, будто осенняя, звезда сорвалась с этого ночного небосклона. И, стремительно сверкнув белым росчерком, закатилась, постепенно угасая, за далекий едва светлеющий горизонт. Бильбо вдруг показалось это крайне плохим предзнаменованием. Неясное пока, но тревожное предчувствие вдруг остро кольнуло где-то под сердцем. И он, весь поддавшись ему, уже хотел было захлопнуть злополучную дверь поплотнее и сказать, что там просто ошиблись адресом. Но гном, сразу угадавший это его желание, мгновенно ловко сунул между ними свою ножищу в тяжелом окованном сапоге и, естественно, не позволил ему этого сделать. В ответ Бильбо вынужден был прикинуться, что ничего такого и не было. Гном наконец шагнул ему навстречу из звездно-синей ночи, легко переступая порог и сразу попадая в круг теплого рыжего света. В тот самый момент Бильбо вдруг почувствовал, что его порог перешагнул не просто очередной гном, его порог перешагнула судьба в чьем-то лице. Хоббит лишь раз взглянул в васильковые очи незнакомца и все… Пропал окончательно и бесповоротно, не поминайте лихом… - А это глава нашей компании, - из-за спины подсказал Гэндальф, - Торин Дубовый щит, собственной персоной. Этот самый Торин, который Дубовый щит, между тем бесцеремонно скинул свою тяжелую, мохнатую шубу прямо на руки оторопевшего хоббита. Тряхнул роскошными темными косами и с неудовольствием сообщил, что, дескать, заблудился по дороге, да еще и дважды. Тут он правда не стал вслух продолжать, что он думает о карте, намалеванной Гэндальфом брусничным соусом прямо на использованной трактирной салфетке. Кончилось, однако, тем, что оба - и гном, и пони, высунувшийся из-за его спины, долго пялились в уже наступивших весенних сумерках в этот замордованный клочок, местным курам на смех. Гном, не выдержав, смачно ругнулся на кхуздуле. А пони в ответ на это махнул кудлатой башкой куда-то в сторону, а гном, не долго думая, туда и пошел с горя. Шел, шел, да, вдруг и вышел прямиком к помеченной нужной руной двери и очень этому, опять же, про себя удивился. Бильбо, слегка придавленный его ужасной шубой, крайне нескромно пялился на него во все глаза, как на нечто диковинное, действительно ошибшееся адресом. Такой, да завернуть к нему… Дубовый щит, надо сказать, вид имел донельзя дерзкий и брутальный. Начать хоть с его оружия, которым он весь был увешан с ног до головы, будто наливная яблонька яблочками и заканчивая этими вот его косами и иссиня-черными татуировками, которые виднелись на открытых участках тела. Бильбо, все это время занятый исключительно осмотром, не сразу и сообразил, что Гэндальф за его спиной бубнит что-то как раз про него, про Бильбо. - Так ты и есть вор? - с крайней насмешкой в низком голосе тягуче вопросил его гном. При этом он легонько треснул его по вполне аккуратному, как считал сам владелец, животику. Бильбо собрался было вновь завести свою возмущенную песню про то, как, мол, вы могли такое подумать-то, я наипорядочнейший и наипочтеннейший хоббит из всеми уважаемой семьи. Но вместо этого он почему-то мгновенно скинул шубу на руки стоящего позади Гэндальфа - ничего, не развалится. И вновь дерзко уперев руки в боки, глядя с максимальным вызовом снизу вверх в васильковые глазищи гнома, неожиданно для самого себя вдруг брякнул: - Да! Я и есть! И притом самый лучший на территории по эту сторону от Мглистых гор, до Серых Гаваней. Гном в ответ на это недоверчиво скривился, обходя его по кругу, будто перекрашенную на ярмарке лошадь. - По мне, так вылитый бакалейщик, - резюмировал он после осмотра, ничуть не убежденный хоббитским вызовом. Бильбо, Бильбо в этот момент стало вдруг до того обидно от нескрываемого недоверия и пренебрежения в его голосе, что он понял, что он из кожи вон готов вылезти, лишь бы доказать этому гному, что он в нем сильно ошибается. Вот Бильбо до сих пор в лепешку и расшибался, доказывая. Характер, однако, у гномьего предводителя оказался тяжелый. И хоббит то и дело про себя стенал, как это его угораздило с ним связаться. На следующее утро после их совместной разгульной вечеринки, о которой добропорядочные соседи судачили еще целых полгода, сам Бильбо проснулся уже чуть ли не ближе к полудню. Сначала он вообще решил, что это накануне с ним сон такой странный приключился. После того, как он разок-другой неосторожно затянулся из Гэндальфовой трубочки. Но тут быстро вспомнился подстрекатель маг, гномы, будь они не ладны, и этот, синеглазый, которому он вчера такое нес… Бильбо ужаснулся. Разлепив наконец толком глаза, он обнаружил, что спит почему-то у себя в совершенно разграбленной кладовой. Абсолютно по всем его карманам запиханы надкусанные кексы, а в руке он крепко-накрепко сжимает какую-то скомканную бумажку. Хоббит кое-как развернул ее дрожащими с похмелья пальцами и поначалу тупо пялился на нее некоторое время. Потом осознал, что держит эти каракули вверх ногами. Затем вгляделся повнимательнее и опознал среди них, между прочим, свою собственную подпись. "Что же это?" - обалдело подумал он, нетвердой походкой бредя по коридору в сторону ванной, где он мимоходом глянул на себя в зеркало. На лбу у него, ровно такими же фиолетовыми чернилами, как и в бумажке, был нарисован стоящий гномий... А ниже красивая такая каллиграфичная подпись: "На Эребор". - Ах ты ж …! - выругался хоббит, не приснилось все-таки. - Гномы!.... Чтоб вас всех за бороду… Гэндальф, Торин. Во, тут он отчетливо уже вспомнил синеглазого гордеца, которому без всякого зазрения совести лепил весь вечер про свои воровские подвиги. Да в конце и бумажку какую-то подмахнул, не глядя. "Да это же контракт, - похолодел Бильбо, - прямо, так сказать, по специальности, ай, мама дорогая, что же это я наделал? А это все Гэндальф, Гэндальф виноват. Нужно гномов-то догнать, пока не поздно, да и объяснить. Мол так и так, извините, уважаемые, ошибочка вышла, не за того меня приняли спьяну-то, не вор я, дескать… Никакой…" И он, едва стерев это безобразие со своей физиономии и даже не прихватив носового платка, зато схватив злополучную бумажку, поспешно выбежал из дома прочь. Торин на пару с Гэндальфом неспешно ехали бок о бок, на почти одинаковых размером пони и лошади, курили и вели такую же неторопливую беседу. - Да я тебе клянусь, - нес маг, - он лучший в своем деле, столько украл, не поверишь… - Ага, не поверю, - соглашался гном, - он если что и украл, так это лопату у соседа и то, потом, наверное, долго извинялся и две вернул с нагрузкой, от обильных душевных страданий… - Да ты что, друг мой Торин, да удлинится твоя борода, - не останавливался Гэндальф, - откуда вдруг такое недоверие к моим рекомендациям? Ты на щеки-то его круглые не гляди, не обманывайся, дорогой. Он знаешь, какой боевитый? Вот был случай, даже короля одного эльфийского обобрать умудрился… - Да ты что? - изумился в ответ Торин. - Правда, что ли? - Зуб даю, - ответил Гэндальф на это и подмигнул ему. - А что же он у него украл? - крайне заинтересовался гном. - Браслет свистнул, браслет тот, я тебе скажу, знатный был. Он на эти деньги и нору себе эту роскошную отгрохал, видишь ведь, не бедствует, кладовые под завязку. А еще он на спор пуговицы у него с камзола охотничьего срезал, чтоб мастерством своим воровским блеснуть. Как приметишь такие, медные с желудями, знай, они это, оттуда, - и он мотнул головой в сторону востока. - Медные, а чего это медные, он обычно алмазные носит, - снова засомневался Торин, поразмыслив. - Ну так, видать, не при параде был, говорю тебе, так оно и было, да ты сам у него спроси… - Ну и спрошу, - упрямо возразил гном, - да только вряд ли он вообще здесь нарисуется. - Гэндальф! Гэндальф! Гэндальф!!! - Ну вот, а ты говоришь… Да, Бильбо, дорогой, ты что же как следует не собрался-то. - Вот-вот, - мрачно поддакнул Торин, опять внимательно оглядывая взъерошенного, всего красного и запыхавшегося хоббита. - Я, я… - Бильбо выкинул вперед руку с контрактом. - Ну что я? – строго спросил его Торин, сурово глядя на него сверху вниз. - Молодец! Документ захватил, - вклинился Гэндальф, - а то как без документа-то в наше время, да, Бильбо? Бильбо вновь взглянул в синие глаза гнома и снова выдал совсем другое. - Конечно, - радостно осклабился он. - Он по этим документам, - тут он нагло тыкнул в сторону Торина, - мне кучу денег должен, не отвертится теперь. - Что? - Торин даже приподнялся в стременах. - Бэггинс, или как тебя там, ты не забывайся, здесь всем слова моего достаточно и без всяких бумажек. - Посмотрим, - нахально заявил Бильбо, - это они тебя сотню лет знают, а я так вижу в первый раз! - Гхм, - снова вклинился маг, - Бильбо, клянусь тебе, он тоже из очень уважаемой семьи, поизносился просто немного за последние лет двести, а так вполне уважаемый член общества. - Вы сговорились за моей спиной, да? - с подозрением процедил Дубощит. - Нет! - хором ответили оба. - Ладно, вот что, дайте этому вору из самой уважаемой семьи пони, иначе пешком он уже через милю склеится с его-то пузом. - Что!? У меня пузо? - возмутился хоббит. - Брюхо, - отрубил синеглазый, - я вообще думал, что мне беременная ширская тетка в халате по ошибке отворила. - тряхнул своими роскошными косами, вслед за своим огромным пони, и поехал дальше, ни разу больше не удостоив его и взглядом. "Я, я, ну я тебе еще докажу, - кипятился про себя красный от досады до кончиков ушей хоббит, когда того крайне бесцеремонно вздернули на пони племяннички синеглазого. - Тоже мне, уважаемая семейка", - думал он, косясь в их сторону. Гэндальф на это тихо ухмылялся под своим колпаком. Вот так оно и случилось. И истинную причину этому случаю знал только он сам, ну возможно, маг-провокатор, но тот умно помалкивал на сей счет. Да еще и Трандуил, видать, догадался, намекнул одним словом, но он вообще проницательный оказался. Кстати, для него поначалу было совершенно непонятно, отчего это Торин все время пристально таращится на его пуговицы. Затем качает головой и начинает напевать себе в усы один развеселенький мотивчик. - Гэндальф, что не так с этими клятыми пуговицами? - решил он выяснить у мага, небезосновательно подозревая, что это опять какие-то его козни. Маг в ответ поманил его пальцем и, заговорщицки понизив голос, сообщил: - Ничего особенного, просто ты их спер у Трандуила, слыхал о таком? Бильбо выпучил глаза. - Это когда это? - прохрипел он, не веря своим ушам. - Забыл, что ли? - подмигнул ему маг, глянув в сторону косящегося на них Торина. - Аа, ну да, было дело, лет пять назад, - выдал Бильбо, - подзабыл уж маленько, случай-то ерундовый… - Ты лей, Бэггинс, да не заливай, - тут же пихнул его Гэндальф, - эльфийский король это тебе ого-го, не кошельки по Брыльскому базару тырить. В общем, марку теперь держать надо, не пали меня перед бородатыми-то, тебя Торин почитай за эти пуговки и взял. - Да ну? - не поверил Бильбо, - так ты мне, это, попутно объясни, пока едем, что у них там с эльфом-то этим вышло? - Да чего-чего, гонору у обоих, дышать трудно, вот чего. А Трандуил, так к тому вообще на кривой козе не подъедешь… - А на чем подъедешь? – враз полюбопытствовал хоббит. - Темный он. И мутный со своим лесом, - неприязненно буркнул маг, - что в нем вообще найти можно, кроме физиономии, ума не приложу… - А, э, Гэндальф, ты сейчас, вообще, о чем? - О своем, о наболевшем, - еще раз буркнул он, - не кисни, еще подъедем, если нужда будет, на то и я с вами. - Ага, с нами он, - мрачно думал хоббит, глядя на неумолимо надвигавшуюся с севера жуткую гору. В которой сидел старина Смауг. И вот он, Бильбо Бэггинс, согласно подписанному с гномами контракту теперь должен и обязан его обворовать. Хоббит еще раз глянул на счастливое, посветлевшее лицо Торина. "Что ж, нужно ради тебя обворовать, обворую, задушить его голыми руками, я задушу, приготовить тебе его на ужин, я приготовлю, у меня и приправы есть. Только больше никогда не смотри на меня так, как будто я пустое место…" - тихо вздохнул он про себя.