Если гора не идет к лесу.

На самом деле, что бы не происходило, у него всегда был только один Враг. Враг с большой буквы. Любви с такой буквы не было. Той, о которой он мечтал в юности, глядя на Эльвэ с Мелиан. А вот враг был. Присутствовал. Все пути и все дороги всегда приводили только к Нему. За всеми событиями стоял Он. И никуда пока что Он не делся. Просто в последнее мгновение не так сильно, тяжело и смрадно дышал в покрывшийся мурашками загривок. Как он мечтал, чтобы Его не существовало вовсе. Никогда, никогда! Но Он все еще был. Столетие проносилось за столетием. Эпоха сменяла эпоху. Но в этом смысле все оставалось неизменным, будто навеки застывшим в одной какой-то черной точке. За пределами времен и мира. Он - был… Однажды дойдя до полного отчаяния, что, впрочем, бывало с ним не раз, он вновь исчез из Леса больше чем на месяц. Разумеется, никто не знал, куда именно подался их эксцентричный государь. Поступки которого зачастую имели какую-то свою, не всегда очевидную для окружающих логику, приводящую порой в тупик… Не знал даже его сын. Даже он привык все объяснять исключительно буйством натуры, резкими перепадами настроения и капризами своего родителя. Отец его устал и ему, конечно же, нужна, необходима смена обстановки. Все вроде очевидно… Развеется там, где-то, и вернется рано или поздно. Тем более, что такие вот побеги из Лесу вошли у государя в определенную привычку. Но наследник Трандуила был совсем не глуп. И в голову его, как только он начинал ей думать, для разнообразия прервав свои охоты по лесам за пауками, орками и прочей вкуснотой, все же неизбежно начинала закрадываться одна простая мысль: а от чего он так устал? Что заставляет его отца совершать подчас странные, довольно многочисленные, если подумать, труднообъяснимейшие вещи. Что же это так его гнетет? Вопрос этот мгновенно цеплял прицепом еще множество подобных, ничуть не меньше требующих ответов и объяснений. И разумеется, что Леголас их задавал, когда родитель возвращался. А тот в своей излюбленной, безумно раздражающей наследника манере, как обычно ловко, направо и налево сыпал своими сомнительными шуточками и двусмысленностями. И вроде как давал в итоге объяснения, таким вот образом. И сын его, удовлетворившись худо-бедно, отступал как будто прочь, даже не с пустыми вроде бы руками… Но расставшись с ним, и снова поразмыслив, через некоторое время приходил к парадоксальному выводу, что объяснения эти, кажущиеся на первый взгляд довольно убедительными, на самом деле ничего не объясняют. Поэтому через какое-то время он снова возвращался к этим разговорам. Пробуя зайти с другой какой-то стороны. Но у его родителя на все уже готов был очередной, насмешливый ответ. Что же он мог об этом поведать своему сыну… Правду? Совсем не всякая правда хороша, как утверждал, к примеру, тот же Элронд. И совсем не всякую правду говорить легко и приятно. Больше того, не всякую правду можно потом с легкостью нести. Он инстинктивно не желал впутывать как можно дольше в это своего ребенка. «Когда-нибудь…» - говорил он сам себе, понимая, что, вероятно, судьба его сына впоследствии занять его место во главе их народа. Место того, кто правит. А значит, того, кто возьмет, не отказавшись, на себя полную меру ответственности за каждого из них. Возьмет до тех пор, пока он не закроет глаз в чертогах Намо. «Когда-нибудь…» - думал он, подходил к Зеленому Листу вплотную и некоторое время глядел ему в глаза неотрывным, долгим взглядом. Принц осекался на полуслове и тоже пристально смотрел на старшего в ответ. Затем его отец слегка моргал. - Отец? - вслед за ним моргал и сын. - Прости, я, видимо, отвлекся… О чем мы говорили? - О цвете оперения для стрел в новом сезоне, - старший спокойно пожимал плечами, отвечая принцу эту чушь. Но сам он ненавидел это делать. Ему казалось, что весь он с головы до ног окутан сетью липкой, грязной лжи. А теперь набрасывает край ее тени и на своего единственного сына, стирая ему память. - Нет, не рассказывай ему, - однозначно ответил Радагаст, когда он попросил его совета, - не подставляй всем этим под удар. А мы оба знаем, что он непременно будет. Мальчишка еще слишком молод для такого… И в нашем маленьком Лесу он сгоряча по лихости может нарубить большущих дров. - Мне тяжело и мерзко все время говорить неправду, - со вздохом пожаловался Трандуил. - Знаешь, в отличие от Этого, - так же ответил маг, - все мы, без исключения, делаем не то, что бы хотели, а всего лишь то, что мы должны… - Всего лишь…, - эхом отозвался синда. А вскоре вслед за этим он исчез. Вернее, сначала он заехал к Келеборну, встретился с ним на границе Лотлориена, а потом уже исчез. Конечно, все, кто должен, принялись его немедленно искать. Но никому и в голову не приходило, где он. Разведка первым делом выехала в Гондор. Где он обычно и оказывался пьющим по тавернам и притонам в Минас Тирите. В таких компаниях, что его оттуда было страшно доставать. Обшарили там каждый закоулок, но не нашли… А в это время он сидел совсем не по притонам, а на самом пике Хитаэглир. На ледяной вершине Карадраса. Бросив все и всех, он с упорством лесного муравья больше двух недель в одиночку штурмовал его вершину. По началу этого пути его едва не погребло под жутким камнепадом. Затем он чуть было не сорвался в поистине бездонную пропасть, чернеющую под ногами. Удержался лишь каким-то чудом, но удержался. После его опрокидывало напрочь жестоким ураганным ветром, с дикой силой волокло по ледяному насту вниз. Засыпало с ног до головы колким, жестким, будто иглы, снегом. Кажется, он с ходу отморозил себе кончики ушей… Он ничего не ел, кроме прихваченного лембаса и ничего не пил, кроме воды из фляги. Воду эту экономил. Временами ему хотелось, упав на четвереньки, жадно есть снег прямо под ногами. Но он осознавал, что делать этого нельзя. На таких высотах, которых он достиг, не находилось ничего живого. Лед, снег и камень. Здесь все живое уже было чуждо открывшемуся миру. Дышать там становилось тяжело. У него кружилась голова. Он быстро уставал. И часто делал остановки. Старался, чтобы они были не слишком долгими и упорно, даже с каким-то остервенением, мало-помалу карабкался все выше, обдирая пальцы в кровь. Туда, наверх, на самый страшный и высокий из пиков Мглистых гор. Куда до него изредка, время от времени, залетали лишь одни великие орлы. Падение, к примеру, в пропасть не пугало его вовсе. Напротив, он думал о такой возможности едва не с облегчением. Но нет, это было бы так просто… Он был уверен, что с ним такого не случится. Он знал, что он не упадет, не провалится случайно в одну из черно-синих трещин, что скрываются под снегом, не замерзнет насмерть… А так бы было сладко здесь уснуть в итоге… И через много тысяч лет, не через одну эпоху, когда бы горы стали опускаться в море, а род его совсем ушел на Запад, кто-нибудь из смертных разглядел бы в лазурно-ледяном осколке Карадраса его спокойное, прекрасное и строгое лицо. И долго бы глядел завороженный, думая о том, что древние легенды Средиземья, которые он слушал в колыбели, ничуть не лгут… Нет, лучше бы это была одна из женщин, та, что постарше пролила бы скуповатую слезу, его оплакав, словно сына. Ну, а помладше, конечно, с тайным замиранием сердечка, поцеловала бы с оглядкой сквозь толщу льда его в пергаментные, мертвенные губы… А потом до самой смерти в каждом, кто был бы с ней, невольно представляла бы его. Горячим и живым. Это даже лучше всяких песен… Быть может, это всего лишь недостаток кислорода рисовал ему такие вот картины. Может быть, усталость, которую он носит, как тяжелые доспехи, постоянно, не снимая. Кто знает… Там, на вершине мира, которую он все же покорил, он лежал совсем без сил, почти что задохнувшись. Затем он поднялся на четвереньки, а потом, шатаясь, выпрямился во весь рост. И этот мир, который он сейчас стремился так покинуть, тонул и был размыт в неясной голубовато-белой дымке. Где купол неба неуловимо сливался где-то на его краю с далеким, невесомым горизонтом. Ослепительно сияло солнце, так, что он почти ослеп от постоянных слез. Те, предательски выкатившись из уголков сощуренных до щели глаз, мгновенно застывали на его красном, обмороженном лице. С досадой утерев их кулаком в который раз, он безошибочно и медленно развернулся лицом навстречу Западу. Потому что где-то там, за синей дымкой, за звездами, за временем, Эру ведает за чем еще, были Они. Те, кто мог еще вмешаться. Все, что он когда-нибудь хотел Им всем сказать, копил, носил в себе, он и сказал тогда. Нет, не сказал. Он выплеснул. Первоначально прокричал, весь задохнувшись ветром, охрипшим от натуги голосом. Затем он прорычал и просипел, сжав судорожно руки в кулаки и гневно потрясая ими. Там, на вершине Убийцы-Карадраса он орал, что было мочи, пока он не почуял, что вскоре горлом хлынет кровь. Голосил без остановки все, что он думает о них. Особенно досталось Эонвэ. Которого он с диким клекотом неустанно поносил последними известными ему словами. Он вопил, тряс кулаками и требовал какой-то немедленной, мгновенной и глобальной справедливости, как он считал. Ему в каком-то непонятном и наивном убеждении казалось, что только именно отсюда, с этой вершины, он будет ими, наконец, услышан. Что этот его вопль проигнорировать им будет просто невозможно. Разрывая связки, он орал, что он не Эарендил, конечно, куда ему… Но тоже имеет неотъемлемое право высказать свое им мнение. И пусть, пусть они там все это услышат до последнего словечка. Создатели-спасители, разочарованные своим творением настолько, таким ущербным, как оказалось, что больше не хотят его спасать, не считают нужным. Махнули на него рукой, как на отработанный какой-то материал и развернулись к нему… Он выкрикнул и это слово… - Халтурное спасение, - яростно плевался он, - дурная работенка! Сделана вполглаза, одним лишь средним пальцем! Что ж вы эту тварь-то не изъяли! Отпустили! Он ведь - изначально ваш! Принадлежит Он вашему мирку. Заберите!!!!!!!!!!!!!! Залатайте ваши дыры! Сладко ли ты спишь там на перинах, Эонвэ? Ты, который якобы Его тут не нашел! Не верю!!! Лжете! Вы его специально здесь оставили. Из интереса, поглядеть, как мы тут вон из кожи лезем. Мы для вас все просто пешки для игры. Поле для экспериментов. Может, у вас там ставки? Кто останется в итоге? Победит сильнейший, да? Что мне думать!!!!!!!!!!!? - позорно выл он, похуже всякого из варгов запрокинув голову, куда-то в надмирную пустоту голубых сияющих просторов… Кончилась эта его истерика на вершине Мглистых гор только через двое суток и то затихла она совершенно не сама. А попросту была бесцеремонно прервана в разгаре. Но опять же, совсем не так, как он тут ожидал. В общем, никакой, конечно, гром на всю вселенную не грянул. И конечно же, не испепелил гнилую Тьму, ну, или хотя бы не забрал его на месте самого, что тоже было вариантом. А в голубой волшебной дымке обозначился большой орел. "А-а, - с удовлетворенным убеждением подумал Трандуил в сторону Владыки Сулимо. - Ты все-таки услышал здесь меня…" Но это был совсем не Манвэ собственной своей персоной, как он тут размечтался. А птица несколько другого ранга. Всего лишь Айвендил. Когда он соскочил с огромного орла, то бедный эльф никак не мог скрыть своих слез от полного разочарования и досады. Орел его меж тем взирал на синду с немым, но без всяких слов красноречивым удивлением. - Интересуется пернатый, как ты умудрился сюда влезть? - на ходу в своей излюбленной манере озвучил майар. - А я интересуюсь, что это у тебя за безобразная истерика, а, Владыка нандор? - Как ты нашел меня здесь, Радагаст? - недовольно просипел в ответ Владыка. - Пфф!!! Тебя глухой бы только не нашел! - хмыкнул майар. - Твой гневный вопль с этой вот горы трясет все Средиземье ходуном… - И только-то… - ответно хмыкнул на это заявление дерзкий эльф. - Ну, я понимаю твой запрос, ты, разумеется, хотел бы, что бы кто-нибудь из Них немедленно сюда явился на твой рев. Топнул ногой и Дол Гулдур, а заодно уж Мордор, сразу, мгновенно провалился за пределы этого измученного мира. - Да!!! Я хотел бы!!! И я хочу!!! - огрызнулся синда, снова громко рявкнув. - Потому что очевидно, что моего топтания ногой здесь явно недостаточно, как видишь! Я больше не могу! Ну неужели же не ясно? - Подойди ко мне, я вижу, в процессе жалоб на судьбу ты отморозил себе уши, - ответил Радагаст. Трандуил стоял, не шелохнувшись, весь будто оголенный нерв. Тогда он сам шагнул к нему. - Ну почему же я? Почему Он выбрал именно меня? - эльф, как ребенок, пытливо заглянул ему в зеленые глаза. В ответ на это майар жестко усмехнулся. - Ты раз за разом задаешь один вопрос… Ну, я бы тоже выбрал именно тебя. Такого, вот как ты, Владыка, сломать и съесть вдвойне приятней. Вкусно очень. Ну, не Элронда же, он очень предсказуем, с ним довольно скучно. Впрочем, до него он уже разок добрался. Откуснул кусок мясца через Келебриан. Как сам ты знаешь… И бодрый знаменосец Гил-Галада теперь тихонечко сидит, как мышка под метлой, в своей крошечной, и ничего не значащей долине, за потоком Бруинена, в основном в библиотеке… Правда, под приглядом тещи. У которой единственной в штанах похоже есть то, чего вы все лишились напрочь… - Я прав, мы для вас лишь пешки в ваших непонятных играх, - тихо охнул эльф. - А твой Лесок, мой милый, за три-то дня на лошаденке кругом не объедешь, - продолжал тот, пропустив, казалось бы, это высказывание мимо уха. – Он, конечно, с великой радостью бы для начала объединил север и юг. Гундабад и Мордор! Но этот твой Лесок, как рыбья кость у Него в горле. Ровно поперек всех этих планов! Торчит, увенчанный тобой… Каждый раз я говорю тебе одно и тоже… - Ну, убил бы, что ли… - с тоской заметил синда, глядя куда-то мимо широко раскрытыми, хрустальными глазами. - Нет, не разочаровывай меня, Владыка, таким простым решением вопроса. Ну предположим, он тебя убьет… И что? У тебя имеется наследник. Не маленький уже, что б мы с тобою промеж себя и не считали. То есть, пока что он одного лишь сменит на другого. Может, конечно, убивать до тех пор, пока не истребит весь род. Но, в конце концов, можно избрать кого-нибудь другого. Без передачи власти по наследству. Как выбрали когда-то твоего отца… Но, видишь ли, с точки зрения правителя ты ему очень интересен. Даже я бы сказал гораздо больше, интересен в качестве союзника в итоге. Он хотел бы тебя оставить на твоем же месте, ты его вполне устраиваешь в этом смысле, но конечно, под своей уже присягой… Причем присягой абсолютно добровольной с твоей стороны. Это для него имеет ценность. В отличие от своего незабываемого Покровителя и Господина его тяга к тотальным разрушениям этих земель и мира в целом уже не так сильна. Скорее, он хотел бы править. Ну, поначалу точно. Он изголодался, жалко прячась после победы Последнего союза по каким-то норам. И хотел бы посидеть на черном троне. Ну, править, разумеется, на свой манер. А править исключительно рабами весьма однообразно. Ну, первые лет двести ничего еще. С наскоку. В ажитации и эйфории еще можно. Но после приедается с годами. Очень пресно. А Он ведь не таков. Ему нужны интриги. Вспомни Нуменор. Он совратитель, интриган, манипулятор и наслаждается самим процессом едва ли не больше, чем результатом этих действий. Зло ухмыляется и скалится из тени. Наблюдает приготовленную гибель, потирая руки. Вот согласись, ну не на орках же ему в этом смысле развлекаться. Чего их совращать, они и так его. Они ведь так, расходный материал, глина, пушечное мясо, ничего не стоят, быстро можно новых наплодить… Одним словом, не представляют интереса. А вот назгульская свита - это куда как веселей! Они, к примеру, служат осознанно и рабски преданно больше из личных убеждений, чем из-за колец… Кольца так, сувенир на память, что все они тут заодно… Эльф при этом ощутимо вздрогнул, взглянул в ответ огромными глазами. - Ты близко подошел к тому, что я боюсь озвучить даже самому себе… - он еле говорил, ворочая каким-то непослушным языком. - Знаешь, чей вид мне более всего невыносим? Ангмарца… Нет, вовсе не от того, что можно было бы подумать, глядя на него… - он запнулся, а потом заставил себя продолжать. - Смотрю я на него, а вижу в нем - себя. Вижу свое будущее в его уверенном лице… Он иногда так смотрит на меня, почти что как на своего… И раз за разом взгляд этот на целую секунду длится дольше… А Он, Он бывает так убедителен подчас. И я, …я начинаю сомневаться там, внутри себя пока что… Ты понимаешь? Мне страшно… Мне так страшно, что я стану думать когда-нибудь, как он, не заметив сам, как это все со мной случилось… Не отдав отчета, приму, как должное… Мне не понести такое искушение, Радагаст… Я слишком слаб… - В той степени, которая отмерена тебе, ты можешь, Трандуил, - маг его обнял, легонечко погладив скрюченными, коричневыми пальцами по светлым волосам. - Я в это уже почти не верю… - Зато я верю… Вы не пешки, как кидал ты здесь с упреком, - он прижал его к своей груди, тепло дыша ему в макушку, - вы наши дети и никто вас не бросал… Эльфу вдруг сделалось тепло и так спокойно, как будто бы они стояли не на ледяной вершине Карадраса, а на лесной поляне в мае. Где ласковое солнце прогревает пряную сосновую кору. И слышится трель дятлов… - Владыки лично мне уже ответили через тебя? - он снова поднял на него глаза. - В какой-то степени, мой мальчик… Но наш путь никто здесь не пройдет за нас, пока что… Есть одна вещь, которая, возможно, позволит это сделать… - тихо отозвался маг после долгого молчания. - Какая? - шмыгнул синда покрасневшим носом. Маг оторвал его от своего плеча и тоже заглянул ему в глаза. - Только ради себя ты бы уже, наверно, сдался… Мысль о судьбе своих людей, доверенных тебе, неизменно заставляет тебя отчаянно сопротивляться. Ты ни за что не сможешь увидеть их Его рабами. Не согласишься с этим никогда. Ты хочешь, чтобы они свободно жили только по своим законам. По тем, которые избрали сами. Ты хочешь им такой судьбы. Ты бьешься насмерть за их будущее в этих землях. В этом мире. Как завещал тебе однажды твой отец. Разве они все пешки для тебя? Разве таково твое к ним отношение? - Нет, никогда… - И ты делаешь, насколько можешь, правда? Все, что зависит от тебя. Но за их выбор ты в итоге решить не в силах, как бы ни старался… Исходя из их свободы… - Да, это верно… В определенных случаях я никого не буду заставлять. Пусть выбирают сами… - Подумай как-нибудь, почему я именно сейчас спросил тебя об этом… Впрочем, ты весь оледенел на этой стылой горке. Карадрас не зря зовут Убийцей. Смертный бы здесь ни за что не выжил. А ты и правда стал похож на синий труп одного из малых сих! Полугодичной давности, к тому же. Вынутый из ледника в конце зимы для похорон… Да, я, кстати, одним глазком тут глянул в твои фантазии по поводу кончины. Начало не ахти, конечно, скукота… Я даже удивился! Я потом так ничего… Веселенько местами. А ты блондинку или брюнетку представлял, лижущую лед, чтоб до тебя добраться? - Рыжую, вообще-то! И лед никто не грыз при этом. Все прилично очень было! Местами даже поэтично… - Ну да, а я так и подумал! - очень невинно и убедительно заметил маг. - Ну и холодина здесь, однако! Да, навевает всякое… У меня у самого вся борода заиндевела, а у меня там, между прочим, светлячки. Им тоже, вероятно, некомфортно. Я слышу жалобы. Так костерят, ты даже слов таких не знаешь! Так что, давай-ка, полезай-ка на орла, мой юный друг, не медли! - А всему на свете когда-нибудь придет конец, - философски завершил он главный разговор, - будем и дальше прилагать усилия к тому, чтоб наш был более-менее достойным… - Утешил - так утешил под финал, - клацнул зубами эльф, - да уж, ты умеешь напоследок обнадежить… - А тебе все еще мало сладкой темной патоки на отмороженные ушки? Дай уж, заодно подую… Говорю тебе всегда, как есть… И вообще, ты для чего на гору влез, дурак эльфийский? - Зачем я влез, зачем я влез? - сварливо пробухтел тот себе под нос. - Это был протест! Нет, даже манифест, я бы вот так определил! Затем и влез! Хотелось высказаться, в общем… - Вот уж не знаю, что сейчас на том конце поделывает красавчик Эонвэ, но месячную икоту ты ему, парень, определенно обеспечил! - Радагаст залихватски хлопнул синду по плечу. - Поехали отсюда, скалолазка! - Не-е-т, погоди, я ему еще в кошмарах сниться стану! - немедленно пообещал на это эльф. - Буду еженощно нависать немым укором с ужасно кислой рожей до утра! - и он немедленно состроил эту рожу. - Ужас, я бы точно содрогнулся, - кратко согласился маг. - И вообще, не стоит на меня здесь так глядеть, - выдал Владыка уже в сторону орла, - понятно? - Не лезь к животному, - традиционно одернул его майар. - А то, не дай нам Эру, он обидится внезапно, такой и клюнуть может… А он не воробей какой, сам понимаешь… - Ой, ну гляньте, как все жаждут меня хоть клюнуть, - просюсюкал эльф, состроив новую гримаску. - Ага, ты многим не даешь покоя, - с ходу согласился маг. - Ну что поделать, я такой! Вот если б я, к примеру, был орлом, - с места начал синда, прихрамывая к птице, - то каждый раз, летя над Дол Гулдуром, я бы непременно гадил, даже если не хочу! Из одного лишь принципа! Причем прицельно! Улавливаешь мою простую мысль, любезный? - обратился он к орлу. - Да, Владыка, я согласен, весьма достойное завершение нашей нынешней беседы о мере зла, - поддакнул маг, - сразу снижает весь трагизм и пафос ситуации до подходящего размера. - Я бы принял на заметку, - тоже высказался он орлу. Тот, казалось бы, всерьез уже обдумывает оригинальную эльфийскую идею. - А, да! Я еще друзей бы взял для общего веселья, - мигом улучшил это предложение маг. Орел, казалось, усмехнулся. И сверкнул янтарным глазом. - Не-е-т, Владыка нандор, что бы ни случилось, генерирует прекрасные идеи, - добавил маг в конце, когда они вдвоем уже сидели на орле. - Может, сегодня сразу и начнем? Продолжим твой, Владыка, манифест такой вот акцией. Я понимаю, мелко! Я согласен! Но до чего обидно-о-о-о..... жу-у-у-ть…

***

"Интересно, какую я сейчас должен сгенерировать идею, чтобы снизить трагизм ситуации?" - подумал Трандуил, вспомнив отчего-то этот случай. Гном с недюжей силой упрямо волок его за собой, тянув за тяжелую цепь. - Куда ты меня тащишь? - поинтересовался он. - А ты как думаешь? - мгновенно отозвался Торин. - Понятия не имею о том, что нынче происходит в твоей недалекой и упрямой головенке, - ответил Трандуил. - Ах, ну да, - Торин приостановился даже. - Ты до сих пор считаешь себя здесь самым умным и, очевидно, дальновидным? - насмешливо закончил он, посильнее дернув при этом цепь на себя. Да так, что эльф едва не рухнул на колени. - Твоя дальновидность, Трандуил, пока что привела тебя сюда, ко мне на цепь, - с видимым удовлетворением заметил он. - Я трепещу, - сквозь зубы сплюнул синда, распрямившись. Он тащил его куда-то вниз. К самым проклятым корням этой Горы. Темными, малахитовыми коридорами, переходами и галереями. Иногда свободными и широкими, иногда узкими и тесными, заваленными всякой дрянью. Возможно, просто обломками и старой полуистлевшей рухлядью, но Трандуилу казалось, что и чьими-то обглоданными временем костями. Там, в глубине, внизу, все еще воняло едкой гарью, от которой першило в горле и слезы наворачивались на глаза. И тем самым особенным запахом Зверя, который, почуяв раз, потом ни с чем уже не спутаешь, конечно… Было темно. И только изредка на пути их попадались массивные чадящие светильни. А иногда лишь только рыжий отсвет чуть резал удушающую тьму. Новый Владыка этих мест ориентировался в них прекрасно, да и неплохо видел в темноте. Не так, конечно, как его пленник. Тот в этом смысле был не хуже кошки. Но вполне достаточно, чтобы благополучно миновать все возникающие препятствия на их пути. - Правда? - ядовито осведомился Торин вслед за этим. В это время они пробирались по какому-то довольно тесному проходу. После чего двумя опять же резкими рывками он подтянул его к себе. А потом со всей силы резко впечатал его спиной в ближайшую из стен. Эльф ощутил, что камень, в который он его вдавил, весь нагрет, горячий даже. - Ты хорошо все помнишь? Как приезжал сюда? - спросил внук Трора, припирая его за грудки. Гном был чуть пониже в росте, но широк в плечах и бил не хуже молота. Сейчас он так его тут стиснул, что эльфу было тяжело дышать. - Прекрасно помню, - очень спокойно отозвался синда, хотя каждое сокращение дистанции меж ними до такого расстояния нервировало и раздражало его сверх всякой меры. - Ты упорно прятался сначала под столом. Затем так же упорно за троном деда. А затем не менее упорно ты прятаться однажды перестал. Мне одно время даже казалось, что будто ты нарочно лезешь на глаза, едва я появляюсь. - А это так и было, - выдал гном, совершенно ничего не отрицая, - я постоянно жаждал твоего внимания. - Вот как! - хмыкнул Трандуил, приподнимая брови. - Чем же я был тебе так интересен, позволь узнать, хоть напоследок? Гном смерил его взглядом. - Каждый раз, как только ты входил, вокруг тебя начинался неизменный шторм из взглядов. Реплик на ухо. Смешков со вздохами. И разговоров, хватающих на полугодие вперед. Ты появлялся и все внимание брал сразу на себя. Эльфийский государь… Я видел, как на тебя глядят из твоей свиты. Нет, на меня так не смотрели никогда. Даже сейчас, когда, казалось бы, я оправдал все ожидания… Этот твой секрет правления, в чем он? В их глазах я видел, что они в любой момент готовы жизнь свою отдать, если будет нужно, за тебя. Но вовсе не по принуждению и даже не из чувства долга. По другой причине… Что ты такого сделал, эльф, чтобы тебя все так любили? - Долгая история, мой юный гном, - усмехнулся Трандуил на это, - но думаю, тебе стоило спросить меня об этом раньше. - А я хотел спросить. Как и многое другое. Больше того, я тобою восхищался. Ровно до того момента, пока ты не отвернул свое лицо от нас. Впрочем, от меня ты отворачивал его все время. Неужели я был настолько для тебя неинтересен? - В качестве прямого наследника Горы ты очень даже был мне интересен, - бесстрастно отозвался эльф, - но в целом, как известно, я недолюбливаю ваш народ. И не без оснований. Я так и знал, что это что-то личное в итоге. Так тебя это задевает? Я был недостаточно внимателен к тебе? - Ты и сейчас все так же невнимателен, - усмехнулся гном, - ты смотришь, но по-прежнему не видишь… - Чего же я не вижу? - Да всего… - Я вижу, Торин, не переживай. Но я пока не понимаю. И ты пока не облегчаешь мне задачу приступами откровений. Совсем наоборот. То есть я, выходит, смертельно ранил твою трепетную, детскую душу своим ужасным, омерзительным поступком? Развенчал все идеалы? Те, что ты сам нафантазировал себе. За то, что я не оправдал всего того, что ты хотел бы… Разочаровал тебя… И ты теперь мне мстишь за это. Ну, что же ты молчишь, кхазад? Здесь больше никого, кто мог бы это услыхать… Что ты почти влюблен в меня все это время… Я бы вот это так теперь назвал… Так, сейчас ударит… - Пойдем! - гном, тяжело дыша, отпрянул и вновь рванул его за цепь. - Я прав? - не унимался Трандуил, то и дело упираясь и пытаясь дернуть цепи на себя. - Все дело в этом? Ну, признайся… - Не обольщайся, эльф, - бросил он, не обернувшись, впрочем. Вниз, вниз, под землю, все дальше во тьму Горы. Пока эту тьму не начало рассеивать поначалу слабое, розоватое свечение. С каждым шагом становясь все сильнее и ярче. Ну конечно же, святая святых, сокровищница Трора, Смауга, а теперь вот и его, понял Владыка через какое-то мгновенье. Такая вот цепочка обладателей. Один другого хуже. И последний, видимо, не исключение. Красота сокровищницы Эребора была мрачной и тяжелой. Как и сама атмосфера, царящая вокруг, несмотря на отсутствие дракона, была зловещей. У него саднили руки, лицо болело и хотелось пить. Но он не обращал на эти мелочи внимания. Внизу было невыносимо жарко. Как будто бы проклятый змей все лежал здесь, под грудой золота. А может, он здесь и был, только в другом теперь обличье. Отчего такая злоба, прямо страсть… - Наша брань не против плоти с кровью, - сказал однажды Радагаст, - а против духа злобы, наполняющего их, запомни это… И этот дух, он продолжал царить здесь, под Горой. И даже будто стал сильнее… Это было непонятно. Эльф вслушивался, вглядывался, насколько мог. Нет, не глазами, другим своим чутьем. Когда он так самоуверенно лез на стену, накануне, то почему-то был уверен, что сумеет достучаться до сына Траина. Даже несмотря на жажду золота в последнем. Он помнил его юным. Он его, конечно же, заметил. И глядя на него тогда, думал о том, что несмотря на закидоны деда, у их рода есть еще какой-то шанс. Вопреки всем доводам рассудка он упрямо верил, что Торин все-таки сумеет остаться в глубине души самим собой. Эта мысль вообще была его навязчивой идеей. Он в это верил, вопреки всему. Это было личным убеждением Владыки. Выстраданным им. Но с каждым шагом под эти своды, уходящие наверх, во мрак, с каждым шагом навстречу этой давящей тяжести он постепенно ощущал, что зря позволил себе это. И теперь ему придется заплатить. Что ж, может, оно и стоило того, кто знает… "Я вытрясу здесь из него всю правду, - решил он,- что тут происходит, в конце концов". Золото, золото, золото. Сплошное золото. Горы золота вокруг, выше деревьев. Если вдруг засыпет, то засыпет насмерть. А может, о таком конце и грезят эти правители Горы. Что старый, что теперь и малый… Он не удосужился спросить тогда у Трора. Такое впечатление, что этот старый хрыч мало-помалу обобрал все Средиземье. "А он почти и обобрал, - напомнил он себе, - заключая всяческие сделки. А после и не подкопаешься, все вроде бы законно. Но отчего-то чувство, что тебя до нитки обобрали, да только ты не понял, как…" Старый Трор кому угодно мог дурить башку складно придуманными байками о богатейших золотоносных жилах, пролегающих под их Горой. Мол, копали мы копали, да и накопали… "Накопали они, как же",- хмыкнул про себя Владыка. "Между прочим, где-то в этой непотребной груде валяется забытым ожерелье из его камней. Которое этот старый хрыч, называя все своими именами, попросту пытался прикарманить под конец. Под разнообразными, не слишком-то оригинальными предлогами. В свое время они довольно долго выясняли отношения из-за этого. Нет, на камни было наплевать. Если уж по большому счету. Дело не в этом. А в том, что Трор считал, что он себе позволить это может. Что он так выгоден Владыке, что тот все это молча съест. Закроет рот, чтобы не портить отношений. Подумаешь, очередные бусы, как он и заявил ему. Но… Бусы не отдал". Когда он это говорил, в голове У Трандуила немедленно сама собой возникла такая вот картинка: Трор по ночам, закрывшись у себя в покоях, раздевшись донага, уж это непременно, трясущимися от возбуждения руками напяливает его ожерелье. И всю оставшуюся ночь, до самого рассвета, смотрит на себя в зеркала, стоящие по кругу, оловянными, осоловелыми глазами. Ну, словом - жуть… Он это в Троре уже тогда еще заметил. А со временем все стало сильно хуже. Вообще, эта общая для всего их племени одержимость материальными благами временами вгоняла его мозг в какой-то ступор. Сам Владыка воспринимал их только лишь как средство, но не цель. "В гробницу себе эти богатства набить потом, обложиться ими и истлеть на них, - с неприязнью думал он, - апофеоз такой любви". "Должно быть, они находят в этом красоту, которая настолько поражает их, что они теряют от нее рассудок", - в который раз подумал он, пытаясь себе это хоть как-то объяснить их страсть. А еще подумал он о том, что как ни старайся он понять их природу, все равно выходит мало. Слишком они разные, по сути, изначально… В общем, вывод тот же. С ними можно кое-как мириться, когда они полезны. Но тут он вспомнил, что их предки учинили в Дориате. И кровавая пелена ярости на миг затмила все вокруг. Так, что перед глазами поплыли какие-то малиновые, красные круги. Он заскрипел зубами. Мало-помалу в нем начинало закипать неконтролируемое раздражение против всех наугрим в целом. И против того, кто его тащит на цепи, в частности. Это, конечно, было плохо. Это стоило удерживать в себе ну просто до последнего. Здесь уже есть один, который просто жаждет наломать побольше дров. Этого вполне достаточно для драмы. "Что же мне теперь с ним делать?" - размышлял Владыка, тяжело сверля его затылок.