Если гора не идет к лесу.

Глядя на его жестко разбитое лицо, никто из них не решился с ходу задавать ему вопросов. Смертельно бледный Бильбо уже было набрал в грудь побольше воздуха, но Балин вовремя успел схватить его за руку. После ужасных криков, многочисленных обвалов и прочего землетрясения под Горой старший сын Фундина был встревожен. Но старался это скрыть. И Торин прошагал куда-то дальше, лишь коротко и тяжело взглянув на них из-под бровей. Одна из них была рассечена напополам и обильно заливала кровью ему глаз. Вид у него был сильно жутковатый. Уже пройдя их, он, все же обернулся напоследок. - Я вытряс из эльфийского мерзавца все! - заявил он. - Он действительно был в сговоре с драконом! - говорил он это всем, но пристально взглянул на Балина при этом. На Бильбо не смотрел совсем, как будто его не было вообще. Затем ушел к себе, не задержавшись больше. Когда он скрылся, все переглянулись молча. На лицах было разное… - Кто у него рискнет узнать подробности? - поинтересовался Балин. Все сдержанно отмалчивались, переминаясь с ноги на ногу. - Двалин, эльф жив еще? - спросил он обратившись к брату. Тот хмыкнул. - Да вроде жив пока. Я к ним не так, чтобы совался… Он меня выгнал. Сам понимаешь. Не охота под раздачу, когда он в раж вошел, не остановишь… - Я к нему схожу, - из тени галереи вышел Кили. - Неразумно, братец, - немедленно шепнули в ухо. - Ничего, переживу, - отмахнулся он от Фили, нетерпеливо выдернув плечо. - Сходи, сходи, - немедленно все согласились с явным облегчением. Ну и Кили двинулся за ним со вздохом. Через некоторое время он застал своего дядюшку за тем, что тот стоял босым, раздетым до кожаных штанов перед огромным, посеребренным зеркалом с трещиной в углу, и крайне неловко тщился пришить себе остаток уха. Бровь он уже успел заштопать худо-бедно. А вот с ухом выходило у него не очень. Дрожали руки, и он сдавленно ругался, сквозь стиснутые зубы. Наверно, потому, что рядом находилась бутылка с самогоном, из которой он, запрокинув голову, отхлебывал довольно часто. Он весь был перемазан кровью. - Едва мне челюсть не сломал, мерзавец остроухий, - с кряхтением выругался он, увидев его в зеркале за своей спиной. И то, как он его оглядывает. Пристально и с ног до головы. - Чего тебе? - довольно нелюбезно продолжил он. - Э-э, может мне Двалина позвать? - махнул рукою Кили. - Обычно он тебя латает. - Сам справлюсь, - угрюмо буркнул Торин и тут же засадил иглу себе под ноготь. - Позволь хотя бы мне тебе чуть-чуть помочь, - с уверенностью предложил его племянник нарочито бодрым тоном, - иначе вместо уха ты пришьешь туда свой палец. А это будет слишком экзотично, даже для тебя… - Валяй, племянничек, раз уж ты здесь нарисовался, - снисходительно позволил Торин все еще с бурчанием. - Тогда, может, присядешь? А то мне как-то неудобно… Кили аккуратно заплел ему слипшиеся от крови волосы в толстую косу, скрепил своим зажимом. Откинул на одно плечо, чтоб не мешала. Осмотрел внимательно его работу. Все тут же распорол, без всяких сожалений, что он успел нашить. И ловко взялся за иглу. - Чем ты там с эльфом занимался? Что вся Гора ходила ходуном и чуть не развалилась пополам? - вроде как шутливо поинтересовался он между стежками. Торин поднял бровь. Шов на которой едва не разошелся. – Не забывайся, - немедленно отрезал он, схватив его за руку. - А-яй, пусти! Я пошутил! - Следи за шутками, малыш! - он выпустил его. "Ничего себе вцепился, ну и сила у него", - в это время про себя отметил Кили с некоторым удивлением, - "как железными клещами для металла приложился… Да, похоже, Двалин прав, ему под руку лучше и не попадаться… Гора, что ли, на него так влияет?" - Вообще я слишком много позволял тебе. Много дал свободы. Разбаловал тебя в конец, мальчишка, - между тем продолжил дядя. - О чем теперь, конечно, сожалею. Ну ничего, я еще планирую заняться твоим перевоспитанием на досуге… До меня дошли тут некоторые слухи… - А-а-а, это ты сейчас о чем? - самым невинным тоном, на который был способен, поинтересовался младший родич. - Не корчи из себя великовозрастного обалдуя, Кили. Со мной не выйдут твои штучки. Мне про тебя известно все! С тех пор, как тебе было пять! Скажи мне лучше, как ты так быстро исцелился? Как у тебя так вышло? - Спроси у Дори. - Я уже спросил. Теперь хочу услышать от тебя. - Ну-у, там дети Барда принесли каких-то местных листьев, а Дори их потом сварил. Мне очень сильно помогло. - Дети Барда, значит? - Кто же заложил меня ему? - в это время судорожно соображал племянник. - Все, как один, мне поклялись молчать. Ему не нужно было знать вообще об этом. Во всяком случае пока… - Странный у тебя рассказ, племянник, ты не находишь? И вообще, слишком отчего-то много повышенного интереса к эльфам! - Это семейное, должно быть! - не удержался Кили. - Вот как! Дерзим или завидуем банально? - Это признание, дядя? - Не больше, чем твое. - Вот и поговорили. А помнишь, в Эред Луин тебе однажды привезли в подарок барса откуда-то из Мглистых гор. Вроде бы в надежной клетке из стального сплава. Так вот, не прошло и двух часов после его вручения с торжеством, как он умудрился отожрать башку тому, кто был приставлен, чтоб за ним следить. Мне думается, ты посадил на цепь зверюгу, что гораздо хуже. Ты не опасаешься последствий? - Это каких же? - Ну, всем здесь ясно, что это не сойдет нам с рук. За него жестоко будут мстить. Я не понимаю, что здесь происходит. Зачем тебе сейчас война? Это безумие. Лес рядом. Руку протяни. Не успеет даже Даин. Нас всех здесь похоронят в результате… - Нет, не похоронят… - Это почему еще? На что твои расчеты, дядя? У тебя, наверно, есть какой-то план? Не просветишь, хотя бы в целом? - Какой-то есть, племянник. - Не хочешь рассказать? - Нет, не хочу. - А что за тайны-то? - Кили совершенно не собирался отступать. - Ну, расскажи мне для начала про свои. - А у меня их нету. - Ну и у меня. - Скажи мне правду, что будет с эльфом? - А почему его судьба тебя так настоятельно волнует? Какое тебе дело до него? - Да что же ты в него вцепился так, не оторвешь! - Влюблен, наверно, до смерти, как ты в свою лисицу, - насмешливо ответил он. И было абсолютно непонятно то ли шутит, а то ли вовсе нет. - Я здесь ей горло не собирался резать, - холодно заметил Кили, заодно заканчивая шить. Откусил зубами нитку, наклонившись. - Умрешь, но не отпустишь, я правильно все понял? - поинтересовался он ему на ухо. Торин, развернувшись, поймал его за подбородок, посмотрел в глаза. - Спасибо, что зашил, племянник. Кили попытался отстраниться. - Узнаю про продолжение твоих шашней, берегись, - тихо сообщил он. - Значит, тебе можно, а мне нет? - Кили мотнул на это головой. Тогда он крепко прихватил его за косы. - Не лезь в мои дела, ты понял? Я пока здесь старший. И значит, все решения принимаю я. И в том числе и за тебя пока что. Тебе все ясно? - Яснее некуда. - Тогда свободен. Двалина пришли. - Непременно… Кили вышел весь взъерошенный и закипая. - Отец наш, Махал, ну к нему вообще не подступиться! Ни с какого боку! Что же он скрывает? А главное, откуда он все знает про меня? Да, все же хорошо, что у меня ума хватило там, на берегу, не настоять. А отпустить. Теперь я представляю, что бы здесь случилось, заявись я вместе с ней. Сидеть бы им тогда на пару с этим их… красавцем. Ну, а я в соседнем каземате, очевидно… Война, похоже, он серьезно. А вовсе не пугает эльфа для острастки, как я думал. Войну ему давай! Он что, с ума сошел на самом деле! Я, значит, буду должен в нее стрелять? Рубить секирой? Или что? Так, я должен что-нибудь придумать! Мне лично эта дядина затея совершенно ни к чему… Но за всем этим дядюшкиным бредом есть еще как будто что-то… Однако, эльф его прилично там отделал, несмотря на цепь. Интересно, ну а он его? Да уж, наверно, не по шерстке гладил. Хотя, кто их там знает! Дядька сам не свой! Ну, главное, чтоб не до смерти, в результате… Нет, это пока что вряд ли. Подгорный государь еще не наигрался вдоволь…. *** Вспомнилась ему отчего-то одна старая, старая гондорская песня. Ими же самими, уже, наверное, давно забытая. И простые слова ее теперь болезненным рефреном беспрерывно стучали в голове и сжимали ему сердце… Затуманились речные перекаты, А дорогою забытою, степною, Шли домой с войны уставшие солдаты. От жары, от злого зноя, Их плащи все добела повыгорали, Свое вышитое знамя боевое, От врага солдаты сердцем заслоняли… Война. Тяжелое это слово, пахнущее кровью и смертью, звучало у него в голове страшным приговором. Не то чтобы он не был к ней готов. Нет, был. Практически к любым ее вариантам и сценариям. И с наугрим в том числе. Были само собой разумеющиеся различные договоренности на этот случай с Лотлориеном и Имладрисом. Все хорошо знали, что нужно делать по эту сторону от Хитаэглир. Был договор и с Кирданом. Запад не был без контроля. И Мореход потихоньку глядел в оба своих лазурных глаза за Эред Луин, чтобы в случае чего их закованные в мифриловую броню бравые боевые части не так быстро смогли прошагать походным маршем на восток. Хочешь мира, готовься к войне. Он далеко не первый, кто это придумал. И он полностью был согласен с этим утверждением. Но всеми силами всегда старался избежать открытого военного конфликта. До самого последнего. Любая война, с кем бы она не велась - это горе, бедствие и разорение для его народа. Как, впрочем, и для других, не меньше. Но судьба других его не сильно волновала. У них там свои головы, пускай об этом думают и днем и ночью. А ему, сыну Орофера, было бы хорошо с тем, что ему доверено, достойно справиться. Вот он и старается, как может. Нет, только не война… Он больше не хотел, чтобы их жизнь стала одной сплошной и бесконечной тризной. Он больше не хотел видеть мертвые лица своих друзей на погребальных кострах. И хорошо, если эти костры еще будут. Достойное погребение на войне - это счастье… Сколько их лежало там, на каменистом Дагорлад. А сколько до сих пор лежит в Мертвых болотах, под мглистой сенью Мордора… Раз в столетие он приходил туда один. И, будто бы восставший призрак, бродил среди этих гиблых топей, вглядываясь в лица. В лица тех, кого он знал. С кем когда-то прожил часть своей долгой, не самой легкой жизни. Медленно переходил, утопая по колено в болотной жиже, от одного к другому. Сидел подолгу на прогнивших черных кочках, рядом с бочагами. Выпивал из фляги, поднимался и брел все дальше. - Перестань туда ходить, - однажды сказал ему Элронд. - Нет, не перестану, - односложно отозвался он. - Зачем тебе? - Чтобы я помнил лучше… - Разве для светлой нашей памяти необходимо шататься посреди этой гнилой трясины? - с недоумением пожал плечами Владыка Имладриса. - Мне необходимо, - ответил он, с решительным и каким-то даже злым упрямством. Элронд, еще раз глянув на него, покачал на это головой и еще раз лишь пожал плечами. Это все опять списали на его тонкую и эксцентричную натуру… - Хорошенечко гляди на них, сын Орофера, - шептал он еле слышно сам себе, - запоминай как следует. Потому что, если ты не сделаешь хоть что-то то, то в конце концов в этих болотах будут лежать все, кто тебе дорог. В этих болотах будет лежать весь твой мир. Погребенный, без погребения... - Ты опять таскался на болота, мотылек, - с ядовитой насмешкой замечал Он при новой встрече, - ты еще не нагляделся? Все еще пытаешься искусственно расшевелить свой жар в мой адрес? Вглядываясь до одури в законсервированную болотом мертвечину. Похвальное упорство… Но ничего, я подожду, пока тебе не надоест… - Как Ты узнаешь об этом? - Узнаю? Забавные вопросы у тебя. Учти, тебе стоит только лишь подумать, а я уже все знаю… - Ты, как обычно, лжешь… - Ты тоже. Причем, забавно, всем вокруг. Союзникам, соратникам, друзьям, любимым. Ты им всем уже давно чужой. Всем до единого. Уже не их… - Но и не твой. - Это пока что… Разве расскажешь о таком кому-то… Трандуил лежал там, где и оставил его гном. Не пошевелился даже. Смотрел широко распахнутыми, остекленевшими от застывших слез глазами куда-то вверх, перед собой. Высокие своды сокровищницы Трора тонули в непроглядной темноте. Ему казалось, что где-то там она клубится жадной тучей. Корчит рожи, насмехаясь. И тянет щупальца к нему. Чтоб, как обычно, поглотить в свою утробу. А он, как будто, снова в Дол Гулдуре. Как будто никуда не уходил. Ему все время так казалось. Он с кем-то разговаривал, ездил на балы, пил с кем-то, скандалил, разбирался, скакал на лошади, учил, наказывал, бродил по Лесу, решал, как будто бы чего-то. Но, на самом деле, он все это время находился там. Стоял напротив. В какой-то черной точке. И что бы он ни делал, он неизменно, раз за разом, оказывался там же. - Наверное, стоило уже привыкнуть, - сказал он сам себе. Но в этот раз все было болезненнее, чем обычно. Он почти поверил, что он освободился. Что его освободили. Поспешил, выходит. Конечно, он предполагал, что Он укусит напоследок и укусит очень больно. Но чтобы так молниеносно. Да, выжидать не стал. Интересно, в какой момент Он это все задумал. Или это был такой стремительный экспромт? Наверно, вряд ли. Хотя предположить, что Смауга положат рыболовы, это вряд ли! Такое даже Ему бы в голову, наверно, не пришло! Значит, скорей всего, экспромт, но это совсем не означает, что Он о Торине не думал. Думал, как и все. Обольстил, конечно, этого мальчишку мигом. Как быстро Торин сдался! Что ж, Он умеет надавить на слабые места. Он - мастер в этом деле. Лучший. Так что это гнома оправдывает в какой-то мере. Он и не таким еще легко морочил мозг. Последний из таких примеров Келебримбор. А он был, как известно, вовсе не дурак. Как бы его ни уничижала там Артанис за глаза. Даже сейчас ты его хочешь оправдать, остановись уже! Да что с тобой такое? Все уже ясно, как небо светлой Элберет! Что ты в него вцепился! Смотрел на меня в детстве своими синими глазами неотрывно. Однажды спер алмазное кольцо. С огромным розовым бриллиантом. Потом вернул и извинился… Как жаль… Как жаль… Не доглядели мы чего-то. Я не доглядел… Нет, к балрогу всю эту лирику и сопли. Этот гномий дурень мне перекрыл тут все. Все здесь отрезал. Запечатал. И ребра, кажется, сломал вдобавок.. Ну, трещины уж обеспечил точно. Вздохнуть как больно… Вот же маленькая…..!!!!!!!!!!!!!! - Владыка проскрипел ужаснейшее слово. - Нацепил Его кольцо! Отдался! Ненавижу!!! - Как все это теперь остановить? Что делать? Ох, я дурак! Сам виноват… Его, конечно, нужно было по-тихому убрать еще в Лесу. Оп, глядите-ка, медведи съели! А?! Прямо сожрали без остатка! На раз. Докажите-ка, что я причастен? Ладно бы медведи. Досадно, что его не смог сожрать Дракон в процессе! От дождевого червяка в Лесу и то, наверно, пользы больше. Правильно, его с позором подбили рыбачки тупым багром! Нет, снова глупо! Дракон, медведи… Чушь какая… Нет, еще до Леса, до Митрандира, если уж быть точным. Вообще легко. Он в горах ведь не сидел своих безвылазно, куда-то ездил. Орочий налет, допустим. Не ново, но зато надежно! Да, масса вариантов, как это можно было все обделать. Ну и подставить там уж заодно, кого-нибудь из Эред Луин. Сильно прыткого. А что же вы хотите, борьба за власть у кланов. Никто не любит нищих и амбициозных чужаков с востока. Хоть будь тебе он трижды родич. С ним же поделиться надо. Всем. Ну, а кому такое нужно? Все загрызут за свой кусок. - Не наши это методы, - отчетливо услышал он голос Радагаста. А Этот не гнушается ничем! Поэтому за ним все время последнее из слов. А мы, конечно, все боимся замараться! - А на войне все средства хороши, о, Его же гаденькая фраза! Не-ет, мы же не такие! Нам подавай, чтоб белый конь! А этот конь все время нас завозит в чью-то ж…..у!!! Дышать потише как-то надо… Жгучая досада разъедала ему душу. И как обычно, на себя сильней всего. Как нужно было поступить? Как правильно? Нет, как лучше, для них всех? Он снова, снова совершил ошибку. Поступил по совести, дурак. Не пролил кровь. Чья кровь теперь прольется, в результате? Скольких? Ну почему же, почему он должен все время это взвешивать? Должен выбирать такое. Нет, он должен был убить и точка. Да, несмотря на то, что ему и не хотелось. Замарать в крови все руки чуточку побольше. Ну подумаешь, такая малость, он ведь давно весь в ней. Весь - с ног до головы. Не думать о себе. О том, чего он лично хочет и что считает правильным. Побороть свой страх и быть плохим! А не того ли Он все время хочет от тебя! Он закричал, что было сил, как будто его режут, рвут заживо на части. Завыл в кулак… Потом опять лежал, не шевелясь. Нужно было включить мозги и думать. Но он не мог никак собраться. Эмоции перекрывали все. Его трясло какой-то неостановимой дрожью. Мелкие золотые монетки вгрызались в кожу. Бок болел невыносимо. Он пошарил под собой руками. Достал какой-то кубок. Смазано скользнул глазами по нему. Роскошные рубины, жемчуг, перламутр и тончайшая чеканка. Брезгливо отшвырнул подальше. Цепь мешала. Закрыл лицо руками. Митрандир. Суровый цвет стальных и стылых по предзимью рек. И поседевших волчьих шкур. И никуда, конечно же, он не сбежал, как он тут бросил в гневе гному. Нет, не сбежал. Пока он отирался бок о бок с его отрядом, добраться до Дубощита было очень маловероятно. Значит его быстрее стоило убрать оттуда. Конечно, кто, как не Ангмарец сыграл простую роль наживки, повкуснее. Лови, лови его. Вот и поймал. Сам оказался в Дол Гулдуре. А вот не нужно быть таким уверенным, что ты все можешь. А остальные прямо дураки, как будто… Так, что пришлось его оттуда вынимать и срочно. Потому как у него ручонки тоже не пустые были… И Он об этом знал, конечно. Все равно одни вопросы…. Выходит, Он это задумал, пока еще Дракон был жив? А может быть, он просто думал, кем удобнее пожертвовать в итоге. Помнится, Смауг о Нем очень нелестно отзывался при их личной встрече. - А-а, этот ренегат с Волчьего острова опять очухался и выполз, - с пренебрежительным пофыркиванием высказался он. Что Трандуил, конечно, не упустил момента передать не без злорадства. Дракон выпендривался сильно. И слишком цену набивал. Мол, он последний в своем роде, ну и всякое такое. Так что, может, его и не совсем случайно подстрелили. Такая вот рокировка всех фигур… Нет, сколько здесь не строй предположений, все равно не угадаешь Его план. А планов у Него обычно несколько. Не вышло там, потыкаем с другого боку… Нет, как бы он ни пытался с пренебрежением отзываться о драконе, он был ужасен. Это морготово семя. Пламенный осколок его дум. Опять он влез в его смердящую берлогу. В который раз уже. Наивно думал, что он больше не вернется В Эребор, так скоро. Все та же ненавистная змеиная нора. До краев наполненная тяжелой темной магией. Доверху набита закопченным, тусклым старым золотом. Таким для многих вожделенным, да только нажитым неправедным путем. До мельчайшей из монеток пропитанная тенью жарких снов последнего дракона. Хорошо запомнившего своего создателя и господина. Давившая сейчас ему на грудь, на ребра, тяжелым многотонным грузом. Накрывающая все его существо, будто бы крышка от гробницы. Которую не сдвинуть изнутри враз ослабевшими руками. А он опять покоится под ней. Отрезанный от звезд и неба, Леса и ветров.. Отрезанный от всякой жизни. Он чувствовал себя придавленным почти что насмерть в этом месте. Горячий пот тонкими струйками неприятно щекотал изломанную спину. Змеился по вискам, вкруг бледного до синевы горных снегов лица. Ему отчаянно хотелось пить. И он распухшим языком то и дело беспомощно облизывал растрескавшиеся в кровь, разбитые, обветренные губы. Но это мало помогало. Во рту все это время навязчиво присутствовал ее солоноватый привкус. И от него мучавшая его жажда становилась лишь еще сильней. Дракона нет, но склеп все тот же. С другим теперь. Неважно, что у этого нет крыльев. Огонь пылает. Этой стихии здесь по-прежнему, с избытком. Подгорный государь вернулся, настоящий. А может, доблестные эсгаротцы удачно подстрелили только плоть? Дух никуда из этих мест не делся. А просто ловко сцапал себе новое вместилище и уверенно глядит оттуда все тем же сощуренным, хозяйским глазом, оценивая и пока лениво поигрывая со своей мелко трепещущей добычей. А станет скучно, вмиг сожрет без всяких сожалений. Внука Трора больше нет. Кто бы в своем уме пошел бы на такую сделку? И с Кем? Да какая разница теперь, в конце концов? Что он здесь делает? Он, Трандуил? А мог бы в это время просто находиться дома. Помимо этого всего. Он прикрыл глаза, представив себе это до последней маленькой детали. Дома… Серое, туманное, сырое утро в самом начале ноября. Он по своему обыкновению расслабленно лежит на бархатной кушетке, весь завернувшись в мягкие меха в своем ухоженном саду. Рассеянно разглядывает причудливый узор, накрепко сплетенный брусничными плетями девичьего винограда. С вкраплениями черных и блестящих ягод ежевики. Красиво. Он любит осень с этим неизъяснимым очарованием всеобщего увядания и волнительно-неясной тоской в душе. И крики диких лебедей, спешащих далеко на юг. Вдыхает тонкий аромат позднецветущих темно-алых роз. Всех в мелких-мелких капельках тумана. Несильный ветерок перебирает с шорохом по плитам мраморного пола и земле уже опавшие, безжизненные листья. А в пальцах тонкое прозрачное стекло, похожее на льдистый осколок падающих звезд. Наполненный горячей, терпкой кровью любимых южных виноградников. Ну, или лютня. И он лениво и неспешно перебирает струны. Сочиняя какой-нибудь очередной душещепательный романс про море. За которое всегда стремятся все покидающие его край перелетные птицы и странники. Чтобы найти там то, что не смогли найти они здесь. Романс бы был неслыханно красивым, но фальшивым до последней ноты. Сын Эарендила, к примеру, сразу же бы понял это, если бы услышал. Ему совсем не нужно это сказочное море. И все, что там за ним, не нужно тоже. И никакой тоски, на самом деле. А все, что ему дорого и важно, находится вокруг. Ему там нечего искать. За этими морями. Он все уже нашел и счастлив этим. Пусть даже так. Хотя бы просто рядом. Так рядом, но увы, не близко. Одно его движенье. Поймать за тонкое запястье ее руку, настойчиво преодолев ее смущенные попытки освободиться. Притянуть и посадить к себе удобно на колени. Надежно запахнув в тепло своей же шубы, не выпуская ее плененных рук. Согреть дыханьем пальцы, легонько перецеловав ей каждый. И приложить к своей груди ее озябшие ладошки. Зарыться носом на мгновение в чуть жестковатую, благоухающую лесной ромашкой длинную янтарную волну ее волос. И затеряться там, в прошедшем лете… С нежностью смотря на это милое, смешливое лицо, все в россыпи бледнеющих к зиме веснушек. Глядеть в зеленоватые, искристые глаза. Владыка, разве ты удержишь лето? Разве ты удержишь ветер? Вернись домой. И я вернусь. Конечно же, вернусь из-под этого пропащего змеиного холма. В который угодил впервые, Рыжая нахалка, из-за тебя, конечно же. Нет, не жалею ни о чем, ни мига. Пошел бы снова, если бы пришлось. Не думал бы, не сомневался, не взвешивал решений, а просто сделал то, что должен. Еще сто раз бы одиноко проехал на нервном и испуганном коне через мертвую и выжженную пустошь. Тревожно всматриваясь в алую звезду над горизонтом. Следящую за ним оттуда, будто чей-то злобный глаз. Ни на что особо не надеясь. Еще сто раз бы оглядел развороченный, чернеющий провал в том месте, где когда-то были уверенно распахнутые парадные ворота Эребора. Долго всматриваясь в глухую тьму за ними, как в могилу. Сто раз шагнул бы именно туда. И вновь бы одиноко брел во тьме по малахитовым тоннелям. Постепенно опускаясь ниже, на самое ее невыносимо раскаленное и золотое дно. Где, свернувшись жарким, огненным клубком, едва дремал проклятый змей. Где не вздохнуть от его силы. А металлический доспех под тяжелым сырым плащом очень быстро начинал легонечко дымиться. Сто раз бы взобрался на острый, словно гигантский клык, обломок из резной колонны. Упрямо вырвавшийся вверх из плещущихся у его подножья золотистых волн. Становясь напротив змеиных глаз и резко скидывая с себя просохший серый плащ. Давая для начала хорошенько рассмотреть себя тому со всех сторон. Ради тебя готов сто раз стоять спокойно под этим алчным и звериным взглядом. Торговаться с Тьмой. Гадая, что же будет дальше… Прости меня, все небо Варды, что же я делал за тебя… Смерть стоит того, чтобы жить, а любовь стоит того, чтобы ждать, как поется в одной из песен. Наверное... Нет, нельзя сейчас об этом думать. Не время этому. Да и не место. Я должен снова выбраться отсюда. Любой ценой. Любой ценой… *** Миновало время. Часы, а может, дни. Он бы не мог сейчас определить. Предпринимать попытки к бегству было глупо. Пока у Торина это проклятое кольцо на пальце, ему не убежать. К тому же, наверняка здесь где-то неподалеку бродит младший сын Фундина с секирою наперевес. Да и не он один тут бдит. Трандуил сидел на мерцающей груде золота, закрыв глаза и низко опустив голову себе на скрещенные на коленях руки. Размышлял о всем и сразу. Это единственное, что здесь оставалось. Спутанные, растрепавшиеся волосы, кое-где густо испачканные кровью, почти полностью укрывали его лицо. Однако он всем своим существом почувствовал, что уже довольно продолжительное время на него кто-то пристально смотрит откуда-то из темноты с балкона. Он догадывался, кто это. Ему даже не нужно было открывать для этого глаза. Матерый змей уполз зализывать, наверно, раны. Появляется змееныш. - Явился поглядеть на меня во всей красе? - негромко произнес он. Ничуть не меняя своего положения. - Не нагляделся еще, что ли? - Ну, ты же приходил посмотреть на меня, - отозвался Кили, - приходил, ловко переодевшись кем-то из охраны, но я только теперь узнал тебя. Ты так смотрел тогда, что я теперь все, наконец-то, понял… - И что ж ты понял, маленький нахальный гном? - насмешливо промолвил эльф, лениво приоткрыв один свой серый глаз. И с прищуром посматривая на того сквозь спутанные волосы. - Я понял, что в тебе все дело, - уверенно ответил Кили, - что бы она ни говорила, за всем маячишь ты. Твоя тень в ее сознании заслоняет все. Небо, звезды, да и луну впридачу. - Ты перепутал меня с Морготом, малыш. Я всего лишь ей Владыка, - еще более насмешливо заметил эльф, - так и должно быть в результате. - Я пришел, чтобы предложить тебе сделку, - спокойно произнес на это Кили. - Да ну! Ты - мне?! - уточнил Трандуил, преувеличенно вздохнув на это. - И какую же, мне даже любопытно? Сделки просто ваш семейный конек в последнее время… Ну, смелее… Вряд ли я, наверно, больше удивлюсь… - Я помогу тебе отсюда выйти, в обмен на то, что ты ее со мной отпустишь! - выдохнул, решившись Кили. - Отпустишь раз и навсегда… - Я что-то ничего, прости, сейчас как будто не расслышал, - скучным тоном отозвался Трандуил, - может, подойдешь ко мне поближе, а? Не бойся, я тебя не съем. Повтори-ка мне еще разок на ушко. А то мне кажется, что мне послышалось, наверно… - Ты думаешь, что я боюсь тебя? - поинтересовался Кили, медленно приблизившись к нему. - Все верно, я в цепях, - печально отозвались из-под копны запутанных волос, - скажи мне твое слово на ухо. Иначе мне все время чудится, что я в дурном каком-то сне. Опять и снова. Кили наконец-то подошел и низко наклонился, губами едва ли не касаясь острого кончика его пораненного уха. - Я хочу, чтобы ты отпустил ее со мной, в обмен на твою свободу, Владыка Трандуил, - медленно и четко выговорил он, - теперь ты лучше меня слышишь? В ответ на это эльф издал какой-то булькающий звук, похожий на рыдание. Но это был, конечно, смех. А может быть и то, и то, уже одновременно. После чего, резко отбросив волосы с лица, воззрился на Кили жутким белым глазом. Весело оскалясь страшным изувеченным лицом. Племянник Торина был вроде бы готов к любым из провокаций. Знал, к кому идет. Но такого он никак не ожидал. И дернувшись от неожиданности, отпрянул от него. - Не боишься, значит! А не потому ли, что я пока в цепях? Я смотрю, ты недалеко ушел от собственного дядьки! - низко рыкнул Трандуил. - А теперь вглядись в меня внимательней, насколько можешь, и хорошо запомни следующее. Даже за такого, каким ты меня видишь именно сейчас - а это мое настоящее лицо - она без всяких размышлений перегрызет любому глотку. Даже тебе! Я не держу ее. Мне это и не нужно. Я и так все знаю. Она - моя! Как я - ее! Ты понял? И этого уже не изменить. А уж тем более тебе. И до тебя старались. Ничего не вышло. Зря ты так глупо встал на моем пути. На нашем. Я до последнего момента не желал вам зла. Эру видит. Но лучше бы вас не было… Так что свое щедрое и обдуманное, я уверен, предложение ты можешь смело засунуть себе прямо в….! Вот видишь, я очень хорошо владею вашим языком. Рано или поздно, но я выберусь отсюда, так или иначе. И знаешь, случись, что тебя на моих глазах будут рвать на ленты, поверь, я буду просто улыбаться. А после я не стану с криком вскакивать в постели, вспоминая это… - Не запугивай сейчас меня, - покачал головой на это Кили, пытаясь как-то переварить все то, что он ему сказал, - это одни слова. - Кто ты такой, чтоб я тебя запугивал, - пожал плечами эльф, устраиваясь поудобнее, - я просто довожу до твоего сведения мое к вам в целом отношение, наугрим. - А, знаешь, я думаю, мой дядя прав. Ты почему-то упорно мнишь себя несоизмеримо выше всех остальных на свете. Взгляни сам на себя внимательнее в этот раз. Ты абсолютно жалок в этих бессмысленных попытках. Все еще считаешь себя выше звезд на небе, но ты здесь, под землей, в цепях. И тебе не выбраться отсюда. Ау! Дядя не выпустит тебя. Не-е-т. Я - твой единственный и верный шанс увидеть солнце. Знаешь, чье имя он кричит во сне? Это твое имя, Трандуил. Тебе снова повторить? Ты хорошо сейчас все слышишь? И он кричит его давно. Задолго до того, как ты наведался к нему в свои подвалы. Что ты сказал ему наедине? Что ты там сделал? До этого момента я считал, что ненавидеть тебя еще сильнее просто невозможно. Но я, выходит, ошибался. Тебе не выйти. Он не отпустит до самой смерти. Его или твоей. Но я думаю, что будет все-таки последнее. Хочешь сгнить здесь? Твое бессмертие может растянуть этот процесс надолго. - Как же в вас всех сильно торгашеское начало, - сплюнул Трандуил, - а ну, пошел прочь от меня, змееныш мелкий! Хочешь, я тебе сережку подарю, чтобы не так обидно было? - с этими словами он ловко выдернул оставшуюся серьгу и немедленно швырнулся ею в гнома. - И не являйся ко мне больше! Иначе, знай, я измыслю способ мгновенно оторвать тебе башку. Несмотря на ваши цепи. Не искушай меня к тому же сделать это голыми руками. Не хотелось бы еще сильнее замараться напоследок. Младший гном был мертвецки бледен, словно чей-то белый саван. Только каким-то невероятным усилием воли он взял себя при этом в руки. Потому что ему отчаянно хотелось вколотить каждое слово ему обратно в глотку. Вернуть обратно каждый взгляд. Прямо сейчас. Немедленно. Сейчас же! - Ничего, эльфийская зараза, дядька рассчитается с тобой сполна, - подумал он бессильно. Но тем не менее он все еще не мог заставить себя успокоиться и развернуться к нему спиной. - Я понимаю, почему мой дядя одержим тобой, - наконец-то вслух ответил он, - подумай здесь об этом. Пока что у тебя имеется на это время. Очень скоро его уже совсем не будет. На твоей стороне здесь нет ни одного. Твоя судьба предрешена в этих стенах. С этими словами, совсем, как Торин, он поспешно вышел. Обнаружив на ходу, что пальцы, все это время судорожно сжатые им в кулаки, оставили глубокие, кровавые следы внутри ладоней. - Дядюшке привет, змееныш! - донесся звонкий, наглый голос эльфа в спину.