Save no stras animas

Огромные витражные окна — это красиво. Особенно вечером, на закате. Настроение перенимается от природы. А если дождь, то и печаль передаётся, и чувство свежести. Момент откровения своей душе, так сказать. Здорово. Но не тогда, когда это рассвет. Когда яркие лучи не просто щекочут нос, а нахально подсвечивают лицо. Не давая и шанс на продолжения сна. Вот и Савада проснулся от настырных лучей. Непробиваемое стекло это, конечно, хорошо, но, сколько же еще раз он должен попросить о шторах. А? Да, видимость, да, культурно. Но покой босса должен быть на первом месте! Фыркая себе под нос и выгибая спину, Тсуна хрустит позвонками, разминая затекшие мышцы, играя лопатками до слышимого хруста. Конечно, Реборн просыпается следом. Ведь действа создаваемые Тсуной, происходит прямо на нём. Видеть сонного и недовольного киллера Тсуне пришлось впервые. Какая-то дурацкая нежность накатывает, удержатся невозможно. Савада легко касается губ, немного облизывая их. Реборн наблюдает за довольной моськой из полуоткрытых век. Просыпаться не хочется совсем, приятная нега растеклась по телу, еще и Савада льнёт как кот к валерьяне. Минутка нежности в виде осторожного поцелуя могла продлиться вечность… — Босс! Я хочу… — Рокудо вваливается в кабинет без стука, оставляя дверь на распашку. Конечно же, не вовремя. Конечно же, он не один. И слов то нет, одни эмоции. На тебе капот, а теперь еще и любимый диванчик для посиделок хранителей.- Тьфу, твою ж налево. — Рокудо прямо от сердца сплевывает на пол, разворачивается и покидает кабинет, оставляя позади себя других гостей. — Как он так делает? — непонятливо спрашивает Савада ни у кого. — Что? — У него плащ всегда так круто развивается позади. Что летом, что зимой. Может я ему мало плачу? — Почему? — Реборн даже развернулся под Савадой, чтобы посмотреть. Недовольно подмечая других. — А чего он уже, который год в одном и том же ходит. У Хибари улыбка на лице. Определённо точно карма Рокудо подпорчена его жадностью к ласке и сексу. Он может, что и хотел сказать боссу, да вот сейчас точно не тот момент. Хотя, судя по глазам и благодушному настроению… Это надо взять на заметку. Нехотя Хибари цепляется взглядом за обнажённую ягодицу киллера. Мышцы играют на солнце, загорелая кожа и ели заметные синяки, что дали окончательный ответ о лидерстве положения. Хороша задница, пожалуй, стоит погонять Рокудо, чтобы такую же лицезреть. Грия же наоборот, стыдливо краснея, топчется на одном месте, не поднимая головы. Немного даже сожалея, что такие шикарные мужики здесь, но все окрашены голубизной. Хотя не все. — Тсунаёши-сама. Дети проснулись. Они крепко проспали почти сутки, сейчас умываются и одеваются. — Одежду для мелкого Реборна купили? — Да. — Тогда на завтрак. За столом обсудим дальнейший день. — Слушаюсь. Грия покидает кабинет, плотно закрывая за собою дверь. Были бы цепи, она бы еще и обмотала, хотя… — Кто тут мелкий? — А как ещё? Савада прижимается к телу, трется об Реборна утренним стояком. Разрываясь между желаниями трахнуть эту шикарную задницу или сбежать на зов мочевого пузыря. Легкие поцелуи на спине, каждый участок тела, красивые мышцы. Глупое желание, но все же Савада кусает за загривок. К удивлению Реборна, тело само выгнулось, глаза широко открылись, внизу живота тянет. — К чёрту тебя! — Реборн сам выгибается, подставляясь. Чёрт, и кто бы мог подумать, что это может так понравится. Лаской от женщин он никогда не был обделён, но таких ощущений и внимания он еще не чувствовал. Гори оно всё пропадом. Савада не медлит. С легкостью, погружаясь без подготовки. Сразу же двигаясь, хотя на миг, всё же замирая от нахлынувшего удовольствия. Кончики пальцев на ногах сводит, глаза закрываются, жмурясь сильнее, он вновь прижмётся. Толкаясь вперёд, принимая движения в ответ. Реборн сдержан, к этому придётся привыкнуть, но тело, что выгибается в ответ, даёт больше чем голос. Хотя Савада поставил себе цель. Когда-нибудь, он заставит его кричать. Обязательно. А сейчас, можно просто наслодится единением. Медленно, немного издеваясь. Он покидает тело, лишь для того, чтобы вновь войти, чтобы увидеть, как напрягается спина, чтобы крепче сжать ягодицу и снова укусить за загривок. Прикосновений не требуется, Реборн и без него от наслаждения и нахлынувших ощущений кончает, непроизвольно сжимаясь. Савада же не настолько упрям, он сам стонет в голос от силы. Кончая, он всё ещё движется, пока тело не теряет напряжение полностью. Это фейерверк чувств, ощущений. Недолгая отдышка, а потом Тсуна, словно змея впиваться в губы, быстро, без возможности отступить. Неописуемо, сладко, вкусно. Если бы было можно, он бы не отпускал своего киллера из постели совсем. Если бы… — Дети наверняка уже в столовой. — Реборн копошится в волосах Савады. Ему всегда нравилось сносить разум у девушек. А тут не понятно кто кому, но результат его впечатляет. Обычно дети по утрам воюют за место или лишний блинчик. Но не здесь. Здесь ребята совсем тихие и даже послушные. Жизнь их не баловала. Каждый ребёнок знает своё место и даже если хочется — нельзя. Мукуро пробегает взглядом по изобилию стола. Юный Реборн и во все старается не глядеть. Сколько дней назад ели? Два? Багет напополам. Только вот запахи дразнят. Кёя же напротив само спокойствие. В семье было принято ждать всех. Собственно именно этим они и занимались сейчас. За столом не хватало четверых. Как Кёя услышал из разговора, двоих не будет. Дядя Рокудо слишком громко чертыхался, говоря, что куда не зайдёшь везде кролики. И вообще, он был какой-то недовольный. Дядя Хибари напротив был слишком весел. Его плечи подрагивали, а ладонью он закрывал лицо. Почему-то он вызывал удивление в глазах других. Пока дядя Рокудо шипит, дядя Хибари смеётся все сильнее вызывая шок у одних и недовольство у другого. — Что тут происходит? На кухню наконец-то приходят Тсуна и Реборн. Они садятся на свои места. Тсуна во главе стола, а киллер подле него. Аки невеста блин. — А где Шоичи и Спаннер? — первый вопрос Савады проигнорировали, а вот на второй он получил многозначительный ответ. — Грёбаные кролики! Чтоб вас всех импотенция настигла! — свирепо рычит Рокудо, вызывая истерический смех у остальных присутствующих. Дети смотрят с непониманием на взрослых, а юный Реборн и вовсе готов покрутить пальцем у виска. — А что такое импотенция? — без левых мыслей с детской непосредственность и довольно серьёзным лицом спрашивает Кёя. Завтрак превратился в клоунаду. Дети с непониманием смотрят на истерику взрослых, негодование иллюзиониста забавляет. Служанки наконец-то расставляют еду для своих господ. В глазах Мукуро и Реборна некоторая печаль. Детям ставят кашу, а вот взрослые завтракают кто чем. Запахи дразнят. Хочется попробовать, даже не зная, что это на самом деле. Но никто не спросит. Кёя спокойно съедает свою порцию, Реборн опасливо косясь по сторонам, берет куска четыре хлеба. Так будет вкуснее и посытнее. Неизвестно, когда их снова выкинут на улицу, а то, что выкинут, он не сомневался. Пока есть возможность, стоит набить брюхо. Горячей каши он давно уже не видел. Мукуро повторяет за ним. Разве могут они просить о большем? Им и так повезло. Хотя немного обидно становится. В глазах щиплет, но он упрямо хмурится и быстрее глотает тёплую, вкусную кашу. Поведение детей не может укрыться от взгляда семьи. Хранители обеспокоены, даже Хаято. Он смотрит на босса. На лице у Савады печаль. Это не так просто. И он понимает, что это не закончится для них так скоро. Дождавшись, когда дети съедят кашу, Тсуна остановил тех, в попытках встать и покинуть стол. Что-то часто его мысли обретают очертания, или интуиция совсем взыграла, помогая опекать мальчишек. Босс семьи кивком головы поднимает старших, молча прося. Никто не оспаривает, они согласны с решением босса, ведь мальчишки не скажут. Хотя Хибари в себе не сомневался. А вот Реборн помнил своё первое правило. Довольствоваться малым. Это сейчас он живёт на полную, а тогда, возможности не было. Рокудо же считает это дразниловым. Дети вернутся на свои места рано или поздно. Показывать, что может быть хорошо, радовать, откармливать. Чтобы потом вернутся в мир боли и голода. Глупо. Но каждый безукоризненно выполняет волю босса. В пределах разумного они наполняют тарелки разными вкусностями, которые предпочитают сами, не забывая, конечно же, и про витамины. Этого детям сейчас не хватает больше всего. Самое интересное было наблюдать за тем, как недоверчиво ребятня косится в свои тарелки. Беря кусочек чего-то неизвестного для себя, они внимательно на него смотрят, нюхают, Мукуро даже кончиком языка пробует, прежде чем откусить. Реборн же напротив оказался обжоркой. Сметая все, что ему досталось. Наверно, соблюдая правило: дают — бери, а бьют — беги. Кёя капризничает, как и положено нормальному ребёнку. Почти нормальному. Что-то он ест, а что-то отодвигает. Но наблюдать за тем, как Мукуро жмурит глазки от удовольствия, дорого стоит.  — Ладно. Сладкое вам будет на обед. И так животы набили на убой. — Проговаривает Савада, вставая из-за стола. Мальчишки сидели с набитыми животами и полуприкрытыми глазами. Так дело не пойдёт.  — Сегодня мы отдохнём от всех дел в парке всей семьёй. Так что собираемся. Хранители даже немного удивленны такому желанию. Если честно, очень давно они не выходили просто отдохнуть. Сборы проходили довольна быстро. Как ни крути, но хранители всё-таки взяли с собой оружие. В Италии они не последние люди. Их знают, уважают, а не которые боятся. Неизвестно, что придёт в голову тем, кто страшится великой семьи. Лучше перестраховаться. Так думает Хаято, когда распихивает по карманам бомбы. Только вот шестьдесят третью некуда уже засунуть. Когда машины подъехали к парку развлечений, рабочие в начале всполошились. Но, увидев, как уважаемые люди вышли из машин с детьми, совсем немного расслабились. Это не атака и не разборка, но вот постараться, чтобы всё было по высшему разряду, придётся. Один из работников срочно звонит начальству, а тот уже на всех порах бежит к южному входу, чтобы лично поприветствовать таких важных гостей.  — Дон Савада. Как я рад вас видеть. — Раскланивавшийся толстячок уже стоит подле босса семьи и целует его руку. — Что я могу для вас сделать?  — Рад вас видеть в добром здравии, сеньор Персно. Мы приехали отдохнуть семьёй от дел насущных, — указывая в сторону хранителей и детей, что держатся за руки своих старших. — Большего нам и не надо, — вполне учтиво, но все же строго отвечает Савада.  — Если вам что-нибудь понадобится, Вы только скажите. Сразу же всё сделаем.  — Благодарю. Босс Вонголы проходит мимо работников парка, семья следует за ним. Рокудо и Хибари отпускают руки, и дети сразу же бегут к дяде Саваде. Хватаясь маленькими ладошками уже за его руки. Тсуна радостно улыбается. Реборн тоже отпускает своё малое воплощение, подталкивая в спину. Сами же хранители успешно создают вид расслабленного состояния. Только вот взгляды нет-нет, а пробегаются по всем гостям парка. Люди, что встречаются, здороваются, учтиво кланяются, желают здоровья и добра. Хотя взгляд Риохея цепляет тех, кто старается быстрее сбежать с пути Вонголы. В кармане Рокудо громко трезвонит телефон. Кстати, на звонке у него мелодия гимна школы Хибари. Но не от любви к мелодии, лишь для того, чтобы дразнить.  — Слушаю. Я ему сейчас скажу. Рокудо донельзя довольный. Не зря он трепал себе нервы, наблюдая за порнографией в разных участках дома. План наконец-то сработал. Осталось лишь запустить бомбу.  — Тсунаёши-кун! — Рокудо чуть прибавляет шаг, чтобы ближе подойти. — Звонил Шоичи. Сказал, что механизм собран. Детей можно отправить обратно, в их время. Ну вот. Он это сказал, быстро и легко. Делая вид непонимания, когда лицо босса исказилось яростью обращенной к нему. На удивление, даже Хибари замер в ожидании реакции. Такеши уже выпускал пламя своё. Глядишь пронесёт. От немедленной кары над Рокудо спасли дети, что сейчас с непониманием и обидой смотрели на дядю Саваду.