Save no stras animas

В пути в скрытую лабораторию… Савада и Реборн едут в одной машине. Каждый думает о своем, о том, как провернуть, как потерпеть минимальные потери. Савада застревает в мысли лишь о том, чтобы эти ублюдки не успели завершить свой эксперимент, а еще о том, что дети все-таки мертвы. Если хоть кого-то им удастся забросить в это время. И если там детенышей убьют, то в двух других машинах едущих прямо за ними, умрут два хранителя. Все верно, ни одной семье кроме Бовино не доступна базука, но о ней наслышаны. Шоучи тоже пытался создать что-то подобное, чтобы в одном времени могли находиться и версия прошлого, и версия будущего. Это было в некотором роде удобно. Но они пока стоят в мертвой точке. Так и не научившись управлять временем. Но вот Эстранео, кажется, на шаг и даже не на шаг, а на десяток оных находятся впереди. Им удается перемещать, но пока что-то неисправно. Его хранители еще живы и невредимы. Но это лишь пока. Кто знает, что случится в следующую минуту. И как это нагло, что Эстранео сейчас находятся у них прямо под носом. Да как эти твари посмели явиться в Италию! К истоком своей тьмы. Савада сжимает кулаки, поднимает взгляд на Реборна. Иногда ему кажется, что они вечность не виделись. Как только сняли проклятье, как только он прошел наследование, Реборн ушел. Нет. Не навсегда, но даже такому человеку, как он хочется жить, хочется дышать и хоть немного свободы. Он никогда его не беспокоил. Лишь иногда звонил, чтобы услышать его теплое: «Бесполезный Тсуна». Он всегда улыбался, искренне радуясь, что его учитель наслаждается жизнью. А сейчас. Сейчас ему пришлось выдернуть своего учителя и открытым текстом просить о помощи. И, конечно же, учитель пришел. Он не бросит, он сидит в стороне наблюдает, собирает информацию, он знает о каждом шаге своего ученика, но не мешает. И как только его позвали, он сразу примчался. Отдых это хорошо, но ведь без азарта, без запаха оружия и крови, без интриги жить он не может. Ведь все это его естество, его истинная жизнь и другой он не знает, да и не примет. Саваде, кажется, что он думает в правильном русле. Однако… Он тянется к наушникам, чуть поправляя их, Реборн внимательно следит за своим учеником и вслушивается.  — Мукуро.  — Здесь.  — Мукуро, ты сможешь создать две иллюзии. Одну скрытую, другую живую?  — Точнее?  — Создать и спрятать меня.  — Да.  — Отбой. Хранители внимательно вслушивались в разговор их босса и Тумана. Вспоминая, как босс, раздавал указы и направления. Буквально описывал действие каждого. Строго и требовательно смотря каждому в глаза. Предупреждая, что ни оплошности, ни ошибки, ни даже мизерного намека на то, чтобы отступить от плана, не должно быть. Напряжение нарастало. Осталось совсем чуть-чуть. Еще чуть-чуть. И вот они наконец-то въезжают на территорию заброшенной больницы. Рокудо морщится. Голова кружится от боли воспоминаний. Эти ублюдки посмели вернуться в истоки своего убожества. Рокудо выходит из машины, он скрипит зубами и готов уже бросится вперед, чуть рыча. Хибари удивленно переводит взгляд. Удивляясь и даже чуть злорадствуя. Ловя себя на мысли, вот она настоящая ненависть Рокудо, а не то, что он показывает ему каждый раз перед дракой. Такого Рокудо он еще ни разу не видел. И даже немного завидовал, что не для него эта прекрасная чистая ненависть. Савада подходит к Рокудо и несколько раз сильно хлопает ладонью по груди. Рокудо злится, выпрямляется, обращает свой суженный, злой взгляд на босса. Смотрит на него. Смотрит в его глаза. И успокоившись, чуть расслабится и улыбнется в своей змеиной манере. Молчаливая поддержка босса. Молчание остальных хранителей. Это хорошо. То, что нужно. Потом огрызнется, потом выскажет все что захочется. Но не сейчас. Цель, цель так близка, еще рывок и последний пазл детства, прошлого, отчаянья в душе будет уничтожен. Лишь один рывок, лишь толика терпения. Реборн покидает компанию, как только они ступают на территорию больницы. Негласно было решено, что, скорее всего Эстранео сидит в подвалах больницы, там же может и морг есть. Там удобно, темно не слышно и низкая температура, все как они любят. Хранители идут вперед тихо, бесшумно. Такеши отделяется и запрыгивает на верхние этажи полуразрушенного здания, одновременно осмотреться и занять позицию для ловли. Хибари вместе с Хаято уходят в подвал. Они прямиком погонят ублюдков. Ламбо ушел за Реборном. Ведь черный ход может быть в нескольких местах. Мукуро поднимается по лестницам этаж, за этажом вбегая вверх по каждой, через одну, а потом и вовсе силясь перепрыгнуть все ступени и пролеты. Быстрее, на крышу, занять позицию с высоты. Оглядеться, увидеть Такеши, спрятавшегося в тени толстых, уродливых, высохших временем оконных рам больницы. С одной стороны вдали можно увидеть, как крадется Реборн. С другой Бовино. Черный вход один. Но разбег большой. Савада стоит ровно посреди поля. Смотрит на главный вход, он уверен, что эти ублюдки рискнут в наглую пойти через главный вход. Ведь любая больница это не хилый лабиринт. Он видит своих хранителей. Он видит Мукуро на крыше, тот хищно улыбается, оскалившись с прищуром глаз. Впервые Рокудо позвал их на охоту. Слышатся взрыв. Вот и все. Гон начался. Савада тревожно смотрит вперед из-под иллюзии, что скрывает его. Как только они спустились в подвалы больницы, Хибари свернул в другую сторону от Хаято и пошел своей дорогой. Хоть они и вышли на охоту все вместе, но все же драться бок о бок с подрывником он не хотел. Хибари тихо шел по пустынным темным коридорам, осторожно ступая но, не сбавляя, крепко сжимая родную сталь в руках. Шаг, еще. Слышатся голоса. Поворот, ничем не приметные серые стены, но дальше только прямой путь. Пугать слишком рано. Нужно подойти еще ближе. Он ступает вдоль стены. Замер, прижался к стене, краем уха слыша чьи-то отдаленные голоса. Тени что отражались от света тусклых ламп, хаотично двигались. Люди, что были впереди, о чем-то ожесточенно спорили, не зная, что по их души уже пришли. Медленно. Шаг, другой. Крадучись как кошка. Он приближался к добыче, такой беспечной. Снова замер, какое-то движение в его сторону и тут он слышит взрыв с другого крыла. Хаято начал атаку так не во время и так громко. Слишком шумный. Тени, за которыми он следил, напряженно замерли и в раз стали собирать вещи. Хибари напрягся, напружинил мышцы и ринулся вперед. Люди в белых халатах запоздало бросились бежать, но тот, кто их настиг, прикончил одного за другим точным ударом в головы. Реборн сидел в засаде, ожидая первых выкриков и спешных в ужасе убегающих смертников. Его глаза блестят. Раздавшийся взрыв оповестил его о полной готовности. Один выбежал зигзагом, припадая к кустам, вставая на ноги, прячась за деревом и снова утекая в бег. Реборн не стрелял, он быстро подкрадывался к нему со стороны чащи, невидимый для бегуна из-за зарослей запущенных кустов, но видящий добычу. Короткими осторожными шагами, чуть приседая к земле, подбираясь как можно ближе к замершей добыче, на наиболее близкое расстояние замирает на раз. На два поднимается, стреляет в упор, пуля стремительно настигает и пробивает черепную коробку, разбрызгивая капли крови, вскрывая, убивая. Над крышей больницы кружились вороны. Вдруг один из них сложил крылья и комом ринулся вниз, в то место, где лежал человек, которого пристрелил Реборн. До этого момента Рокудо с любопытством наблюдал за бывшем аркобалено, за его своеобразным поединком, размышляя, какой следующий маневр предпримет беглец. Но тот вдруг резко изменил курс и во всю свою трусливую прыть покатил вначале через кусты, а потом зигзагом к деревьям. Рокудо видел страх, страх был во всем теле беглеца. Он не видел, но чувствовал, что за ним движется кто-то. Подбежав почти вплотную к дереву, он присел. Мукуро пожалел неудачника, ведь как только он остановился, все веселье для Реборна окончилось, он подкрался и убил, почти впритык прислоняя дуло пистолета. Чуть напрягшись, он всматривался вдаль. Его жертва еще не вышла, но и не помочь он не мог. Он следил за иллюзиями и ставил новые иные преграды для дичи. Иногда он думал, а не должно ли его задеть, не должна ли гордость прошептать, что здесь все эти ублюдки его дичь? Но она молчала. Ведь пазл, который он ждет не побежит, он гордо выйдет и вот тогда он проткнет ему грудь, разорвет его внутренности, ломая ребра острым, как лезвие копьем трезубца. Сжавшись пружиной, Ямомото метнулся вперед, ударил катаной по двери, открывая обзор. Багровая молния промелькнула перед ним, обдало вонючим дымом черного пороха. Запнувшись, он налетел на старенького мужика, падая, подшиб ему колени. Он грохнулся. Отлетело выбитое из рук оружие, и тотчас из его глаз брызнули искры. Вскочивший мужик успел съездить Ямомото кулаком в ухо, подхватить оружие и торопливо защелкать замком. Дело принимало худой оборот. Ямомото вновь кошкой кинулся вперед, и лезвие его катаны, настигло старого, но совсем не немощного старика. Он встал над ним, размышляя о чем-то своем. Не много грустно смотря на старого человека, который возможно ровесник его отцу. Но сразу же вспоминал фотографии изуродованных тел, тех погибших, измученных детей. Тсуна наказал никого не жалеть. Ямомото, кажется, что теперь совсем чуть-чуть он понимает, отчего Мукуро такой вредный. Пламенеет небо, дрожат и переливаются огни, наконец-то они выходят. А его хранители крадутся сзади. Пятеро людей в халатах выходят из главного входа, волоча за собой двух мальчишек, держа их под дулом пистолета, направляя ножи в спину. Дети идут впереди, трясутся, но упорно идут с опущенной головой. Толи от безнадежности, то ли от тяжелых цепей, что окутывают их шеи и руки. Они подходят, останавливаясь метрах в пятнадцати перед главой Вонголы. Косятся на хранителей, прижимая к себе мальчишек, поднимая их головы за челки, подставляя ножи к детским беззащитным шейкам, что так нервно сглатывают. Хранители Вонголы обходят их стороной, встают рядом со своим боссом и лишь Реборн, где-то притаился.  — Теперь у нас есть то, что поможет уничтожить Вонголу! — старик кричит, держа ребенка за волосы, его губы расплываются в улыбке, а глаза, глаза безумны, такие же безумные, как и остальных.  — И как же ты это сделаешь? — Савада поднимает взгляд на сумасшедшего старика.  — Я их убью, исчезнет сильнейший иллюзионист и цепной пес.  — Что за бред вы несете. Все, что вы говорите смешно, — Савада и вправду улыбается, немного скалясь, но руки все еще держит в карманах брюк.  — Да ну! А разве одно из невозможных не стоит рядом с вами? — Один из старых ублюдков дергает за волосы окутанных цепями мальчишек, поднимая их лица, предъявляя всем детские заплаканные глаза, которые ужасаются этому миру и их мучителям, в которых столько боли, что не описать.  — Это вы про Рокудо? Или про Хибари? — Савада спокойно смотрит в расширившиеся от ужаса глаза детей.  — Про них обоих. Как мы видим это свидетельство их детства, и вы не сможете ничего сделать, — старик бросает детей на землю к своим ногам.  — Насмешили. Вот умора. В следующий раз обязательно изучите историю Вонголы и их хранителей. Да и свою историю тоже. Разве он был рожденным? А то позоритесь. Разве вы не знали, что Рокудо и в самом деле дитя ада? А Хибари. Да с чего вы вообще взяли, что это человек? Неужели это так незаметно, что это полноценная машина для убийства, просто усовершенствованная секретная разработка нового Моски. И, поди, догадайся настоящий или нет, — Савада кидается бравадой. Он спокоен как ни когда. Но нервно дергается, когда на детей направляют оружие. Хранители, что стоят за его спиной не шевелятся. Таков приказ. Ведь если они совершат хоть одну ошибку, то их станет надвое меньше. А семья не может себе позволить потерять уже таких родных людей. Переломный момент наступает за считанные секунды, люди, что уже нажимают на курок своего оружия, целясь в головы маленьких ребятишек, не могут понять, что происходит. Буквально за доли секунды, вот курок нажат, а детей нет, их пули попадают в землю, под ноги так и не достигнув цели. И пока не все поняли происходящего, сумасшедший старик смеется в лицо Вонголе.  — Нет, мальчишка, ведь Рокудо мой сын и я знаю, что он рожден… — старик осекается, смотря, как растворяется босс вражеского клана, как вместо него появляется дымка тумана, которая исчезает. Он оборачивается и видит, как сбоку горит ярчайшее пламя неба. Оно как солнце освещает всю округу, такое яркое, но такое горячее. Босс Вонголы стоит, опираясь о колено, прижимая к себе испуганных детей, крепко прижимая их к себе.  — Фас! — лицо Савады сейчас искаженно от злости. И хранители бросились вперед, убивая, крича что-то о мести. И лишь Рокудо стоит на месте, не двигаясь. Хаято хотел, было рвануть вперед, но его остановила рука Такеши, что легла на плече и переходящий дорогу Реборн. Он покачал головой в немом отказе. Это не их битва. Это его добыча. Рокудо материализовал трезубец и стал подходить к своему предку ближе. Старик трясется, несет какую-то околесицу.  — Ты должен быть мне благодарен. Если бы не я и не мои научные изыскания, ты бы так и остался посредственным мальчишкой. Мукуро остановился, наклонил голову, немного улыбаясь, его лицо исказила гримаса боли, но сменилась оскалом. Он так давно мечтал и наконец-то.  — Жалкий выродок. Надо было тебя убить еще в утробе вместе с твоей шлюхой матерью. И это было последнее. Мукуро настиг его в один прыжок, ломая плечо старика, разворачивая к себе лицом, вонзая острие трезубца в грудь, прокручивая внутри, наслаждаясь как давится, захлебывается кровью ублюдок, что звался отцом. Что-то щелкнуло в его голове, глаза потемнели, и он роняет своего предка, ставит на него свое колено, нависает над ним и бьет. Бьет размашисто, кулаками по лицу, как мальчишка разбивает костяшки пальцев об острые скулы, ломает кости, бьет, остервенело, рычит в голос и замахивается то одной, то другой поочередно не останавливаясь, ломая пальцы, ломая голову ублюдка, от которого он имеет ДНК. До тех пор пока его не снимают с мертвой туши, кто-то оттаскивает, он сопротивляется. Пытается вырваться, чтобы продолжить бесполезно колотить по мертвому телу. Только до него еще не дошло, что он мертв. Кто-то крепко держит его, не давая пошевелить руками, прижатыми к бокам, вырваться и набрать полной грудью воздух. Давят, валят. А потом все светлеет, глаза видят, как должны, мысли потекли в положенном ключе. Вздох, еще. Глубже вдохнуть, шумно выдохнуть, расслабится и понять, что несколько пальцев сломаны. Повернуть голову и увидеть участвующий взгляд, все понимающий и принимающий взгляд темного серебра. Хибари его отпускает, поднимает и ведет к машине. Охота окончена. Но они останавливаются перед Савадой, который держит детей, закрыв им глаза. Савада прячет глаза детей. Не нужно им видеть то, что сейчас будет, но маленький Мукуро вздрогнув от речи своего отца, улыбнулся. Улыбнулся когда услышал хрипы этого ублюдка. Кея же безучастно стоял и терпел чужую руку на глазах и даже сам закрыл себе уши. Савада пока не понял, но прижал к себе еще сильнее маленьких сломленных беззащитных детей. Когда все закончилось, он убрал ладони с глаз. Дети озираются, смотрят на взрослых. И тогда они посмотрели друг на друга, взрослый на ребенка, ребенок на взрослого, дети вздрогнули, затряслись, прижались ближе к спасителю. Слишком страшные тогда были лица хранителей. Савада перевел взгляд на Реборна, кивнул ему, и тот уже подошел. Легкое теплое пламя окутало перчатки Савады. Он осторожно коснулся, погладил детей по голове и те, как подкошенные упали на него. Реборн поднял Кею на руки и пошел к машине, а Савада осторожно взяв Мукуро, проследовал за ним. Так никого к себе и не подпустив.