Save no stras animas

Домой… Мальчик, маленький мальчик, чью душу растоптали, осторожно жмется к человеку, который его спас. Его трясет от страха. Он понял, что произошло, еще в лаборатории отец сказал ему, что это будущие и, что здесь он умрет вместе с будущим собой. О! Кто бы знал! Как он ненавидит мафию. И сейчас он понимает, что был спасен теми же мафиози, только среди них был он. Взрослый он, ожесточенный, злой, агрессивный, с перекошенным лицом от злости. Несмотря на то, что ему прикрыли глаза, он все слышал и даже мельком видел. Он вздрогнул, когда его отец разговаривал с взрослым им же. Слезы накатили на глаза, но он все равно улыбался. Самый сильный. Да? А стоила ли эта сила потерянного детства в муках и боли, скрученного голодом живота, разбитыми руками и молчаливыми слезами? Стоило ли это смерти матери, которую он так и не увидел, чью любовь так и не познал. Человек, в чьих руках он сейчас находится, снимает с него цепи. Он думает, что Мукуро спит, а тот не сопротивляется, притворяется. Ему страшно, его трясет. Все тело болит. Неизвестность. Куда везут, что сделают потом? Какую плату потребуют за жизнь? Главный вопрос. Всегда есть плата, и он привык платить, молчаливыми слезами, позволяя истерзать свое тело. Страшно. Человек в черной шляпе, что крепко держит мальчонку своею рукой, осторожно ерошит его волосы, поглаживая по голове легкими касаниями. Цепи сняты, а раны от оков, что содрали кожу с рук, промыты водой. Кто эти люди, кто этот человек, что так крепко прижимает его к себе? Последний раз его так ласково к себе прижимал отец. Сколько боли причиняет это слово. Воспоминания накатывают. Он помнит, как еще днем его обнимал отец, хваля за удачи и поведение, как мама отдергивала ему рубашку. Как вкусно она готовила. А потом ночью пришли люди в черных костюмах. Они заставляли что-то искать его папу, а потом мама громко кричала. Отец спрятал мальчонку в шкафу и наказал сидеть как можно тише и не шевелиться до утра. Мальчик видел, как перестала кричать мать, как замертво повалился отец. Как весь дом пропитался кровью родителей. А еще он видел глаза, глаза убийц лишивших его счастья. Такие же глаза сегодня он увидел в отражении чуть взрослой, но копии себя. Эти глаза, он испугался их, вжался в того, кто прижимал его к себе. И теперь лишь один вопрос. Как выжить? Савада и Реборн едут молча. Каждый думает о чем-то своем. Савада страшится того, что смог пережить ребенок, который лежит в его руках и так доверчивого жмется. Он прижимает мальчонку к себе. Слишком легкого, истощенного, избитого жизнью и собственным отцом. То, что он слышал, то, что он видел, как Рокудо обезумел в ненависти, пугало и объясняло. Наконец-то, он смог понять Рокудо. Понять и теперь принять. Такого никому нельзя пожелать. Эта боль, эта жизнь навсегда останется в подкорке. И Савада запомнит ту боль, что видел на лице Рокудо, и слезы маленького мальчишки, что так доверчивого жался к нему. Он снимает пиджак, накидывает его на ребенка, не много укрывая и поправляя края. Маленький комочек поджал ножки. Трясется. Савада гладит его по спине. — Не бойся. Мы едим домой. Все будет хорошо, — а сам Савада думает. А будет ли оно, хорошо? Берет телефон, набирает Шоучи. — Шо. — Десятый. — Ты знаешь о миссии? — Да. Дети с вами? — Да. Я привезу тебе бумаги. Исследуешь? Найдешь решение как вернуть? — Да. Нажать на кнопку отбоя, залезть обратно в записную книгу и найти еще один номер. — Грия. — Савада-сама! Как я рада, что вы позвонили! У вас все хорошо? Никто не ранен? Вы нашли что искали? — Все хорошо, Грия. Никто не ранен. И да, дети со мной, — Савада улыбается, эта девушка так беспокоится о них всех. Даже больше чем он сам когда-либо. — Грия. — Савада-сама? — Приготовь все для двоих детей. Они довольно голодны и возможно не один день. И одежды прихвати. — Будет исполнено, Савада-сама. Я сейчас же распоряжусь. Савада нажимает на кнопку отбоя, убирает телефон в карман брюк и шумно ухмыляется. Эта девочка. — Опять она беспокоится и тараторит. — Да. Она милая. — Женись на ней, — усмехается учитель. — Ну, уж нет! — Савада с ужасом представляет картину свадьбы, жизни и все тому подобное. Боже упаси. — Реборн. Ты не мог бы задержаться? — Надолго? — Пока мы не сможем решить. — Я помогу тебе, бесполезное ты создание, — Реборн усмехается, пряча свои глаза за полами шляпы. — Ей! Это не правда! — восклицает Савада, а потом уже более спокойно. — Это прошло. — Да. Ты вырос, — немного подумав. — Сам будешь следить? — Да. Все верно. Савада не может никому доверить детей. Даже им самим же. Ведь велик шанс и искушение. Нет. Савада не думает, что они настолько глупы в своей враждебности. Но все же дети будут только рядом с ним. Он защитит их всем своим существом. Никому не позволит обидеть или навредить. А уж подойти.… Ну, тут он думает, что дети сами решат с кем можно говорить, а с кем нельзя. Все-таки эти Кея и Мукуро сильные с детства. Савада еще не знает, что мысли его текут в неверном направлении, что характер у них появится чуть позже. А пока это просто дети, избитые жизнью. Наконец-то они въезжают в свою резиденцию. Машина останавливается, водитель выходит и открывает двери. Савада выходит следом за Реборном, крепко прижимая к себе свою ношу. Хранители стоят уже у входа, следя за своим боссом. Хаято подбегает к нему, но резко останавливается, когда яркий порыв небесного пламени ударяет вокруг своего хозяина, со свистом, словно защищая. — Джудайме, — трясется хранитель от злого взгляда своего босса. — Я просто хотел помочь. Вам не заче… — Чтобы никто. Слышите, никто, даже близко к ним не подходил, — Савада проходит в открытые двери резиденции. Оборачивается, осматривает грозным взглядом своих хранителей. Смотрит на Рокудо и Хибари внимательно с прищуром. — Вас это тоже касается, — и уходит в глубину поместья, поднимаясь в свои комнаты. Реборн идет рядом с ним. Оставляя позади ошарашенных хранителей. Лишь один Такеши улыбается. Ему понятна задумка Тсуны, он всегда его видел насквозь. И, конечно же, он молчаливо поддержит своего босса. И поможет, поможет во всем. — Савада-сама! Ой! — Не кричи, Грия. Испугаешь, — Савада кладет Мукуро на кровать, а рядом с ним Реборн положил Кею. — Что случилось? — Савада-сама. Я не знала, сколько детям лет и поэтому купила разной одежды. — Грия немного приуныла. Кажется, ей не удалось в этот раз сделать все, чтобы босс был доволен. — И вправду. А сколько им сейчас? Реборн? — Сложно. — Ладно, разберемся чуть позже. Пусть пока отоспятся. — Грия. — Да, Савада-сама? — Останешься здесь, как только дети проснутся, сразу же мне сообщи. — Да. — Умница, девочка. Савада выходит из своей комнаты, оставляя детей на вполне надежного и исполнительного человека. Оборачивается, Реборн идет рядом. Саваде нравится взрослый Реборн. Такой сильный, властный. И чего уж таить он красивый. Ему нравится, как на скулах иногда появляются ямочки, когда он сглатывает. Еще нравится его задумчивый вид. И глаза, глаза, что как омуты, тянут в бездну своего мира. Что-то трепещет, но удовлетворенно, не вызывая противоречивых чувств. Но мысли мыслями, и он отводит восхищенный взгляд от своего учителя. Они подходят к его кабинету, все хранители уже сидят на своих местах, когда двери распахиваются, множество взглядов устремляется на двух мужчин. — Шоучи. Что скажешь? — Я успел лишь поверхностно ознакомиться с отчетами. Я не могу сказать точно, сколько это займет времени. Но примерно месяц минимум. Ведь они смогли вытаскивать из времени, но о возвращении речи и не шло. — Понятно, — Савада отошел к окну, обдумывая ситуацию и ее последствия. Обращает взгляд на Реборна и тот в молчаливой поддержке улыбается ему, кивает головой, опускает чуть ниже шляпу, чтобы скрыть улыбку, но, теперь будучи взрослым мужчиной, шляпа его уже не спасает и Савада видит попытку скрыть улыбку. Сам же улыбается в ответ. Отворачивается к окну, смотрит на полосу рассвета. Скоро взойдет солнце. — Хаято, почему так рано прогремел взрыв? — Джудайме, — парень краснеет, стискивает челюсти, отводит взгляд. — Там были крысы. Много крыс. Глаза Савады расширяются, он честно пытался сдержать улыбку и не засмеяться в голос. — А враги? — Никого, кроме крыс, — и Хаято опускает голову, делая шаг назад, понимая, что со своими страхами так и не справился. Все в Вонголе знали, что Хаято безумно страшится этих мелких грызунов. А теперь он слышит приглушенный смех Бовино и пуще краснеет. — Ламбо, вот ты смеешься, а сам-то где был? — Прости, Тсуна, пока я ждал, солнце так нещадно палило, — и уже чуть слышным шепотом говорит. — Я уснул. Новая порция смешков, уже от Такеши. Но вот Ямомото сказать нечего, он был рядом и сражался тоже на ура. Реборн подходит к Саваде, руки в карманах брюк, расслабленная поза, полы шляпы на этот раз подняты и Савада может поднять голову выше, чтобы увидеть, как глаза его учителя смеются. — Какие же вы еще дети, — усмехается учитель, устремляя взгляд на рассвет. — А сам-то, давно вырос? — Савада скалится не доброй улыбочкой. Но она гаснет, как только он получает хороший подзатыльник. — Не борзей, глупое дитя. Лучше скажи, что решил. Савада оборачивается к своим хранителям, смотря на каждого поочередно взвешивая что-то. — Считайте, что я в отпуске до тех пор, пока дети здесь. Надеюсь, вы справитесь, — Савада уходит, оставляя их всех со своими мыслями. Все верно. Он поступил, так как нужно. Ведь никто кроме него и не справится. И поэтому прямиком идет к своей комнате.