Save no stras animas

— Что с их руками? Вы что, бычки об них тушите? Воспитатель замялся, а подросток слишком затравленно смотрит на Рёхея. Хибари же внимательно осматривает комнату, в которой спят дети. Десятки детских боязливых взглядов убегают от его взгляда. Рёхею объяснять не надо, он всё видит. Возможно именно здесь… Подросток собирается уже уходить, как Хибари хватает его за локоть, разворачивая к себе. Мальчик вздрагивает, пытается закрыться, спрятаться от возможных побоев. — Не надо. Хибари всего лишь хотел взглянуть. Рёхей тоже подался вперед. Набивка на запястье такая же, как и у него. З.О.Л.О.Т.О. Ребёнок точно здесь. Как только Хибари отпускает руку, ребёнок тотчас пятится назад. — Не надо. Я больше не хочу, — сквозь слезы проговаривает подросток. — Чего не надо, пацан? — спрашивает Рёхей. — Я не хочу больше секса. — Суки, — рычит в ответ Хибари и одним ударом тонфа бьёт по воспитателю. Тот отлетает к стенке, сразу же потеряв сознание. Десятки детских взглядов осмелились посмотреть в сторону чужаков. В их сердцах зародилась маленькая надежда. — Хибари! — Разделимся. Хибари не ждет ответа. Он знает точно, ребёнок где-то здесь. И если его нет в общей детской комнате, значит, мальчишку могли продать. В это мало вериться, он не чувствует дискомфорта. По крайней мере, сейчас. Он упрямо двигается вперед, возвращаясь к холлу, только вот внутри него все равно какое-то не родное чувство. Чувство страха. Слишком много дорог. Слишком много коридоров. Сейчас хочется выпустить рола, чтобы он к чертям собачьим всё снёс. Но есть вероятность гибели детей. Увы. Сейчас ему уже понятно, в какой же жесткой ловушке они оказались. Пока ребёнок будет убегать, путаясь в сетях этого здания, его уже десятки раз поймать успеют. — Хибари, — ласкового мурлычет со стороны. — Сгинь, — Ему не зачем оборачиваться, он может с легкостью описать каждый изгиб. — Я могу помочь. Я чувствую. Хибари раздражается, но сейчас он должен принимать решение в убыток себе. Рокудо обходит хранителя и из нескольких коридоров выбирает самый дальний, тот, что еле освещен. Они далеко не юнцы. Ему не надо подзывать, он знает, что Хибари следует за ним. Из-за поворота выходит молоденький смотритель. Очень не вовремя, Хибари уже рядом и душевно прикладывает его об стену. Он собирался силой выпытать всё, что ему нужно, Рокудо готовится порыться в мозгах парнишки и плевать, что после этого он станет киселем. Главное цель. Только вот громкий, разъярённый крик боли останавливает их. Оно и понятно, что где-то там… Возможно он… Хибари бежит вперед, поворот за поворотом, оставляя Рокудо в поисках точной информации. Единственная запертая дверь в коридоре привлекает его внимание. Глухой рык раздаётся оттуда и что-то бьётся. У самого Хибари течет кровь изо рта. От осознания происходящего в его глазах темнеет. Он плечом выбивает дверь, практически навалившись на неё. Его взгляду предстала уже пустая, но порядком, развороченная комната. Детские вещи на полу, те самые в которые был одет ребёнок. Хибари проходит вперед, уже не спеша. Он видит свиноматку перед собою и точным ударом в висок вырубает гребанного педофила. Перед ним еще одна дверь. Он дергает за ручку, но та не подаётся, тогда он разбивает её в щепки и жмурится от истошного детского крика. Перед ним страшная картина, на самом деле страшная. Он, маленький он, весь в синяках и кровавых подтеках, слезы текут по лицу и кричит, что есть мочи. Хибари бросается вперед, падает перед ребенком на колени, пытается убрать его руки. И лишь когда малец решается открыть глаза, крик прекращается. Заменяя горькими слезами, Кёя бросается в объятья, ища защиту в старшем, крепко сжимая рубашку спасителя. А Хибари снимает пиджак, укутывает в него ребенка и несёт на руках, на выход, домой. — Мукуро здесь? — спрашивает Хибари, осторожно ероша волосы. — Нет, — через всхлипы отвечает Кёя. — Мы поругались и не виделись уже несколько дней. Вроде должно стать легче, а вроде и нет. Особенно гладя на задумчивого Рокудо. Судя по тому, что случилось с этим ребенком, может случиться что-то похожее и с тем. Ведь улица не меньше людей обладает беспощадностью. Рёхей и Ямомото разбираются с последствиями. Пакуют, кого надо, обзванивают открытые консерватории и разбираются. Скоро еще подъедут Ламбо и Хаято. Работа должна быть сделана до утра. Рокудо садится за руль, Хибари садится на заднее сиденье, крепко прижимая к себе ребёнка. — Потерпи немного. —Угу, — отвечает Кёя, прячась в складках пиджака. Дорога до дома занимает немного времени. И когда они въезжают в ворота особняка, Савада уже бежит к ним на встречу. Рокудо позвонил ему и сухо доложил о находке лишь одного мальца. У дверей стоит недовольный и совсем уж мрачный Реборн. Но не это важно. — Я сам о нём позабочусь. Савада щурит глаза, но руки замерли на весу. Он вглядывается в своего самого несдержанного хранителя и качает чашу весов. — Уверен? — с подозрением спрашивает Тсуна. —Да. Если он захочет, то придёт. — Хорошо, — немного расстроено, но все же Тсуна отступает с пути, давая хранителю пройти в дом. — Мы найдем его, — пытается приободрить Тсуна. Хранитель в ответ молчит. Ему хочется вновь броситься на поиски, он готов носом перерыть весь город. Использовать всю свою силу до полного истощения, лишь бы найти своё безрассудное и еще совсем глупое я. Вонгола расходится. Рокудо уходит к себе, Тсуна возвращается в кабинет ждать известий от остальных. Реборн идёт за боссом. Можно даже заметить, как двигаются его скулы от недовольства. Хибари бережно опускает ребенка в теплую воду. Он осторожно промывает раны и ссадины. Смывает кровь и бинтует совсем свежую наколку. Сейчас на его руке такая же, только вот обесцвеченная временем. Кёя успокоился в руках старших. Он рад, что смог вновь оказаться под защитой в этом доме. От некоторых прикосновений ему больно, но он стойко терпит. Не маленький уже. Только пугается, когда пальцем вытаскивают остатки, что ввели шприцем. Но спокойное лицо взрослого его успокаивает. Хотя он не забыл про пощёчину. Но и на руки к дяде Тсуне ему тогда не хотелось. Большего всего ему хотелось остаться с собою. Присмотреться, убедиться в той силе и власти. Почувствовать защиту именно от него. Хочется довериться, но страшно. — Что-нибудь болит? — Хибари выносит ребёнка из ванны и сажает на кровать. — Нет, — Кёя не хочет признаваться. Сам же Хибари кладёт детскую пижаму на кровать, позволяя ребёнку самому одеться. Он отходит, чтобы не стеснять и не показать улыбку. Кёя сейчас выглядит как птенец. Взъерошенный, пугливый, а как из полотенца выпутывается, будто котёнок запутанный. Даже смешно наблюдать за самим собою. Наверно сейчас Хибари понимает Саваду. Дети это великая ценность. А они в качестве детей ещё большое сокровище. — Есть хочешь? — Пить хочу. Хибари кивает в ответ и уходит из комнаты, оставляя ребёнка разбираться со своими демонами. — Хибари-сама! Хибари-сама! — Грия бежит через весь коридор к хранителю. Хибари останавливается, ожидая, когда девушка да него добежит. Он уже знает её вопросы. Не то, чтобы она была предсказуемой. Нет. Просто сейчас в семье всех заботит лишь одна тема. — Успокойся. Нашелся пока один ребёнок. — Это потрясающе! Я так рада. Но… — Грия замялась и попыталась вздохнуть по глубже, поправляя выбившиеся волосы. — Савада-сама просит всех зайти к себе. — И с чувством выполненного долга, она побежала в комнаты Рокудо. Только уже с улыбкой. Хибари недовольно цокает языком, но все же идет в кабинет босса. Через кухню. Вначале он возьмет стакан сока, а потом уже подломиться к боссу. В кабинете Савады чуть ли не сбор на войну. Почти все хранители отсутствуют, а те, что вернулись, нуждаются в отдыхе. Приходиться самому посылать группы. Именно в такой момент и зашёл Хибари, когда его отряд выходил из кабинета и с поклоном ему побежал к выходу. — Что происходит? — Хибари недовольно хмурится, он не любит когда его людям приказывает кто-то помимо него. — Ситуация опасна Хибари. Те, что держали детей в якобы детском доме, на самом деле были частью семьи Эстранео. Они не только ставили опыты и продавали их, но и заставляли заниматься сексом. Из детей делали шлюх независимо от пола. А если ребенок не справлялся, то его продавали или отправляли в лабораторию. Савада устало падает на кресло. Ему уже порядком надоела эта поганая семейка. Он уже мечтает её искоренить. — Ты знал об этом? — Нет. Для меня эта информация неизвестна была, — Рокудо словно туча. Его лицо темнеет на глазах. — Надо решить эту проблему до конца, — говорит босс, иногда поглядывая в сторону Реборна, что совершенно безучастен. — Откуда такие известия? — интересуется Хибари. — Ямамото доложил. Они с Рехеем связали Консильери. Он, кстати, был уже вырублен. Глаза Хибари отражают всю ненависть Рокудо. Они смотрят друг на друга. Вероятно тот самый жирдяй, что пытался изнасиловать ребенка и есть та самая правая рука. — И вот еще что. Ямамото сказал, что твоего сына. Хибари Рикаю. Никто и пальцем трогать не хотел. — Тсуна наблюдает за тем, как брови Хибари взметнулись вверх. А после они оба ухмыляются. — Расспроси его, как будет возможность. Быть может, Мукуро тоже использовал этот приём. — Использовал, — в разговор вклинивается Рокудо. — Я когда у пекаря нашего был, он сказал что у нас хорошие сыновья. — То есть мальчишки сразу решили прятаться за именем. — Это хороший ход. — Но опасный. — От Гокудера-сама и Бавино-сама, нет вестей, — входя в кабинет, докладывает Грия. Хибари уходит, оставляя босса с решением нынешних проблем. Его никто и не останавливает. У него своя маленькая проблема в комнате. Взъерошенная такая и совсем разбитая. И возвращается он очень вовремя. Кёя стоит у окна, вглядываюсь в ночь. Он плотнее кутается в тёплое одеяло. Он не может успокоиться. Сейчас он тут, под защитой взрослых, а где-то там Мукуро. Совсем один. А может, так же как и он попал в передрягу? Всё ли с ним в порядке? Кёя настолько глубоко задумался, что среагировал лишь, когда его подняли на руки. Он почти нанёс удар ногой, но Хибари спокойно увернулся, крепче удерживая его на руках. Кёя испугался, что его сейчас накажут. Но в место этого его посадили на кровать и поставили стакан сока на тумбу. Хибари успел принять душ и переодеться. А мелкий уже устраивался в кровати. Он выключает свет и чувствует, как ребёнок напрягся, но и звука не издает. Хотя чему тут удивляться. Ведь это же он сам. Хотя, он и не помнит, чтобы был таким слабым и откровенным на эмоции. Чтобы умел плакать и смеяться. Он, правда, этого не помнит. Слишком быстро ему пришлось вырасти. Но все же… Хибари притягивает к себе маленькое тельце, крепко прижимая к своей груди и пряча одеялом открытые участки. А тот в ответ плотнее прижимается, комкая в кулачках края юкаты и тихонько вздрагивая, начнёт рассказывать об их глупом побеге. О страхе за Мукуро, за то глупое предательство. Хибари не будет комментировать. Он выслушает то, что так терзает детскую душу, осторожно погладит по спине и дождется, пока тот уснёт.