Диалоги на тетрадных полях

      У Лафале тонкие черты лица, большие, прозрачно-зелёные, совершенно русалочьи глаза и трогательно короткие волосы, цветом похожие на самый светлый мёд. Лафале с одинаковым успехом может быть и парнем, и девушкой. Она-он вряд ли выбирает, кем стать сегодня, скорее надевает личину рассеянно, как одежду. Лафале всегда носит одежду с короткими рукавами и без воротника, чтобы видны были татуировки, покрывающие, наверное, всё тело. Татуировки меняются каждый день. Лойи точно знает, что все они — текст ещё не написанных книг. Почти что больше всего на свете Лойи хотел бы прочитать их. Больше всего — быть рядом с Лафале, потому что существовать с ним даже не в разных реальностях — на разных уровнях восприятия, это невыносимая боль.       Лойи абсолютно не умеет сдерживать внутри слова, вихрями кипящие внутри, сворачивающиеся в горячие золотые спирали там, где у обычных людей по традиции находится сердце. У Лойи длинные, до плеч, чёрные пушистые волосы, а в глазах пляшут искры золотых огней, и Лойи, разумеется, тоже вполне может быть кем угодно — только бы его-её слушали и слышали.       Лафале, к сожалению, не умеет слушать. И говорить тоже не может. Только писать. У Лафале невероятно красивые руки, но как же сложно заставлять себя внимательно смотреть, пока не заболят глаза, и не исчезать, потому что Лойи, по сути своей, невидим. Лойи раньше даже не представлял, что так можно — смотреть и быть видимым. Лафале точно так же не подозревал, что можно слышать и говорить. Лафале страшно закрывать глаза, потому что кроме бесчисленных букв в его жизни ничего никогда не было. Но теперь есть Лойи, и Лафале всё-таки смыкает веки, очень старается слушать, пока не начинает кружиться от непривычных ощущений голова.       Лафале абсолютно не создан для того, чтобы говорить и слушать. Он-она умеет писать и читать — глазами, не слыша голоса даже в своей голове. Лафале создана быть совершенно счастливой со своими текстами и тонкими летящими буквами на руках, груди и животе. По утрам она-он подолгу смотрится в зеркало, не обращая внимания на то, что дом — уже новый, какого не было раньше. Иногда замок, иногда маленькая хижина, иногда тюремная камера. Лафале — живое воплощение всех книг и историй, что когда-либо были или ещё не были написаны.       Лойи, честно говоря, не уверена, что у неё вообще есть дом. Вокруг есть только звуки — громкие и тихие, шелест, шепотки и грохот. Лойи считает, что нет в мире ничего прекраснее музыки. Лойи тоже вполне счастлив быть флейтой или скрипкой, потому что с губ его срываются слова, которых никогда не было в его голове — но зато были в тысячах других. Лойи — самый точный в мире музыкальный инструмент. «Солнце играло на горячих изгибах серебряных труб». «Летний дождь танцует на крышах и целует лицо спящего города». «Я закрываю глаза и вижу во снах тысячи зеркал». Лойи не задумывается над тем, что произносят его губы. Лойи никогда никого не видел и тем более не целовал.       Лафале оказывается прекраснее музыки в тысячи раз, и Лойи ужасно боится признаться в этом самому себе. Лойи видит Лафале. Лафале слышит Лойи. И мир ломается.       Слова замерзают на губах у Лойи и начинают тревожно шевелиться на коже Лафале. Они обе дрожат не от страха, а от чувств, впервые зародившихся у них самих, независимо от текстов чужих книг.       Только одни слова звучат в голове у Лойи. Он молчит невыносимо долго, не решаясь произнести их. Он думает о том, что Лафале всё равно не сможет услышать.       Лафале беззвучно плачет, разглядывая слова, проступившие на коже. Лафале шевелит губами, чего никогда раньше не делала. С губ не срывается ни звука. Буквы плывут в глазах у Лойи, их никак не выходить прочесть. Но слёз в глазах Лафале вполне достаточно.       — Я… — Лойи запинается, губы пересыхают, потому что у него — воплощения звука и голоса, по нелепой случайности получившего вдруг человеческий облик, — никогда раньше не было своих собственных слов и чувств. Они оба не созданы для чувств, какая несусветная глупость.       Лафале улыбается, и слёзы высыхают на её-его щеках. Читать по губам — как же сразу не поняла? Читать по губам ничуть не сложнее, чем просто читать. Она повторяет беззвучно слова, и Лойи замирает, вслушиваясь в движения воздуха. Лафале впервые обретает звучание и несмело улыбается ещё раз, глядя на мерцающего Лойи, чуть не потерявшего видимость от удивления и восторга. Густые спирали строк пульсируют в такт, окончательно заменяя сердца.       Обрести настоящее физическое тело и прикоснуться друг к другу оказывается сложно только с непривычки. Лойи всё ещё не может прочесть татуировки, но ему невероятно нравится гладить их пальцами. Лафале не слышит слов, но очень быстро учится бегло читать по губам.       Город появляется сам собой. Они просто просыпаются в нём и вместе с ним — вместе друг с другом. Делают первый вдох горьковатого, но всё-таки свежего воздуха.       Лойи надевает наушники, музыку не включает, просто приглушает посторонние звуки. Лойи молчит и ведёт за руку закрывшего глаза Лафале.       Им обоим совершенно не страшно.