***
Всегда любил бури. Грохот, ураганный шквал ветра и острые, как лезвия, капли дождя. По меньшей мере — выбирался на крыльцо и стоял на самой границе между тьмой и ещё одной тьмой. Ещё чаще — отправлялся гулять и глупо радовался про себя тому, что сейчас он в равном положении с другими прохожими, они тоже едва стоят на ногах. И в этот раз он тоже почти собирается уйти, во всяком случае, надевает шляпу, накидывает на плечи старый и потёртый коричневый плащ, в цвет жилета, да ещё и обувает самые тёплые ботинки на толстой подошве. Но далеко не уходит. О таких деревьях Юргас никогда ничего не слышал, даже не думал об их существовании. И потому, обнаружив такое у себя в саду, совсем не знает, что же ему теперь с этим делать. Потому что на дереве, среди ярких и сочных зелёных листьев, растут маленькие рыжие лисята, весело машущие хвостиками и будящие его своим тявканьем по утрам. Крошечные рыжие лисята, прикрепляющиеся к ветвям за лапки и ставшие теперь достаточно тяжёлыми, чтобы свисать вниз. Ветер не щадит деревья. Ветер не щадит даже лисят. Юргас придерживает шляпу, и ему кажется, что этот злосчастный мир наконец-то прекратил притворяться и показал всем, что на самом деле он и есть самый настоящий ад. Кажется, даже солнце ушло с неба. Впрочем, это, конечно, бред. Что сути никак не меняет. Лисята жалобно пищат, потому что ветер мотает их из стороны в сторону, а одного, самого маленького, того, с которым Юргас первым делом здоровался по утрам, почти бьёт об окно с каждым взмахом ветки. Юргас смотрит долго — целую минуту, пока густой тяжёлый комок не подступает к горлу, а пальцы не сводит судорогой от страха. Он убегает в дом так быстро, как вообще способен бегать, и возвращается с большой корзиной и зонтом. Корзину ставит на землю и укрывает её, чтобы внутри было хоть чуть-чуть суше, чем снаружи. А потом, чувствуя себя распоследним идиотом, начинает собирать лисят. Они отрываются от веток легко, но от этого только страшнее — потому что те, которые наверху, в любой момент могут сорваться и упасть. Дерево, по счастью, не слишком высокое, потому что залезть на него Юргас бы точно никак не смог. Тем не менее, ему приходится принести стремянку и, поднявшись на неё, едва дыша от боли в злосчастной ноге, дотянуться до верхних веток тростью, подтягивая их ближе. Стремянку он так и забывает в саду, стремясь поскорее отнести лисят в дом. Из корзины на него смотрит три десятка любопытных золотистых глаз. Мокрые лисята чуть-чуть похожи на крыс, и Юргас ставит корзину поближе к обогревателю, берёт полотенце и по одному начинает бережно вытирать зверьков. А потом, когда все лисята крепко спят, свернувшись в корзине в один большой рыжий клубок, Юргас наконец вспоминает про собственную мокрую одежду. Он долго сидит у окна и отстранённо смотрит, как утихает буря. Не веря своим ушам, слушает смешливые детские голоса, звучащие в порывах ветра. А потом словно бы кто-то забирает непослушных детей домой — и тишина низвергается в мир. Юргас подпирает голову руками и прижимается лбом к стеклу, сквозь прозрачную поверхность чувствуя последние дождевые капли, стекающие по лицу.***
— Чем же вас кормить?.. — задумчиво говорит он, разглядывая лисят, играющих с его ботинками. Качает головой, вздыхает, прощается со шнурками и готовится к походу на рынок. Аккуратно пытается причесать непослушные волосы, которые в его двадцать с лишним лет взяли и поседели без разрешения, что уж говорить обо всём остальном. Лисята собираются вокруг, трутся мордочками о трость, которую полюбили с самого первого взгляда. Юргас готов поклясться, что дракон на набалдашнике щурится от удовольствия. С появлением лисят дом наполняется шумом, гвалтом, шорохами и засадами за каждым углом. А ещё, что важнее, нетерпеливыми взмахами рыжих хвостиков и полными обожания взглядами золотистых глаз. — Я скоро вернусь, — говорит Юргас, непонятно зачем. — Смотрите, не разломайте наш дом, — он критически осматривает отколотые черепицы на крыше и потёртые кирпичи, — окончательно. Куплю вам что-нибудь и сразу вернусь. Лисята восторженно тявкают и собираются — все пятнадцать, — на пороге. Юргас ещё ни разу не был на местном рынке. Он вообще понятия особо не имеет, где тут что находится. Место для нового жилья выбирал не из принципов удобства, а там, где будет тише, спокойнее и, пожалуйста, где Город не будет казаться ему Городом. Ему кажется, что рынок он находит по запаху мёда и горьковатых колдовских трав, но, наверное, всё-таки запомнил, когда проходил мимо, ища, где же именно он купил себе домик. Но запахи настолько сильны, что Юргас не удерживается — позволяет себе слегка улыбнуться. Он идёт между цветных палаток и лотков, педантично обходит лужи, оставшиеся после вчерашней бури и пытается уговорить себя начать с кем-нибудь разговор. Заметив пожилую толстую торговку, у которой на прилавке разложено мясо, идёт к ней и неуверенно начинает: — Добрый день. Я… Мне нужно… Вы случайно не знаете, чем лучше накормить маленьких лисят?***
У Лиу Фаня начинается очередной прекрасный день. Он лежит под цветным тентом, натянутым в переулке — стащил вчера, когда все спешно собирали пожитки, услышав первые раскаты грома, — и медленно жуёт то, что осталось от бутерброда из чёрствого куска хлеба и колбасы. День, когда еда была у него прямо с утра, нельзя считать неудачным, оптимистично полагает Лиу Фань. Он потягивается так, что хрустят суставы, и всё-таки встаёт. Пора выходить на охоту. Пожелай Лиу, у него давно была бы нормальная работа, да ещё и свой дом, но ему такая жизнь всегда казалась слишком скучной. Гораздо веселее обманывать, изворачиваться, отвлекать внимание, импровизировать, а иной раз и убегать от погонь — и для чего создана жизнь, если не для веселья? У совсем бедных и беззащитных Лиу не ворует никогда. Не из каких-то мифических принципов, в существование которых он не верит, а просто потому, что это скучно. Скуку Лиу Фань ненавидит даже больше голода. Но сейчас ему хочется есть, маленький кусочек бутерброда только раззадорил аппетит. Лиу отряхивает от крошек грязную футболку с восточным драконом и выходит из своего переулка. И почти сразу, заслышав разговор о лисятах, заинтересованно поднимает пушистые рыжие уши. Небось, опять какому-нибудь новичку рассказывают про кошмарного лиса, ворующего товары прямо из-под носа у покупателей и продавцов. Но говорят вовсе не о нём. Лиу бочком подбирается ближе и прислушивается. — Да вроде всеядные, — неуверенно говорит торговка. — Даже не знаю… — она замечает Фаня и неодобрительно косится на него: — Вон, есть тут у нас один, так этот всё подряд жрёт! Лиу корчит оскорблённую рожицу и развязной походочкой подходит ближе. Кладёт когтистую руку на плечо… ну… наверное, всё-таки человеку. Главная проблема Города — чёрта с два поймёшь, кто перед тобой. Но это вроде бы всё же обычный человек, просто одет больно уж старомодно. Лиу уныло отмечает, что на старом коричневом плаще нет ни одного кармана, во всяком случае, снаружи. — Я главный специалист по тому, чем питаются лисицы, — гордо говорит он и шевелит ушами. — Очень авторитетный. Человек обводит его задумчивым взглядом светлых серебристо-голубых глаз и медленно кивает: — Я вижу, — и голос у него такой же серый, как волосы. Лиу хочется поморщиться, но вместо этого он только шире скалится в улыбке. — Оставим это место, — высокопарно говорит он и машет рукой, как актёр уличного спектакля, благо внешний вид собеседника очень к этому располагает. — Я покажу, где лучше всего кормить лис. И чем. Молодой человек пытается что-то сказать, хмурится, но в итоге просто торопливо идёт за Лиу, опираясь на трость. Торговка сердито качает головой и показывает Фаню кулак. Тот только ухмыляется и идёт дальше. — Юргас, — говорит человек. Фань недоумевающе моргает, а затем понимает, что его новый знакомый, видимо, представился. Зачем-то. — Лиу Фань, — церемонно отвечает он. Мог бы придумать другое имя, но беды не будет, если странный Юргас узнает настоящее. Он вертит головой, а потом кивает сам себе, наткнувшись взглядом на название одной из местных забегаловок. — Ага! Вот оно. Нам сюда. Юргас только вопросительно приподнимает брови. Лиу хватает его за руку и почти силком тащит к стойке. А потом заказывает — в разумных пределах, чтобы у нового знакомого точно хватило денег. — И ему кофе! — под конец добавляет он. — Чай, — поправляет Юргас. Лиу Фань ухмыляется. Он симпатизирует тем, кто любит чай больше кофе. — Вот, — весело сообщает он, садясь за столик с подносом. — Вот так лисы и едят. Спасибо, между прочим, за завтрак. Сочтём это платой за мой совет, — он фыркает насмешливо, глядя, как на чужом невозмутимом лице проступает недовольство. — Ладно, уговорил. Вот, держи. Бонус. Не каждому достаётся, между прочим! Будет хранить тебя от плохих снов и всякая такая белиберда, — он через стол кидает Юргасу маленький холщовый мешочек на шнурке. Юргас качает головой и пьёт чай. Потом поднимает голову и говорит: — Вообще-то, я серьёзно. Мне правда нужно чем-то кормить лисят. У меня их много. Дома ждут… Целая корзина лис! — Сколько? — ради интереса уточняет Лиу Фань. — Пятнадцать, — понизив голос, бормочет Юргас и опускает голову, пытаясь скрыть внезапное смущение. — Честно. Лиу Фань давится куском курицы и ошарашено смотрит на нового знакомого. Тот барабанит пальцами по столу. Внутри Лиу борются любопытство и желание поскорее убежать и обдурить кого-нибудь ещё. Он смотрит на оставшуюся на подносе еду, и любопытство пересиливает окончательно. — Покажешь? — спрашивает он. И чешет затылок. — А мяса им можешь у Марты купить. Ну, у этой, с которой ты трепался-то.***
Лисята ждут Юргаса на пороге и, стоит ему открыть дверь, бросаются навстречу, чуть не сшибая с ног, так что Лиу Фаню даже приходится поддержать его за плечо, чтобы не пришлось опираться на больную ногу. Самый маленький лисёнок, тот, что висел у самого окна, подозрительно фыркает на Лиу и обнюхивает его, прежде чем с радостным тявканьем начать охоту за пушистым рыжим хвостом. — Обалдеть, — только и произносит Лиу. Таращит золотые глаза и запускает пальцы в спутанные рыжие волосы. Растерянно переводит взгляд на Юргаса, поглаживающего зверьков по загривкам. Говорит: — Мне нужно выпить. — Есть только чай, — разводит руками хозяин дома. — Самое то! — восторженно кивает Фань. — Только я сам заварю. Давай всё сюда. Лиу Фань восхитительно заваривает чай. Если он что-то и умеет, кроме как обманывать, так это управляться с чайником и чашками. И дом наполняется изнутри сладковатым нежным ароматом. Лисята рядком рассаживаются вокруг стола, ожидая, пока Юргас покормит их. — Ты какой-то серый, — фыркает Лиу и машинально сильнее взлохмачивает собственные огненные волосы. — Весь. — Я не хочу говорить об этом, — тихо говорит Юргас и отворачивается, мгновенно становясь ещё серее и почти сливаясь с темнотой. Лиу Фань фыркает, закатывает глаза и пьёт чай. Потом вздыхает: — Если что, насчёт мешочка я не соврал. Попробуй. Помогает. Я не всегда вру. Юргас долго сидит, опустив голову и бездумно поглаживая пальцами набалдашник трости. Потом поднимает голову и неожиданно тепло улыбается: — Спасибо.***
На ночь лисята гурьбой собираются в корзинку, сворачиваются в тёплый большой комок. — Спокойной ночи, — ласково говорит им Юргас, гладит поочерёдно пятнадцать маленьких пушистых голов и уходит к себе. Лиу Фань убежал уже несколько часов назад. Впрочем, не слишком далеко. Потому что ему — Любопытно и Интересно, именно так, с заглавных букв. Любопытно, потому что в странном сером Юргасе безусловно есть что-то ещё, кроме тумана и промозглого холодного одиночества. Интересно, потому что Лиу на самом деле до сих пор не уверен, человек ли был перед ним всё это время. Крупный рыжий лис сердито фыркает и проскальзывает в закрывающуюся дверь вместе с вечерними тенями. Можно было бы что-нибудь стащить, но материальные ценности давно перестали значить так много, как настоящие секреты и тайны. Он медленно и бесшумно обходит весь дом, но тут нет почти ничего — только мебель, которая, кажется, была здесь всегда, ещё до приезда Юргаса. Всё совсем не то. Здесь нет никаких секретов. Лиу фыркает. То ли от разочарования, то ли от попавшей в нос пыли. А потом сворачивается клубком под столом у камина, чтобы при входе в комнату его не было видно. Пытается нащупать лапой мешочек, остающийся у него на шее даже в зверином облике. Но мешочка на месте больше нет. Некоторое время Лиу Фань тревожно вертится на месте, но всё же засыпает. В эту ночь кошмары не снятся ни одному из них.