***
На следующий день Эмма приводит Софи опять, недолго говорит о чём-то с Эль, то и дело бросая в сторону Марка подозрительные взгляды, потом дёргает головой — кивает, — и убегает. Жуть неотступно следует за младшей девочкой. В руках Софи крепко сжимает большую папку цветного картона и какую-то коробочку. — Я принесла игрушки, — говорит она. — Поможешь нам с Жутью сделать для них домик? Марк послушно вырезает детали. Эль склеивает их вместе. Софи переставляет пластмассовые и бумажные фигурки, советуется с ними и рисует контуры домика. Жуть старательно раскрашивает их, с трудом держа карандаши в длинных загнутых когтях. «Чудовищ я в жизни много видел, но это не оно, — думает Марк. — Они совсем другие. Но оно не злое, нет. Просто очень страшное». — Принести тебе чаю? — спрашивает Эль. Ставит перед Софи тарелку свежего печенья и стакан сока. — Да. Грушевого, — рассеянно кивает Марк. Эль изумлённо приподнимает брови, но ничего больше не говорит. Недолго стоит рядом, глядя на него, а потом уходит. — А почему ты опять тут? — спрашивает Софи. — Ты не работаешь? Мои родители работают, поэтому они приходят домой только ночью. Поздно-поздно. Мне уже нужно спать. А вчера вот рано пришли! — Я работаю, Софи, — вздыхает Марк. — Я предсказатель. Рассказываю людям о том, что ждёт их в будущем. Но сейчас у меня перерыв, потому что ничего толкового сделать я всё равно не могу. С погодой — точно не получается, и лучше сначала разобраться, в чём тут дело. Софи хмурится и покровительственно гладит нового друга по спине, словно говоря: «Ничего, всё у тебя получится!» Эль ставит перед Марком чай и смотрит всё так же встревожено. Хмурится и словно бы хочет что-то спросить, но в итоге только прикрывает рот ладонью. Марк делает глоток, и тут же словно вспышка озаряет всё его лицо. Он смотрит на затаивших дыхание Эль и Софи глазами, тёмными, как глубокие озёра, наполненные сплошной ночью. Жуть предостерегающе скрипит, взъерошивая редкую шерсть на костяном загривке. — Встреча, — говорит Марк ровным и каким-то не своим голосом. — Очень важная встреча. Изменение будущего, спор с собственной судьбой. Любовь — скорее всего, чужая. Свет, день, ясность. Чистое знание и уверенность в себе. Близкие люди и поддержка с их стороны, одновременно — помощь оттуда, откуда не ждал. Путь, но не слишком долгий, который принесёт важные новости. Конец затянувшегося кризиса. И замолкает. Эль крепко сжимает плечи перепуганной Софи, а потом резко отпускает и подходит к Марку, который как-то в один миг вдруг горбится, опускает голову, становясь меньше и бесцветней, и закрывает лицо руками. Жуть сопит и дотрагивается кончиком когтя до его ладони. Предсказатель медленно поднимает голову и устало смотрит на окружающих. — Ты как? — мягко спрашивает Эль. — Забыл, да? Ты забыл, а я, дура, не напомнила, думала, ты специально. Чай дня. — Вот оно что, — равнодушно произносит Марк. И долго молчит. Да и не только он, собственно. Всё пространство и время словно бы замирают, удивлённые вторжением. Тишину прерывает девица с короткими светлыми волосами, с шумом вскакивающая из-за столика и подбегающая к Марку. — Эй, ты, Нострадамус! Ты что, опять за мной подглядывал?! — возмущённо кричит Асколь и замахивается для пощёчины, но в итоге ласково треплет съёжившегося Марка по голове и смеётся. Присаживается на край столика и склоняет голову набок. Жуть неприязненно шипит и сдвигается так, чтобы сидеть между Марком и Софи. Стул под ним омерзительно скрипит. Марк стучит пальцами по столу, затем как-то жалобно смотрит на Эль и хрипло шепчет: — Мне бы… пройтись надо. Подумать, — легче притвориться, что тебе надо просто побыть наедине с собой, чем признать, что, как дурак, поверил в собственное, не факт, что правдивое, предсказание, и тут же помчался в Город, искать ответы на все вопросы. Предсказания не обязаны сбываться вот так сразу. Марк вообще не уверен, что в его случае они хоть кому-нибудь обязаны. Он ведь не бог и даже не дух. Всего лишь человек, чуть более чутко, чем другие, ощущающий трепет нитей мироздания. — Можно мне с тобой? — произносит звенящим голосом Софи. И умоляюще смотрит то на него, то на Эль. — Ну пожалуйста! С нами же Жуть пойдёт, значит, ничего точно не случится! В конце концов, Эль машет на них рукой и отпускает. «Ладно, отмажу вас перед Эммой, если что, идите уж!» Марк идёт, крепко держа маленькую Софи за руку. Жуть сжимает в когтистой лапище другую её ладошку. — Мама говорит, Жуть злой, — сердито шепчет девочка, чтобы хоть как-то развеять тишину. — Она его не знает, а всё равно говорит. Что такие, как он, не бывают добрыми. Что чудовища — чудовища навсегда, это пред-ре-ше-но! — она хмурится упрямо: — А я его таким придумала! И Жуть — добрый! Ты мне веришь? — и глядит умоляюще. Но Марк молчит. Идёт по улице, глядя в безоблачно-синее небо. Торопиться некуда. Можно бесцельно шляться по улицам. То самое, нужное, предсказанное — всё равно найдёт его само. Или не найдёт вовсе. Софи идёт рядом с ним и шепчется о чём-то с Жутью, чтобы не мешать своему взрослому другу погружаться в себя. — Пойдём на площадку? — застенчиво предлагает она. — Вон, смотри, какой там замок! Марк соглашается, и они идут. Он садится на скамейку, а Софи и Жуть играют, бегая туда-сюда по большой горке. «Я ведь ничего, кроме предсказаний, по сути-то, и не умею! — с отчаянием думает Марк. Ощущает себя маленьким и потерянным, как ребёнок, которого родители оставили играть на площадке, а к сроку не вернулись, и всех приятелей уже увели, и начинает накрапывать дождь, и скоро зажгут фонари… — А что, если сегодняшнее было неверным, и ничего не случится?» Кроме них с Софи и Жутью, на площадке только двое. Рыжий парень раскачивает на качелях — Марк сначала был уверен, что светловолосую девушку, но теперь смотрит во все глаза и не может понять, потому что иногда встречаются и мальчишки, красивые вот настолько. — Завтра должно быть снова ясно, — задумчиво говорит рыжий, и Марку выть хочется, потому что да, по его прогнозу должно быть именно ясно! — Ты как? Что думаешь? Может, дома хочешь остаться? — Нет, — качает головой прекрасное на качелях, — так нельзя. Слишком часто нарушать правила игры — дурной вкус. Должно быть ясно, значит, будет. — Как вы пожелаете, — кланяется дурашливо рыжий, чуть не получая качелями по лбу, и тут же делано ворчит: — А то что это такое — требуют, чтобы Солнце выходило каждый день, и никто не спросит, может, ему не хочется выходить! — и продолжает качать — вверх, вниз, вверх, вниз… — В следующий раз сидим дома в пятницу. А Руэрга идёт гулять, и будет лёгкий дождь, — говорит светловолосое и красивое. Марк даже по голосу не может понять, какого оно пола, но зато внимательно прислушивается, заслышав имя ветра. — Да, — подтверждает парень, — если так, то да, — останавливает качели и наклоняется над вторым. — Солнце… — говорит не так, как влюблённые, то есть, и так тоже, конечно, нежно и обволакивающе мягко, но только сразу понятно, что это вовсе не ласковое прозвище, а имя. — Сирокко, — в тон ему отзывается светлое. А потом они тянутся друг к другу и исчезают, оставляя за собой россыпь золотого солнечного песка. А Марк остаётся: осмысливать услышанное. В голове у него так шумно, что уже почти тихо. Закурил бы сейчас, честное слово. И это при том, что всегда испытывал стойкое отвращение к этой чужой привычке. Софи подбегает и садится рядом. — Что-то случилось? — спрашивает, пока Жуть забирается на спинку скамейки. — Наверное, — говорит неуверенно Марк. — Если я всё правильно понял, конечно. Мои предсказания, выходит, все были верными — теоретически. А на практике выходило, что либо Солнце не хочет идти на улицу, либо нужный ветер упрямится и не приводит дождь. В голове не укладывается. Я-то чуть с ума не сошёл, а они просто — как это там? — нарушали правила. Чокнуться можно, — он смотрит на Софи. Потом на Жуть. — Но штука-то в чём. Мои предсказания не могли уловить, что придёт им в головы. То бишь, то, что должно быть — это не обязательно то, что будет на самом деле. Софи слушает молча, широко распахнув рот и глаза, потому что редко детям вот так, серьёзно, рассказывают обо всяких взрослых штуках. Но Марк замолкает, и девочка решается. — А это значит… — робко начинает она. — Что ничего не предрешено, — решительно заканчивает Марк. — И может быть всё, что угодно. Всё, что захочешь.Всё, что захочешь
25 апреля 2016 г. в 18:08
— Жуть, что она творит, а? — шепчет маленькая девочка с двумя толстыми каштановыми косичками и невероятно серьёзным лицом, сидящая за соседним столиком. На столике перед ней лежат фломастеры и бумага. Шепчет она так горько и отчаянно, так страшно по-взрослому, что Марк отрывается от созерцания газеты и поднимает голову. И тут же широко распахивает глаза.
Жуть, как обычно, не отвечает. Гладит маленькую Софи по голове и суёт ей в руки очередной фломастер. Софи устало вздыхает и принимается яростно раскрашивать волосы принцессы. Жуть складывает лапы с длинными когтями на столе, кладёт на них голову и неотрывно следит за движениями детской руки. Марк так же неотрывно следит за Жутью.
Эль приносит Марку кофе и ловит вопросительный взгляд и кивок в сторону ребёнка, ужасно занятого своим делом.
— Это Софи, — отвечает шёпотом Эль. — Дочка соседей. Её с сестрой оставляют, а той некогда, сплошные серьёзные девичьи дела. Вот она и приводит Софи сюда. Я с ней играю, когда посетителей поменьше, а сейчас… Сам понимаешь. Ну, она, видимо, и сама неплохо справляется.
Марк понимает прекрасно. В маленькое домашнее кафе Эль набились все возможные и не слишком посетители, словно специально задумали прийти одновременно, как на прошлый день рождения Эль, когда и правда специально сговорились, чтобы поздравить её.
Кстати, про Жуть Эль не говорит как-то особенно целенаправленно.
— А хочешь, я с ней поиграю? — возобладает над Марком приступ великодушия, окончательно подавляя здравый смысл. — Всё равно у меня уже голова кругом от всего этого.
— Не сходится? — сочувственно спрашивает Эль. Марк с досадой машет рукой:
— Да если бы просто не сходилось, я бы плюнул, плохие предсказатели тоже живут, а шарлатанством иногда можно заработать больше, чем правдивыми гаданиями. И потом, если бы все мои прогнозы не сбывались, я бы просто начал давать противоположные. Если бы сбывались неточно — чёрт бы с ними, переживу! Но сначала-то всё хорошо, понимаешь, идёт тютелька в тютельку, как я говорил, иногда даже долго, по несколько месяцев. А потом вдруг — р-р-раз! — и ничего общего с прогнозом вообще нет!
Эль задумчиво кивает и переминается с ноги на ногу. Ей давно пора бежать, но дослушать посетителя и хорошего друга — это святое. Впрочем, Марк и сам спохватывается и отпускает её. Сминает в руке, а потом с досадой бьёт по краю стола злосчастной газетой.
Выдыхает и пересаживается за соседний столик.
— Привет, тебя ведь Софи зовут, да? — говорит напряжённо смотрящей на него девочке. — Я не помешаю?
Софи медленно качает головой и не сводит с него какого-то странно пронизывающего взгляда.
— Меня Марком зовут. Эль сказала, ты тут одна сидишь. Хочешь, я поиграю с тобой?
Софи внимательно глядит несколько минут. Переглядывается с Жутью и вдруг серьёзно говорит:
— Тебе не подходит имя, — Марк вздрагивает даже от неожиданности. Потому что сам всегда считал также, до сих пор не мог понять, какого же чёрта родители так его назвали и какого же чёрта сам он ещё не поменял имя. А Софи продолжает, задаёт самый животрепещущий вопрос, окончательно расставляя все точки над i и убеждая Марка, что он не сошёл с ума и не один видит чудовищ там, где их объективно нет: — А ты не будешь пытаться прогнать Жуть? — и поясняет застенчиво: — Взрослые обычно пытаются. Ну, кроме Эль.
— Не буду, — качает головой Марк. — Я просто предсказатель. И, кажется, не из лучших. Но духов я в любом случае не изгоняю.
Софи, видимо, приободряется. Спрашивает:
— А у тебя ножницы есть? Я нарисую, ты будешь добрым волшебником, который помогает принцессе. Сейчас, вот, смотри, принцессу я уже нарисовала. А Жуть будет таинственным рыцарем Вороном. Ты вырежешь? У меня не получается аккуратно, а Эмми ушла, — она морщит веснушчатый нос. — Опять ругается и мирится с этим своим Джерри! Не люблю его. Он глупый, злой, и обижает Эмми! — Жуть согласно ворчит, показывая частые зубы. Марк пытается сдержать улыбку, глядя на возмущённую Софи:
— Старшие сёстры иногда бывают невыносимы, — успокаивает он. — А потом это проходит, и они взрослеют окончательно.
Софи дуется и ничего не говорит, поэтому он просто берёт ножницы и аккуратно вырезает по контуру. Спрашивает:
— А почему принцесса в купальнике?
— Это чтобы ей можно было делать много разных платьев и надевать, — объясняет девочка. — Меня мама научила.
Жуть пустыми кровавыми глазницами заглядывает через плечо Марку. Склоняет голову набок и довольно скрежещет. От Жути пахнет могильной землёй и раскалённым металлом. Марка слегка передёргивает. Софи обводит принцессу и рисует ей несколько платьев. Марк вырезает и их тоже, не забывая про лепестки креплений.
Вечером за Софи прибегает невысокая девица не совсем определённого благодаря косметике возраста и слишком полная, чтобы соответствовать общепринятым стандартам, но вполне способная оказаться очаровательной, если бы не постоянно напряжённое и недовольное выражение лица. Видимо, это и есть пресловутая Эмми, потому что она хватает девочку за руку и шипит:
— Быстрее, скоро родители вернутся! — неодобрительно смотрит на Марка, кивает Эль и убегает. Жуть очень по-человечески тяжело вздыхает, хлопает Марка по плечу и уходит за ними.
— Что думаешь? — спрашивает Эль, садясь рядом. — Я имею ввиду, про Жуть. Понятия не имею, кто или что это такое. И никто не знает, я даже у Айрис спрашивала. Меня немного пугает, что родители Софи его не видят. Ну, мать точно. И сестра. Про отца я точно не знаю.
— Это ещё ни о чём не говорит, — задумчиво протягивает Марк. — Не хотят, вот и не видят. Но мне кажется, чем бы оно ни было, оно не собирается причинять Софи вред.
Эль согласно кивает и бормочет под нос что-то о том, что чужое нежелание причинять вред ещё никогда никого не спасало.