***
Когда приходить посетитель и звонит дверной колокольчик, ночь уже переваливает за середину. Вернее, торжественно переходит, как всегда это бывает по полнолуниям. Кристиан и Вероника как раз заканчивают очередную партию в сложную настольную игру, которой научил их дед, переворачивают обратно песочные часики, складывают в коробку фишки. По ночам они всегда сидят в родительском магазинчике на случай, если кому-нибудь посреди ночи понадобятся часы. — Ну что? — зловеще спрашивает Вероника. — Готов сдаться на милость победительницы? — Ладно уж, — покладисто отвечает Кристиан. Садится, скрестив ноги, на пол и поворачивается к двоюродной сестре спиной. Ловкими пальцами Вероника начинает заплетать в волосах брата тонкие тугие косички. Кристин то и дело морщится, когда она тянет его за волосы, но молчит. Потому что Вероника и правда победительница, а он проиграл, и нечего теперь жаловаться. Именно в этот момент колокольчик всё-таки звонит. Вероника с досадой щёлкает языком и поднимается, на ходу оправляя многослойную юбку. Проводит кончиками пальцев по лицу, и тут же начинает выглядеть лет на тридцать. Кристиан еле справляется с желанием запустить пальцы в волосы и распутать косички, но терпит. Потому что проигранное Веронике желание он ещё не отработал. Девушка насмешливо кидает взгляд на брата и тут же поворачивается к двери. И замирает, едва не тараща глаза. Потому что по сравнению с их первым ночным посетителем облик её братца всё-таки меркнет. У него встрёпанные серебристо-голубоватые волосы, чудовищно белая кожа и абсолютно сумасшедшие глаза, а уж синяки под ними такие, что Вероника мысленно аплодирует числу различных оттенков. Но самое главное, разумеется, то, что с него буквально потоками стекает вода. — Вам что-нибудь подсказать? — спрашивает, наконец, Кристиан, прерывая неловко молчание. Посетитель смотрит на них ошалело, встряхивает головой, так что брызги летят во все стороны, а потом подходит, шлёпая по полу босыми ногами, и выкладывает на прилавок такой же мокрый будильник. Очень старый, чудо, если он без воды-то работал. — Это можно починить? — жалобно спрашивает хозяин будильника. Голос у него надтреснутый, хриплый и дрожащий, так что Веронику даже передёргивает. Это же надо себя до такого довести. — Не уверен, — задумчиво произносит из-за её плеча Кристиан. — Тогда мне нужен новый! — шепчет несчастное существо со всеми оттенками синего на лице. Вываливает из карманов жемчуг и кораллы, так что Вероника снова чудом не распахивает рот. Но берёт себя в руки. Снова проводит пальцами по лицу, принимая обычный облик, выглядит едва ли на двадцать. Старше она всегда становится, чтобы произвести впечатление — мало ли, кто не воспримет всерьёз девчонку. Кристиан молча смотрит на рассыпанные по прилавку драгоценности. Потом выходит из-за него и кладёт руку на чужое мокрое плечо. — Вам бы лучше поспать, — говорит. Ночной гость долго смотрит на него, будто не может вникнуть в смысл слов, а потом закрывает лицо руками и плачет. Горько, отчаянно, тихо. Чуть не сползает на пол — Кристиану приходится поддержать его, и рубашка с жилетом тут же промокают почти насквозь. А незнакомец рассказывает. Сбивчиво, неумело, тихо, прерываясь, потому что вместо слов из горла вырываются только отчаянные всхлипы. А он говорит про огромного морского змея, который спит на дне залива у самого берега Города, спит так давно, что один берег уже наполз на его хвост, а голова покоится чуть ли не у другого, и только в одном месте, рядом с маяком, гребень его скалистыми острыми шипами торчит, поднимается над поверхностью воды, так что можно прижаться к ним и слушать биение чужого сердца, нужно только уметь слышать. И змей всё спит и спит, только в полнолуния иногда начинал раньше тревожно шевелиться, но со временем всё хуже и хуже, и то и дело он начинает беспокоиться, а он, Юлли, кстати, очень приятно, извините, всё не может уснуть, не помнит, когда спал в последний раз, а сегодня полнолуние, и глаза закрываются сами собой, а будильник упал в воду, и… — Почему ты не можешь спать? — участливо спрашивает Вероника. Как-то вдруг начинает называть его на «ты», проводит за прилавок, даёт полотенце. И Юлли продолжает говорить. О старой сказке о крошечном клочке души древнего змея, который бродил по побережью с давних времён, ведь змей так устал, так ужасно устал, но это совсем не повод отказываться от жизни. Вот так всегда и было, что спал либо он, либо змей, и раньше это было совсем не страшно, потому что ничего на берегу не было. А иногда они даже спали одновременно, и какое же это было счастье — снова стать одним целым с самим собой. Но теперь никак нельзя, потому что на берегах столько всего стоит — да хоть тот же самый маяк. И если змей проснётся — будет беда, а он очень хочет проснуться. А когда такие огромные и старые змеи чего-то хотят, у них обычно получается. Вероника и Кристиан молчат. Слушают. А потом переглядываются. Вероника упирает руки в боки, кладёт ладони на гладкий кожаный корсет. — Ну что? — говорит. — Думаешь о том же, о чём и я? Кристиан кивает. Косички в его волосах почти распускаются, придётся всё начинать заново. Он кивает и берёт Юлли под руку. — Идём, — говорит он. — Ты сможешь поспать. Правда. Ничего плохого не случится. И достаёт из кармана ключ. Очень хорошо быть любимыми внуками Дедушки Времени, Кристиан с Вероникой знают об этом не понаслышке. Веронике посчастливилось менять облик по желанию — она уже даже не помнит, сколько лет ей на самом деле. И иногда очень жалеет, что они с Кристианом не родные, а двоюродные. Так был бы хоть какой-то шанс помнить, сравнивая себя с ним. Она только предполагает, что, наверное, они ровесники, потому что двоюродный брат как-то вдруг сам по себе стал её лучшим другом, и почему бы им не иметь один возраст на двоих. Кристиан не умеет менять возраст, и это делает его этаким якорем для Вероники, всегда позволяющим вернуться в какую-то единую отправную точку. Но зато у Кристиана есть ключ. И какую дверь им ни открой, всегда попадёшь в одну и ту же комнату. В ту самую, в которой времени нет вообще, потому что дедушка никогда не заходил в неё. — Мы сейчас принесём сухую одежду, — говорит умиротворяюще Вероника. — А вот плед. И подушка. В кресле удобно, ты не беспокойся, мы пробовали. Ничего плохого не случится. Уж тут-то ты можешь спокойно поспать. Юлли пытается что-то возразить, но тут тепло и спокойно, и так хорошо, что ноги начинают заплетаться. Кристиан помогает ему снять мокрую одежду, отдаёт её Веронике, кутает Юлли в полотенце, трёт и заматывает в плед. — Только несколько минуточек, — шепчет Юлли. — Пожалуйста, разбудите меня… И засыпает.***
«Нет, — думает он, проснувшись и ощущая себя до ужаса выспавшимся, а потому способным к логическому мышлению. — Нет, нет, нет. Ну пожалуйста, нет!» Потому что, судя по ощущением, проспал он часов десять, если не больше. А за это время могло случиться такое, что ого-го. И почему же они не разбудили его?.. Юлли собирает одежду, висящую на обогревателе и уже сухую, надевает и выходит из комнаты. Кристиан и Вероника сидят на полу. Девушка как раз начинает заплетать брату косички. Все часы дружно показывают половину первого ночи. — Они стоят, или я проспал целые сутки? — спрашивает Юлли, пытается сдержаться, но голос всё равно дрожит от едва сдерживаемых слёз и страха. Кристиан поворачивается к нему и улыбается: — Ну, технически, по местному времени ты не проспал ни секундочки. Так что не волнуйся ты так. Хорошо спалось-то? Юлли сползает на пол. Прижимается затылком к стене. Отстранённо отвечает, что да, очень хорошо, даже не затекло ничего, спасибо и извините. А теперь мне пора идти. — Послушай, — вздыхает Вероника. — Тебе правда не о чем волноваться. Эта комната — подарок Кристиану от дедушки. Сколько бы ты там ни просидел, снаружи не пройдёт ни секунды. Так что да, по местному времени ты, считай, совсем не спал. И ничего плохого не случилось, это точно. И ты сейчас вполне можешь идти. Но если снова вот так устанешь — приходи к нам. Мы тут каждую ночь. Это родительский магазин, а мы тут подрабатываем. Хоть каждую ночь приходи и спи, правда. Юлли колеблется несколько минут, а потом спрашивает: — А можно я всё-таки возьму будильник? Мне будет спокойнее и не так одиноко. Кристиан смеётся: — А я-то гадал, что делать! Вижу же, как Веронике понравились эти твои жемчуга и кораллы. Так что без проблем. Сейчас. И выносит детский маленький будильник с китайским драконом, свернувшимся вокруг циферблата. Юлли смущённо улыбается и берёт его. Оставляет на прилавке жемчуг и коралловые бусы. И уходит. Возвращается в маяк, ставит на прикроватную тумбочку будильник. И ярче разжигает в фонаре огонь, светло-золотистый, как глаза морского змея.