Диалоги на тетрадных полях

      Когда Салли приходит, они оба уже сидят на пляже, и рядом горит костерок, по бокам от которого в землю воткнуты рогатины. На перекладину между ними Ананта как раз вешает котелок, наполненный водой.       — Сегодня едим рыбный суп, — говорит он. Салли пожимает плечами, мол, как пожелаешь. И садится на песок. А на футболке Ананты кричат чайки и плывут к закату корабли с белыми парусами — в честь такого-то события, как уха.       — Порежь морковку и лук, — говорит ей второй. Салли берёт нож и маленькую деревянную доску, по одному достаёт из пакетика овощи.       — Извини, — просит она, не поднимая головы. — Не мог бы ты?.. Ну, то есть, когда твой друг — огненная река, это ничего не меняет, по сути, но всё равно не очень удобно.       Он кивает и принимает вид жилистого загорелого старичка в белой хлопковой рубашке, таких же штанах, сандалиях и шляпе. Рядом с ним на песке лежат удочка и трость. Он невозмутимо чистит рыбу.       Сангит Ананта садится рядом, достаёт из сумки специи и нараспев произносит:       — Салли ужасно больна, она видит время, горькой водой стекающее по пальцам…       Салли показывает ему язык и фыркает. А Ананта замолкает, всем своим существом излучая таинственность. Это стихотворение он зачем-то обещал Салли уже давно, но так и не дописал.       В детстве Салли и правда думала, что больна. И родители тоже так думали. И вообще — все вокруг. А она просто видела время, по-настоящему, а не слепые часовые циферблаты. Очень любила ребёнком эту реку — туманную, серовато-мглистую, а иногда прозрачно-голубую, и сколько всего интересного видно на дне. То медленную, то быструю, но по сути своей всегда одну и ту же. А потом умерла бабушка, и любимая река Салли вдруг обернулась грохочущим огненным потоком, утянувшим на глубину её самого близкого человека. Салли рыдала тогда навзрыд, потому что она именно так познакомилась со смертью — узнала, что время выжигает людей дотла изнутри, и остаётся только оболочка. Несколько лет она боялась смотреть на часы.       Теперь, конечно, не боится. Потому что даже если твой друг — всепожирающая огненная река, он всё равно в первую очередь друг. И сейчас святой долг Салли — помочь ему дочистить рыбу.       Она выбирает мелкие косточки, пока старичок дорезает последнюю рыбёшку, и кладёт кусочки в котелок. Ананта бросает туда же очищенные мидии, досыпает чёрного перца, кладёт лавровый лист и ещё какие-то травки, названий которых Салли пока не знает, узнаёт только шафран. Они учат её всему постепенно.       — Потушим ещё овощи потом, — решает Ананта. — Получится хорошо.       Он высыпает на доску пучок базилика, режет, добавляет картошку, баклажан, перец… Салли облизывается и помешивает суп деревянной поварёшкой, пока Ананта расставляет на песке старенькие деревянные же плошки, а старичок благодушно улыбается и пускает по кругу фляжку с пряной горьковатой травяной вишнёвой настойкой. Салли отпивает немного и слушает приятный морской шум в ушах. Старичок довольно жмурится и подмигивает ей.       А потом уха закипает, и Салли выпадает честь разливать её по плошкам. Она заправляет за ухо прядь светлых льняных волос и с приличествующим случаю серьёзным выражением лица наполняет тарелки. Единственную ложку оставляют ей, как самой младшей — старичок невозмутимо пьёт из плошки, а Сангит Ананта ловко орудует оставшейся от устрицы раковиной.       Так они съедают несколько порций, пока котелок не пустеет, а потом Салли помогает Ананте порезать овощи и ложится на песок, закрывает глаза. Сюрприз лежит у неё в сумке, но для него время ещё не настало.       — Попробуй, — говорит лучший друг, осторожно даёт ей на кончике ложки немного овощей.       — Соли не хватает, — замечает Салли. Ананта насмешливо приподнимает брови, но всё же солит ещё раз. Хорошенько перемешивает с рыбным бульоном. Чайки на его футболке кричат всё громче.       — Тише, тише, всё будет хорошо, — уверяет он их и гладит самую ближнюю из птиц по голове, приходящейся ровно на его живот. Салли хихикает и торжественно, под аплодисменты, выкладывает на пакетик принесённые с собой черничные пирожки — самый главный сюрприз. Старичок начинает раскуривать трубку.       Они едят овощи, закусывая домашними пирожками, часть оставляют в котелке, потому что есть больше не хочется.       И тогда Сангит Ананта, наконец-то, достаёт банджо. Собственно, ради одного этого Салли могла бы приходить на пляж каждый день после учёбы.       — Будешь играть со мной? — спрашивает он, и у Салли дыхание сбивается, потому что он предлагает впервые, но играть ей совсем не на чем, да она и не умеет… Ананта, видимо, прекрасно понимает её чувства, потому что вытаскивает из кармана джинсов четыре браслета со звонкими бубенцами и защёлкивает их на запястьях и лодыжках Салли.       — А теперь танцуй! — говорит.       И Салли танцует. Звенят бубенцы. Она даже каким-то чудом умудряется попадать в ритм, ну, или это Сангит Ананта подстраивается под неё. Старичок одобрительно кивает и постукивает тростью по песку, и тот барабанами шумит в ответ, гулким грохотом рвётся в воздух.       Сангит Ананта играет на банджо. А потом начинает петь.       — Я музыка, — поёт он, — я бесконечная музыка, — потому что именно так и переводится его имя. — Я песня, я звук, я вся жизнь этого мира, и я есть везде, где есть музыка, а значит, повсюду. И я пою эту песню, потому что песня — вся моя жизнь, и слушайте, слушайте же меня все — потому что и ваша тоже. Ваша жизнь, ваше счастье и ваша собственная песня. Все песни этого мира сплетаю я в одну мелодию, и послушайте, как она прекрасна! Слушайте все, потому что с этого момента вся моя песня принадлежит вам, я вам её дарю!       У Сангита Ананты сверкающие тёмные глаза, встрёпанные чёрные волосы, смуглая кожа и пряное восточное имя. А ещё — звонкий голос и ловкие пальцы музыканта.       — Вот оно — счастье! — поёт он. — Счастье и свет, оглянитесь по сторонам, неужели вы не видите? Я спою вам счастье, и оно обязательно будет. Так слушайте же, слушайте меня!       И грохочет барабанами песок под лёгкой тросточкой старика Времени, и Салли смеётся и пляшет, поднимает руки над головой, хлопает и сама начинает подпевать, право же, никогда не умела, а теперь — вот тебе и раз, поёт вместе с колокольцами на руках и ногах. Ну, и вместе с Анантой, разумеется, потому что с ним таким — попробуй не запой, даже старик Время начинает что-то нежно мурлыкать под нос.       — Потому что моя песня, и весь я — это смысл! — поёт Сангит Ананта, и чайки на его футболке заходятся криком. — Как и мы все!       — Как и мы все! — подпевает ему Салли. А потом песня заканчивается, и последние ноты золотыми нитями висят в воздухе. Сангит Ананта всегда играет только на струнах мироздания, даже если в его руках они приобретают вид банджо. Время улыбается и кончиками пальцев дотрагивается до тонких нитей.       А потом все трое падают на песок и смеются до слёз.