***
А просыпается она почему-то на спине у Лизы, обняв обеими руками подругу за талию, и пушистые кудряшки лезут ей в нос. Тимьян бодро вышагивает впереди, размахивая картой, как флагом. Шаиффе тащится сзади, то и дело оглядываясь на железную дорогу. Шестерёнки в его груди время от времени начинают стучать снова. — Эй, — негромко зовёт Марлен. — Я проснулась. Вы могли меня разбудить, правда. Тебе же, наверное, тяжело. — Вовсе нет, — улыбается Лиза, но всё-таки останавливается, чтобы подруга соскользнула с её спины. Марлен шмыгает носом, берёт рюкзак и идёт рядом с Лизой. — Куда мы идём-то? — спрашивает. Лиза пожимает плечами и улыбается: — А ты будто не знаешь Тимьяна. Молчит, как я не знаю кто, рыбы бы обзавидовались. Не говорит, куда мы. Но в гору — это точно. Смотри, тут даже тропинка когда-то была, ну надо же! Я-то думала, он нас совсем в глушь потащит! Марлен пробивает дрожь, потому что ходить в Лес она боится ужасно, как, по её мнению, должен бы бояться каждый нормальный житель Города. Только вот Город, видимо, населён сплошными психами. Тимьян, вероятно, один из главных. Он ведь даже не дух, просто не совсем обычный человек, а в Лесу пропадает чуть ли не неделями. Но сейчас вокруг поют мелкие пташки, а сквозь ажурную сеть листьев и ветвей пробивается свет наконец-то вставшего окончательно солнца. Марлен жмурится и чуть не врезается, задумавшись, в спину друга. — Слушай, — спрашивает она. — А как мы обратно-то поедем? Расписания-то у электрички нет. — Ну вот что ты всё!.. — ворчит Тимьян. — Не о том думаешь! Сюда смотри! — хватает её за плечо и разворачивает влево. Марлен смотрит и охает, прикрывая рот руками. Замок стоит на холме, как и положено, но всё равно прячется за высокими старыми деревьями, корни которых крепко цепляются за полуразрушенные стены. Из Города его, конечно, не видно, разве что если залезть на шпиль самой высокой башни, да и то вряд ли. Замок постепенно врастает в Лес, а может, наоборот, постепенно поднимается из земли, как ещё одно огромное дерево. Может, именно поэтому замок смотрится здесь так, как и должен, абсолютно на своём месте, идеальная композиция, аплодисменты автору. «Надо будет Валь рассказать, — проносится в голове у Марлен. — Дракону такой замок в самый раз, а то что это такое, на какой-то свалке живёт. Правда, ездить сюда не очень удобно, но если взять велосипед…» — Пошли, — машет рукой Тимьян. — Как — туда?! — искренне удивляется Лиза. — В замок, что ли?! — Не-е-е… — успокаивает её Тимьян. — Только под стену. Сядем там. Но до стены доходят только сам Тимьян и Марлен. Шалфей теряется в самом низу тропинки, потихоньку возвращается к железной дороге, потому что ему всегда будет правильно только там, где ходят поезда. Только там и больше нигде. А Лиза остаётся в маленькой рощице на склоне холма. Лиза любит Лес, и в Городе ей душно, но Лес рвёт её на части, не даёт вернуться к цветным домам, крышам, свету на мостовых и ко всему, что она так обожает. — Смотри, — говорит Тимьян и улыбается: — Это я. Вон там! — и указывает наверх, туда, где трава растёт и старых каменных стен. — А вон там, на склоне — Лиза. То есть, она и на самом деле там, но я не то имею в виду. А Шалфей — там, где железка. Марлен вдумчиво кивает. Ей очень хочется спросить, где же тогда она, но она сдерживается. Потому что это глупо и невежливо — ставить Тимьяна в неловкое положение. Он же не виноват, что она нигде. А Тимьян долго молчит. Открывает бутылку яблочного сока, пьёт, передаёт Марлен. Возится с картой, сжимая в зубах ручку, что-то отмечает на ней. Вздыхает. И продолжает: — Но больше всего я завидую тебе. — А где я? — глупо спрашивает Марлен, поддаваясь на провокацию. — Здесь, — просто отвечает Тимьян. — Ты всегда здесь. Где бы ни была, ты всегда только там, где ты есть. Всем бы так. И ложится в светлую душистую траву, вытягивает руку, касаясь ладонью старых камней. Марлен опускается рядом и закрывает глаза. Ей очень нравится быть здесь.Быть здесь
10 мая 2016 г. в 22:26
Марлен переминается с ноги на ногу, чёртовы лямки тяжеленного, почему-то, рюкзака режут плечи, а глазам нестерпимо хочется закрыться. Ей бы сейчас лечь и спать, спать, спать… Она почти погружается в эту дрёму, даже не пытается разлепить веки, и голова клонится ниже и ниже…
Просыпается Марлен, только ткнувшись лбом в неудобно острое плечо Тимьяна.
— Не спа-а-ать! — шикает он и ещё и тыкает её своим невозможным плечом в щёку. Марлен ворчит, зевает и заставляет себя встать прямо. Обводит станцию мутным взглядом. Больше, чем себя, ей сейчас жаль только Лизу. Рассчитывала, выбравшись из офиса, погулять на природе, а в итоге торчит с утра пораньше тут и ждёт чего-то… Шалфею-то плевать, ему нужен если не поезд, то хотя бы ожидание поезда, вон, сна ни в одном глазу!
А потом Тимьян отчаянно треплет её за плечо и шипит:
— Смотри, глупая! Туда смотри! Вон, идёт! Я же говорил!
Марлен трёт глаза, а потом таращит их, как дурочка. Слышит за спиной восторженный выдох Шалфея и тихий счастливый смех Лизы. Потому что электричка и правда едет. И останавливается у старой, давно заброшенной и неиспользуемой, поросшей травой, мхом и даже деревцами станции, находящейся скорее даже в Лесу, чем в Городе.
И кому она вообще нужна была?
— Марлен-Арлен! — зовёт Тимьян и снова хватает её несчастное плечо. — Не время спать! Пошли!
Они забегают в вагон, пока электричка ещё остаётся явью, и падают на первые попавшиеся места. Тимьян, хитрюга, разумеется, садится у окна. Лиза, аккуратно цокая четырьмя изящными копытцами, забирается на второе сидение и ложится. Шалфей втискивает рюкзак рядом с ней, а сам стоит между лавками, прижимаясь лицом к стеклу. Марлен слышит, как в груди его мерным стуком заходятся шестерёнки, стучат в ритм с колёсами поезда. Шалфей кажется абсолютно счастливым и ещё чуточку менее реальным, чем обычно. Марлен, наконец, плюхается на сидение рядом с Тимьяном. Зевает.
Тимьян начинает копошиться в рюкзаке и шуршать картой. Марлен неразборчиво ворчит, снимает кофту, складывает и кладёт на плечо приятеля вместо подушки, чтобы было не так неудобно. Прислоняется и закрывает глаза.
Иногда Марлен кажется себе до зубовной боли обычной. Когда она смотрит на Лизу со стройными ногами лани, изящными копытцами, маленьким хвостиком, пушистым облаком вьющихся каштановых волос и носом с большой горбинкой. Когда замечает, как странно блестят глаза Шалфея, который вообще-то Шаиффе, похожие цветом на старую ржавчину, и как он прижимает руки к груди, в которой вращаются и стучат механизмы, потому что ну какой из него, духа старых поездов, которых в Городе больше нет, человек? И когда Марлен слушает разглагольствования Тимьяна, названного так по ассоциации с Шалфеем, глядит на фазаньи перья на его шляпе и видит, как горят его глаза, когда он опять рассказывает друзьям о том, что нашёл на этот раз. Тогда Марлен тоскливо вздыхает и думает, что нужен же кто-то, чтобы просто смотреть на них и радоваться тому, что они есть. Это тоже не худшая роль.
— О чём задумалась? — спрашивает Тимьян и кладёт прохладную ладонь ей на голову. Хандра тут же проходит, и Марлен улыбается.
— Поверить не могу до сих пор, что электричка и правда была, — бормочет она. Друг смеётся, и от рук его терпко пахнет тимьяном.
— Я же говорил, что видел! — самодовольно заявляет он. Марлен кивает. Ага, говорил. Все уши им прожужжал. Только и талдычил всю неделю, что о том, что на старой станции всё-таки можно дождаться электричку, и только полный идиот, дождавшись, не сядет в неё, ну, и таки да, он полный идиот, потому что не сел, без них-то троих.
А потом Марлен всё-таки засыпает под шум колёс, уютно укрывшись чужой кофтой, наверное, Шалфей накинул…