***
Пододеяльник, в который не заправлено ничего, лёгкий, но всё равно даёт ощущение уюта — самое то для жаркого и душного летнего дня. Он скручивается под одеяло в клубок, обхватив коленями кусок ткани — собственная горячая кожа ощущается почти неприятной. Это то ли сон, а то ли явь на самой границе, никогда не умел сразу отличить до конца. Неясный туман в голове, собственные мысли обретают реальность и видимость, настолько ярко, что обзавёлся привычкой: проснувшись окончательно, спрашивать у приятелей и друзей — мы с вами правда ездили в центр, правда говорили о лошадях? Было это на самом деле? Но это ещё впереди, пока-то ему, конечно, кажется, что это всё реальность. И в этой реальности кто-то медленно, но настойчиво тащит простыню под ним по направлению к стене — вместе с ним самим, разумеется. Простыня ползёт рывками, втягиваясь из-за матраса, сбивается в неприятные комки под боком. Надо бы поправить, но сил никаких нет, жаркий полдень, духота, бьющиеся о плитку потолка мошки… Никак себя не заставить, даже глаза до конца не открыть. Лёг подремать-то, чтобы перетерпеть эту жару. Может, это собака простыню тянет? Есть же у него собака, да? Правильно? Он ползёт вместе с тканью медленно, неровными отрезками, пока не прижимается спиной к стене. А та липкая, словно патока, и не холодная, как следовало бы, а влажная скорее, будто от пота. Она мягко обволакивает его спину, подтягивает его ещё чуть ближе… Вот тогда-то он и понимает: там кто-то есть. И заставляет себя распахнуть глаза. Первое, что делает Джерри — приходит в ярость. Он дёргается, отлепляясь и правда от стены, и чуть не падает от неожиданности, потому что на самом-то деле не лежит в уютной постели, а стоит в чужой прихожей. Кроме него тут Эмми, с осоловевшим лицом привалившаяся к противоположной стене узкого коридора, да ещё женщина, которая глядит на них обоих с явным любопытством. — Очнулся, голубчик! — визгливо хохочет женщина и хлопает в ладоши. У неё классический крючковатый нос, бородавки по лицу, всклокоченные седые волосы. Джерри видит, как тянутся от её предплечий и щёк к потолку… корни, что ли? Такие же, как те, что подбираются сейчас к Эмме. Будто превращая их в покойников, вросших в гробы. О последнем Джерри уже не думает, нет. Он распахивает огромную пасть, в которой один, но зато очень длинный, расположенный по спирали, ряд острых зубов. Зубы рвут мелкие корешки, и Джерри готовится к отвратительному привкусу мертвечины, но, вот штука, не чувствует ничего. А потом он сгребает просыпающуюся Эмму в объятья и прячет её у себя за спиной, у самой двери, только чтобы не прикасалась к проклятущим стенам. С хрустом выворачивается суставы, выламываются кости. Джерри сам не знает, чем он сейчас становится, он знает только, что очень зол. А уродливая бабка всё равно шагает ему навстречу и хихикает: — Злой дух, да? Я знаю твоё имя, злой дух… Когда они сцепляются, Эмма позади тоненько пищит, а Джерри — то есть, сейчас-то точно Джэр’Майо, — мимоходом думает, что бабка-то куда сильнее, чем казалось. Зубов у неё всего несколько, зато длинные когти рвут плоть духа не хуже острых ножей. Она всеми силами пытается прижать его спиной к стене, и Джерри почти попадается, почти спотыкается о коробку с собственной доставкой, в последнюю секунду успевает перескочить. Но зато за этим всем умудряется пропустить звук проворачивающегося в замке ключа. — Ого, — говорит молодой человек, застывший на пороге. На нём — и это летом-то! — длинное коричневое пальто, а волосы каштановые убраны в косу. И удивление в его голосе читается не сразу. — Ого! А потом он, недолго думая, выворачивает бабке руки и тащит её вглубь коридора, и что-то шепчет на ухо, и явно очень выразительно мотает Эмме и Джерри головой, но не на дверь, а в сторону бокового прохода, вероятно, кухни. — Я туда не пойду, — ожесточённо бормочет Эмма и цепляется за плечо парня. И ей плевать, что на вид он сейчас куда страшнее бабки. Которую, к слову, корешки вовсе не мешают уволочь в комнату. — Если там то же, что здесь… — начинает Джерри, едва возвращая челюсти нормальный вид и ещё немного неумело с непривычки ворочая языком. И замолкает, потому что прихожая выглядит, как, ну, нормальная прихожая. Немного захламлённая, может, но не более того. Он даже на пробу прижимает ладонь к стене и чувствует, как вздрагивает Эмма. Вот только ничего не происходит. — Если такое вдруг когда ещё случится — сразу бегите на кухню, — говорит молодой человек, выходя из комнаты и прижимая дверь спиной. — Кухню она меняет реже всего. «Если такое ещё случится», — сумрачно думает Джерри. И тут же мысленно соглашается с тем, что увольняться он не станет всё равно, нет. Он злой дух или слабак какой? Да он — самое страшное чудовище, по крайней мере, на эту комнату. Других в их компанию и не берут. Даже курьерами. — Меня зовут Милолли, — немного церемонно представляется их спаситель. — А это — Айрис. По утрам она не в себе, не в своей жизни, так сказать. Должна была заказать доставку на вечер, но, видно, ошиблась. Она, с некоторых точек зрения, моя мать. — И поэтому не может вас ранить? — совершенно нехарактерным ей осторожным тоном уточняет Эмми. Милолли невесело улыбается и качает головой. Ему совсем не обязательно им это всё рассказывать, Джерри даже готов его поторопить — работа, как-никак, вдруг ещё заказы? Но Эмми интересно, а Милолли, видно, и сам рад замолчать, закончив с объяснениями и извинениями. Когда он подходит ближе, чтобы всё-таки забрать заказ и подписать бумаги, у Джерри начинает мучительно сильно чесаться нос, так что он несколько минут тратит на то, чтобы сосредоточиться и не чихнуть, всё-таки не чихнуть! И только когда Милолли отодвигает коробку и открывает перед ними дверь, до Джерри наконец доходит — библиотека, ну точно! Ею от него и пахло! Что он, ночует там? Или перед работой из дома уходил? Ай, ладно… Эмми молчит всё время, что они спускаются вниз. Молча садится на лавочку, к которой Джерри оттаскивает велосипед. И, наконец, осипшим голосом шепчет: — Спасибо, — и утыкается в плечо ему, жующему очередной бутерброд. Джерри приобнимает её за плечи и гладит, пока Эмма не перестаёт дрожать. — Всё хорошо, ну, успокойся, дурында, — неуклюже бормочет он, ну совсем не умеет успокаивать. — Лучше не езди больше со мной по заказам, всякое бывает, видала? И на работу ко мне не суйся. Бутерброды так заноси, буду тебя с велосипедом оставлять, даму с конём или вроде того, — он несёт совсем уж чушь, и рад был бы себя остановить. Но это помогает — не только Эмме, его самого тоже наконец оставляет липкий, словно пресловутая стена, страх, и он больше не ищет в кармане куртки обрывки проклятых корешков. — Дурак ты, — бормочет Эмми, доставая из сумки термос. И улыбается.Курьерское
23 июля 2020 г. в 10:00
— Ты что здесь делаешь, дурында? — рычит Джерри и тут же спохватывается. Сбавляет тон. Но слова обратно не берёт, нет, тут уж он готов стоять до последнего. Дурында и есть.
Но Эмми тоже не так-то проста. Она прошивает Джерри уничижительным взглядом и суёт ему в руки пластиковый контейнер таким резким движением, что Джерри даже отступает на пару шагов. Стыдобища, для злого-то духа, но, если вспомнить, с какими тварями играет в кукол младшая сестра Эмми…
— Завтрак тебе принесла, — высокомерно заявляет девушка и задирает нос, к лету покрывшийся веснушками.
Выглядит она сегодня, чего уж душой кривить, великолепно. Но Джерри этого в жизни не скажет, нет, потому что Эмми точно сочтёт за насмешку. Она, видите ли, считает, что ей идут узкие юбки и платьица, а лучше всего всё равно выглядит в джинсах и с не замазанными веснушками на носу. Так что Джерри тяжело вздыхает, но ни слова не говорит, а только забирает контейнер и кончиком пальца касается её носа. Может, хоть это не будет воспринято как личное оскорбление.
Он рад видеть Эмму, честное слово. Вот только приходить ей всё равно не стоило.
— Можем пообедать вместе, — вздыхает та — ну точно, не хочет возвращаться домой. Джерри слушает ей рассеяно, куда больше его внимание привлекают тени и силуэты, мелькающие за окном. Очень рогатые тени, стоило бы сказать. Явно не обделённые в этом плане.
— Вообще-то, у меня именно сейчас доставка, — сознаётся Джерри. Он и вышел-то из офисного здания, чтобы погрузиться вместе с огромной коробкой на велосипед. Но Эмми уже начинает обиженно поджимать губы, так что Джерри решает прервать процесс на середине: — Можешь поехать со мной. Хочешь?
Это же лучше, чем оставлять её тут, верно? Ну и, к тому же, в уголках губ разглаживаются неприятные складочки, и это уже само по себе победа.
— Хочу, — торжественно заявляет Эмма, будто по-королевски согласие даёт.
Коробку с грузом Джерри прикрепляет к багажнику, Эмму сажает на седло. Самому придётся ехать, стоя на педалях, но это не в первый раз, подумаешь.
Сам он на этот адрес ещё ни разу не ездил, но часто видел его у других курьеров. Не далеко, да и по подворотням вилять не нужно. Не будет беды, если Эмма поедет с ним, просто подождёт, пока он закончит.
— И кому в девять утра понадобилась доставка? — ворчит Эмми ему в затылок. Когда они останавливаются на перекрёстке, передаёт сзади бутерброд, чтобы Джерри мог откусить. Тот благодарно кивает — в животе урчит от голода, а ещё это избавляет его от необходимости объяснять. Ответ «Не знаю, какой-то Айрис, так написано» явно Эмму не устроит.
Они минуют библиотеку, невысокое здание, всё изукрашенное и как будто пропылившееся насквозь. Джерри оно, впрочем, скорее не нравится — мало ли, кто живёт и работает в библиотеке, а защитой от зла из её окон несёт чуть не на квартал вокруг.
— Долго ещё? — спрашивает Эмма. Ей из-за спины Джерри не видно почти ничего, поэтому она тонко взвизгивает, когда велосипед сворачивает под арку.
— Приехали, — весело подмигивает ей Джерри, не удержавшись от ухмылочки. Эмма морщит нос и соскальзывает с седла. Скрестив на груди руки, она следит за тем, как он пристёгивает к ограде у газона велосипед. На улице её ждать не заставишь, ещё чего…
Дверь в дом не закрыта, и Джерри, пожав плечами, проходит внутрь и поднимается по лестнице, в полутьме присматривается к маленьким цифрам — номерам квартир.
— А что в коробке? — с неподдельным интересом спрашивает Эмма. Джерри уже пробовал таинственно отвечать ей «Лучше тебе не думать об этом», но с девушкой такие фокусы не работают.
— Для зелий всякое, — пожимает он плечами. — Серпы ещё разные…
— Что она, ученица волшебницы? — удивляется Эмма, но уж этот вопрос Джерри оставляет без ответа. И звонит в дверь.