Отмена

Все происходит так. Вот Тони стоит в кабинете, в теплом свете вечернего солнца, льющегося из окна, и он словно окутан блаженным неведеньем; а в следующую секунду он падает на колени, силясь протолкнуть воздух в легкие, потому что Стив мертв. Он мертв, и он даже не узнал, что чувствует Тони… вообще и по отношению к нему. И теперь Тони не может ему сказать, а если бы и мог, Стиву будет все равно. Он мертв, и это Тони виноват. Он мертв. Его нет. Тони терял и раньше. Ему знакомо это чувство. Лежа на боку, он сворачивается клубком и тонет в океане горя. Какое-то время в его мире не существует ничего иного, и это в некоторой степени успокаивает — ведь все так просто. Не о чем беспокоиться, потому что все уже потеряно. Он не должен допускать, чтобы это продолжалось; у него есть дела, надо управлять организацией. От него зависят люди, и за них надо принимать решения, но он просто не в состоянии… Экстремис молчит. Его место заняла ноющая пустота, и это приводит в замешательство, более того — в этом есть что-то неправильное. Тони не может справиться. Он с трудом встает на ноги, покачивается, когда его окатывает неожиданная волна головокружения. В окне он видит отблеск репульсора в собственной груди, заметный даже через ткань слишком большой футболки, которая на нем надета. Тот же прибор он использовал, чтобы спасти Пеппер. (Но Пеппер в порядке!) Тот же! [1] Тот, на который Стив смотрит так, словно это бомба с часовым механизмом. Вид такой знакомый. И Тони не знает почему. И в то же время знает. Иногда Стив проводит рукой по его груди, по репульсору, и ощущения всегда странные: он чувствует прикосновения больших теплых пальцев, потом ничего, а потом снова касания, но уже ниже — словно в груди дыра или сплетение шрамов, плотное, как металл. Такая нежность — и вечно присутствующее ноющее давление чужеродного объекта, сидящего там, где должны быть кости и мускулы. Потом Стив всегда обхватывает бедра Тони (под его пальцами теперь только плоть), чуть поворачивается, когда Тони наклоняется, чтобы поцеловать его. Но все это бессмыслица, этого никогда не было, потому что Стив умер до того, как Тони успел что-то сделать и он бы этого не хотел и Тони чувствует что сходит с ума потому что он помнит вкус губ Стива Роджерса. Он помнит, но этого не может быть, это нереально, этого никогда не происходило… но это было, и он впивается пальцами в кожу предплечий — не слишком глубоко, но достаточно, чтобы изгнать безумие, причинить достаточно боли, сделать хоть что-то реальным. Он снова покачивается, хватается за край стола, чтобы не упасть, и отчасти случайно, отчасти намеренно роняет монитор. Тот не бьется. Зато бьется стеклянный абажур настольной лампы. Тони хватает здоровой рукой самый большой осколок и вгоняет себе в предплечье, хватает ртом воздух, когда тело пронзает боль, острая и реальная. Он делает это снова и снова, чувствует, что безумие отступает; и снова — когда приходит убеждение, что стакан или бутылка бурбона поможет разобраться или забыться. Он не знает, сколько раз успевает сделать это до того, как кто-то хватает его за плечи и впечатывает в стену. * * * — Тони! Ох, черт, ох, да чтоб тебя, — Джим даже не пытается сдержать поток ругательств, слетающих с губ. Это помогает ему не запаниковать и не свернуть тощую шею Тони. — Я тебя убью, — обещает он. — И убью Самсона, и эту чертову медсестру, и вообще всех в этом доме. Облегчение, которое Джим испытал, когда вошел в Башню и обнаружил Тони, стремительно исчезло, когда ему пришлось провести, казалось бы, десять тысяч минут, вытаскивая из руки друга острый кусок стекла, которым он резал себя в лоскуты. Джиму это не нравится. Он определенно побеседует с тем, кто должен был присматривать за Тони. Кому пришло в голову, что оставить его одного в нынешнем состоянии — это хорошая идея? Кроме него самого, конечно же. — Боже, Тони, прости меня, — бормочет он, поднимая сопротивляющегося друга на ноги и утягивая в ванную. — Вот, сядь-ка, дай мне взглянуть. — Оставь меня в покое, — говорит Тони. Его голос совершенно спокоен. — Угу, щас прям. Дай руку. Тони прижимает руку к груди и впивается в разрезы ногтями. — Боже, Командир, ну не надо так, — Джим пытается говорить спокойно, но внутри паникует. Он на это не подписывался. Кого он обманывает? Он подписался на это в ту секунду, когда стал другом Тони. — Зачем ты это делаешь? — он пытается зайти с другой стороны. На одежде Тони очень много крови, она с него, блядь, чуть ли не стекает, с этим надо что-то сделать. — Все лишено смысла, — говорит ему Тони. — Ага, понимаю. Посиди здесь, хорошо? Я сейчас вернусь. Не… Не делай ничего, — Джим спешно бежит в свою комнату, открывает шкаф, достает инъекцию, которую надеялся не использовать. К счастью, Тони вообще не сопротивляется, когда он вкалывает ему успокоительное. Это большая доза, меньше чем через две минуты Тони заваливается на бок, но даже эти две минуты тянутся слишком долго. — Сильная штука, — бормочет Тони, словно ему все равно. — Ну, ты мне задачу не облегчаешь, — Джим помогает Тони прислониться к стене, чтобы не упасть, а потом принимается промывать и перевязывать порезы. Средство для дезинфекции, должно быть, жжется, но Тони, возможно, этому и рад. Гаденыш. На все готов, лишь бы превратить жизнь Джима в Ад. Ладонь тоже изрезана осколком. Блядь. Джим перевязывает ее, как может, но на многие раны требуется наложить швы, и он не собирается этим заниматься. Они для этого тут держат врача. Джим собирается позвать его, как только выведет Тони из заляпанной кровью ванной. Он поднимает быстро отрубающегося друга на руки и несет по коридору. — Ненавижу тебя, знаешь об этом? — заявляет он, укладывая Тони на кровать. — Это только потому, что ты меня так сильно любишь, — Тони уже почти отрубился, он совершенно бесстыден, и Джим закрывает глаза, жалея, что это правда. * * * Пока врач занимается ранами Тони, Джим звонит Стиву, спешащему назад в Нью-Йорк, чтобы сообщить, что нет причин для беспокойства — Тони все еще в безопасности. Он не упоминает об инциденте с порезами, или о том, что это Стив виноват, хотя искушение весьма велико. Потом он пытается связаться с Самсоном, но тот все еще вне зоны доступа. Это злит Джима и вызывает в нем тревогу, потому что психолог в курсе, насколько не вовремя сейчас пропадать, а значит, происходит что-то серьезное. Оборотная сторона ведения дел с супергероями и теми, кто с ними связан, как раз заключается в том, что все время что-нибудь происходит и отвлекает важных людей от тех проблем, с которыми Джим разбирается. Затем он снова принимается ждать, наблюдать и — впервые за долгое время — смотреть ТВ. Тони в отключке, он по уши накачан наркотиками, а еще истощен и болен. Он не войдет внезапно в комнату, чтобы увидеть в телевизоре Роджерса или Джен, или услышать, как репортер говорит о его отношениях со Стивом. И все же Джим включает телевизор в собственной комнате, а также закрывает дверь, заранее попросив медсестру сообщить, когда будет уходить, чтобы он последил за Тони. Сейчас же он следит за Роджерсом — в новостях как раз показывают его архивное фото, а ведущий говорит, что Капитан Америка «наконец-то» дал интервью, в котором прояснил некоторые недоразумения и дал оценку будущего самой обсуждаемой пары Америки. Джим выпрямляет спину. Вряд ли покажут что-то особенно хорошее. * * * — Капитан Америка, — слышится женский голос, в кадре Стив, одетый в джинсы и пиджак. — Вас непросто сейчас поймать. — Сейчас я просто Стив Роджерс. — Отсюда я делаю вывод, что вы очень серьезно воспринимаете разделение вашей гражданской личности и персоны супергероя? — Ну, я стараюсь, чтобы они были разделены настолько, насколько это возможно. Я отдаю себе отчет в том, что Капитан Америка — публичная фигура, но изо всех сил стремлюсь сохранить свою личную жизнь такой же личной, как и у всех остальных. — И все же нельзя отрицать, что Тони Старк всегда выставлял свою личную жизнь на всеобщее обозрение. И следовательно, можно говорить о том, что личные аспекты его жизни всегда были более публичными, чем те, которые связаны с Мстителями или бизнесом. И все же уже несколько недель о нем ничего не слышно. Мы все давно ожидаем, что Тони Старк или Мстители устроят пресс-конференцию. — Мы не делали официального заявления, потому что не думали, что это обстоятельство его требует. Мы не собираемся это скрывать, но мы не понимаем, почему должны вести себя так, словно наши отношения представляют какой-то интерес для окружающих. В кадре снова появляется ведущий. — На прямой вопрос, находятся ли они со Старком в сексуальных отношениях, Роджерс ответил… На фоне изображения слышится голос Стива: — Я бы скорее назвал их «романтическими отношениями». Да, мы с Тони вместе. Мы не сиамские близнецы. Изображение снова переключается на запись с камеры, и женщина спрашивает: — Мы не видели вас вместе, по крайней мере, в обстоятельствах, которые можно было бы интерпретировать как романтические. Или это произошло совсем недавно? Слышен другой голос: — Означает ли это, что ваша со Старком попытка разнести город была всего лишь следствием любовной перебранки? Имелись реальные политические причины, или он изменил вам с Халком? — Мы начали отношения примерно восемь месяцев назад. Изображение снова сменяется на ведущего. Он говорит: — Не вполне четкий ответ. И так как Роджерс и Старк избегали появлений на публике в течение прошедших недель, встает серьезный вопрос: стыдятся ли они своих отношений? Капитан Америка утверждает, что нет. — Вовсе нет, — говорит Стив на экране. — Вы утверждаете это, но все же сейчас вы беседуете с нами в одиночку, — слышится женский голос. — Вашего любовника не видно с самого начала этой истории. Тони Старк не разделяет ваше мнение? — Как вам известно, Тони Старк — очень занятой человек, и нет ничего удивительного в том, что определенные обязательства или дела, требующие присутствия Железного Человека, отвлекают его на недели. В общем-то, я даже не уверен, что он в курсе, как наши отношения стали достоянием общественности. К интервью присоединяется мужской голос. — Вы предлагаете нам поверить, что Тони Старк, король электронных коммуникаций и повелитель информации, не знает, что уже несколько недель показывают в новостях? — Да. Я знаю, что это не та история, на которую вы надеялись, но такова правда. Да, мы с Тони вместе, мы не стыдимся сказать это, и я держался подальше от прессы, потому что был занят и надеялся сначала все обсудить со своим партнером. И сейчас, если вы меня извините… Снова ведущий. — Согласитесь, удивительно расплывчатое объяснение. Дает ли это ответ на вопрос, почему Старк, который обычно появляется в новостях хотя бы раз в неделю, как бизнесмен или как Мститель, словно бы превратился в невидимку с того момента, как достоянием общественности стала фотография, на которой они с Роджерсом запечатлены в интимный момент? Упомянутый снимок появляется на экране, его качество несколько пострадало из-за того, что кадр укрупнен так, чтобы было видно губы Стива, прижатые к руке Тони (это оставляет за рамками все остальное — что они сидят в «Скорой», на лице Тони кислородная маска, а по другую руку врач). — И все же дни, когда Старк эпатировал публику дебошами и сексуальными приключениями, кажется, закончились. Неизбежно приходит на ум предположение, что он специально все это устроил, с целью триумфально вернуться под свет софитов с новой скандальной историей. И просто использовал своего друга Стива Роджерса для достижения этой цели. Снова интервью. — Некоторые утверждают, будто это лишь публичный фортель, — говорит женщина, словно в подтверждение слов ведущего. — Мистер Роджерс, за вами никогда не было замечено интереса к мужчинам. Вы должны признать, что это все несколько внезапно. — Вовсе нет. Как я уже говорил, я специально стремлюсь не придавать свою личную жизнь огласке, так что если за мной не следили в моем доме, я хотел бы знать, как эти «некоторые», которых вы упомянули, узнали, замечен или не замечен за мной интерес к мужчинам. — И некоторые считают, что он развратил вас. — Возникали бы эти вопросы, если бы я сошелся с женщиной с аналогичной репутацией? И снова комментарий ведущего: — Совершенно очевидно, что Капитану Америка неловко обсуждать эту тему, как бы он ни утверждал обратное. Нельзя не заметить, что он ни разу не использовал слово «гей», описывая свои отношения со Старком, и когда его напрямую спрашивают о гомосексуальности, все его слова — слишком общие и расплывчатые. Снова слышно мужской голос, сопровождающийся мрачнеющим лицом Стива. — Проблема в том, что многие считают, будто романтические отношения между двумя мужчинами неестественны; и вовлеченность национального идола типа Капитана Америка в такой союз дает неверный посыл. — Какой посыл? — спрашивает в ответ Стив. — Посыл, что каждый может быть счастлив, и это нормально? Если в этой стране такое считается неправильным, мне стоит сменить имя. — Сильные слова, — признает ведущий. — Но звучит скорее как политическое заявление, а не описание любовной жизни. И остается открытым вопрос: где Старк, и почему ему нечего сказать по этому вопросу? Некоторые люди полагают, что ему не комфортно в этих отношениях, он не хочет разбираться с тем, какие политические заявления они транслируют, какой отпечаток накладывают на все поступки. Возможно, он также опасается за свою репутацию ловеласа. Порвал ли он из-за этого со своим старинным другом? Роджерс не был готов подтвердить или опровергнуть подобные предположения. — То есть, вы отказываетесь комментировать слухи о том, что Старк завершил ваши отношения, чтобы защитить свою репутацию? — утверждает мужской голос на пленке. Раздраженный Стив отвечает: — Тони даст собственные ответы, как только сможет. Ролик завершается кадрами, на которых Стив бежит по улице, и ведущий говорит: — После этого Капитан Америка скрылся от репортеров, заданные вопросы однозначно ему понравились. Одному Богу известно, когда Тони Старк найдет время — или смелость — открыть нам правду о своих чувствах и мотивах. Внизу экрана появляется надпись, отсылающая к вебсайту передачи, на котором можно увидеть полное интервью. Стив, глупо моргая, продолжает пялиться в телевизор, хотя ведущий начинает уже говорить о наркотической зависимости какого-то подростка-звезды, о котором Стив никогда не слышал. Искушение кинуться пультом в экран до боли велико. И конечно, десять секунд спустя его телефон звонит. Он берет трубку, надеясь, что это не Роудс. — Я видела тебя по ТВ, — звенит из динамика голос Джен. Это Джен. С ней Стив может иметь дело. — Я тоже, — говорит Стив сквозь стиснутые зубы. — Скажи мне, что его редактировали! — Ты же знаешь, что это так, — зло огрызается Стив. — Хорошо. Потому что мне не хотелось бы говорить тебе, что ты хреново даешь интервью. — Я правда хреново это делаю. Она вздыхает. — Тогда зачем ты так поступил? — Потому что все говорили мне, что так будет правильно. — Хорошая причина. Но тебе надо было сначала поговорить со мной. Я могла бы дать пару советов. И устроить официальную встречу с заранее одобренными вопросами, и репортерами, которые не отредактируют интервью так, как им захочется. — У меня не было времени все это спланировать, они просто внезапно напали на меня, когда я шел по улице в Сиэтле. Их было трое. Я даже не думаю, что они работают вместе. Понятия не имею, чей босс за это отвечает, но не думаю, что этой женщины. — Увидим. Если нет, кое-кого засудят, и было бы забавно, если бы речь не шла о тебе и Тони. Как он, кстати? Никто ничего нам не говорит. Ты же знаешь, мы волнуемся. — Я тоже. Но я не в том положении, чтобы проверять его каждый день. Я, в общем-то, знаю не больше, чем вы, — ему больно это признавать, и еще больнее от того, что это правда. — Последнее, что я слышал — он делает успехи. Я хочу, чтобы кто-нибудь был все время рядом. Мы с Воителем думаем, что люди, ответственные за этот беспорядок, могут вернуться за ним. — Да, я узнала от Логана. Почему я узнала это от Логана, Стив? — он открывает рот, хочет объяснить, что только вернулся, увидел интервью, а так планировал позвонить ей, но она перебивает. — Если все это становится слишком для тебя, надо сказать нам. — Вовсе нет. Я в порядке. Я буду держать вас в курсе дела, обещаю, — она права, у него есть обязанности, и иногда эти обязанности предполагают включение членов его команды в список людей, знающих, что происходит. И необходимость помнить, что у Тони есть друзья, которые беспокоятся за него и хотят время от времени узнавать, как у него дела. Нужно перепоручить это Роудсу и заставить его раздавать листовки с информацией. Да, блестящая идея. Роудс только пятый, и это несколько удивительно. После Джен ему звонит Кэрол, потом Сэм, потом Питер, который никак не может перестать быть полезным. Стив срывается только один раз, и потом не помнит, на кого. Возможно, на Питера. — Я смотрел интервью, — говорит Роудс вместо приветствия. — Я так и подумал. — А потом я посмотрел полную версию на вебсайте. Тебе повезло, что я это сделал, в противном случае я бы явился и разнес твой дом на куски. — Меня поймали врасплох. А что такое? Тони же это не видел? — Стив очень надеется, что не видел. Они отключили все компьютеры и телевизоры в доме, кроме тех, что в комнате Роудса. Но Тони мог войти, пока Роудс смотрел, как это случилось со звонком Пеппер. И хотя Стив в восторге от того, что Тони постепенно становится лучше, он понимает: сдерживать его от каких-либо действий становится все сложнее. То, что Тони еще ничего не предпринял, лучше любых слов говорит Стиву о том, как он страдает от того, что эти ублюдки сделали с его разумом. — Нет, не видел. — Хорошо. Будь иначе, нам пришлось бы поговорить. — Тони в порядке. Совершенно не в курсе того дерьма, которое ты тут развел. Дождаться не могу, когда он достаточно придет в себя и узнает об этом, — голос Роудса звучит возбужденно. Стив вздыхает. — Я тоже. Хоть в чем-то они друг с другом согласны. * * * Проходит еще неделя, прежде чем все становится хуже. На этот раз виноват не Стив; а может, и виноват, потому что был недостаточно внимателен, недостаточно старался, недостаточно все предусмотрел. Недостаточно. Вот к чему все сводится. После того злосчастного интервью Стив старался никуда не выходить — возможно, это внесло свой вклад. Звонил Самсон. У него проблемы, он не сможет вернуться еще неделю или две. Роудс на него определенно за это наорал, и Стив может только посочувствовать. Все это время Роудс помогал Тони, а Тони продолжал приходить в себя. Насколько Стив понимает, выбранная терапия предполагает, что Тони рассказывает о своем прошлом, и благодаря этому воспоминания выстраиваются в нужном порядке. Так Роудс узнал об эпизоде во время финальной битвы. Об этом еще нужно будет поговорить, когда Тони будет в порядке, думает Стив. Сейчас его занимают другие вещи. Например, что у них может и не быть такой возможности. * * * Свою историю Тони завершил в среду, и Джим был рядом, потому что больше некому. Он держал Тони за руку и гладил по волосам, пока тот срывающимся голосом рассказывал, как узнал, что надо уничтожить базу данных и остальную информацию в своей голове. Как обманул Марию Хилл, заставив активировать программу деинсталляции данных. Каково это было — терять все. [2] Как испуган он был. После Тони уснул. Прямо там, на диване, словно даже мысли обо всем этом (Боже, он забыл, как читать!) выматывали настолько, что разум и тело больше не могли выдержать ни минуты. Джим накрыл его одеялом, а когда через час Тони все еще спал, отнес в спальню — на этот раз в свою; кровать была достаточно большой, а Джим не хотел, чтобы Тони проснулся в одиночестве. Он также не хотел, чтобы Тони проснулся в постели, которую делил со Стивом, и обнаружил рядом кого-то другого (Джим боялся сбить его с толку, а еще ему не нравилась мысль, что Тони будет разочарован увидеть именно его). Он устроил Тони поудобней, а когда устал сам, лег рядом и обнял, чтобы успокоить и дать чувство безопасности. Но он не смог его безопасность обеспечить. Это происходит в пятницу. Четверг Тони провел в постели; он не спал, все время дрожал и был дезориентирован и слишком измотан, чтобы что-то делать. Словно оголенный нерв. Джим разволновался, когда молчание растянулось на часы, и стало понятно, что Тони едва отмечает его присутствие. Путешествие по закоулкам памяти затевалось, чтобы все исправить, но что если оно сломило его? Что, если это оказалось слишком? В прошлый раз Тони смог это вынести, но тогда ему не пришлось переживать все и сразу. Все было не совсем так. Войдя в комнату в четверг ночью, Джим застал Тони смотрящим в окно. По его щекам бежали слезы. Кажется, он их даже не замечал. Ночью он свернулся клубком, а Джим свернулся вокруг него, чувствуя, как он дрожит. Дважды Джим просыпался — от громких всхлипов и криков, вызванных кошмарами. После уже не смог заснуть. На следующее утро ему удается заставить Тони выбраться из постели, принять душ, побриться, нормально одеться, что-то съесть. Тони почти время вялый и пассивный. Где-то в полдень он сжимается в комок на диване и начинает расцарапывать успевшие немного зажить раны на руке. Постепенно Джим понимает, что даже в хаосе вновь обретенного прошлого Тони помнит Роджерса, помнит, что они были вместе после его возвращения. Но он по-прежнему не отдает себе отчета, что Стив правда вернулся, не знает, куда отнести эти воспоминания. Его эмоции все еще слишком обнажены, снова обретенное прошлое занимает слишком много внимания, чтобы он мог сконцентрироваться на чем-то еще. Он все еще сломлен (немного больше, чем обычно), но Джим начинает думать: возможно, самое время позвонить Стиву Роджерсу; тот явится и докажет, что жив. Возможно, сейчас это поможет. Самсон наверняка сказал бы точнее, смог бы достучаться до Тони и определить наверняка. Но вместо этого вечером в пятницу к ним в дверь стучится другая тень прошлого. Точнее, она стучится в окно спальни Тони. С достаточной силой, чтобы разбить — а это окнам не положено, особенно тем, которые специально создавались так, чтобы никто не мог такое проделать. И все же… Если бы Тони был в комнате, его бы ранило осколками стекла, просто маленькое чудо, что он не пострадал, — думает Джим, надевая костюм и отправляясь встречать незваного гостя. Он бы дрался с ними голыми руками, если бы от этого был смысл. Но он даже почти не видит их невооруженным взглядом. В движении они как вода, очертания предметов лишь чуть-чуть искажаются. А когда стоят, то совсем невидимы. Впрочем, стоят они мало. Злодеи отправляются прямо за Тони, которого Джим подхватывает и тащит к лифту, как только слышит звук разбитого стекла. Он запихивает протестующего друга внутрь и стоит перед закрывающимися дверьми, пока костюм постепенно собирается вокруг него. Это происходит быстро, но недостаточно, чтобы защитить от выстрела, который откидывает Джима назад и пробивает ему бок; больно до чертиков, Джим хватает ртом воздух, но тут доспех активируется и автоматически вкалывает ему дозу обезболивающего, которая могла бы вырубить и слона. Идея Тони. Для него естественно иметь под рукой обезболивающие и стимуляторы, ведь благодаря им можно продолжать сражаться за пределами человеческих возможностей. Джим старается не идти по его стопам, но сейчас он не может не оценить такую предосторожность. Если не остается иного выбора, кроме как драться, боль может очень сильно отвлекать. Система наведения включается, и Джим стреляет. Некогда думать о сохранности интерьера, но Тони наверняка его простит. Впрочем, книжная полка остается невредимой: заряд попадает в стоящего перед ней человека, точнее — размытый и слегка бесформенный, но все же угадываемый при помощи фильтров костюма контур посреди комнаты. — У вас дерьмовая техника, — заявляет Джим, когда злоумышленник влетает в стену… ну, и полке все же тоже досталось. — Не удивительно, что вам нужен Тони. Но он наш, вот в чем фишка. Краем глаза он замечает, что лифт движется. Джим надеется, очень надеется, что принял верное решение, отправив Тони вниз. Вниз — значит, подальше от этих парней, которые так легко вломились в пентхаус; но одновременно и подальше от Джима, который не сможет защищать его в подвале. Лифт чертовски безопасен, но трудно отогнать мысленную картинку, как визитеры вскрывают его и вытаскивают наружу кричащего и сопротивляющегося Тони, в то время как Джим наверху сражается с их подельниками. Парень, которого он ударил, встает на ноги. Еще один надвигается слева, и Джим стреляет ему в грудь из репульсора. Тот отлетает и мгновенно встать не может. — Круто, — комментирует Джим. — Вы уверены, что этого хотите? Что-то пока я не вижу в вас угрозы. Он стреляет в первого еще раз, и тот ударяется о стекло. Оно выдерживает, потому что эти стекла не должны биться. Нападающие, кажется, не очень заинтересованы в беседе. Это плохо. Ругаться всегда не так весело, когда враги не впадают от этого в ярость; к тому же, они не выдадут никакой информации, если не разозлятся. Эти дерутся в молчании. Они просто продолжают вставать после каждого удара (а все они достаточно сильные); защита у них весьма продвинутая — какие-то энергетические щиты, судя по всему — а вот оружие могло быть и получше. Они разбили стекло, но не могут разломать броню. Может быть, Джиму просто нужно было засунуть Тони в костюм. Джим надеется, что хотя бы их оборудование сможет сломать. Будет интересно посмотреть на них, когда весь камуфляж исчезнет. Мстители получили автоматический сигнал, как только было разбито стекло. Коммуникатор Джима оживает, и Хоукай подтверждает, что они в пути. Им лучше поторопиться. Бой не очень выматывает, и это странно. Враги должны были знать, что Джим здесь, и его броня тоже. Вся ситуация похожа на обманный маневр. Они же не могли предугадать, что он отправит Тони в подвал, верно? Хотя бы лифт опустился без приключений, а подвал этой Башни — самое безопасное место в городе. Он был создан для того, чтобы многое выдержать. Там мастерская Тони. Они нападают на Джима одновременно. Он бьет в обе стороны, его закованные в броню кулаки проходят сквозь их защиту. Похоже, они уязвимы к физическому воздействию. Один восклицает: «Ой!» — О, ты умеешь говорить! Это мило. Поболтайте со мной, ребята! Давайте подружимся, узнаем друг друга получше. Можете начать с того, что расскажете мне, почему вы охотитесь за моим другом, потому что, хочу сказать вам, он не стоит таких трудов. Нет, серьезно, он сведет вас с ума за пять минут. Может быть, мне просто позволить вам забрать его, а потом спокойно наблюдать, как вы получите по заслугам, — он на минуту останавливается — два контура на карте, транслируемой в шлем, двигаются назад. — Ладно. Могу просто надрать вам задницы. Они колеблются, не приближаются снова. Джим уже понял, что они не ожидали получить. Возможно, ему очень повезло, и это все же не ловушка, а просто плохая подготовка. Он едва успевает среагировать, когда у окна появляется еще одна размытая тень и целится в него. Как и окно спальни, это разлетается осколками, и силы удара достаточно, чтобы впечатать Воителя в двери лифта. Как бы Джим ни любил свой костюм, от него мало проку, когда он застрял в покореженном металле. Не понятно, что это за оружие, но оно наносит много урона. Особенно если стреляют трое одновременно. Наплечную пушку Джима заклинило; он пытается поднять руку и пальнуть в летающего парня, но не может достаточно хорошо прицелиться, потому что застрял. Но тут мелькает вспышка, и летающего злодея сносит, а на его месте появляется красная с золотым броня Железного Человека. Двое остальных на секунду отвлекаются, и только это Джиму и нужно, чтобы освободиться и ударить левого репульсором — достаточно сильно, чтобы выкинуть в окно. — Эй, чувак, как я рад видеть тебя, — приветствует Джим друга. У него есть разумные сомнения в том, насколько хорошо Тони справляется со всем этим, но если он может управлять костюмом и не атаковать тех, кого не надо, все гораздо лучше, чем можно было бы надеяться. Опять же, Тони всегда умел идти до конца, и как бы сильно это ни волновало его друзей обычно, сейчас жаловаться просто грех. — Ты в порядке? — голос Тони звучит немного напряженно, но достаточно бодро. Джим с легкостью отвечает утвердительно и только мгновение спустя вспоминает, что это не совсем правда. Но он не говорит Тони о ране в боку. Костюм уже остановил кровотечение, по его оценкам, пройдет еще примерно десять минут до того, как действие лекарств ослабнет, пятнадцать — до того, как пилот потеряет сознание, если продолжит сражаться в том же режиме. Он надеется, что избавиться от атакующих удастся раньше. Потом до него доходит, что они наконец-то достали нескольких из тех людей, кого искали, и если удалось заполучить троих, остальных удастся схватить так же быстро. Буквально голова идет кругом (хотя, возможно, тут играют свою роль лекарства). Впрочем, им надо не только победить этих парней, что не так уж и сложно, но еще и помешать им уйти. Если бы Мстители уже прибыли, они бы помогли, но похоже, бой не длился и пяти минут, хотя и кажется, что времени прошло больше. А нападающие, кажется, не заинтересованы в том, чтобы бежать. Даже тот, кого Джим выкинул в окно, вернулся — рядом с Железным Человеком маячит дрожащая тень. Тони делает что-то (сенсоры Джима регистрируют только белую вспышку), и тень становится еще более расплывчатой. Определенно, этот чувак изо всех сил пытается не упасть камнем вниз. Но его уже разделили с подельником, и теперь он легкая добыча: надо будет просто подобрать его на улице после завершения боя. «Все лучше и лучше», — думает Джим. Он готовится напасть на того, который еще внутри, использовать его уязвимость и свалить обычной физической силой, но тут второй выстреливает чем-то в Тони — доспех Железного Человека будто оглушает электричеством. Сенсоры Джима считывают только разряд, но, должно быть, там есть что-то еще, потому что электричество Железный Человек нормально выдерживает. Что бы это ни было, оно коротит доспех; Тони начинает падать — сначала медленно, потому что репульсоры еще активны, потом быстрее, когда нечему удерживать его в воздухе. До земли далеко, а костюм Джима не очень поврежден. Он ловит друга на уровне сорокового этажа и поднимает выше, подальше от людей на улице. Тони безвольно обмяк, возможно, он без сознания, возможно, просто оказался в ловушке в отключившейся броне. На крики Джима он не реагирует. Джим опускает его на крыше соседнего здания, Тони безвольно откидывается, его голова свисает, раскрытые ладони лежат на бетоне. Воитель прикрывает его, он готов к защите, но враги не нападают. Они нависают над верхушкой Башни и, кажется, чего-то ждут. Джиму это совсем не нравится. Он снова связывается с Мстителями и узнает, что Капитан Марвел, которая может летать и не зависит от транспорта, примерно в шестидесяти секундах от них. — Тони, — зовет Джим. — Ты меня слышишь? Возможно, внутри брони Тони что-то отвечает, но его не слышно. Воитель готовит пушку, чтобы выстрелить. Он лучше вооружен, лучше защищен. С этого расстояния они не смогут достать его тем, чем вырубили Тони, у него будет достаточно времени, чтобы увернуться, Капитан Марвел уже в пути. Ему нужно продержаться сорок секунд. Железный Человек чуть шевелится, и Джим садится на корточки рядом с ним, чтобы не дать ему завалиться. Впрочем, он не сводит глаз с противников, поэтому видит, что те готовятся к атаке. Тони поднимает правую руку. Джим наблюдает за ним краем глаза, но слишком поздно понимает, что выдвинувшееся из скрытого слота оружие направлено на него. Воитель великолепен; в некоторых аспектах он лучше Железного Человека, потому что Джим использует его иначе, а каждый костюм сделан под конкретного человека, но создал-то их Тони. Он знает каждое слабое место, он знает, куда надо бить. Поэтому у Джима просто нет шансов, удар наносит максимальный урон. Дело еще в том, что он не ожидал нападения со стороны друга. Удар отбрасывает Воителя назад, укладывает на крышу, и только невысокая стена отделяет его от долгого падения вниз. Он лежит как раз так, что видит, как Железный Человек поднимается и смотрит на него — словно с целью убедиться, покончено ли с ним. Джим пытается встать, но обнаруживает, что не может двинуться. Вообще. Костюм просто вырубился. Динамики отключились. Интерфейс внутри шлема моргает — он работает на запасных аккумуляторах. Вся оставшаяся энергия направлена на поддержку системы жизнеобеспечения — чтобы пилот на задохнулся в герметично закрытой броне. Тони, кажется, удовлетворен результатом. Он оглядывается на своих новых друзей, которых Джим теперь не видит, и взлетает. Секунду спустя снова появляется в поле видимости — он несет какого-то парня в шлеме, дыхательной маске и легкой броне. Это человек, которого Тони вырубил и скинул на улицу. Железный Человек подлетает к ожидающим, поднимается выше и направляется на север. Сердце Джима отбивает стакатто, но он не может и пальцем пошевелить; остается только беспомощно смотреть, как они улетают Бог знает куда. * * * Не проходит и тридцати секунд, как перед Воителем опускается Кэрол Дэнверс. Она пытается докричаться до него, но он отдает себе отчет, что со стороны кажется мертвым — просто неподвижная оболочка, валяющаяся на крыше. Джим пытается отвечать, но она, похоже, его не слышит. Потом она исчезает из поля зрения, и он паникует, думает, что его сочли погибшим и бросили, но потом лицевая панель шлема откидывается. Кэрол смотрит на него широко раскрытыми глазами, в них шок и невысказанные вопросы. — Где Тони? — первым делом спрашивает она. — Исчез, — отвечает Джим. Он покрыт потом и, возможно, дрожит. Неожиданно вспоминает о своей ране — она дает о себе знать, и еще что-то словно давит на легкие. — Они забрали его? Куда они отправились? — Нет, — говорит Джим. — Нет. Он пошел с ними сам. Напал на меня. Туда. Он не может поднять руку, но указывает глазами в нужном направлении. — Будь осторожна. Поторопись. Она активирует систему открывания брони вручную и улетает. Джим избавляется от костюма и обнаруживает, что не может встать. Над ним нависает квинджет — проходит несколько секунд, или, может быть, минут — и это все, что он успевает запомнить. * * * Роудс приходит в себя только через полдня, и им остается только гадать, что же произошло. Он возвращается в сознание субботним утром и первым делом спрашивает: «Где Тони?» — Мы не нашли его, — нехотя признает Стив. — Кэрол гналась за ними, но не нашла никаких следов. Они пропали. В его словах звучит горечь. И боль. Возможно, прямо сейчас они делают с Тони Бог знает что. — Вы плохо стараетесь, — Роудс глядит на Стива так, словно тот несет персональную ответственность за происходящее; и возможно, так оно и есть. Стив не защищается, но когда Джим пытается встать с больничной постели, толкает его назад. — Не двигайся. Врачи тебя подлатали, но ты потерял много крови, и мускулам потребуется время, чтобы восстановиться. Просто расскажи, что случилось. Роудс пристально на него смотрит. — Ты бы остался в постели, пока Тони у них? — Стив его отпускает. Он прав. Видя, как Роудс вытягивает иглу капельницы из руки, Стив помощи не предлагает. Свалится — уложит обратно, но что-то подсказывает, что он не упадет. — Они что-то с ним сделали, — объясняет Роудс, медленно одеваясь — ему явно больно. Травмы не представляют угрозы для жизни, но он много двигался и тем усугубил ситуацию. Ему сейчас не стоит вставать, но это его не убьет. Да и такую цену он был бы готов заплатить. Будь Стив на его месте, он не остался бы в стороне, даже если бы его привязали к кровати. — Не знаю, контролировали они его или только броню, — продолжает Роудс между аккуратными вздохами. — Но должно быть, все же его самого. Они бы не были уверены в успехе, если бы не заполучили характеристики нашей брони. Тони внезапно атаковал меня, потом улетел. Но я понятия не имею, как они это сделали. Один из них ударил током, по крайней мере, это так выглядело. Но эти ребята не похожи на психов. — Внешний вид может быть обманчив, — рассеянно говорит Стив, подавая Роудсу рубашку. — Впрочем, Тони в броне. Ты сможешь отследить его? — Нет, если он не хочет, чтобы его отследили. Мы можем только рассчитывать на то, что кто-то их видел. На это надежды мало. Стив потирает лицо. — Поверить не могу, — бормочет он устало; его захлестывают, пусть и на секунду, волнение, сожаление и беспомощность. Рука на плече удивляет его; совершенно внезапно, ведь он ожидал злых слов или удара в лицо. — Мы найдем его, — мрачные слова Роудса звучат как обещание; и они чувствуют друг друга товарищами — впервые с того момента, как вечность назад Джеймс Роудс впервые надел броню Железного Человека [2]. --- Комментарии: [1] Пеппер очень сильно пострадала во время нападения на офисное здание Тони. Чтобы спасти ее жизнь, используют репульсор, который, судя по всему, активизирует резервы организма и дает шанс восстановиться даже после весьма серьезных травм. Помимо этого Пеппер стала "умнее, выше, сильнее", поэтому в конечном итоге она очень оценила такой "апгрейд" (а сначала была недовольна, потому как опасалась, что это ставит под вопрос ее человечность). Тогда же Тони делает для нее броню, и Пеппер становится Спасительницей. Когда Тони стер свою память и его друзья столкнулись с необходимостью его реанимировать, репульсор был вынут из груди Пеппер и имплантирован Тони. Так что это действительно ровно тот же самый прибор. [2] Роуди неоднократно носил броню Железного Человека, подменяя Тони, еще в то время, когда мир не знал, что ЖЧ и Тони Старк - это одно и то же лицо. Когда Тони фальсифицирует собственную гибель, он просит Роуди "продолжать его дело". Однако постепенно в силу разных обстоятельств Роуди полностью "переходит" на броню Воителя.