Бар в переулке направо

Голос Шерлока невыносимо убаюкивал. Бармен уже настолько часто слышал этот голос надтреснутым, умирающим и саднящим, настолько много последних всхрипов словил за эти несчастные пару недель, что теперь, когда этот голос лился чистой тягучей рекой, все рефлексы бывшего солдата будто отключились, а мозг неумолимо желал расслабиться. Джон упрямо вслушивался в подробные хитросплетения жизни какого-то американского вундеркинда, но все равно пропустил какой-то ключевой момент и не понял, как от победы в конкурсе программирования и последующей дракой с менее одаренными одноклассниками, тот перешел к навязчивой идее взлома правительственных и личных баз данных с последующим шантажом всех причастных. - Ну и пусть пытается, государственные тайны не хранятся на компьютерах с выходом в Сеть, - отметил свое присутствие в беседе сонный Ватсон, уверенный, что детектив и так это прекрасно знает. Шерлок почти незаметно хмыкнул. - Человеческий фактор. Ватсон повернулся на бок и прижался спиной к стене, чтобы не оказаться слишком близко к лежащему рядом человеку. Шерлок лежал на спине, вытянувшись абсолютно ровно и расслабленно сложив руки на животе. В своей кристально белой, не желающей мяться рубашке и таких же упрямых брюках с острыми стрелками он казался болезненно не к месту на посеревшем от отсутствия кровати матрасе. Неподвижный, бледный и неестественный. Детектив был похож на труп из какого-нибудь сериала, где каждый эпизод находили убитого миллионера или певицу посреди кошачьего приюта, фермерского двора или другого столь же неподходящего и невероятного места, и пытались выяснить, как он там оказался. И только спокойный бархатистый голос не давал тошнотворному ужасу захлестнуть Ватсона. Джон пожалел о том, что повернулся. Смотреть в потолок и слушать историю неизвестного преступного гения было куда проще. А теперь все умирающие солдаты будут носить отглаженные рубашки и смотреть прямо перед собой холодеющим взглядом – в этом Ватсон был абсолютно уверен. В чем он не был уверен, так это в том, сколько он выдержит подобное. Мальчик, между тем, оказался все же умен. Осознав, что добраться до информации прямо у него не получится, он начал находить и обрабатывать тех, кто мог иметь к ней какой-либо доступ. Шерлок с проступающим из-под безразличия каким-то маниакальным удовольствием рассказывал подробности. Об уборщице, которая переписывалась с любовником в соцсетях, а потом вынуждена была вынести из охраняемого объекта документы и соврать, что залила их водой. Выдающийся ученый, которого взломщик поймал на запрещенных наркотиках и который уже около года дублирует ему результаты секретных исследований. Начальник отдела разработок, который не смог скрыть растрату от цепкого взгляда преступника и… Никаких крупных дел, никаких громких случаев. Простые люди, мелкие кражи личных данных – именно поэтому, когда взломщика заметили, он уже обзавелся внушительной базой данных, давшей ему иммунитет от большинства спецслужб. Ватсон пытался решить, хочет ли он знать, откуда Шерлоку так хорошо известно обо всех подробностях, но мозг бармена уже плавал в сонном сиропе. Джон только лениво отметил про себя, что временами слышит в ровном голосе рассказчика какое-то отеческое восхищение и горькое понимание, и совсем не находит полагающегося осуждения поступками шантажиста. - В итоге, когда я получил материалы дела, он был вторым по осведомленности о мировых гостайнах человеком на земле. - А теперь? – Ватсон зевнул и не стал уточнять, кто же был первым. - Третий. Джон проснулся. На его вопрос он ждал совершенно определенный и очевидный ответ. Шантажист собирает информацию, был вторым, узнал еще больше – стал первым, опередив какого-то неизвестного теневого правителя. Шерлок все прочитал по чуть напрягшейся позе почти уснувшего бармена и с приглушенным вздохом разъяснил. - Я получил это дело от британского правительства. Для того, чтобы сэкономить время на сбор информации, брат позволил мне ознакомиться с собранными им данными. Сейчас моя осведомленность выше, чем у хакера, но ниже, чем у брата. Ватсон вздрогнул. Он отлично умел считать до трех. Одно из двух: либо в каморке за барной стойкой сидит один из влиятельнейших людей мира, либо откровенный, но безоружный псих. Шерлок все понял. Детектив продолжил свой рассказ. Он отдавал себе отчет, что прямо сейчас рассказывает практически незнакомому человеку о деле, которому уже присвоили ранг мировой тайны или чего-то подобного, Холмс не запоминал ненужные данные. Но также он знал, что бармен никому об этом не расскажет, Шерлок считывал это по рукам, позе и глазам собеседника абсолютно однозначно. Ватсон ему не особо и верил. Кроме того, этот собеседник, ветеран с ярко заметным посттравматическим синдромом, даже если он и решит кому-то рассказать все это, то историю о мировом заговоре и сборе секретов скорее сочтут бредом повернутого на войне шизофреника, чем откровением правительственного масштаба. Шерлок ничем не рисковал и как всегда оставался абсолютно рациональным. Он чувствовал на себе взгляд бывшего солдата. Ватсон проверял его боеспособность, на случай если его рассказ – следствие буйного расстройства психики. Обмякшая поза Джона сказала детективу, что тот тоже просчитал все риски и также абсолютно рационально решил не выгонять странного рассказчика. Детектив продолжил делиться подробностями дела. Почти без деталей он рассказал, как выдал себя за преступника-манипулятора, установил контакт с хакером, слил ему пару неизвестных секретов и вызвал ярость своих заказчиков. - Изначально, они хотели все замять, сделать вид, что хакера не существует и потакать всем его желаниям. Теперь они желают этого еще больше. И если прошлое дело брат хотел отобрать ради моей безопасности, то теперь он с радостью меня задушит, лишь бы я не продолжал расследование. - Но ты… - Я вышел на хакера лично, убедил его, что нам нужно общаться без электронных устройств, чтобы нас не отследили и не записали улик. Встреча скоро. - Поэтому ты снова прячешься здесь? - Это убежище еще не нашли. Я бы хотел отдохнуть. Шерлок дотянулся до выключателя, отметив про себя это достоинство маленьких комнат. В темноте Ватсон твердо решил пожертвовать сегодняшним сном и глаз не спускать с опасного, независимо от правдивости рассказа, гостя.