Густая кровь

- Эй, кажется, она просыпается! - Черт, продолжай ехать, я сейчас позабочусь о ней. Телега слегка покачнулась – извозчик в лице Эйлы поменялась местами с Фаркасом. Маркус и серая кобылка по соседству с ним недовольно фыркнули от покачиваний телеги за их копытами, но покорно продолжили свой путь, когда Фаркас слегка вдарил поводьями. Охотница наклонилась над сестрой по оружию, тревожно и осторожно осматривая ее состояние. Ночь давным-давно укрыла их своим покровом, и лишь небесные светила освещали им путь на пару со звездами и северным сиянием. Впрочем, это не помешало наметанному глазу Соратницы увидеть подтверждение слов ее спутника. Юнора приходила в себя и растерянно приоткрывающиеся на пару мгновений глаза были тому ярким подтверждением. Эйла, не дожидаясь вопросов со стороны драконорожденной, сняла с пояса флягу с водой и принялась поить ее. Та иссушила всю флягу, полностью очнувшись вместе с утолением жажды и первое, что она сделала – попыталась встать, из-за чего вскрикнула от боли, в которой смешалось изумление и негодование. Она точно помнила, что не была ранена, когда… - Где Серана?? – Для Юноры это был вопрос жизни и смерти и, понимая это, Эйла тут же прижала ее за плечи к телеге и четко проговорила: - Мы найдем ее после того, как поможем тебе. Это не успокоило темпераментную нордку и она тотчас попыталась воспротивиться, но с уничтожающим ее фактом понимала, что ей что-то мешало помимо неприятной, пульсирующей боли в теле. Она смогла освободить одну руку от хватки охотницы, но едва ее расплывчатый взгляд уткнулся на нее, как все внутри похолодело и сжалось до состояния тугой пружины. Ее левая рука, от кончиков пальцев до самого локтя была покрыта… чешуей? Не полностью, а лишь в некоторых местах на коже, но то, что эта была чешуя – Юнора не сомневалась и убедилась этом лично, когда коснулась их. Пальцы руки были полностью покрыты чешуйками, а вместо ногтей торчали черные когти. По наитию, другая рука приложилась к голове и нордка с новой волной ужаса нащупала на макушке рога. - Мы едем к Седобородым. – Опережая вопросы, сказала Эйла и решительно толкнула девушку обратно на телегу, начав пояснять: - После того, как Серану утащил один из вампиров, ты… я не знаю, как будто, озверела. Видимо, утрата Сераны сильно ударила тебя. Когда приступ прошел, я нашла тебя такой. Мы не знали, что делать, но понимали, что единственные, кто могут помочь хоть чем-то – Седобородые. - Ты не знаешь, что произошло с Сераной? – Юнора при всех своих достоинствах всегда оставалась Юнорой, и при всех обстоятельствах ее всегда в первую очередь интересовало самочувствие дорогих ей людей. В данный момент было крайне важно знать хоть что-то о Серане, которую… она не смогла уберечь. Снова. - После того, как ее ранили – прилетел вампир и забрал ее. – С мрачным лицом провозгласила Эйла. – Я хотела последовать за ними, но с тобой было что-то не так и… как уже понятно, боялась я не зря. - Я… что… - Юнора пыталась подбирать слова, но как это часто бывает не могла этого сделать, чувствуя себя потерянной. Все ее тело сводило одной единой судорогой, мешая думать и анализировать ситуацию так, как следует. Если честно, вся ее чешуя горела так, словно это была обгоревшая кожа. Она не могла вспомнить то, что случилось после того, как Серана упала навзничь на траву, поймав вместо нее арбалетный болт. Ее буквально парализовало, и она впала в своего рода в транс, не в силах что-то с собой сделать. Очевидно, и так банально, но, несмотря на то, что она видела смерть во всевозможных проявлениях, ранение возлюбленной ощущалось острее и больнее, чем собственное, получи она предназначенный ей выстрел. Она... Кажется, смогла вспомнить, что случилось. Горло, грудь и легкие просто горели! Дышалось трудно и тяжело. Она Кричала. Но она не могла вспомнить ни один из Криков, что обладал бы таким «послевкусием». Все Крики отбирали силы, но уже спустя несколько часов она чувствовала себя, как прежде. Что за наречие могло так ее «искалечить»?.. Голова загудела, а в ушах зазвенело так, словно она ударилась о колокол. Очень скоро стало ясно, что щебечущие над ней птицы, едва проснувшиеся на заре, пели намного громче обычного; мыши скреблись в своих норках; хищники рыскали в снегах и меж деревьев; ветер заставлял деревья стонать и прогибаться под его порывами. Увлеченная этими звуками, Юнора погрузилась в умиротворение, которое позволило ей свободно мыслить и избавиться от боли, что терзала ее душу и тело. Покачивание телеги, ропот лошадей и стук копыт уводил их все дальше по склонам высокой горы. Запах морозной свежести успокаивал боль на руках и внутри, от горла до самых легких. Ведомая покачиванием телеги и слушая успокаивающее треволнение лесной горной живности, Юнора задремала, стараясь не думать о боли. *** Седобородые за прошедший год никак не изменились. Борри исцелился от раны, разрушенную часть монастыря разгребли и готовили, судя по всему, к восстановлению, которое шло крайне медленно из-за неблагоприятной погоды и возраста единственных строителей. Но это не заботило внезапных гостей. Соратники привели Юнору к ним и те, коротко переглянувшись между собой, единодушно решили одно. - Довакину нужна помощь нашего наставника. – Борри и Вулфгар поддержали ослабшую довакин под плечи, и повели по дорогам каменных коридоров. Арнгейр остался с Соратниками, коротко сказав им: - Вам не дозволено следовать за ней. Вы можете остаться здесь и подождать ее, но не более того. - Нет! – Позвала Юнора резко, еле разлепив глаза сквозь боль. – Прошу, Арнгейр! Они мои друзья – я доверяю им. Они никому ничего не скажут, клянусь. Седобородые явно не одобряли то, что раз за разом – о великой тайне монастыря становится известно все большему количеству людей. Но просьба довакина, что находилась в тяжелом состоянии – была для них практически законом. Дальше ждало Юнору тяжелое восхождение. Несмотря на помощь Седобородых, путь по заснеженным тропам великой Глотки Мира был крайне труден. Грудь и все тело изнутри болело при каждом вдохе и выдохе, а странная и устрашающая чешуя горела будто изнутри, усиливаясь от дувшего в ее сторону ледяного ветра. Наконец, она взошла на вершину, увидев своего наставника. Неизменный, он словно не сходил со своего места с тех пор, когда они виделись в последний раз. Он слез со своего извечного насеста, и при нем не было той грации, что прежде – раны прошлой битвы все-таки подкосили его, оставив свой след. Левое крыло, увы, не оправилось за долгое время и висело вдоль золотого чешуйчатого тела, как смятый парус фрегата, больше не стремясь вознести своего хозяина к небесам. Он низверг из себя звук, похожий на бормотание мужа в глубоких летах и разлегся на земле, где давно уже не было снега, а лишь голая, почерневшая от копоти, скала. Седобородые поклонились ему и удалились прочь, позволив Юноре, что опиралась на одолженный в монастыре посох, подойти ближе к нему, преодолевая внутренние муки. Изумленные Соратники осторожно и очень боязливо приблизились к той, боясь, что та может упасть. - Что с тобой приключилось? – Вопросил Партурнакс, когда его ученица приблизилась к нему достаточно близко, и он смог узреть странные и невозможные изменения в ее внешности. - Неужели то, что я слышал семь дней тому назад – правда? Dez sos dovah… судьба крови дракона. Ты использовала Крик, которому нет места в Пути Голоса и даже в Драконьем Языке. Юнора вздрогнула и оперлась о посох сильнее, когда приподняла руку, покрытую крупной алой чешуей и черными когтями на конце. Ветер растрепал ее огненные кудри и те запутались в торчащих рогах, заставив лишний раз вспомнить и о другом «дополнении», что она приобрела. Сей вид, даровал ей Крик, который она произнесла в порыве безудержной ярости и злобы, когда увидела предсмертное состояние возлюбленной и ее дальнейшее похищение. Но какой именно Крик она издала? Что это было за Слово, которому, как сказал наставник, не было места ни в Пути Голоса, ни даже в Драконьем Языке. - Этот Крик породил с тобой то, что не может сделать с собой любой другой дова. Он порожден смертным. – Партурнакс прищурил ледяные глаза, воззрившись на довакина. – Но ты сделала то, что не должно было делать никогда. Юнора устыдилась, увидев в глазах Партурнакса тень осуждения. В действительности, сейчас он выглядел как мудрый учитель, что отчитывал нерадивую ученицу, допустившую непростительную ошибку. Нордка схватилась за посох сильнее, почувствовав внутри живота и груди сильную резь и спазм. - Ты не Обдумала Слова этого Крика, когда решила его использовать. – Провозгласил Партурнакс и склонил голову в жесте глубокой задумчивости. – Драконья кровь пытается тебя изменить, повинуясь Крику, который ты использовала, но без должного знания и возложенных усилий – ты его исказила и произнесла неправильно, из-за чего он работает во вред тебе. Юнора вспомнила. Крик, который она пыталась в ярости извергнуть из себя, был полон отчаяния и жажды силы, достаточной для того, чтобы вернуть Серану. Эмоции застили разум драконорожденной, и та проиграла собственной злобе, поселившейся в ее сердце в тот миг. Этот Крик – подарок Тош Раки. Неизвестный и иноземный, совершенно чуждый Юноре по своей природе, этот Крик был соткан из сплошного сгустка силы и могущества. Она никогда не возвращалась к таинственному дару заморского Владыки, но, видимо, в момент, когда ее лишили единственного, что она так сильно ценила – она сама того не ведая попыталась использовать его. И сделала это неправильно. - Этот Крик ломает устойчивые основы, на которых строится искусство ту’ума. – Продолжал Партурнакс задумчиво и слегка осуждающе. – Каждый Крик состоит из трех Слов. Каждое слово состоит из одного слога. Это могучая и крепкая основа. Так было и так должно быть. Крик Тош Раки нарушает эти правила, и он не может быть ведом мне или любому другому чистокровному дова. Я не могу помочь тебе. Юнора изумленно воззрилась на наставника, невольно сжав в руках посох о который опиралась. Чешуя на руке воспылала так сильно, что из нее вырвался болезненный крик, и когда она разомкнула зажмуренные незадолго до этого глаза, увидела, что чешуя на руках покрыла всю ее руку, вплоть до самых ключиц. Она чувствовала себя неправильно из-за того, что с ней происходило. - Возможно, тебе сможет помочь Тош Рака. – Провозгласил Партурнакс, обращая свой взор вдаль. – Кому, как не ему знать все о Крике, который он сам и породил. Юнора сжала зубы – ей было так плохо от странных метаморфоз, происходящих с ее организмом, словно она застряла посередине состояния, когда обращалась из человека в вервольфа. Вот только то состояние длилось всего лишь несколько мгновений, а тут… это продолжалось бесконечно и сводило с ума. И этот странный назойливый обострившийся слух! Она буквально могла слышать то, как растут ее собственные волосы!.. - Помоги мне связаться с ним, Партурнакс. – Практически взмолилась Юнора, сжав посох так тесно, что, казалось, он вот-вот сломается под натиском сомкнувшихся на нем пальцев. - Хорошо. – Сказал золотой дракон и позволил нордке приблизиться. Они снова призвали Тош Раку, воспользовавшись Ротмулагом и тот, как и в прошлый раз, ответил на их зов. Юнора со стыдом и злостью поведала тому, что совершила и получила от Владыки Ка По’Тун такой ответ: - Чтобы познать мой Крик, нужно пройти Путь Просветления. Пройди его, избавься от сковывающих тебя пут и когда сможешь сделать это, обретешь силу, способную вознести тебя и сокрушить любых врагов. Сделать чем-то большим, чем то, что ты есть сейчас. - Как много времени это займет? - Все зависит от тебя. - Я не могу терять время. - Тогда, ты никогда не сможешь исправить то, что исказила и сломала. Решайся, довакин. Ты либо познаешь саму себя, возвысишься и станешь больше, чем смертной; либо ты умрешь от собственной ошибки, ибо она не пощадит тебя. Юнора отчаянно зажмурила глаза и со скрежетом сжала зубы. - Моя возлюбленная в плену и в опасности. – Призналась она порывисто. – Я могу не успеть спасти ее. - Ты можешь не успеть спасти саму себя. – Парировал Тош Рака. – И тогда ты уже никому не поможешь. Твое время на исходе. Думаешь, что лучше умереть до того, как ты успеешь сделать хотя бы шаг? Юнора была в тупике. Она не могла даже безболезненно передвигаться – как она могла хотя бы подумать о том, чтобы попытаться пробраться к Харкону, когда тот был обложен со всех сторон ордой нетопырей? Проклятье, как же она была сейчас слаба и бесполезна!.. если бы она… черт, сколько можно было постоянно твердить – «если бы?». Словно эти слова могли вернуть ей возлюбленную и вылечить от недуга, одолевшего ее из-за собственных ошибок. Она сама накликала на себя это зло и чем скорее она попытается исправить это, тем скорее она сможет помочь Серане. - Что я должна делать, Владыка? – Вопросила драконорожденная, обращаясь к Бессмертному Императору. - Понять и осознать весь мой Крик так, как понял и осознал его я. – Промолвил тот, и все естество Юноры в один миг освободилось от тяжких оков телесной боли, дав свободу ее духу. – Когда ты познаешь каждое Слово, как задумано – ты обретешь истинную силу этого Крика. Знай же, что прервать познание посредине – равносильно твоей смерти, ибо начав этот путь, ты обязуешься его закончить. - Хорошо. – Смирилась Юнора, искренне надеясь, что весь риск будет оправдан. *** Она погрузилась в омут Размышлений, покорно позволяя потокам Силы со стороны Тош Раки окутать ее, подобно вуали. В его необъятном дыхании, что было сравнимо с потоками ветра, она услышала его голос, схожий на стон вьюги. «Jun» «Король» на языке йор. Для драконов это суть их естества, ибо доминирование и тяга к власти заложена в нашей крови с рождения. В то время, как у смертных это титул, у дов это все равно, что душа и смысл жизни. Пойми «Jun», как его понимаю Я, Император Ка По’Тун. Рожденный править – будет Королем даже тогда, когда лишится всех титулов или церемониальных символов. Истинный Король нуждается лишь в своем народе. Юнора покорно открыла разум навстречу потокам, что стали пронизывать все ее естество. Она стала впитывать все слова, как губка, повторяя их и погружаясь в их глубокий смысл. Это Слово, явившееся из Крика Тош Раки, совсем отличалось от Слов, которым ее учили другие драконы. Вместо четкого осознания той или иной вещи, как она есть, Юнора к своему изумлению встретилась с образами невиданных доселе видений. Все они сплелись в едином порыве, и из него родилась картина. Картина, ведающая свою собственную историю. Последний и вечный, ныне, император великого государства Ка По’Тун родился для того, чтобы править. Его появление на свет было предрешено звездами – Секунда и Массер, будучи оба полными, взирали на новорожденного своим пронизывающим взором. Он – Император, так было решено звездами и так началось его правление, предрешенное ему с самого рождения. Взор юного императора всегда стремился к небесам, где по небосводу скользили звезды и светила, а также – могущественные драконы, чья власть была непоколебима. Тош Рака был рожден, чтобы править, так же, как и драконы. Юнора внимала каждому слову, что струилось сквозь нее, подобно потоку бурной реки. Это отличалось от Ротмулага, который она проводила с Партурнаксом. Видимо, оттого, что он и Тош Рака не были драконами с рождения. Крики не были им ведомы с рождения и чтобы осознать их глубинный смысл – его нужно было понять, как понимают его не драконы, но смертные. Юнора с внезапным откровением осознала - они с Тош Ракой были похожи куда больше, чем казалось на первый взгляд. Император с рождения, вознесший себя до Дракона. Эта истина, которая переросла в легенды и Юнора познавала это от того, кто был прямым участником этих событий. - Ты был императором своей империи. - Как данность проговорила Юнора, чувствуя внутри себя некое ощущение... Осознания. Оно было совсем непохоже на то, как это ощущалось со словами драконов. - Как долго ты правил, когда был смертным? - Много Сезонов Дождей. - Ответил Тош Рака словоохотливо, и каждое его слово было подобно кругам на воде, волнуя разум нордки, как зеркальную гладь. - Я впитал в себя наставления правления вместе с молоком матери, а мудрость приобрел в течение долгого путешествия по просторам своей империи. Все дороги и сокровища собственной земли были открыты предо мной. Я обрел истинное знание того, что такое - быть рожденным для правления, быть достойным правления и быть правителем не только своей империи, но и самого себя. То же самое, предстоит понять и тебе. Ты довакин - в тебе кровь и душа дракона, ты была рождена с теми же привилегиями. Юнора искренне не хотела слушать доводы Владыки, но чем дольше она сопротивлялась, тем четче осознавала, что это было глупо. У нее не было выбора, времени и надежды. Она склонила голову в жесте покорности и позволила Тош Раке вновь окутать ее потоками Силы. Погрузившись в глубокий омут, что нес за собой их Ротмулаг, она вновь узрела картины и видения, невиданные ей доселе. Править – значит, быть лидером и примером. Не только для других, но и для самого себя. Юный Тош Рака был рожден императором, из-за чего его развратила болезнь в виде тщеславия, гордыни и жадности. Когда он достиг зрелости, старейшина-шаман, что общался с Массером и Секундой, заявил, что тот не достоин своего титула. «- Ты примерил на себя мантию слишком рано. – Сказал шаман. – Мало родиться императором. Им нужно стать. Заслужи это право, как делали твои предки» Тош Рака порывисто зарычал, оскалив зубы: «- Я родился для того, чтобы править! Ты же родился для того, чтобы смотреть на звезды и лечить раны воинов. Негоже тебе указывать, что мне делать!» Но старейшина не дрогнул от вспыльчивости юного императора и непреклонно заявил, стукнув костяным посохом по земле: «- Мало родиться императором. – Повторил он. – Отправляйся в странствие и ищи ответы, юный Тош Рака» Тот покорился, увидев поддержку слов шамана со стороны своего народа и даже со стороны своей семьи. Опозоренный, он последовал вглубь родных джунглей, прямиком в горы. Много месяцев он скитался по родным землям, печально вспоминая комфорт и роскошь императорской жизни, пока не встретился с Великим Королем Всех Королей – огромным черным драконом, что устроил себе убежище в пещере священной горы. Тош Рака пришел к нему на поклон и когда тот благосклонно позволил ему заговорить, юный наследник преклонил перед ним колени: «- О, Король Всех Королей, ты правишь всеми землями, что только стелятся под твоим взором. Я будущий император земель Ка По’Тун – ответь мне, что значит править? Что значит быть императором?» Черный Дракон, Король Всех Королей, возвысился над склонившимся наследником и отозвался: «- Познай «Jun», юный император, как понимаем его мы – драконы» И юный император, выдержав натиск Голоса дракона, понял слова Короля Всех Королей. «- «Jun» - Рожденный править – будет Королем даже тогда, когда лишится всех титулов или церемониальных символов. Истинный Король нуждается лишь в своем народе» Тош Рака вернулся к своему народу, преисполненный решительностью и, встретившись с шаманом и семьей, сказал: - Мне не нужны, ни мантия, ни корона, чтобы быть императором. – Он взглянул на свой народ и воззвал к ним: - Мне нужен лишь мой народ, который последует за мной. И когда взоры подданных увидели в глазах своего императора железную решительность, силу и стремление, пришедшее на смену капризам, жажде власти и тщеславию, те поклонились ему, готовые служить и быть его опорой. Тош Рака поклонился в ответ, и мать-тигрица возложила на его склоненную в почтении голову императорскую корону, а плечи укрыла мантией. Так юный император взошел на престол, возмужав и приобретя мудрость, что пришла к нему от Короля Всех Королей. Юнора почувствовала волну приятного тепла, окатившего ее с ног до головы. Мурашки и покалывание пронеслись по плечам и шее, душа и сердце наполнились умиротворением и завораживающим чувством нового знания, что отпечаталось в ее голове. Первое Слово Крика было познано. «Jun» стал весомым и значащим. «Jun» - есть «Король». Она была Исмиром, Королевой Севера. Коронованная Бурей. Доказавшая свое полное право носить сей титул во множестве битв и множество раз признанная своим собственным народом. Все следовали за ней, и каждый был предан. Она впитала смысл «Jun», как воздух и тот, подобно эху, прокатился по ее разуму, отзываясь в закоулках сердца. - Очень хорошо. – Отозвался Тош Рака и Юнора даже чуть улыбнулась от небольшой похвалы. Великий Владыка вновь окутал Юнору своим дыханием, и они оба погрузились в омут Раздумий. «Qahnaar» «Побеждать» или «Покорять» на языке йор. Для драконов – это то, что определяет их судьбу. Они живут ради битв и свершений новых побед. Если рождены драконы для того чтобы править, то живут они только ради побед во множестве столкновений, будь то на поле брани или же в ходе интеллектуальных сражений. Для драконов нет врага, которого нельзя победить. Ты либо победишь, либо умрешь. Юнора снова словно отправилась в безмолвное путешествие по просторам чужой памяти, что вырисовывалась в причудливых картинах и видениях. Много прошло лет с коронации юного императора Тош Раки. Он правил мудро и решительно, заслужив любовь своего народа и уважение союзников – народа обезъян, Танг Мо. Но пришла война со стороны северных морей – в царство Ка По’Тун вторглись цаэски. Неготовый к войне Тош Рака наивно полагал, что численностью и силой армии возможно сломить любого врага. Но цаэски были мастерами тактики и стратегии, из-за чего с легкостью одолевали одно войско Ка По’Тун за другим, даже когда его численность превышала тех в два, а то и в три раза. Тош Рака был растерян и в той же мере упрям и горд – он не желал сдаваться так просто, и сражался отчаянно, не желая признавать поражение и отступать. Юный император дорого поплатился за свою гордыню и упрямство, что не позволяла ему увидеть выхода из ситуации, кроме очевидной борьбы против непоколебимого противника. В одной из осад столицы его империи – он потерял свою возлюбленную мать-тигрицу, и, ослепленный яростью, он приказал оставшимся воинам отставить отступление, а следовать немедленно в атаку. Своим приказом он погубил жизни сотен солдат, а сам – оказался в плену. Унизив императора и устыдив того в совершенных ошибках, главный воевода-цаэски приказал бросить его умирать в джунглях с вечным грузом вины на сердце. Опозоренный, Тош Рака начал восхождение на священную гору с мыслями о том, чтобы подарить себе скорый конец. Но когда он находился на вершине и уже смотрел вниз, на остроконечные скалы, об которые разбивались бушующие волны, его окликнул голос Короля Всех Королей: «- Что ты делаешь?» – Спросил его черный дракон, возвысившись над искалеченным и посрамленным императором, что взирал не только на свою будущую смерть, но и на разрушенную столицу, объятую огнем. «- Ослепленный гордыней, яростью и жаждой мести, я убил мать, воинов и потерял свой дом.» – Признался император со стыдом. – «Мне не победить цаэски, не спасти свою родину и не пережить стыда за содеянное. Я не справлюсь.» Тогда Король Всех Королей устремил свой взор к бушующим волнам и спросил императора: «- Что ты видишь, правитель?» «- Волны, что разбиваются о скалы;» - Начал перечислять тот. – «Ветер, что ломает деревья; Птиц, что летят по небу.» Дракон кивнул: «- Волны штурмуют берег, повинуясь силе ветров; деревья, что не склоняются по ветру – ломаются под натиском стихии; птицы, что смогли познать перемены ветра – седлают его, словно всадники. То же самое – предстоит сделать тебе. Следуй примеру воды, дерева и птицы, император. Познай, что такое – «Qahnaar» - «Побеждать, подражая сильным и становясь сильнее в ответ». Скоро грядут приливы, и начнется Сезон Дождей.» И вновь Тош Рака испытал на себе мощь Голоса Короля Всех Королей и он понял. Все равны перед Ветром Перемен, и подобно волне, ты последуешь за его порывами. Если же остаться и противостоять стихии и переменам, ты сломаешься, подобно дереву. Лишь поддавшись приходящему Ветру Перемен, и склонившись под его натиском, ты станешь управлять им, подобно тому, как это делают свободные птицы. «- Спасибо тебе, Король Всех Королей.» – Поблагодарил дракона император и, обретя новую мудрость, преодолел джунгли и вернулся к своему оставшемуся народу. Он призвал своих напуганных подданных уходить в горы, поскольку Тош Рака знал – лишь Сезоны Дождей дадут им силы, а до этого нужно переждать это нелегкое время, выжить и окрепнуть. Потеря близких и верных подданных заставляла его сердце обливаться кровью, но преисполненный мудростью Короля Всех Королей, он повел народ за собой. Цаэски приходили в пустые города и, не находя в них Ка По’Тун, делали их своими, не стремясь отыскать сбежавших. Наконец, пришел Сезон Дождей – джунгли и горы расцвели и жизнь заструилась по землям Ка По’Тун. Цаэски, оголодавшие без крови и всякой пищи, тут же устремились в джунгли и в горы, где их поджидали затаившиеся Ка По’Тун. После, пришел мор ужасных насекомых и разрушительных ураганов. Покорившиеся Ветрам Перемен, Ка По’Тун пережили ненастья, и, когда те утихли, с окрепшими силами двинулись к захваченным городам. Оголодавшие, изможденные стихией и мором, цаэски были сметены армией Тош Раки и трусливо бежали туда, откуда явились. Так император Тош Рака познал, что такое «Qahnaar». «Побеждать, подражая сильным и становясь сильнее в ответ». Путь воды, ветра и птицы. Юнора впитала мудрость «Qahnaar», позволяя той заполнить очередной пробел в ее знаниях и укрепиться внутри, подобно ростку пробившегося растения. Чтобы побеждать драконов, она всегда и во всем подражала именно им, разя их своим Голосом, хитростям и повадкам. В этом был свой уникальный смысл, который она никогда не понимала, но теперь все изменилось. Юнора чувствовала внутри себя что-то необъяснимое, что она могла назвать не иначе, как – «сила»? Два слова, соединенные вместе, неясным образом пробуждали внутри нее потоки энергии, которые дарили за собой ощущение бодрости и жара, заструившейся по ее телу. Она наполнилась буквально изнутри твердой решимостью закончить начатое. - Теперь, пришло время научить тебя последнему Слову моего Крика. - Провозгласил Тош Рака. Юнора уже чувствовала себя иначе - перемены бурлили в ней, как разгоряченная кровь, изменяя изнутри и заставляя смотреть на вещи совсем иначе. Смысл Слов, заключенный в них жизненным опытом Тош Раки и усиленный влиянием древней мудрости, наполняла ее силой, которая открывала совершенно новые горизонты. «К подобному чувству можно было легко привыкнуть» - про себя подумала Юнора. - Давай сделаем это, Тош Рака. - Проговорила Юнора уверенно. - Я прошла почти до конца и уже чувствую, как мне стало лучше. - Хорошо, довакин. - Кивнул Владыка и вновь окружил себя и Юнору вуалью своего дыхания. На этот раз Юнору не торопились посещать видения, что были доселе. Вместо этого Тош Рака произнес из густого тумана: - «Dovah» - значит «Дракон» на языке йор. «Те, кто были всегда». Бессмертные дети Акатоша, оседлавшие Потоки Времени. Но скажи мне, довакин, что значит – быть драконом? Юнора задумчиво замолкла и спустя пару минут дала свой ответ: - Думаю, вечно сражаться с кем-то за власть или с другими драконами, совершенствуясь в искусстве ту’ума. Тош Рака согласно и задумчиво промычал в ответ, а после промолвил: - Верно, драконы вечно ведут одну жестокую схватку за другой. – И после этого, Владыка сказал то, что заставило Юнору внутренне сжаться от противоречий и страха. – Точно так же, как ты пытаешься подавлять все крепчающие внутри тебя порывы. Скажи мне, довакин, чего ты боишься больше всего на свете? Юнора напряглась – вся стала сплошным сгустком нервов, натянутых до предела. Столь глубокие вещи она пыталась хранить под огромным слоем неприкосновенности и никому не открывала этого, кроме возлюбленной, которая была сейчас так далеко и в возможной опасности. Напоминания об этом заставили нордку лишь сильнее сжать ладони в кулаки. - Я не могу. – Прозвучало сдавленно от Юноры и вуаль, навеянная усилиями Тош Раки, стала на пару мгновений менее осязаемой и плотной. – Я специально запрятала все это так глубоко, как возможно. - Не позволяй эмоциям вставать на твоем пути. – Проговорил Тош Рака, слегка повысив голос и заставив все внутри Юноры мелко задрожать. – Ты в шаге от обретения Просветления и ты зашла уже очень далеко, чтобы повернуть назад. Открой свой разум и сердце. Встреться со своими внутренними демонами. - Нет. – Вновь воспротивилась Юнора, тесно сжав зубы и заскрежетав ими от нарастающего внутри груди дискомфорта. – Я так долго боролась с этой тьмой и позывами, чтобы вот так просто открыться и подарить ей свободу? - Смысл «Dovah» заключается в борьбе, Юнора. – Что-то внутри упомянутой предательски вздрогнуло, когда голос Владыки впервые обратился к ней по имени. – Драконы рождены, чтобы править и живут ради побед. Борьба – есть часть их сути, вместе с тягой к тирании. И ты тоже чувствуешь это. Признайся самой себе. - Нет! – Воскликнула яростно Юнора. – Если я признаюсь самой себе в том, что я тоже хочу властвовать, доминировать и жестоко подчинять себе других, то чем я буду лучше животного? Зачем выпускать на волю то, что я хочу так сильно спрятать и побороть? - Чтобы обуздать свою тьму. – Ответил Тош Рака внушительно, и Юнору вновь окутало шлейфом чужого дыхания. – Перестань бежать от самой себя. Ответь – чего ты боишься больше всего? Избавься от оков, что приковывают тебя и не дают двигаться вперед. Юнора сделала пару глубоких вдохов и выдохов, прежде чем признать правоту Тош Раки. Она постоянно бежала от самой себя в надежде, что подобное поведение предотвратит жертвы. Низменные инстинкты, живущие в ней с природой дракона, не становились менее навязчивыми, а лишь крепчали глубоко под коркой. Она уже пыталась бежать от своих страхов, грехов и чувства вины, когда встретилась с Волчьим Духом ликантропии. Ни к чему хорошему это не привело. - Я снова спрашиваю. – Проговорил Тош Рака зычным голосом. – Чего ты страшишься больше всего? - Самой себя. – Поникнув, ответила Юнора, чувствуя, как каждая клетка ее естества дрожит вместе с ней. – Боюсь своей тьмы, боюсь своих сил, боюсь потерять своих близких по собственной вине… Тош Рака медленно кивнул и нордка вгляделась в один из его огромных глаз, видя там свое собственное отражение и чувствуя, как изнутри ее раздирает жгучая отрава собственных отрицательных эмоций. - Прими свою тьму, довакин. – Тош Рака не приказывал, а призывал ее. – Прими саму себя со всеми своими грехами и злыми поступками, ибо это – часть тебя, которую ты пытаешься отринуть. Без них – ты это не ты. Этот урок в корне отличался от всего того, чему Тош Рака подвергал ее вначале. Юнора покорилась Тош Раке, как делал тот сам, покоряясь Ветру Перемен. Она погрузилась вглубь своего сознания и самые яркие из душащих ее поступков выстроились перед ней картинами ужасных воспоминаний. Они все причиняли боль, стыд и чувство вины. - Взгляни в глаза своих внутренних демонов. – Голос Тош Раки прозвучал подобно грому среди ясного неба, помогая Юноре вынырнуть из окутавшего ее чувства оцепенения перед призраками ее грехов и глубоким страхом. – Прими свою тьму, чтобы отпустить ее… и простить саму себя. Взгляни на них – они всего лишь воспоминания. Прими истину – все это уже давно произошло. Это в прошлом. Не позволяй чувству вины и стыда отравлять тебя дальше. Да, ты проливала кровь; да, ты врала близким; да, ты хочешь править и властвовать, купаясь во славе. Признайся себе в этом. - Да, я признаюсь в своих грехах. – Покорно сказала Юнора и едва эти слова вырвались из нее, чувство тяжкой ноши, что всегда снедала сердце и терзало душу – покинуло ее. – Я имею внутри тьму и принимаю ее, ибо это часть меня. Я признаю свою вину за содеянные злодеяния и прощаю себя, ибо это в прошлом. Жизнь – это здесь и сейчас. - Я снова спрашиваю тебя, довакин. – Вновь призвал ее к ответу Тош Рака. – Что значит быть драконом? Каков смысл Слова – «Dovah»? - Бороться с собой, но при этом признавать себя и не бояться. – Ответила Юнора свободно, ощущая внутри себя чувство умиротворения и свободы от тех самых «оков», о которых говорил Тош Рака. - Да. – Подтвердил Тош Рака коротко и что-то внутри Юноры странным образом изменилось. Она безмолвно и в тотчас осознала все три Слова подаренного Крика, и словно весь мир перед ее глазами предстал иным. Она все еще узнавала его и помнила каждый закуток знакомых мест, но общий взгляд на происходящее словно стал прослеживаться сквозь неясную призму. - Теперь, приди к Просветлению, Юнора. – Вновь Тош Рака назвал собеседницу по имени, и та безмолвно покорилась, встав на ноги. *** Она все еще была глубоко внутри своего сознания, но и одновременно с этим – ее тело послушалось и покорно последовало к вершине. Юнора взошла на пик Глотки Мира, освобожденная от сдерживающих оков страха, сомнений и чувства вины. Обновленная и находящаяся на краю Просветления, она заняла свое место на пике, всем своим существом чувствуя пронизывающие потоки силы, энергии и дыхание самой горы. Звезды, Массер, Секунда и ленты Северного Сияния были к взгляду и пониманию Юноры как никогда близко. Она слышала голос ветра, горы и самого неба. То, что до этого казалось ей простым помешательством и обострившимся слухом - было на самом деле зовом самого мира вокруг нее. - Тише, Фаркас! - Эйла решительно одернула брата по оружию, когда тот попробовал коснуться и остановить Юнору, вставшую внезапно на ноги и последовавшую в сторону вершины. - Не трогай ее. Что-то происходит. Оба Соратника смотрели на восседающую на вершине Юнору с трепетом и нерешительностью. Все это время та молчала, лишь изредка меняя выражение лица или сжимая руки в кулаки и сейчас, спустя три месяца, она решительно встала на ноги, направившись в определенную сторону. - Она на пороге Просветления. - Послышался голос Партурнакса, что взирал на это с таким же вниманием, что и друзья нордки. - Ей открылась мудрость, которая способна вознести ее. - Вознести? - Тут же шепотом спросила Эйла золотого дракона. - В каком смысле? Она же... Не умрет, нет?.. - Юнора станет больше, чем человеком. - Туманно ответил Партурнакс. - Готовьтесь узреть великое преображение, йор! Оба Соратника покорно уставились на фигуру их подруги, замершую на вершине Глотки Мира. Сначала, ничего не происходило, но когда Юнора в полной тишине низвергла из себя громкий и неслыханный доселе никем Крик – «Jun»-«Qahnaar»-«Dovaah» , Массер поравнялся со своей звездной подругой - Секундой, и ленты Северного Сияния дрогнули, а затем, подобно разноцветным змеям, заструились по небу, образуя кольцо прямо над головой восседающей. - Я читала об этом только в сказках. - Шепотом произнесла Эйла, увидев то, как кольца Сияния распустились лучами во все стороны и опустились к земле, коснувшись Юноры и окружив своим светом, словно это были крылья заботливой разноцветной птицы. Ленты коснулись алых волос Юноры и те, воссияв, стали подобны белоснежному блеску яркой звезды. Северный ветер, что трепал алые волосы, поднял в воздух хлопья снега и, окружив сплошной вуалью статную фигуру, скрыл ее за собой, чтобы после нескольких мгновений явить в стоне поднявшейся вьюги заблестевшую при свете звезд белоснежную чешую и гибкое извилистое тело, заменившее женские очертания знакомой фигуры. Ленты Северного Сияния, что спустились к земле, окутали тело Юноры, словно кокон и в этих объятьях спустя минуту безмолвного танца, сквозь свет прорезались красивые и огромные крылья, напоминающие собой широкие кожистые веера. Показалась длинная гибкая шея, по которой струилась пепельная грива. Наконец, Сияние медленно поднялось обратно в небо, и изумленным зрителям на Глотке Мира, что замерли в трепете, показалась и голова обращенной, которая доселе была спрятана за крыльями, сложенными, словно кокон. Пепельная грива волос растрепалась от ветра, посему не скрывала ветвистых рогов и миловидной аккуратной вытянутой морды. Янтарные глаза, дарованные Юноре вампиризмом, сменились на ее истинный цвет – чистый изумруд, который прорезала вертикальная полоска зрачка. Тело с белой чешуей было вытянутым и грациозным, но передние и задние лапы с черными кинжалоподобными когтями источали собой силу. В отличие от того же Партурнакса – крылья за спиной Юноры не были частью ее передних конечностей, а брали свое начало из спины и сейчас служили ей больше плащом. - Юнора? – Эйла произнесла это так тихо и неуверенно, что не будь у Партурнакса и обращенной нордки столь острый слух, это легко осталось бы без внимания. Но упомянутая услышала и отреагировала на это легким благосклонным поклоном головы. – Во имя Шора… - Ты больше не Юнора. – Провозгласил Партурнакс постепенно крепнувшим голосом, который достиг громогласного торжественного рева. – По праву первой встречи, я нарекаю тебя новым именем. Отныне и вовеки веков, Исмир, Дракон Севера, ты нарекаешься «Lok»-«Sot»-«Yol» - «Небесный белый огонь». Drem Yol Lok! Эйла и Фаркас порывисто вздрогнули и счастливо торжественно рассмеялись, когда Юнора выпустила из себя громовой рев, что подражал Партурнаксу. Окрепшая в своем новом облике и сияющая подобно снегу, драконша сделала несколько робких шагов на своих лапах и впервые заговорила: - Я будто коснулась звезд. – Ее голос был определенно таким же, что и прежде, но в нем прослеживалась небольшая низкая нотка и маленькая вибрация вслед за каждым словом. Ее пепельная грива развевалась на ветру, а взгляд зеленых глаз устремился к небу. – А после, почувствовала прикосновение самой Кин. Я чувствую, что могу перелететь океан или сдвинуть гору! - Юнора… - заворожено донеслось от Эйлы и та, оторвав взор от неба, наклонилась к Соратнице, так, что безмолвно позволила ей коснуться себя, что та и сделала, испустив при этом восторженный дрожащий выдох. -…Шоровы кости, это взаправду… - Ты теперь… - Фаркас звучно сглотнул, пытаясь подобрать слова. -…навсегда такая? Юнора улыбнулась – сие было видно по изгибу ее пасти. Спустя пару мгновений она склонила голову, и ее тело начало истончаться, подобно сгорающему пергаменту. Партурнаксу и Соратникам это очень напомнило то, как драконы, сраженные властью Юноры – умирали точно также, чтобы после этого быть ею поглощенными. Только вместо голого скелета, под сгораемым слоем чешуи и гибкого тела – предстала знакомая фигура Юноры… только полностью обнаженная, из-за чего Эйла тут же сняла с себя шубу и кинулась к ней. Та, обмякнув, покорно повисла у нее на руках. - Мы отнесем тебя в монастырь, чтобы ты отдохнула. – Поведала Эйла. - Твои волосы. – Позвал голос Фаркаса, как только он внимательно посмотрел на Юнору, принявшую человеческий облик. – Хех, стали пепельными и такими длинными. - И глаза… - Добавила Эйла, начав спуск по горе, как только Партурнакс открыл им путь своим Голосом. -…стали прежними. Юнора, кажется, ты больше не вампир. - Ну, да. – Засмеялся Фаркас, увидев легкое замешательство нордки на руках Эйлы. – Юнора у нас, теперь, дракон. Юнора изумленно расширила глаза и робко провела языком по зубам, осознав правду внимательного наблюдения Эйлы. Видимо, ее перерождение было куда более глубоким, чем казалось на первый взгляд. - Сколько я провела в медитации? Соратники замялись перед тем, как ответить, но все-таки, когда они были уже внутри помещения, Эйла с глубоким вздохом ответила: - Около недели.