Густая кровь

Прошло семь дней с тех пор, как Серану отобрали и три дня, как она очнулась после Ротмулага с Тош Ракой. Седобородые не желали отпускать ее так скоро. Даже Партурнакс уговаривал ее повременить со скорым отбытием, но Юнора ничего не желала слушать. Пусть разум подсказывал ей, что это было крайне необдуманно, поскольку она совершенно не научилась управлять своими новыми способностями и Криком, но сердце, томящееся в неизвестности об участи Сераны кричало и звало ее. Поэтому драконорожденная наплевала на предупреждения и на третий день отдыха в монастыре, взошла на вершину, чтобы попрощаться с наставником и взять лучший разгон для длительного полета. Золотой дракон с поврежденным крылом восседал на вершине, задумчиво взирая в горизонт, попеременно выдыхая пар из своей пасти, что контрастировала с опадающими хлопьями едва начавшегося снега. Восходящая на вершину Юнора, вдохнула родной морозный воздух и ощутила вместо пронизывающего до костей холода, что был присущ ей в прошлом, необычайное чувство свободы и бодрости. Она все еще чувствовала мороз, но он не приносил ей того дискомфорта, какой чувствовали смертные и она сама, до своего перерождения. Множество деталей и вещей изменились в Юноре, едва она познала Крик заморского Владыки. И скорее всего, было и то, чего нордка еще не знала, но она была уверена, что выяснит это позже. Сейчас ее заботило лишь одно. - Партурнакс. – Обратилась Юнора к золотому дракону и тот, оторвавшись от созерцания заснеженных полей и деревень внизу, слегка покачал головой с обломанным рогом, стряхнув с себя множество снежинок, осевших на его чешуе. Взгляд старого дова был полон непривычной для него тоски и доли любопытства. С тех пор, как его ученица вознеслась и стала подобной ему, настолько, насколько это возможно, он с пристрастием помогал ей свыкнуться со своей новой природой. Быть может, этого никто и никогда не узнает, но будь у Партурнакса собственные дети, он был бы хорошим отцом? Юноре, по крайней мере, хотелось так думать. Так или иначе, золотой дракон испустил еле слышный «ох» (искалеченное навсегда крыло не переставало болеть даже спустя столько времени) и, слегка подпрыгнув, махнул здоровым крылом и оказался возле разрушенной Стены Слов, где нордка недвижимо его ожидала. Рука драконорожденной коснулась огрубевшей чешуи на макушке и невольно провела по шрамам, доставшимся Партурнаксу в неравной схватке. Сердце Юноры до сих пор болело от воспоминаний о том, какие раны получил дракон тогда. - Я ухожу. – Объявила Юнора тихо, зная, что причин в том, чтобы повышать голос не было, поскольку он, как и она сама, с недавних пор, слышали довольно остро. – Серане нужна моя помощь. - Многим йорре нужна твоя помощь. – Ответил Партурнакс, пронося по телу драконорожденной вибрацию от мощного голоса. - Верно, но Серана для меня важнее остальных. – Без зазрений совести призналась Юнора, тоскливо кинув взор на восходящее солнце. – Если с ней что-то случилось… - Тогда не медли, довакин! – Партурнакс будто усмехнулся в голосе, слегка его повысив. – Локсот’Йоль, Кайзаль ждет своего Исмира. Иди. - Перед тем как уйду, - начала Юнора неуверенно, но очень скоро решительно нахмурилась и все-таки спросила: - Каков шанс, что я могу стать подобной Алдуину или другим драконам? Ты сказал, что тратишь много времени на медитацию и терпение, чтобы не соблазняться тягой к правлению. Что если я не смогу сдерживаться? - Дрем. Терпение. На все нужно время. – Изрек Партурнакс, чуть помедлив. – В отличие от прочих дова, ты родилась и жила среди йорре с их слабостями и эмоциями. Драконы, те кто есть и будут всегда. Нам неведомы пути взросления, какие есть у йорре. Ты кир Кайзаль. Дитя Скайрима. Достаточно сильная, чтобы бороться с собой. Юнора кивнула. Теперь, когда она обрела новую природу, с ней пришла и новая ответственность. Было глупо отрекаться от нее. Теперь, это часть ее жизни, хотелось ей того или нет. - Спасибо за все, Партурнакс. – Поблагодарила Юнора своего наставника и когда тот плавно кивнул, она с улыбкой стала медленно подходить к краю горы. Раньше, глядя вниз со столь внушительной вышины, ее охватывал страх, вперемешку с любопытством. Теперь же, когда она уже познала, что это такое – седлать воздушные потоки северного ветра, словно корабль волну, высота не вызывала у нее ничего кроме желания покорить ее. Партурнакс с усмешкой сказал ей, что это такая же естественная тяга драконов, как постоянные порывы ветра, подгоняющие воды только вперед. Драконы любят летать. Юнора полюбила тоже, хотя, еще совсем не умела делать это правильно. Но вряд ли это могло встать на пути перед ней, когда участь Сераны была для нее неизвестна. Ее посеревшие волосы растрепал ветер, но Юнора, скрупулезно застегнув блестящие пуговицы своего темного пальто, лишь глубоко вздохнула. Новый Крик все еще был для нее крайне непривычным, поскольку полностью перевоплощал ее, поэтому нордка всегда тратила около минуты на вдумчивое концентрирование перед тем, как Крикнуть. Воздух прорезал громоподобный Крик и в легкой вспышке света, походящей на падающую звезду, явила себя белая изящная драконница. Обращенная вытянулась и расправила крылья, словно давая телу осознать и почувствовать изменившиеся черты. С каждым превращением эти перемены давались все легче, а слова Крика читались быстрее, проникая куда-то на задворки сознания. Драконорожденная все теснее сроднялась с сутью своей новой природы, все явственней ощущая силу в крыльях, хвосте и лапах. Ветер подхватил ее, словно заботливый родитель. Когда Юнора впервые оказалась на могучей шее Одавинга, сказав ему отвезти ее прямиком в Скулдафн, она не восприняла всерьез его слова о том, что она будет завидовать. Как оказалось, зря. Вид с высоты самих небес, встречный ветер в лицо, свежесть облаков и сила движущих потоков, что была всесильна над миром внизу – все это опьяняло не хуже крепкого эля. Но совершенно иначе Юнора ощутила это, когда самолично оказалась в небе впервые на своих собственных крыльях. Для Юноры, живущей лишь жизнью смертной, оказаться в небесах, в колыбели родного северного ветра, это словно отправиться в иной мир. И действительно, в самой вышине, прямиком за облаками, до которых не было возможно дотянуться кому-либо кроме птиц и драконов, открывался свой особый мир, состоящий из бесконечной свободы и отсутствия правил. Драконорожденная ощущала себя в этих необъятных просторах кораблем, что бороздил бесконечную синеву моря. Но когда ветер внезапно изменял свое направление, Юнору словно спускало с небес на землю (хотя порою и напрямую), поскольку она тут же начинала неумело и неуклюже тормошиться в воздухе, боязливо посматривая вниз. Ее крылья инстинктивно не позволяли страху взять над телом верх и несмотря ни на что, они продолжали махать. Сама новообращенная драконница в такие моменты принималась криво лавировать в пространстве, порою, даже вокруг собственной оси, подобно юле. Благо, такие позорные моменты оставались лишь между нордкой и безмолвными птицами, летящими по соседству с ней. Все же, ее умение в полете было далеко несовершенным. Взятый с Глотки Мира разгон все-таки помог ей более-менее благоприятно добраться до владений Хаафингара и узреть своими глазами растелившийся внизу Солитьюд. Рассветное солнце показалось из-за горизонта, сделав пляшущие вдали синие воды золотистыми. Юнора не заботилась о том, что ее может увидеть кто-либо – она парила так высоко, как только могла и ее скрывали огромные, густые облака, пролетая сквозь которые, оставляли на ней приятную влагу, что заставляла белую чешую играть переливами, а длинную пепельную гриву, развивающуюся вслед за гибким телом, трепали и взлохмачивали. В мощной широкой груди драконницы послышался нарастающий сдавленный рык, когда зеленым хищным глазам предстал островок, на котором грозно возвышался замок Волкихар. Морозный туман скрывал здание от тех, кто мог устремить туда случайно свои взоры, однако, драконьему взору виднелось куда больше, чем простому смертному и Юнора, задолго до подлета к границам земель лорда, смогла понять, что являться в кишащее армией кровососов логово в одиночку было полным безумием. Даже если она обладала драконьими силами сполна, умение над ними к ней не пришло. Более того, пусть она была и сильна так, как никогда, в голове у драконорожденной сидела истина, что не давала так просто развиться ее самомнению. Эта истина заключалась в том, что Юнора, до того как узнать о своем наследии довакина – была простой смертной. И своего первого дракона, пусть не без помощи других, но все-таки убила, как обычный человек. Драконье тело и силы давали многое, но перед сталью и магией оно не было неуязвимым. Обычный меч или огромная сосулька умелого мага могла прикончить ее также быстро, как всех прочих драконов до этого. Ручаясь этими мрачными думами, Юнора решительно снизилась к берегу границ Хаафингара и задумчиво уставилась в сторону утреннего морозного тумана, что окружал замок Волкихар. Она на мгновение опустила свой взор на воду, увидев там собственное отражение. Верилось с трудом, что отражающаяся в воде величественная и грозная белоснежная фигура принадлежала ей. Юнора в драконьем обличии не походила ни на одного из драконов, которых ей доводилось видеть на просторах Скайрима. Те, в примитивном своем описании, являлись в глазах смертных летающими ящерицами, выдыхающие из себя разрушительные стихии. Тела их испещряла крупная огнеупорная чешуя, голову венчали множество шипов и рогов, а передние конечности переходили в могучие крылья. Юнора выглядела чуть иначе, но с другими драконами ее спутать было нельзя, определенно. Ее белоснежная чешуя была мельче, чем у чистокровных собратьев, но сверкала на свету и по словам Эйлы, была горячей и приятной наощупь. Юнора знала, что чешуя других драконов была грубой, словно напоминала прочный маленький панцирь. Помимо слегка закрученных рогов на голове у Юноры была длинная грива пепельного цвета, спадающая почти до земли и нордка изредка стала задумываться, связанна ли ее длина с тем, какая она в смертном обличии. Впрочем, Юноре было достаточно, что она не загораживала ей обзор. Пожалуй, самым разительным отличием, которое бросалось в глаза у Юноры перед другими драконами, это то, что ее крылья и передние лапы были отдельными конечностями. Ну и вместо острых шипов на гребне, у Юноры продолжалась грива, вплоть до самого хвоста, где та превращалась в кисточку. Если честно, если бы не огромные острые зубы в пасти и кинжалоподобные когти на лапах, она бы выглядела больше мило, чем грозно. Интересно, что бы сказала Серана, увидев ее. Серана. Юнора испустила долгий и грузный вздох, после чего, покачала рогатой головой, невольно встряхнув гривой. Она определенно отвлеклась. Ей нужно было подумать о том, как стоит проникнуть в крепость. Будет ли это так трудно, как… Юнора осеклась. Она вспомнила, то, как в прошлый раз пробиралась на территорию лорда Харкона, когда была в одиночестве и даже чуть-чуть усмехается. Это был ее первый искренний порыв, с которого, нордка была уверена, начался весь трепет по отношению к Серане. Помнится, тогда она вообще не подумала о настоящей опасности, а просто взяла ситуацию, словно схватила быка за рога. Юнора капризно ударила собственное отражение в холодной воде и фыркнула. Если у нее получалось пробираться в этот чертов замок незамеченной однажды, значит, получится и сейчас! Тем более, что, последний визит сюда был совершен с черного хода, который обитателями замка не использовался. Этим путем Юнора и воспользовалась. Проплыв под холодной водой вплоть до заброшенной бухты. С прошлого раза здесь практически ничего не изменилось и когда драконорожденная высунула свою голову из-под воды, чтобы оглядеться, то убедилась в этом также посредством обоняния. Запах мертвечины, крови и падали здесь витал повсюду, видимо, из-за огромного количества летунов, что сейчас находились внутри крепости из-за сияющего на небосводе солнца. Но, что было важно, вблизи заброшенной бухты этих запахов не было и Юнора выбралась из воды, невольно встряхнувшись на манер собаки. Обратившись человеком, она последовала вглубь пыльных и покрытых паутиной коридоров, находя то тут, то там, остатки их прошлого пребывания здесь в виде разбросанных и сломанных костей скелетов. Несмотря на смрад, витающий в воздухе от канализации и мертвечины, Юнора пытливо искала среди них определенный запах, принадлежащий Серане. В своих поисках нордка вышла к коридору, что вел прямиком во внутренний сад и там ей посчастливилось встретить забытого любимца. - Ого, ты все еще здесь! – С усмешкой воскликнула Юнора, когда из коридора, ведущего в сад выпрыгнула скулящая каменная громадина. Та, судя по всему, узнала запах драконорожденной, поэтому тут же стиснула ее во внезапных объятьях и стала скулить, высунув язык, вовсю прося угощения. Благо, как истинная воровка, в своих бесчисленных карманах Юнора всегда носила немного блестящих драгоценных камушков. Один из них она и скормила горгулье, искренне не желая расстраивать ее. Более того, когда та с хрустом и аппетитом разделалась с камнями и влюбленно уставилась на Юнору, в голову той пришла мысль. До сих пор она была полна раздумий – как ей попасть из этой заброшенной части замка в ту, где могла в теории находится Серана? До сих пор ей попадались лишь закрытые двери или заваленные ходы. Но, быть может… - Послушай, здоровяк. – Обратилась она к горгулье, что уставилась на нее с трепетным вниманием. – Ты знаешь, как попасть из этой части замка в другую? Горгулья, казалось, задумалась, поскольку недвижимо уставилась куда-то сквозь Юнору. После минуты молчания и движений, та почесала лапой свою голову, словно действительно думала и с неожиданной прытью отправилась вглубь коридоров. Изумленная драконорожденная не отставала. Спустя пару поворотов и пролетов, горгулья, даже изредка вспархивая на крыльях, привела нордку к углу одной залы, после чего, указала на потолок. Там находилась небольшая дыра, оплетенная паутиной, которая подергивалась от сквозняка внутри. Юнора сощурилась и вдохнула здешний запах. Действительно, из той дыры доносился другой запах, в том числе и нотки чего-то знакомого. Скорее всего запахи вампиров, которых она когда-то встречала. Ее внимание обострилось, когда из дыры послышался отчетливый звук чьего-то голоса. Очень тихого. - Сейчас день и большинство из вампиров спит. – Размышляла она вслух и все-таки кинула взор на горгулью. – Ты сможешь немного расширить эту дыру? Каменная горгулья зафыркала, но все-таки, вскарабкалась по стене и стала копать. Это занятие было довольно шумным и Юнора искренне беспокоилась, что данную деятельность услышат. Однако, вопреки ожиданиям, этого не случилось, и спустя полчаса рытья, горгулья прорыла настоящий тоннель, в котором могла свободно двигаться. Закончив со своей работой, послушный копатель выбрался из дыры и стал дожидаться награды за свои труды. Юнора с легкой усмешкой отдала ему аппетитный изумруд, который тот с урчанием съел. Нордка, пододвинув стол к стене, взошла на столешницу, после чего подтянулась и забралась в свежевскопанный тоннель. На его конце имелся небольшой лучик тусклого света. Пока Юнора медленно ползла по направлению к свету, она удивилась тому, что горгулья не стала дорывать до конца, видимо, поняв, что опадающие наружу кирпичи будет слышно. Тем не менее, прореха в стене позволила Юноре рассмотреть обстановку и понять, что прорытый ход вел прямиком в нижние помещения замка. Кладовую, иначе говоря. Она выбралась наружу, осторожно разобрав оставшиеся кирпичики и тревожно осмотрелась по сторонам, прислушиваясь к окружению. Обостренный слух четко говорил о том, что по замку сейчас слонялось лишь пара вампиров-патрульных и гончие смерти. Это было лучше, чем Юнора могла рассчитывать и поэтому не стала медлить и стремительно начала оценивать здешние запахи. Их было огромное множество. Попадались знакомые, но они мало интересовали нордку. Все ее внимание было сконцентрировано на поисках Сераны. И к моменту, когда она еле слышной поступью прошла почти половину известных ей комнат и залов, удачливо скрываясь в тенях, в голову медленно заползала мысль, что возлюбленной здесь не было. Эта мысль одновременно тревожила думы довакина, но и вселяла надежду на то, что та каким-то образом смогла сбежать. В своих поисках, Юнора забрела в широкие залы, ведущие к башням замка. В глубине коридоров она отчетливо слышала рычание и неспокойный возбужденный ропот, а запах, дошедший до носа, был отвратителен и очень знаком. Летуны. В той части, судя по всему, находились их загоны. - Нар!.. – Юнора отреагировала молниеносно, стоило лишь патрульному издать звук и появиться рядом. На самом деле это было настолько быстро, что Юнора открыто удивилась, потому что кровь вампира более не была над ней властна и ее рефлексы должны были стать на порядок слабее, однако, это было совсем не так. Неужели все это воздействие Крика Тош Раки? - Где леди Волкихар? – Юнора чувствовала, будто она переживает картину из прошлого, когда с таким же вопросом допытывала случайного кровососа в стенах этого замка. Сжатый ее локтем за шею, молодой вампиреныш жадно вдохнул воздух, когда нордка позволила и дрожащей рукой указал в сторону темного коридора, ведущего в темницы и пыточную. Юнора нахмурилась и вместо того, чтобы убить или вырубить вампира, повела его за собой, намереваясь замаскировать свой запах. Она открыла дверь темницы, с изумлением сломав ручку, едва приложила чуть больше усилий и вошла внутрь. Остерегаясь быть пойманной в любой момент, Юнора отыскала чугунный прут (предназначенный, судя по всему, для пыток) и подперла им дверь так, что открыть ее с обратной стороны было бы крайне проблематично. Пленник Юноры покорно молчал, следуя вместе с ней, словно шелудивый пес, мимо опустевших клеток и пыточных приспособлений. Внутри залы было темно, но Юнора с очередным изумлением поняла, что все прекрасно видела и поэтому не замедлила своих шагов до тех пор, пока не пришла к самым дальним клеткам. Что-то внутри Юноры оборвалось и ухнуло глубоко вниз, когда она увидела за решетками самой отдаленной из клеток подвешенную за руки, закованную в кандалы «Леди Волкихар». - Валерика?.. – Юнора произнесла это так хрипло, словно она кричала во все горло долгие часы. Нордка ощутила ужас, переходящий в гнев, когда она поняла, что тело матери Сераны было покрыто синяками, ожогами и царапинами. Графская одежда была заменена тюремными зловонными тряпками, аккуратные волосы были распущены и взлохмачены так, что загораживали лицо пленницы, а поза, в коей та пребывала, так и говорила о безысходности и смирении. Когда же голос Юноры нарушил звонкую тишину темницы, та вскинула голову и на драконорожденную уставились светящиеся от голода и ярости два звериных ужасающих янтаря. - Быть… не… может… - В том, что это был голос Валерики верилось с трудом, но Юнора доверяла глазам и носу, поэтому искаженный и хриплый шепот, что не походил на гордые величественные растянутые нотки, вызвал у нее только лишнюю долю злобы в адрес Харкона и его прихвостней. - Ничего не говорите. – Объявила Юнора торопливо и тотчас сжала рукой воротник вампиреныша, что привел ее сюда. Она резко пихнула его в каменную стену и, оскалившись, с обжигающим на языке ту’умом тотчас спросила: - Где Серана Волкихар? Говори! - Ее здесь нет. – Ответила Валерика вместо напуганного вампира, бесстыдно сплюнув порцию крови и вознеся усталый взгляд на драконорожденную. Та нахмурилась сильнее, сжав хрупкую шею вампира, после чего, пихнула его к прутьям камеры Валерики. Вампирша голодно оскалилась, а вампиреныш задергался, пугливо заскулив. Было очевидно, что пленников-вампиров здесь не кормят и в своем голодном состоянии женщина не побрезгует испить кровь сородича. - Где ключи? – Шипя, спросила Юнора, на что вампир нервно указал в сторону одной из стен. Когда Валерика оказалась на свободе, драконорожденная ожидала чего угодно, но только не резкой пощечины, ошеломившей ее настолько, что она просто встала на месте, словно громом пораженная. Мгновением спустя от разгневанной вампирши послышался сдавленный рык: - Это за то, что ты не уберегла мою дочь! От Юноры донесся тяжелый и виноватый вздох, который с лихвой выдавал полное отсутствие каких-либо ответов на подобное обвинение. Она пребывала в тумане до тех пор, пока Валерика без всяких зазрений совести легко и быстро разобралась с вампиренышем, начав пить его досуха. Тягаться силами с взбешенной Дочерью Хладной Гавани у того даже не было возможности, поэтому он оказался иссушен почти за минуту, не успев даже пискнуть. Тем не менее, Валерике было этого ничтожно мало, что отражалось в ее все еще горящих глазах. Выбитая из колеи Юнора нашла в себе силы говорить лишь к моменту, когда вампирша с презрительным видом сняла с убитого его одежду, чтобы переодеться. - Я знаю, что виновата. – Произнесла Юнора медленно и проглотила все слова, что роились в голове, потому что Валерика посмотрела на нее таким взглядом, которым, при желании, можно было убить. - Отлично. Усвой также, что я не убила тебя лишь по той причине, что ты единственная, кто может вытащить нас отсюда. – Сообщила Валерика с оскалом, грозно демонстрируя клыки и, ненамеренно, но также и свои многочисленные следы пыток, коим ее подвергли. В горле у Юноры встал ком, который она все никак не могла проглотить. Слова, что были губительнее яда, заставляли ее прирасти к месту и отбирали всякие силы, потому что ей просто было нечем возразить. Все случившееся – всецело ее вина и ярость Валерики была оправданной вплоть до последней ядовитой нотки в голосе. Обе они вздрогнули и воззрились на дверь, когда оттуда послышались громкие переговоры между прихвостнями Харкона. Все они были озадачены, куда подевался один из патрульных, который валялся сейчас иссушенным на полу темницы. Валерика и Юнора молчали и заговорили лишь тогда, когда шаги и запах стихли вдали. - Вы сможете бить меня столько, сколько захочется, но только после того, как мы выберемся отсюда и после того, как вы расскажите мне о Серане. – Юноре было невероятно трудно заставить себя сказать что-либо Валерике прямо сейчас, но она смогла и даже вложила в свои слова максимум решительности и стали. Вампирша, к облегчению своей собеседницы, не стала припираться с ней. Им удалось добраться до спасительной кладовой, не привлекая к себе внимания. Валерика передвигалась медленно и крайне болезненно, из-за чего Юнора иной раз порывалась помочь женщине, но та смиряла ее презрительным и ненавистным взглядом. Путь обратно занимал достаточно долго, чтобы Валерика устала. - Валерика… - Юнора обеспокоенно опустилась рядом осевшей на пол уставшей вампиршей. Та зарычала в ее сторону, только ее попытались придержать и поднять. -…я просто хочу помочь вам. - Отойди. – Низким голосом приказала вампирша и выразительно показала клыки, после чего, до Юноры дошла простая, но очевидная истина: Валерика не хотела навредить ей из-за жажды. Нахмурившись, нордка с глубоким вздохом протянула свою руку. Та посмотрела на нее затравленным взглядом. - Кусайте, пока я не передумала. – Уныло проговорила Юнора и оперативно зажала между собственных зубов перчатку, которую стянула с оголенной руки. Долго упрямиться Валерика не стала и впилась клыками в выставленную конечность. О, нордка благодарила всех известных ей богов и сущностей за то, что стерпела эту адскую хватку и боль, подобную проникновению тысячи игл под кожу. Голодная Серана, по сравнению со своей голодной матерью, была словно котенком на фоне тигрицы. Валерика кусала так сильно, что Юнора всерьез думала, что останется без руки, но благо, та все-таки ее отпустила, оставив на предплечье видный след. Валерика за мгновение стала бодрой, а ее усталость быстро растаяла. Вытерев рот, она встала на ноги и последовала за Юнорой, рассеянно потирающей след от укуса и натягивающей перчатку обратно. Увидев, однако, путь через который нордка сюда проникла, скептицизм во взгляде оказался виден за милю. - Простите, что без ковровой дорожки. – Фыркнула Юнора, пригнувшись и сложив руки крест накрест. – Я вас подсажу. - Избавь меня от этого. – Валерика подтянулась и самостоятельно залезла в тоннель. Юнора закатила глаза. *** Укрываться в пещере с вампиром Юноре, очевидно, было уже не впервой. А вот самой вампирше такое было далеко непривычно. Более того, она посматривала на сидящую напротив разведенного костра драконорожденную со смесью ненависти и.. благодарности? По крайней мере незадачливой спасительнице хотелось так думать, потому что четко распознать характер эмоций в золотистых глазах было трудно. Они провели в тишине… кажется пару часов, точно. Единственное, что все это время удерживало Юнору от расспросов Валерики это то, что та произнесла накануне в темнице – «Сераны здесь нет». Следовательно, в замке они ничего нужного не забыли. А сама старшая вампирша, подозрительно не пыталась привести в исполнение обещанные угрозы, видимо, слишком занятая тяжелыми раздумьями. Быть может, их мысли были даже чем-то похожи. Так или иначе, разговор между ними состоялся лишь после того, когда Юнора вернулась с охоты с живым связанным оленем. На этот раз она управилась намного быстрее, этого не отнять и явилась к разведенному костру, словно несла щедрый подарок. В принципе, так оно и было, поскольку меньше всего драконорожденной хотелось находиться возле голодной Дочери Хладной Гавани, у которой были на нее свои возможные мотивы для расправы. Например, пропажа единственной дочери. - Как мило, хочешь задобрить меня, как дракона девственницей? – Саркастично спросила Валерика, в который раз показательно оскалившись. - Я же должна хоть как-то вас разговорить. Тем более, вы, кажется, собирались меня побить. – Съязвила Юнора в ответ и сдержала слегка победную усмешку, когда Валерика подошла к связанному животному и впилась в него зубами. Валерика выпила его досуха и, кажется, этого действительно хватило для того, чтобы вампирша разговорилась. Сразу же после того, как она вытерла окровавленный рот. И следующая же фраза, которая последовала от нее, заставила Юнору изумиться. - Мне не нужно этого делать, потому что я все знаю. - В каком смысле? – Изумленно спросила нордка и Валерика впервые за все время изобразила искреннее сожаление на своем лице. - Это способность Чистокровных Вампиров. – Пояснила та, красноречиво указав на укушенную руку. – Мы можем читать воспоминания по крови, если прилагаем достаточно усилий. Твоя кровь мне все рассказала. Все, что я хотела узнать. - И… что вы хотели узнать? – Осторожно спросила Юнора. - Есть ли твоя вина в том, что случилось с Сераной. – Проговорила она вкрадчиво и что-то внутри драконорожденной тревожно перевернулось. И эта тяжесть превратилась в удивленное и сопереживающее выражение лица. – И ее нет. Ты ничего не могла сделать, чтобы помочь ей. Моя девочка оказалась в западне по вине собственного отца. – Валерика глубоко вздохнула и искренне произнесла то, что заставило Юнору окончательно растеряться. – Я благодарю тебя за то, что спасла меня. - Я бы не посмела вас бросить. – Заявила та твердо. - Да. Я догадалась. – Хмыкнула вампирша, но очень быстро ее взгляд стал мрачным, и она начала свой рассказ с мрачного, что заставило все внутри Юноры сжаться до состояния тугой натянутой пружины. – Харкон хотел казнить Серану, принеся ее в жертву Молагу Балу. Но этого не случилось. Ее спасли. - Кто спас? - Кто-то или что-то. – Уклончиво пробормотала Валерика, уставившись в пламя. – Я… чувствовала, как ее покидает жизнь… вернее то, что от нее осталось… но так или иначе, в момент, когда почти все было кончено, я почувствовала чье-то присутствие. Мощное. Древнее. Серану спас кто-то сильный. Юнора озадаченно нахмурилась. - Вы не знаете? - Нет. – Покачала Валерика головой, а после, опустила опустевший взгляд в землю. Мгновением позже Юнора услышала в голосе старой вампирши искреннюю печаль: - Я пыталась помочь ей, когда поняла, что с ней. Добилась лишь того, что меня схватил Харкон. Посадил в камеру и… дальше были только пытки… - Мне очень жаль, что… - Засунь свои сожаления себе в глотку. – Валерика сверкнула глазами, как острыми кинжалами и Юнора поежилась. Следующие же фразы вампирши послали по спине нордки неспокойные мурашки. – Это был не Харкон. - В каком смысле? - Когда он встретил меня, на его лице не было и намека на удивление. - Многозначительно проговорила Валерика. Позже, в ее голосе можно было распознать потаенную злобу. – Он наслаждался моими пытками и даже не спрашивал меня, где я пряталась или как объявилась. Словно всегда знал, что со мной и где я нахожусь. Харкон изменился и я сомневаюсь, что это он на самом деле. - Вы не знаете, где искать Серану? – Решила переключить тему нордка. Валерика помотала головой. Ее взгляд проникся тоской и унынием. - Есть еще кое-что. – Сообщила Валерика тихо. - Что именно? – Тревожно спросила Юнора. Валерика встала на ноги и подошла к выходу из пещеры, уставившись на виднеющейся на возвышении Солитьюд. Когда она услышала поступь довакина позади себя, она заговорила. - Я слышала от одного из прихвостней Харкона, что на Солитьюд готовится нападение. - Он до сих пор не напал? – Юнора позволила себе засмеяться. – Что-то он медлит. - О, тебе смешно? – Валерика позволила себе усмехнуться во все клыки, после чего ее глаза засветились, в явной вспышке злорадства. – А знаешь, почему они не напали?.. - Почему? – Она не была уверена, что хочет знать, но слова вырвались вперед мыслей. - Харкон выращивает новое поколение тварей. – Вампирша широко оскалилась. – Потому что он кое-кого боится. Осталось лишь понять кого, довакин.