Густая кровь

Юнора впервые спасла невинное существо, когда еще только научилась стрелять из рогатки. Ей едва исполнилась шестая весна, как отец уже брал ее на рыбалку. Сама она обращалась с удочками неуклюже и неловко, поэтому зачастую играла на берегу, пока отец сосредоточенно стоял с задранными штанами в воде, закусив между зуб соломинку, с удочкой в сильных руках. В одну из этих рыбалок Юнора увлеклась поимкой красивой голубой бабочки и наткнулась на спрятанное в камышах гнездо, в котором копошились прелестные пушистые комочки. Сразу после того, как любопытная девочка отыскала удивительное место, из-за зарослей вальяжно показалась утка. Она крякнула в сторону Юноры и даже клюнула в руку, когда та по детской наивности попробовала дотронуться до нее. Утята увязались за матерью и направились в сторону воды озерца. Перед ними лежал нелегкий путь, но маленькая водоплавающая птица была упряма. Следом за небольшой цепочкой отправилась Юнора, что не могла оторвать от них взгляд. Маленькая утиная семья почти дошагала до озерца, как внезапно, с неба раздался поганый вороний клекот. Девочка испуганно воззрилась в небо и увидела черную птицу. Не одну. Их было трое. Все они восседали на ветви ближайшего дерева и, кажется, готовились напасть и при одной мысли об этом, все внутри маленькой нордки сжалось до тугого узла. Мама-утка громко закрякала и попыталась убежать с утятами в кусты, но воронье уже пустилось за ними. - Нет! – Испуганно воскликнула Юнора и, схватив гальку, метнула ее из рогатки в одну из ворон, что оказалась ближе всех. Мелкие падальщики закаркали громче, но отступать так просто не стали и лишь после того, как девочка запустила в них еще несколько камней, те с капризным карканьем улетели прочь. На возню и громкий тревожный вороний крик прибежал Дормин. Увидев испачканную в грязи и траве дочь с рогаткой, он тревожно опустился перед ней на колено, начав осматривать. - Что случилось? Зачем ты стреляла по воронам? – Он смолк, когда услышал за спиной девочки возобновившееся кряканье. Мама-утка повела своих утят дальше, оставив Юнору и ее отца позади. Дормин звучно хмыкнул, растрепав рыжую шевелюру дочери. - Кажется, ты спасла этих милашек. – Заметил он, задорно подхватив дочь и посадив к себе на плечи - Это же хорошо? – Робко спросила та. - Конечно! – Дормин засмеялся. – Ты молодец, Юнора. Заступиться за невинных способен не каждый. Я надеюсь, что ты и в будущем не будешь бояться делать это. Маленькая проказница хотела верить, что это было лишь началом ее пути… *** …и это оказалось правдой. Когда в небесах раздался громкий визг и клекот, многие из прохожих испуганно воззрились в небо и это секундное промедление оказалось платой некоторым из них, на чьи головы спикировали монструозные твари. Крики наводнили улицы столицы вместе с хлопаньем кожистых крыльев и к моменту, когда на защиту поспешили стражники вместе с оставшимися в городе легионерами, некоторыми из жертв уже пировали нетопыри. Юнора не могла помочь всем, потому делала единственное, что могла – безжалостно расправлялась с теми Летунами, что встречались ей на пути. Было что-то странное в поведение Летунов в этот раз. Они были более организованными, умными и хитрыми. Те больше не бросались бездумно в бой, а всецело пользовались своим преимуществом в небе, выбирая себе беззащитных и слабых противников, атакуя внезапно и подло. Тех, кто мог биться с ними на равных, Летуны окружали количеством больше одного или же попросту хватали и, поднимая в воздух, роняли на землю, заставляя разбиться, чтобы после этого полакомиться плотью и кровью. Их жестокость в направлении расправ над смертными стала пугающе изобретательной. - Валерика не врала, когда говорила о новом поколении этих тварей. - Пробормотала Юнора с еле скрываемым волнением. Каждый шаг давался драконорожденной все труднее. Все потому, что она понимала тщетность своих усилий в нынешнем состоянии - сколько бы она изящно не отправляла чертовых тварей прямиком в Обливион, тех не становилось меньше. Их количество и обострившийся ум не оставлял шансов никому из простых смертных. Те же, кто могли хоть каким-то образом дать отпор тварям, получали от них смертоносные раны, а вместе с ними и болезнь, о которой никто почти ничего не знал. Как иронично и горько! Отважные стражники и легионеры, что с отвагой кидались на нетопырей, сражаясь с ними, словно звери, на завтрашний день скорее всего обернуться одними из них, если не погибнут от лихорадки и боли. Юнора готова была смеяться и плакать от осознания подобного. Превратиться в дракона и растерзать каждого – вот, что пришло в голову Юноре, пожелавшей впервые за все время воспользоваться своими новыми силами со всей отдачей. Если не сейчас, то когда, черт возьми?! Именно с этими мыслями довакин отсекла голову очередному нетопырю, помогая встать случайному горожанину, а после, вознесла мрачный взгляд в небо и нахмурилась. Множество крылатых тварей кружило в вышине, вспарывая темноту своими горящими алыми глазами и чувствительный слух Юноры то и дело ловил тревогу и неприкрытый страх горожан, видевших творящееся. Звуки безнадеги перекликались с пока что редкими, но с не менее болезненными звуками предсмертных воплей и пирующих прямо над бедолагами чудовищами. Чем дольше Юнора оттягивала свое весомое вмешательство, тем больше на улицах появится трупов. Она решилась, пусть нервы подводили ее, а разум не мог даже примерно представить реакцию людей на проявление новых способностей. Не посчитают ли они ее за очередного обычного дракона и не станут ли атаковать вместе с остальными? Времени раздумывать над этим не было! Драконорожденная сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, стараясь успокоиться. Ее руки и колени дрожали, но не от страха за собственную жизнь, а из-за злости и бешенства на Харкона и его питомцев. Но что-то было не так. Ни одна мысль Юноры не могла задержаться в ней должным образом. Все текло, как сквозь пальцы, заставляя уставиться отупляющим и растерянным взором на собственные руки. Ком встал посередине горла драконорожденной, когда она на протяжении пары минут не могла заставить себя Крикнуть или издать хотя бы одно единственное Слово. Она будто онемела, но на деле, разум впал в неясный хаос, который напоминал затягивающую трясину и в этой трясине Юнора утопала с каждым неровным вдохом и выдохом. Внезапная беспомощность и слабость ввергали в отчаяние не меньше, чем неисчислимое количество смертей перед глазами. Даже больше - это напоминало своего рода изящную пытку, коей не было конца, потому что она просто не могла ее прекратить. - Да что с тобой?? - Журила Юнора саму себя и рыкнула сквозь стиснутые зубы. - Почему я не могу Крикнуть?.. Ответом на это могло быть лишь одно – отсутствие концентрации. Заморский Крик был для нее совсем новым, отбирал много сил, а неправильное произношение могло все порушить, что уже однажды случалось. Собственное тело, видимо, усвоив своеобразный рефлекс, не давал ей допустить фатальную ошибку и Юнора не могла издать и звука мощного заклинания ту'ум. Но как она, черт возьми, могла сконцентрироваться, когда кругом творился подобный хаос и на ее глазах гибло столько людей? Ей едва удавалось сомкнуть глаза и успокоить дыхание, но практически сразу после этого она слышала очередной болезненный крик за другим и всякий ход мыслей утихал, уступая спутанному клубку эмоций. Злясь на собственное бессилие, она не заметила, как одна из тварей спикировала в ее сторону. Плечи пронзило болью от вонзившихся в плоть саблевидных когтей. Чувство невесомости от резкого рывка вверх напомнило Юноре пущенную из лука стрелу, но нордка ощутила себя дичью в лапах безжалостного хищника. Иронично, но по факту, так и оно было. В нос Юноре ударил смрад нетопыря, раны от вонзившихся внутрь когтей неприятно заныли и стали жечь, что в купе с собственным весом и полной экипировкой, делало «полет», мягко говоря, мучительным опытом. Но Юнора не кричала, потому что эта боль была ничем по сравнению с тем, что ей приходилось переживать каждый раз, когда она становилась вервольфом. Болезненные воспоминания этого эпизода жизни, кажется, впервые пригодились и она смогла уличить нужный момент, чтобы со стиснутыми зубами безжалостно вонзить меч в сдерживающие лапы и приземлиться на крышу крепостной стены, над которой они пролетали. Приземление вышло неважным - когда Летун с болезненным рыком разомкнул когти, бросив ее вниз, Юнора скатилась по черепице почти кубарем и рухнула с козырька смотровой башни с грохотом, чудом ничего не сломав. - Блять-блять-блять... - Ругаясь вовсю, она встала на дрожащие ноги и медленно подошла к краю стены, приходя в еще большее отчаяние, когда ей открылась полноценная картина зверств налетевших монстров. Она снова видела все то, что видела в Вайтране. Образы рябили перед глазами и иной раз Юнора не могла понять, где реальность, а где мучительные воспоминания. Она гневно помотала головой, когда отбилась от очередной атаки Летуна и помрачнела. В очередной раз устремив взор к небу, Юнора решила, что если она не может разобраться с тварями с помощью новых сил, то она сделает это, как сделала в прошлый раз. Плевать, ведь, все и так уже знают, что она здесь! Драконорожденная закрыла глаза и, едва приготовилась издать разрушительный крик, уже чувствуя горячую дрожь ту’ума в горле, как смолкла, а после вскрикнула от толчка в спину. Юнора растерянно обернулась и с комом в горле увидела бездыханное тело стражника, свалившегося на нее от одного из нетопырей, чей недовольный клекот она услышала сразу сверху себя. Терпение драконорожденной подошло к концу и, сама того не заметив, ее следующая речь была полна драконьих Слов, от которой мимолетно задрожал эхом воздух: - Ruth! Zuu naak enook nol kiir vulon!* Злость, давно зреющая в Юноре, еще никогда не брала над ней вверх с такой охотой и быстротой. Воительница часто сталкивалась с ощущением боевого транса, особенно, когда сражалась с Соратниками плечом к плечу, но никогда она не наполнялась яростью и злостью в пылу сражения, поскольку это было губительно и застилало взор, размывая границы между отчаянной схваткой с врагом и бессмысленным кровопролитием. Самоконтроль медленно рассеивался и Юноре было страшно, чем это будет чревато в ее новом обличии. Очередной клекот и предсмертный вопль неосторожной жертвы, и разум нордки помутился, вместе с этим, вырвав из недр собственного нутра грозный Крик – «Грозовой Зов». - Strun-Bah-Qo. Грозная сила стихий обрушилась на землю за несколько мгновений: тяжелые тучи закрыли ослепительный и успокаивающий свет Массера и Секунды, погрузив город во тьму, а после, ее прорезали оранжевые зигзаги молний, что принялись разить крылатых тварей. Торжество монструозных вампиров сменилось отчаянием и, благо, сколько бы умны и сильны они не оказались, никому из них не удавалось избежать насланного на них гнева стихии и очень скоро, подбитые, как и в прошлый раз, начали падать вниз, украшая улицы обожженными уродливыми телами. Юнора продолжала стоять на крепостной стене замка, чувствуя, впервые за долгое время использования столь мощного Крика, подобную легкость в теле. Еще никогда «Грозовой Зов» не отнимал у нее так мало сил, и эта странность воодушевляла и пугала ее одновременно. Впрочем, слегка затуманенный разум говорил в пользу симпатии к этим завораживающим ощущениям… власти и силы. - Во имя Восьмерых! – На башне оказался один из стражников. Он подскочил к Юноре, заставив ту отвлечься от созерцания мощной грозы, карающей одного Летуна за другим. – Эта буря убивает их. - Не благодарите. – Уныло пробормотала Юнора. Одно из тел пораженных молнией нетопырей рухнуло между ней и стражником, заставив последнего вздрогнуть и почти вскрикнуть, схватив свой меч крепче. Юнора закатила глаза, после этого уныло уставившись вдаль: – Много пострадало горожан? - Я… я не знаю. – Признался взволнованно тот, на что собеседница покачала головой и, было только собралась спуститься вниз, как слух драконорожденной, сквозь раскаты грома, уловил характерный мах кожистых крыльев, сильно походящих на звук приближающегося дракона. Благо или нет, это оказался не дракон. Дождь и тьма не давали увидеть кто именно приближается к ним. Кому-либо из смертных, но не Юноре с обостренными чувствами, которая встретила гостя с готовностью и оголенным клинком. Призванные молнии утихомирились, стоило тем извести почти всех летунов и сейчас над Солитьюдом разразилась обычная гроза. Но сквозь эту бурю к Юноре явился негласный лидер сегодняшней атаки – сие стало ясно, когда крылатая фигура, превосходящая прочих летунов по размеру, обрисовала над башней крепостной стены полукруг и со всей тяжестью крупного тела, приземлилась на крышу, вцепившись огромными когтями в черепицу. - Боги милостивые!! – Панический крик стражника был таким сильным, что ненадолго перекрыл шум сильного ливня и раскатов грома, однако, это не прибавило тому храбрости и через пару мгновений Юнора осталась наедине с незваным, во всех смыслах, большим гостем сегодняшней ночи. - Мда, помощничек. – Скривилась презрительно Юнора, невольно сдунув мокрые налипшие ко лбу пепельные пряди. Она сжала меч сильнее и с готовностью уставилась на скрытую темнотой и стеной дождя фигуру нетопыря. Тот спрыгнул на пол крепостной стены, выпрямился во весь рост, превысив воительницу перед собой на две, а то и три головы, а после, шагнул вперед и наклонился в сторону драконорожденной. Последняя не шевелилась, пораженная ясной осмысленностью каждого движения большого нетопыря, что не вел себя, как другие монструозные собратья. После, изумрудные глаза встретились с глазами чудовища и в них нордка увидела совершенно не то, что ожидала. Во взгляде каждого из Летунов была лишь жажда, непроглядное алое варево из голода и животной ярости, но во взгляде этого здоровяка она видела… эмоции. Она видела разум и осознание, из-за которых по ее спине прошла дрожь мелкого ужаса. Неужели этот летун был кем-то, с кем она была знакома?.. - Кто ты?.. – Не удержалась Юнора от вопроса, смотря в глаза летуна не отрываясь, а после, пораженно отстранила меч, когда тот испустил звук, походящий на скулеж, и опустил голову с алыми патлами, приложив к морде лапы. Этот жест оказался таким человеческим, что нордка была готова поклясться, что даже слышала, как тот заплакал, но в этом мешал убедиться шум непрекращающегося дождя. - Ты знаешь, кто я?.. – Тихо спросила она его и к своему пугающему изумлению получила от летуна осознанный кивок. В его глазах, не исчезая, присутствовала горечь и чувство вины. После, он сделал осторожный шаг вперед и, задрав голову, показал, что вокруг его шеи был обтянут тугой каменный обруч со светящимися рунами. Своеобразный ошейник начинал светится и приносить боль своему обладателю каждый раз, когда тот намеревался снять его с себя лапами. - Не можешь снять?.. – Осторожно продолжала расспрашивать его нордка, на что получила утробный звук и замученное кивание. – От него есть ключ? Он помотал головой, а Юнора нахмурилась. - Ты не сойдешь с ума и не нападаешь на меня, как другие? Он снова помотал головой и Юнора позволила себе осторожно убрать меч подальше, а после, коротко указала летуну опуститься на колени, что тот и сделал. Медленно подойдя к нему, она взглянула на обод рунного ошейника. Попробовала прикоснуться, но летун испустил предупреждающий рык, и она отняла руки, не желая провоцировать опасное создание. Рунный ошейник вибрировал и издавал еле слышный гул, каждый раз, когда к нему пытались прикоснуться и Юнора озадаченно нахмурилась. - Это на тебя повесил Харкон? – Спросила она, когда отошла от Летуна и позволила ему выпрямиться. На ее вопрос тот ответил очередным кивком головы, но после, он зарычал и схватился за голову, начав мотать ее из сторону в сторону. – Эй! Тебе больно? Нетопырь задрожал и опустился на пол, не отпуская свою голову, пока в какой-то момент его пронзило подобием разряда и мускулистое тело сотрясло конвульсиями, сопровождаемыми истошными воплями, полных искренних страданий. Очень скоро Юнора услышала позади себя хлопок крыльями и, вмиг обернувшись и достав меч из ножен, она встретилась лицом к лицу с врагом, от взгляда на которого все внутри нордки забурлило, как в адском котле. Его глаза драконорожденная запомнила навсегда, ибо этот вампир был тем, кого пророчили Серане в мужья и тем, кто когда-то похитил ее, отправив к Харкону. - Ортьольф. – Она не сомневалась, называя монструозного Лорда-Вампира именно так, поэтому и не была удивлена, когда взлохмаченный вампир нахмурился, паря в воздухе на тяге своих крыльев. – Этот вид идет тебе даже лучше, чем обычный. - Удивлен нашей встрече, Тейла. – Выделив последнее слово, произнес Ортльоф низким вибрирующим от своего облика голосом, в коем через край плескался сарказм и насмешка. – Или мне лучше называть тебя Юнорой? Серана не уточняла, кто именно придет к ней на помощь, когда лорд Харкон приносил ее в жертву Молагу Балу. Сердце нордки взорвалось чередой быстрых ударов, заставивших ее сжать зубы и гулко зарычать. Она сдержала глупый и отчаянный порыв немедленно ринуться в атаку на Ортьольфа, но то, что эти слова оставили на ней свой след, было ясно как день. Лишь слова Валерики о том, что Серана была жива и ее кто-то спас – грели душу и давали надежду на то, что они встретятся. Слова ублюдка лишь пытаются ее разозлить и выйти из себя. Этому не бывать! - О, ты нашла моего питомца. – Заметил Ортьольф, обратив все свое внимание к позабытому летуну с рунным ошейником и едва когтистая лапа вампира была вознесена вверх, как письмена каменного обода засветились, а нетопырь болезненно зарычал. – Жалкое зрелище. Ты убила всех летунов, что я даже не успел прийти на основное празднество. Пришлось лететь с ним. Его было несложно поймать, ведь он сам пришел к нам, желая спасти свою госпожу. - Свою госпожу?... – Все внутри Юноры обмерло, когда она сопоставила картину по кусочкам и изо рта вырвалось против воли хриплое: - Гарон?.. В глазах нетопыря, полных боли, она увидела проблеск осознания и Юнора воспылала искренней злобой. Этот добрый данмер, что всегда был на их стороне и шел ради Сераны на всяческие риски, сейчас находился здесь, закованный в магические путы, обращенный одной из монструозных слуг Харкона. И все же, его дух не был сломлен, а разум остался чистым, что не давало ему обратиться одним из Летунов окончательно. - Верный советник лорда Харкона оказался продажной шкурой его дочери и неблагодарной жены. – Продолжал Ортьольф, упиваясь страданиями бывшего собрата и, махнув рукой, заставил ошейник воссиять ярче, отчего Гарон взревел и стал задыхаться от сужающегося каменного обода. - Yol-Toor-Shul! - Воздух прорезал Крик, обретший в воздухе струю яркого оранжевого пламени. Ортьольф болезненно вскрикнул, ошейник Гарона потускнел и тот, наконец, вздохнул полной грудью, но остался на коленях, не в силах подняться. Разозленная Юнора ринулась в сторону башни, открывая запертую дверь решительным пинком. Внутри находились стойки с оружием, среди которого драконорожденная взяла лук и стрелы. Если она не могла использовать Крик Тош Раки, то ей придется разбираться с Ортьольфом по-старому. Она выбежала через другой ход башни и оказалась на противоположной крепостной стене, Мрачного Замка. Цедя проклятья и чуть не поскальзываясь от влажного камня под ногами, Юнора искала глазами крылатую фигуру Ортьольфа. Тот явился прямо из-за спины, но обостренный слух нордки позволил ей вовремя среагировать и когти вампира лишь отсекли ей несколько волосков на макушке. Она натянула тетиву до предела и, прицелившись, выстрелила, сразу за одной стрелой посылая вторую и третью. Одна из трех пущенных стрел попали в цель, угодив вампиру в грудь. Однако, как ни надеялась Юнора, это не заставило Ортьольфа даже испытать боль. Он вытащил стрелу и, взглянув на нее, со смешком сломал ее. Следующие три стрелы, угодившие ему в туловище и ногу, точно также не вызвали никаких эмоций или даже проблеска боли, из-за чего хаос внутри Юноры крепчал, множась вместе с усталостью. - И это все? – Злорадно насмехался он, открывая пасть, полную многообразия клыков. – Маленькие зубочистки, как видишь, меня не пугают! Прежде чем Юнора успела что-то съязвить, в ее сторону устремился раскаленный шар огня. - Сука-сука-сука-сука!.. - Она прыгнула в сторону, мимолетно вздрогнув от взрыва позади себя. Юнора побежала со всех ног, когда хохочущий во всю глотку Ортьольф начал посылать в нее один шар разрушительной стихии за другим. Все то время, что продолжалось незадачливое бегство, ей приходилось слушать надменного противника. - Ты разрушила планы господина, но я хотя бы порадую его твоей головой! После этого, я отыщу Валерику и лично позабочусь о том, чтобы она больше не сбежала. Например, сломаю ей ноги! Юнора вильнула от очередного шара, взрыв которого раздался прямо над ее головой и стена огня накрыла ее взрывной волной, заставив споткнуться и рухнуть наземь. Секундная заминка оказалась именно тем переломным моментом, когда нордка почувствовала приближение неминуемой опасности и в следующие же мгновение, она ощутила, как весь ее мир был поглощен пламенем… «Не горячо?»… Это было невероятно, но оказавшись внутри всепоглощающего огня, все, что ощутила Юнора после этого, была не боль и не агония, а чувство невероятного прилива сил, словно… - Ты… впитываешь огонь?? – Ошарашенно раздалось сверху, и не менее ошарашенная драконорожденная уставилась на Ортольфа. Опустив свой взгляд на собственные руки, довакин убедилась в правоте чужих слов – огонь ни разу ей не навредил и тело просто впитало его, как цветок росу. Неужели это очередная новая способность? Впрочем, Юнору это мало интересовало, поскольку отвлечение Ортьольфа позволило ей воспользоваться моментом и прицельно обрушить на него Безжалостную Силу. Вампира ударило волной силы, заставившего его отлететь к башне позади себя и врезаться в ту спиной с такой силой, что некоторые каменные кирпичи под ударом покрылись трещинами. Мгновением позже он обессиленно свалился вниз, распластавшись на залитом дождевой водой полу. Юнора медленно подошла, оголив меч. Она ткнула лезвием в спину вампира-лорда и задумалась. Он был правой рукой Харкона и, наверняка, знал очень многое из его планов. В том числе и то, кто мог спасти Серану и как освободить Гарона от проклятого ошейника. Ведомая этими размышлениями, Юнора не смогла заметить вовремя, когда Ортьольф очнулся и мощный удар крыльями выбил меч из ее рук, после чего, в следующее же мгновение, когтистые руки схватили ее за горло, а другая обвилась вокруг талии тугим и крепким захватом. В глазах Юноры начало темнеть, горло сдавили так сильно, что саблевидные когти пустили кровь, пронзив кожу и не давали даже единой попытки на то, чтобы Крикнуть.Нордка забилась в чужой удушающей хватке, как дичь в силке, на что Ортьольф смотрел на нее со злобным торжеством. Вампир давно поднял их вверх и чем выше они оказывались, тем слабее становилась Юнора, пока в какой-то момент она окончательно не выбилась из сил. - Ты не умрешь так просто. – Продолжал измываться Ортьольф и позволил драконорожденной глотнуть немного воздуха, что та и сделала на рефлексе, но сразу после этого, хватка вампира стала сильнее и в момент, когда темнота уже укрыла сознание, Юнора пришла в себя резким появлением кислорода и толчком, который отправил ее в свободное падение. Смотря вверх, она увидела Ортьольфа, с которым безжалостно сцепился Гарон. Однако, мимолетное ликование сменилось безнадегой, когда Юнора осознала свое безнадежное падение вниз. Ее губы бессильно читали «Бесплотность», но адская боль в горле от ран, оставленных когтями Ортьольфа не давали ей Крикнуть. Это… кажется, был конец. Гарон громко зарычал и камнем полетел вниз – ошейник на его шее сиял ярче звезд, причиняя нестерпимую боль, а Ортьольф, увидев падающую Юнору, вмиг устремился к ней. Нордка мрачно усмехнулась – конечно, этот самодовольный кусок дерьма хотел лично ее прикончить, не так ли?.. Он схватил ее буквально за несколько метров до земли и в момент, когда он оголил пасть, намереваясь растерзать нордку, та рванула рукой к поясу, и из последних сил полоснула монструозную морду кинжалом, даже сумев угодить ударом в мускулистую ключицу. Ортьольф взревел, но не отпустил ее. Он вытащил холодное оружие и презрительно выбросил его. Силы, однако, кажется, все-таки его покидали и вместо того, чтобы оставаться в воздухе, он грузно приземлился наземь, припечатав Юнору под собой. - Придется тащить лорду изуродованную башку, ведь, ты никак не угомонишься! – Заявил тот со сбитыми дыханием и естество воительницы потонуло в бесконечной пронзительной боли. Из Юноры вырвался не крик, полный агонии, а лишь сдавленный вскрик, смешанный с захлебывающимся звуком из-за раненного горла. Ее лицо горело тысячами игл, проникающих под кожу. Мир опустел и осталась лишь боль, в которой не было ничего, кроме отчаяния. Ее рука бессильно потянулась к левому глазу, но ее тотчас прижали к земле уродливой когтистой лапой, не давая малейшего шанса хоть как-то уменьшить страдания. - Драконорожденная вместо Солитьюда – не такая уж плохая перспектива. – Продолжал самодовольно Ортьольф. Его лапа схватила пепельные волосы и приподняла залитую кровью с левой стороны голову, дабы взглянуть на воительницу в последний раз. Он занес лапу с саблевидными когтями и, едва только намеревался ударить, как на него с ревом и клекотом прыгнул Гарон. Очередная схватка, было ощущение, лишь отсрочивала гибель Юноры, но та, увидев проблеск надежды в том, как отчаянно боролся Гарон с Ортьольфом, собрала все ничтожные крупицы своих сил и, перевернувшись, доползла до ближайшей опоры, коим оказался прилавок (они упали прямо посреди рыночной площади) и медленно встала на ноги. - Даже пройдя превращение, твоя верность Валерике и ее дочери просто невыносима! – Гаркнул Ортьольф презрительно, отталкивая от себя Гарона и безжалостно целясь лапой ему в горло. Тот перехватил предназначенный удар и ответил мощным укусом в ключицу. Двое сцепились вместе, как звери. – Лорду стоило отсечь тебе голову! Повинуйся мне! Но вместо того, чтобы засиять, рунный ошейник издал неяркую искру и лишь после того, как Ортьольф оттолкнул от себя оппонента, обод качнулся на чужой шее и на нем четко можно было рассмотреть рассекающую его трещину. Больше Гарона не сдерживали магические путы, поэтому он яростно обрушивался на Ортьольфа раз за разом, с упоением используя свое преимущество в теле и массе. Эти свойства должны были служить Харкону, но он был искренне счастлив обратить эти качества против его собственных прихвостней. - Тяга к чужой жене никогда тебя не смущала, верно? – Издевался Ортьольф, лишь подначивая разъяренного Летуна и в момент, когда тот был ослеплен яростью, приспешник Харкона ловко оказался за спиной оппонента и набросился на него, вонзаясь клыками в шею. Гарон заметался на месте, яростно попытался сбросить с себя Ортьольфа, но тот обвил лапой его шею, начав медленно сжимать локоть, образовывая удушающий захват. Летун взревел и рванул со всех сил назад, придавив своего душителя и, когда тот расслабил хватку, Гарон схватил Ортьольфа за шкирку, подняв над землей. Встретившись глазами, Ортьольф лишь издевательски оскалился, выдав последнюю нотку язвы: - Не сломлен духом, силен и бесстрашен, но не можешь даже что-то сказать. Жалкое зрелище. И куда ты пойдешь? К Валерике? К довакину? Ты убьешь меня, но меня будет греть мысль, что ты останешься в этой вонючей шкуре, данмер. Гарон издал яростный рев и со звонким треском сломал чужую шею усилием сразу двух лап. Когда тело вампира обратилось в его лапах в пепел, он тут же начал пытливо искать Юнору. Та держалась из последних сил на ногах, держась за деревянный прилавок и когда Гарон, прихрамывая на одну ногу, подошел к ней, та упала в его сторону, погрузившись в непроглядную тьму. *** «- О чем ты думаешь? - О том, каким бы было наше «долго и счастливо». - И каким же ты видишь наше «Долго и счастливо»?» *** Она пробудилась с криком, полным ужаса и боли, пронзившей все тело, словно молния. Первое, что дошло до опустошенного разума Юноры, было то, что она находилась в шелке и тепле. Рассеянно опустив взгляд вниз, она поняла, что была одета в чистую одежду, а ее раны перевязаны – от ключиц и шеи, до… Юнора сжала пальцами край одеяла, что укрывал ее. - Лекарям не удалось исцелить твой глаз. – В комнату тихо вошла не служанка, а лично Элисиф, замерев на пороге комнаты в неуверенности. Юнора подняла на нее опустевший взгляд стеклянных… стеклянного глаза, медленно ставшего таким из-за слез. Ярл сделала несколько тихих шагов вглубь комнаты и приостановилась возле окна, через который лился золотистый солнечный свет. Правительница молчала на протяжении нескольких минут, видимо, выбирая момент, чтобы не смутить довакина, которая медленно вытирала слезы. - Как я здесь оказалась? – Спросила она хрипло и тут же нахмурилась от вспышки боли в горле. - Стражники сказали, что отбили тебя у Летуна, который хотел убить тебя. – Проговорила Элисиф, не замечая, как помрачнело лицо драконорожденной. - Они убили Летуна? – Спросила осторожно Юнора. - Нет, он успел сбежать. – Помотала Элисиф головой и, благо, не услышала, как Юнора облегченно выдохнула. Повисло непродолжительное молчание и когда Элисиф повернулась к Юноре снова, то в глазах правительницы можно было увидеть на этот раз искреннюю горечь и даже скорбь, делимую пополам с проблесками ноток… благодарности? - Солитьюд спасен благодаря тебе. – Тихо проговорила Элисиф и осторожно опустилась на стул возле постели. – Жертв не так много, как могло бы быть. Опять же, благодаря тебе. - Элисиф… - редко, как же редко Юнора позволяла себе так обращаться к этой женщине. В конце концов, они были знакомы задолго до того, как она стала «избранной» и народной героиней. Эта женщина знала ее, как бессовестную воровку, которая наглым образом похитила корону ее мужа и оставалась неуловимой несколько лет, как прославленная «Королева Воров». Юнора любила вспоминать момент, когда они встретились после стольких лет. Элисиф, совершенно не смотрелась одинокой на троне Солитьюда. Юнора помнила ее молодой и искренне влюбленной в своего мужа – статного и широкого в плечах красавица-норда. Элисиф Прекрасная всегда показывала свою привязанность к супругу и многие из горожан Солитьюда называли ее эталоном истинной преданной королевы своего короля. Их сложно было найти порознь или несчастными вместе. Они действительно были счастливы друг с другом. Поэтому, когда Юнора прибыла на родину и услышала о кончине правителя, ей тоже стало грустно. Торуг был хорошим королем и истинным нордом, что бы Ульфрик не утверждал. Если честно, она никогда не верила основателю Братьев Бури, но это были те мысли, до которых ей не хотелось добираться прямо сейчас. Так или иначе, в момент, когда Юнора прибыла в Солитьюд, плакаты с ее профилем давно уже не украшали стены города и никто уже не помнил ее. Все, кроме Элисиф, которая, едва встретившись с ней в тронном зале, приказала ее арестовать и казнить. Нордка совершенно не была удивлена такому исходу событий, а спас ее изумленный вопрос Фолка, озвученный на всю тронную залу – «Вы хотите казнить довакина, мой ярл?». Ее, конечно, не казнили, но около недели она просидела в темнице, пока к ней каждый день захаживала лично Элисиф, спрашивая о том, зачем она явилась и с какой целью. Все, чего ей тогда удалось добиться, это правды, в которую ярл не верила. «- Зачем ты явилась? – С искренней язвой напирала та, глядя на сидящую за решеткой воровку. - Я хотела вернуть корону, ярл Элисиф. – Ответила слегка устало Юнора, возложив голову на свое колено, пока сидела на сене темницы. – Теперь, когда я драконорожденная, то решила, что должна искупить свое преступное прошлое. - Твои сладкие речи и неожиданный титул никак не повлияют на то, что ты совершила! Ты преступница! - Я не могу изменить свое прошлое. – С усмешкой ответила она тогда ярлу. – Но хочу повлиять на будущее. – После, она потупила взгляд и слегка дрожащим голосом произнесла: - Понять каково это, когда люди смотрят на тебя с благодарностью, а не с проклятьями, бросая гнилые помидоры. Элисиф отошла от решеток и с ироничной насмешкой поинтересовалась: - Предлагаешь отпустить тебя и простить?.. Юнора вмиг расплылась в широкой усмешке, посмотрев на женщину в легком прищуре. - Я верю в то, что вы способны на прощение. – Она отвела взгляд на сочащиеся из окна яркие лучи солнца. – В конце концов, какой резон мне сюда возвращаться и возвращать корону?.. - Не знаю. Это мне еще предстоит выяснить. – Гордо и упрямо заявила Элисиф, устремившись к выходу из темницы и Юнора, не удержавшись, окликнула ее у самых дверей: - Это правда? Элисиф остановилась и обернулась к ней. Юнора встала на ноги и водрузила руки на решетки камеры. - Ульфрик победил Торуга или просто убил его? – Спросила та, нахмурившись. Раздалось пять быстрых шагов и возле лица воровки оказалось перекошенное в гневе лицо Элисиф. - Какое тебе до этого дело?? – Требовательно поинтересовалась та. - Если я когда-нибудь встречусь с Ульфриком, я хочу знать, как должна поступить с ним. – Ответила Юнора с очередным прищуром. – Если он убил Торуга, воспользовавшись Голосом, то он не заслуживает ни короны, ни прощения. Элисиф не отвечала. Лишь на моменте, когда она вновь была почти у самого выхода, она проговорила: - Ульфрик использовал Голос, когда дрался с Торугом. Он не выжил. На завтрашний день Юнору выпустили…» С тех самых пор драконорожденная и Элисиф изменили свое отношение друг к другу. Ярл простила поступок воровки и стала обращаться к воительнице по новому титулу, а та в свою очередь, заново перекраивала себя и медленно становилась той, кого сейчас знали и почитали среди простого народа. Сколько же прошло времени. Они действительно прошли через многое – в некотором понимании этого слова, конечно. - Теперь, когда генерала Туллия нет, я не знаю, кому из Империи можно верить. – Определенно, эти самые отношения сейчас влияли на то, что Элисиф делилась с единственной, кого считала равной в своих глубоких переживаниях. - Элисиф, ты позволишь мне быть с тобой откровенной? – Осторожно спросила Юнора, медленно разминая затекшие мышцы, стараясь не разбередить раны. - Учитывая, что ты однажды залезла ко мне в спальню посреди ночи, чтобы предупредить об убийце, я думаю, что откровенность в наших разговорах имеет место быть. – Полушутливо, полусерьезно вспомнила ярл и вся неловкость, остающаяся между ними при присутствии других, рассеялась окончательно, когда они остались наедине. Юнора же при воспоминании о случае с убийцами, слегка фыркнула от смеха, потому что ярл любила припоминать это. Она ввалилась в спальню ярла, забравшись к ней через окно, а после, заставила спрятаться в шкаф. С наемными убийцами она разобралась, конечно, но доля доверия к ее персоне, определенно, появилась именно тогда. - Генерал Туллий занимался полной хуй… кхм!.. ерундой, если за все это время так и не смог поставить Ульфрика на место. – Она утомленно опустилась на подушки, слегка закатив глаза. – Я исчезла на целый год, а за все это время ничего не изменилось. Элисиф молчала. - Гражданская Война не самое важное прямо сейчас. – Заявила мрачно Юнора и, посмотрев на Элисиф, спросила: - Где Сибилла?.. - В зале мертвых. – Ответила уныло Элисиф. – Помогает ученым понять природу напавших на нас тварей и пытаются помочь зараженным. - Мне нужна помощь, Элисиф. – Пробормотала Юнора, медленно вставая на ноги, как только собралась с силами. – Вампирская Чума, которую распространяют вчерашние твари, неизлечима и обращает других в подобных им или же убивает. На данный момент она неизлечима. Необходимо повлиять на других ярлов, чтобы они тоже узнали об этом и приняли все меры для того, чтобы жертв было меньше. Я не смогу спасти каждого… - Я не забуду твоей помощи. – Ответила Элисиф и, встав на ноги, вышла из комнаты. Мгновением позже в помещение заглянуло пару служанок, которые сменили ей повязки и угостили сытным завтраком. Ей понадобилось около часа на то, чтобы прийти в себя и полностью быть готовой к пути. Перед тем, как покинуть Синий Дворец, Юнора терпеливо кинула взор в пустоту. - Вы знаете, что произошло той ночью, Валерика? – Она знала, что вампирша была рядом – ее запах не оставлял драконорожденную ни на миг и от этого было даже несколько спокойнее. - Да. – Ответила вампирша тусклым и бесцветным голосом. Судя по всему, та не была скупа на эмоции, как хотела создавать впечатление, и провела пару часов в своих терзаниях, но Юнора никак не заострила на этом внимания. – Гарон принес тебя ко мне. - Где это случилось?.. - Я не хрустальная. – К Валерике вернулась надменность. – И не пряталась в невидимости все это время. Я была снаружи, когда началось нападение, пока Летун не схватил тебя. Я долго не могла тебя отыскать, когда ты скрылась из виду, а после… неужели Харкон сделал это с ним?... - Куда он пошел после этого? – Юнора шла по опустевшему городу, словно прогуливалась по вымершим руинам. Лишь пара стражников, тут или там, патрулировали улицы и убирали последствия недавнего нападения. В том числе и тела убитых Летунов. - Я не знаю. – Голос Валерики был пропитан искренней горечью и, вспоминая вчерашние разговоры, кои Юнора невольно подслушала во время ожесточенной схватки, ей в голову пришла мысль, что верность Гарона была далеко не безосновательной, как на первый взгляд. Весь мир был не таким, как на первый взгляд, если так подумать, верно?.. Солитьюд был тих. Слишком тих. Люди были напуганы и прятались по домам даже в солнечный день, когда угроза была минимальной. Юнора все-таки думала о том, что так было лучше. - Довакин. - Ее окликнул один из стражников, когда она вышла со скрытой под заклинанием Валерикой на дорогу, ведущую к Залу Мертвых. - Дикки. - Узнала она того по голосу и приостановилась. - Что случилось? - Просто хотел поблагодарить за спасение моего утырка-братца. - Сдавленно засмеялся тот. - Он сказал, что ты дралась с огромным летуном вчера. - А, да. Было такое. - Юнора потрепала собранные в хвост пепельные волосы. Ее тон и голос стали серьезными. - Эти нападения не остановятся. Все будет только хуже. - Кроме моего брата мне нечего терять. - Мрачно ответил Дикки. - Мы погибнем за Солитьюд, если понадобится. Юнора покачала головой. Эта жертвенность была похвальна, но не в вопросах нынешних опасностей, когда каждая потенциальная смерть от Летунов могла послужить им на пользу. - Меньше всего нужно, чтобы жертв было больше. Эти твари боятся света и огня. Драться с ними один на один без крепких плотных доспехов - самоубийство. Один укус и ты будешь заражен Вампирской Чумой. Ты понял меня, Дикки? - Понял. - Кивнул тот коротко и, перед тем, как они разошлись, каждый в свою сторону, он положил руку на ее плечо, пробормотав. - Береги себя. Я впервые вижу тебя такой потрепанной. - Даже я смертна. - Ответила Юнора с грустной улыбкой. Короткий разговор нес в себе немало смысла. По крайней мере для Юноры, которая была погружена в мрачные и тяжелые думы, которым не было конца. Они смогли отбить Солитьюд, но надолго ли? Какой город окажется следующим на очереди? Все это можно было обдумывать долго, но единственное верное решение виделось в действии, а не в размышлениях. Внутри Зала Мертвых царил полумрак, нарушаемый светом многочисленных свечей, разложенных везде, где только возможно. Множество жрецов Аркея бормотали молитвы, провожая в последний путь умерших этой ночью бедолаг, а Сибилла нашлась в самой глубине помещения, в окружении пыльных фолиантов, урн с прахом и множества костей. Заметив приближение драконорожденной, лицо волшебницы, несмотря на сокрытие капюшоном, сразу же отобразило на лице озадаченность и искреннее сожаление. Раны Юнора получала нередко, но та впервые выглядела так… измученно. - Я слышала, что с тобой случилось, но… - заговорила волшебница, сочувственно сведя брови на переносице и не договорила, потому что ее хищный взгляд уставился за плечо драконорожденной. – С тобой кто-то еще, не так ли? - Хм, она не безнадежна. – Объявила Валерика, сняв с себя покров иллюзорного заклинания, как только они отошли достаточно далеко от жрецов, что могли их услышать. Хотя, сия предосторожность была излишней, поскольку они спустились так далеко, как не отваживался никто из здешних святош. - У вас знакомые черты лица. – Сибилла позволила себе осмотреть гостью, после чего, уверенно заключила: - Вы мать Сераны. - Рада, что мне не нужно расшаркиваться. – Фыркнула та и скрестила руки на груди, после чего, кинула взгляд на Юнору. – Ты что-то хотела узнать у нее? - Да. – Та подошла и осторожно спросила: - Ты встречалась на днях с другим вампиром? Он должен был предупредить… - Да, я знаю о ком вы. – Кивнула та, даже не дав договорить, потому что сразу после этого она взяла ближайший факел из железной подставки и последовала еще глубже в зал мертвых, придя к дверям катакомб. Внутри висел затхлый воздух и потревоженная кем-то пыль, витающая в воздухе множеством частиц. Сюда очень долго не спускалась ни одна живая душа, поэтому было неудивительно, что именно здесь Сибилла и решила спрятать Гарона. Тот встретил их в своем монструозном обличии, возвышаясь почти под самый потолок, перевязанный в нескольких местах бинтами, которые уже пропитала кровь еще не заживших ран. Юнора была первой, кто устремилась к Летуну и позволила себе обнять его, слегка потрепав рукой по спине. - Черт, я так рада, что ты цел. – Призналась она тяжко и погрустнела, вновь увидев воочию то, кем он стал. Вернее, кем его сделал Харкон. Все, за исключением глаз и нескольких алых паклей на голове, принадлежало не тому Гарону, которого они знали, а неясным отвратительным мутациям и злой магии, сплетенным вместе в этом теле. И все же, каким-то образом, перед ними стоял живой пример того, что превращения Харкона можно пережить, сохранив свой разум. Иной вопрос состоял в том – какой ценой это достигалось? Магические путы, в виде каменного ошейника, покрытого рунами, все еще висели на мощной шее Гарона. Его природа и назначение были таинственны и неизвестны, но, в чем точно можно было быть уверенным, так это в том, что сия злая сила была больше не властна над своим пленником. Воля темного эльфа, запертого в уродливом теле, была свободной, как и его разум. Помимо Юноры, встрече с Гароном была рада и Валерика. И даже если бы нордка до всех этих мгновений не была уверена в том, что слышала или видела, то доказательства более глубокой связи между ней и верным слугой нашли бы прямо сейчас, ибо Валерика не сдерживала своей искренней улыбки, когда подошла к Летуну. Тот, в свою очередь, покорно и смиренно опустился перед ней на колени, позволив им быть на одном уровне глаз и на долгие мгновения между ними царила тишина, которую не смели нарушать безмолвные свидетели, оставшиеся в катакомбах. Хотя, казалось, это было последнее, что вообще интересовало Валерику или Гарона, потому что леди Волкихар довольно быстро стала говорить с тем, кого держала за монструозные руки. - Что он с тобой сотворил? – Голос Валерики был горьким и глубоко несчастным. – Харкон, вот, кого стоит называть настоящим монстром, а не тебя. Он не заслуживает никакого прощения ни в прошлом, ни в настоящем. Как я могла быть слепой столь долго? Она говорила еще очень долго, по существу, об одном и том же, но никто не прерывал ее и в конце концов, женщина в порыве искренней печали, уткнулась головой в широкую перебинтованную грудь Гарона. Тот, не в силах сказать что-либо из-за своей новой природы, лишь прикрыл сочувственно глаза и осторожно позволил себе обнять госпожу и прижать к себе. *** Не зная, откуда брать помощи и куда за ней следовать, Юнора решила двигаться в форт Новой Стражи Рассвета, находящейся под предводительством Селанна. Скайриму угрожали не только вампиры, как таковые, но и страшная чума, от которой не было исцеления и покуда лишь приспешники Селанна пытались найти выход из ситуации, разумно было примкнуть к ним. Пусть Валерика и выказывала крайнее нежелание идти на встречу с охотниками на вампиров, даже она понимала весь ужас ситуации, нависшей над королевством и те масштабы, до которых оно могло разрастись. К тому же, возможно, лишь новые Стражи были способны исцелить Гарона, а этот аргумент был в силах заставить Валерику двигаться куда угодно. Собираясь в путь, Юнора с иронией осмотрела нетронутые за долгое время богатства поместья «Высокий шпиль» и, недолго думая, отправила Элисиф письмо, в котором отрекалась от нажитого имущества и отдавала его всем нуждающимся горожанам Солитьюда, пострадавшим страшной ночью от нападения Летунов. Расставаться с вещами и богатствами, как всякому дракону, Юноре было нелегко, но она верила, что это будет правильно и была упряма, из-за чего совесть, в кои-то веки, одержала победу над собственничеством. Также, Юнора отправила гонца в Вайтран, дабы тот передал два послания – Ярлу Балгруфу и Эйле Охотнице. В первом послании нордка поведала о том, что произошло в Солитьюде и предупреждала, что начавшиеся бесчинства лишь окончательное подтверждение грядущим столкновениям с Созданиями Ночи. В послании к Эйле Юнора тоже ведала о ситуации в Солитьюде, но помимо этого просила ее сохранить Лук Ауриэля в безопасном месте и посоветовала не покидать Соратникам город, до тех пор, пока в этом не возникнет острой необходимости. Новость о том, что вместо Сераны Юнора отыскала ее мать – воительница решила опустить и приберечь на ближайшую личную встречу, если та состоится. Со стороны Элисиф, как и было обещано – та отправила гонцов к ярлам всех владений с предупреждением о возможных грядущих опасностях вместе с перечнем предостережений, касательно безопасности людей и опасности Вампирской Чумы, медленно распространяющейся по провинции. Это было начало, пусть все-таки незначительное, но хотя бы ощутимый результат, который мог помочь хоть чем-то и кому-то. События в столице Скайрима, определенно, послужили своего рода официальным началом «Вампирской Угрозы». *** В сопровождении четырех членов Совета и трех десятков рядовых добровольцев, из Сиродила они двинулись на закате и провели в пути три ночи. Движущиеся под знаменами Империи группа экипажей и всадников преодолели границу без всяких проблем, и по прибытию в Северное Королевство, некоторые из них разделились. Арстах Клавий, назначенный на новую должность в качестве генерала нынешних войск легиона в Скайриме, был отправлен в Хаафингар, оставив Серану и остальных в Рифте. Прибыв в родную провинцию, Серана почувствовала себя неоднозначно. Все это время она видела тревожные сны, наполненные не воспоминаниями Лами, а картинами, в которых горели города и погибали люди, атакованные полчищами Летунов, застилающих своим количеством небеса. Голос Лами все реже посещал думы леди Волкихар и по прибытию в морозные просторы Скайрима, она впервые ощутила эмоциональный отклик внутри себя. Лами впервые заговорила после долгих дней молчания, когда в первую ночь после прибытия, Серана нашла уединение на вершине одного из холмов, с которого ей открывался вид на Рифт и сам город, возвышающийся вдалеке.

«Ты чувствуешь это, Серана? Ветер, снег и вода – эта земля помнит, кто я, и приветствует мое возвращение. Я помню Скайрим первобытным и свирепым, а он помнит меня невинной и запечатлел мои мучения в своих ветрах»

- Это легенда или быль?

«Магия того времени была могущественной и дикой. Это одновременно и быль, и легенда. Правда посередине и в том, что ты способна черпать силы из самой земли, потому что та была обагрена моей кровью на заре времен. Достаточно просто верить в это»

Серана устремила взгляд вдаль, провожая ускользающие золотистые лучи солнца, скрывающегося за горизонтом. Близился закат и Серана, пытливо изучающая взглядом возвышающуюся вдали крепость, чувствовала внутри сладкое зловещее предвкушение, которому желала дать выпуск. Ее ладонь опустилась на грудь, прощупывая шрам и помимо боли от вонзаемого туда кинжала, отзвуками о себе напоминала боль смертоносного арбалетного болта. Свежими в памяти остались моменты ее позорного плена, когда Стражи обращались с ней хуже, чем с животным, а после… Она нахмурилась от боли, пронзившей собственную руку от острых когтей. Все внутри нее кричало о жажде крови за то, что те посмели сделать с ней и с Юнорой. Трусливые крысы, прячущиеся за каменными стенами и прикрывающиеся догматами священных порядков. Как бельмо на глазу. - Что там? – Тенебра появилась рядом с Сераной неслышной тенью, устремив горящий взгляд туда же, куда и вампирша. - Стража Рассвета. Охотники на вампиров. – Произнесла Серана нейтрально, но к своему приятному изумлению, увидела вмиг вспыхнувшую злобу в светящихся глазах убийцы. – Твой взгляд говорит, что их кровь будет тебе приятна. - О, верно. – Подтвердила она и нахмурилась. – Они убили много вампиров, стремящихся к нам в клан. Ловили их и безжалостно сжигали или отрубали головы. Множество из тех, кто бежит к нам, хочет мира и покоя. Но для них нет разницы. Смертные в большинстве своем кретины и узколобые неотесанные болваны. Серана усмехнулась. Тенебра осталась стоять рядом с ней, пока возле них не промелькнул сгусток темного тумана, из которого перед ними появился облаченный в темные одежды и капюшон слуга-вампир. Он взглянул на обеих вампирш и, опустившись на колени, дрожащим голосом доложил: - Трех наших разведчиков схватили, моя Госпожа. Серана ощутила то, чего не чувствовала раньше от любой из возможных новостей о вреде или гибели своих собратьев. Впервые в жизни все внутри нее… неприятно заныло и заболело. - Кто это сделал? – Мгновенно оскалилась Тенебра, хотя, вариантов оставалось ничтожное количество. - Рыцари из крепости к западу отсюда. – Слуга указал на серокаменный форт и Серана почувствовала внутри смешение ярости и злобного торжества. Словно сама судьба говорит ей, что пришло время воздать тем, кто это заслуживает. – Они называют себя «Стража Рассвета». - Я верну их. – Самоотверженно заявила Тенебра, даже не посмотрев на Серану. Но леди Волкихар не осталась в стороне, чувствуя непреодолимую тягу вмешаться. - Все дороги ведут к Страже Рассвета. – Насмехаясь произнесла она и нахмурилась от чувства неясной тоски, стеснившей ей грудь, которое, после этого, переросло в клокочущую ярость: - Мы вернем наших собратьев и напомним этим охотникам, что они все-таки смертны. Соберите других и скажите им, что этой ночью мы поохотимся. *** - Ruth! Zuu naak enook nol kiir vulon!* (Проклятье! Я пожру каждого из детей ночи!)