Густая кровь

- Вор! Лови ее! - слышались громкие голоса стражи по всему Солитьюду, пока облаченная в черную одежду фигура стремительно скрывалась из виду. Заядлая погоня за воровкой продолжалась до самых ворот, ведущих прочь из города, пока беглянку не схватили. Буквально через мгновение, ее, без суда, потащили прямиком к виселице, что стояла посреди площади. Сияющее высоко солнце поблескивало на черном кожаном одеянии воровки, длинный капюшон еле прикрывал виднеющиеся рыжие пряди ее волос, а обтянутая вокруг шеи веревка медленно стягивалась. Толпа горожан быстро облюбовало место будущей казни, пока сквозь толпу, на королевском скакуне, не подъехал тот, при чьем появлении все склонили головы, кроме воровки в петле. - Склонитесь, перед Верховным королем Скайрима! - огласил один из стражников, а плечистый, статный мужчина, сидящий на коне, подошел ближе. - Очень дерзкий поступок, вор. - Послышался строгий, твердый голос Торуга, обращенный к воровке, с петлей вокруг шеи. - Кража моей короны... Поверить не могу, что кто-то отважился на такой безумный поступок... Что ты скажешь нам, вор? Воровка приподняла голову, с обтянутой вокруг шеей петлей, смотря на короля, слегка наклонив голову в бок. - У вас хороший вкус, мой король, - хмыкнул женский шелковый голос, пропитанный азартом, но точно не страхом. Толпа собравшихся взвыла в возмущении, кто-то запустил в будущего висельника камнем. Такое агрессивное внимание к своей персоне вызвало у воровки лишь язвительную усмешку. Гул и гам разносились по площади на многие сотни метров, пока король одним поднятием руки не прекратил потоки гневных речей. Торуг чуть нахмурился, подошел на коне ближе, после чего, медленно проговорил: - Где моя корона? Приставив к ее горлу меч, стражник еле сдерживал порыв отрубить ей голову. Рыжие пряди чуть касались сияющего острого меча, тонкие губы были растянуты в усмешке, а спрятанная за пазухой корона чуть давила на грудную клетку. Стражник убрал меч, внезапно потянувшись руками к ее капюшону, что стало его главной ошибкой: воровка извернулась словно змея, скинув с шеи петлю и мгновенно сбегая со сцены. Отовсюду послышались крики, в воздухе зазвучал звон мечей и стремительно летящих стрел, что не могли настичь беглянку. Связанные сзади руки быстро оказались на свободе, в силу удивительно тонких запястий, а спрятанный в голенище сапога крюк позволил ей быстро, словно кошка, вскарабкаться на стену, что отделяла город от внешних земель и моря. Стражники внизу уже спешили забираться на стену, чтобы настичь воровку, но та и не торопилась убегать, мягкой, покачивающейся походкой подошла к самому краю, обращая свой взор на короля. Она театрально поклонилась ему, словно отдавая ему честь, после чего, достала сияющую королевскую корону из-за пазухи, показав ее всем. Она сняла свой капюшон, рассыпая по плечам свои рыжие пряди, демонстрируя лицо, чья нижняя часть была спрятана за черной тканью маски. Она демонстративно взяла корону в руки, примеряя ее на своей голове, тут же громогласно объявляя: - Да здравствует Королева Воров! - Ты поплатишься! - в сердцах объявили стражники, взбираясь за воровкой, которая, отсалютовав, спрыгнула со стены, нырнув с огромной высоты в воду. Воровка Королевской Короны - скрылась без следа. *** - Ты...ты украла корону у Верховного Короля Скайрима? - любопытно усмехаясь, спросила Серана, блестя глазами от азарта услышанного. - Как ты все еще спокойно живешь на свете? - Ну, - по-шальному улыбнулась Юнора, вспоминая расцвет своей преступной карьеры. - Я бежала в Сиродил, где и там меня искали, однако, никто не узнал во мне легендарной Королевы Воров. Корона была при мне, словно трофей. Меня искали по всей провинции, но шло время и об этом забывали. Когда же до меня дошла весть, что Торуг скончался, я решила вернуть корону. Знаешь, для меня это было просто вопросом профессиональности - украсть нечто такое, что запомнится надолго. Я не собиралась ее продавать, что-то с ней делать, а хранила, словно трофей, полученный на своей охоте. Он был хорошим королем и из-за малого благородства, решила вернуть ее, чтобы приветствовать нового короля или королеву. Однако, меня схватили в плен, когда я незаконно пересекала границу. Меня должны были казнить, однако, случилось то, что никто не ожидал. - Боюсь представить, - усмехнулась Серана, невольно захваченная в рассказ Юноры. - Явился дракон! Он перебил всех, чуть не убил и меня! Все полетело кувырком, тут и там, туда и сюда и "бах"! Я, оказывается, - Довакин. - Стой. - Серана нахмурилась, неверяще воззрилась на свою спутницу, сощурив глаза. - Даже я помню, кто такой Довакин. Это...правда? Ты Довакин? - Клянусь тебе верой и правдой, - гордо улыбнулась Юнора, с таким блеском в зеленых глазах, что сомнения Сераны как-то сами собой улетучились. - Что же произошло дальше? Ты вернула корону? - Да. Я преподнесла ее Элисиф, в качестве памяти о Торуге. Меня ждала виселица или палач, в любом случае - казнь, однако, то, что я являюсь Довакином - заставило их передумать. Мне простили это, тем более корона была возвращена, однако, все запомнили меня и теперь знают. Очень многие до сих пор называют меня этим именем, а мне остается лишь смириться с этим. К тому же в Сиродиле я тоже не сидела без дела и там у меня своя слава. В общем и в целом, перед тобой самая талантливая воровка Всея Тамриэля. - Юнора улыбнулась так, как никогда до этого: самодовольно, гордо, с азартным блеском в глазах, а губы так органично приподнимались в такой манере улыбки, что можно сказать наверняка о том, что она действительно была сейчас самой собой. - С титулом Довакина мне пришлось меняться. Мне нравилась моя новая роль, но я не забыла своего прошлого и если мне доведется встретить просто увешанного золотом толстосума, поверь, я общипаю его до последнего септима, оставив лишь с дырками в карманах. Я могу украсть абсолютно все, но в глазах всех других я исправившаяся героиня. Конечно, я героиня, но и вор, причем очень хороший. Серана заинтересовано сощурила глаза, вдруг веря каждому слову нордки. Она с самого начала подозревала, что та не так чиста, как кажется на первый взгляд. Как и оказалось - ее попутчица, помимо охоты на вампиров, занималась крупным воровством. Это не удивляло Серану, скорее только добавляло больше интереса к ее персоне. Таинственность таяла, предоставляя истинную картину того, что из себя представляла Юнора. Ее удивило даже не то, что она являлась Довакином, а сколько то, что такая как она работала на благо другим, помогая, а не воспользовалась титулом со всей своей отдачей. Или, возможно, дело было в том, что ее теперь знали все в лицо? - Ладно, ты узнала обо мне несколько "темных" тайн моей биографии, - улыбнулась в итоге Юнора, вставая со стула. - Готовься, я спрошу о чем-нибудь и тебя. Чтобы было честно... - Жду, не дождусь, - отозвалась Серана с язвительной усмешкой. *** Они выдвинулись в середине дня, чтобы к вечеру быть в Солитьюде. Серана была недовольна тем, что им приходилось идти под солнцем, однако, особого выбора не было, ведь они и так потеряли слишком много времени. Надвинув капюшон на голову и скрывая все обнаженные участки кожи, она лишь с легким недовольством шла дальше с нордкой, стремясь, как можно быстрее добраться до города. К закату они, наконец, прибыли к городу... - Стой, кто идет? - Открывай, Дикки, - махнула рукой Юнора, приветствуя стражника у ворот. - Не узнаешь меня? - Юнора. Решила отпраздновать в Солитьюде? Ты как раз вовремя, - в голосе стражника послышались задорные нотки, пока он отпирал ворота. - А меня поставили нести здесь караул, эх. - Не волнуйся, Дикки, - хихикнула Юнора, проходя рядом через открытые ворота. - Я принесу тебе твоей любимой медовухи. - Не положено, - тут же твердо донеслось от стражника, но, спустя мгновение, проговорил, чуть наклонив голову в непроницаемом шлеме. - Ну, если все-таки удастся, то... - Заметано, - подмигнула нордка, проходя в город, что был практически всюду увешан гирляндами из фонариков, всяческими красочными лентами, гобеленами и фигурами дракона Нуминекса. - Вот он, Серана - праздник Олафа Одноглазого. Серана, только прошедшая врата города, широко расширила глаза, смотря по сторонам в восторженном изумлении. Каменные дома высились над головами, образуя в самой середине мощенной площади своеобразный замкнутый круг. В бумажных фонариках томились пойманные светлячки, в железных фонарях горело настоящее пламя, по верхним кровлям домов тянулись гирлянды из красочных украшений, везде и всюду, почти на каждом углу, стояли прилавки, предлагающие испить мед, вино или попробовать редкие, заграничные сладости. Барды распевали песни, многие продавали деревянные фигурки драконов, дети, вооружившись игрушечными мечами, сражались друг с другом, люди улыбались от уха до уха. Серана помнит этот город еще таким молодым, когда многие из построек не стремились к небесам, когда таких пышных праздников не было. Видеть такие громадные сооружения, исполинских размеров стены и дома, - очень удивительно для нее. До носа доносится запах сладостей, вкусного мяса, аппетитных закусок и впервые вампирша даже не может вспомнить о жажде крови, какая только недавно ее обуревала. Юнора дружелюбно взяла ее за руку, уводя в определенном направлении. Через минуту они были внутри богато-обставленного дома. В нем чувствовался уют, нежная рука хозяйки, которая намекала на то, что Юнора была, пусть и воровкой и воительницей, но и девушкой, при которой дом был хорошо убран и приведен в порядок. - Добро пожаловать в поместье "Высокий шпиль"! - с радостью объявила Юнора, проходя вглубь дома, тут же расстегивая пуговицы своего пальто, а из кармана уже показывал нос Йозеф. Хорек выпрыгнул из ее кармана, пустившись путешествовать по уже знакомому окружению. Серана любопытно осматривала спокойную и уютную обстановку дома, особенно концентрируя свое внимание на деревянных статуэтках, что стояли на полках, почти всюду. Они были разного орнамента, стиля, размера, исполнения. В каждой виднелась любовь к деталям, а заприметив в одном из уголков столик, с деревянным бруском, маленьким острым кинжалом, деревянными опилками, краской, маленьким молоточком и другими вещами, названия которым Серана не знала, она понимает, что Юнора делала все эти поделки собственными руками. - Ты делала это все сама? - Нравится? - тут же оживилась Юнора, доставая с полки одну из фигурок в виде сидящей и ласково смотрящей на окружение кошки, вырезанной из березы. - Меня научили этому каджиты. Они оказались редкими мастерами этого дела... - Красивая, - взяв кошку в руки, Серана повертела ее из стороны в сторону. - Моя матушка коллекционировала каменные скульптуры и... Некоторые произведения искусства. - Ты никогда не рассказывала о своей семье, - тонко заметила Юнора, роясь в одном из своих платяных шкафов. - Я это к тому, что я, вроде как, веду тебя к твоей семье, а что если ты сама не хочешь туда идти и... А если твоя семья... Ну... - Что? - терпеливо просила уточнить Серана, щуря глаза и кладя статуэтку кошки на место. - Ты хотела сказать - "умерли"? Я так не думаю. Мои родители, они... Слегка не в ладах друг с другом. - Это как-то связано со Свитком? - кинув взгляд на отставленную в сторону вещь, нордка расправила ткань красивого наряда. - И да и нет, - уклончиво ответила Серана, отводя взгляд. - Все, чего я хочу, оказаться хоть с кем-то знакомым... И...что ты делаешь? - Переодеваюсь?... - хмыкнула Юнора медленно избавляясь от остатков брони на руках и ногах, а после, наряжаясь в одну из богатых одежд. - Праздник же. Не хочется мне на празднике ходить уряженной в броню, с торчащими отовсюду мечами и клинками. Хм-м... Я думаю, что тебе тоже стоит сменить наряд, - улыбнулась Юнора, с особой придирчивостью смотря на вампиршу, чуть щуря глаза и закусив задумчиво нижнюю губу. От такого заявления, Серана искренне изумилась, возмущенно нахмурилась, пока Юнора с озорством в глазах не схватила ее за руку, уводя прочь из поместья, на улицу, прямиком в сторону "Сияющих одежд". Оттуда Серана вышла в новом красивом наряде из изящного, поистине господского шелка, какие носили только придворные дамы нынешнего Скайрима. Оно состояло из темной шелковой мантии из меха черной лисицы. Кружевные черные перчатки элегантно обхватывали запястья Сераны, полы наряда оканчивались у колен, где ниже виднелись изысканные сапоги из красной кожи, с золотистыми узорами, сплетенные из шелковых нитей. - Ну как? - спросила Серана, после того, как посмотрела на себя в новом наряде. - Изумительно, - сладким голосом проговорила одна из вздорных продавщиц. - Прекрасно, - вторила другая, на что Юнора смерила их строгим взглядом, разогнав вглубь магазина, пока она сама осмотрела вампиршу со всех сторон. Прошло несколько мгновений, прежде чем нордка с мягкой улыбкой проговорила: - Никогда не доводилось мне любоваться чем-то столь прекрасным. Его словно сшили по тебе... Серана опустила смущенный взгляд, потупившись, от такого искреннего комплимента. Если бы она была смертной, то ее щеки давно заалели бы от прилившей к ним крови. Юнора подошла ближе к ней, протянула руки к ее голове, внезапно цепляясь за черные волосы. - Я думаю, что тебе пойдут распущенные волосы, - необычно прозвучал голос Юноры, наполненный лаской и теплой негой, пока ее тонкие длинные пальцы распускали заплетенные на голове косички. - Вот так. Теперь, некогда средней длины волосы казались намного длиннее, опадая на плечи, укрывая их, словно мягкое черное покрывало. Угольные пряди теперь обрамляли бледное личико, делая его необычно утонченным, больше, чем обычно. - Не хватает только одной детали... - прошептала Юнора, и от этого шепота по спине Сераны пробежала непривычная для нее сладкая дрожь, заставшая вампиршу врасплох. Юнора удалилась к прилавку, откуда вернулась через мгновение, с золотистой изящной заколкой-гребешком, который венчал чудесный белый цветок. Она легко вдела его в шелковые черные пряди, слегка расчесав их. Весь вид был полностью готов для будущего, пышного праздника. - Ты великолепна, - шепнула Юнора, примеряя гребешок в чужих волосах. - И такой комплимент я могу сказать не о каждой даме, даже если она при дворе. Итак, - нордка кротко поклонилась головой, подавая руку. - Пойдем праздновать? Скоро будут жечь чучело. Серана, изумленная своему виду в зеркале была впечатлена тому, как... красиво она выглядит. Никогда для нее не существовало понятие о истинной красоте или уродстве. У вампиров это не было принято. Матушка для нее была самой красивой женщиной на свете, потому что была ее мамой. Серана не знала истинной красоты, не умела ее различать, как это делали другие. Нечто уродливое для других она могла признать красивым и наоборот. Но сейчас, смотря на себя, она не верила собственным глазам, словно думая, что это и не она вовсе. Слова Юноры гулким эхом отзывались в ее голове, почему-то, вдруг, возвышая что-то внутри. - Серана? - послышался голос нордки с легким лукавством и леди Волкихар, наконец, смогла отвести взгляд от своего отражения, покорно следуя за таинственно улыбающейся спутницей. На улицы Солитьюда опустились сумерки, которые позволили Серане спокойно гулять по площади. Казалось, что за лишний час город преобразился до невиданной ночной красоты: город буквально светился от количества фонариков на улицах, что заставляли все улицы засветиться, словно днем. До слуха доносились громкие и восторженные песни, особенно часто заводя "Песнь о Довакине", когда им на глаза попадалась Юнора. В воздухе чувствовался пряный запах сладкой выпечки, душистого аппетитного мяса и благовоний. Люди собирались в центре главной площади, где уже установили громадное чучело, которое вскоре готовились сжечь дотла. Восторженные крики и смех смешались в один гул, а Серана подолгу смотрела по сторонам, все не в силах унять свое природное любопытство и немой восторг от происходящего. Она так много раз могла просто затеряться в толпе, если бы не учтивая и крепкая хватка Юноры, которая с улыбкой смотрела за тем, как та, подобно ребенку, осматривает все и вся. Слышится стук копыт и все жители восторженно хлопают в ладоши, приветствуя тележку, которую ведет каджит, тут же с легкой укоризной разгоняющий слишком любопытных людей. Единожды взглянув на содержимое его телеги, Юноре становится понятным восторг окружающих: фейерверки. Очень экзотичная вещь, которая в Скайриме нашла внезапный наплыв популярности на такого рода празднике. Многие очень долго дивились тому, как из оружия получилось нечто подобное, что может приносить невиданные краски и радость. Наверняка, этот каджит был везунчиком, что его вообще впустили в город, ведь они редкие гости в Солитьюде. - О, что это? - тут же любопытно спросила Серана, во все глаза, точно ребенок, смотря на то, как каджит увозит телегу в сторону Мрачного Замка. - Увидишь, - тут же улыбается Юнора, а сама замечает в глазах вампирши искреннее разочарование, какое можно приписать только к малому ребенку. - Будь терпеливой, леди Серана. Услышав такое фамильярное обращение, вампирша тут же нахмурилась и фыркнула, пока Юнора с усмешкой сунула ей в руки сладкий рулет. Когда же все собрались для главного события - сжигания чучела, то на людях появилась и Элисиф - великий ярл Солитьюда. Все приветствовали ее рукоплесканиями и восторженными окликами. После непродолжительной вступительной речи, ей в руку передали факел, после чего, чучело подожгли, а в воздухе тут же зазвучала знаменитая Песнь о Олафе, под которую долго танцевали. Музыка давно сменилась, а танцы не утихали, лишь усиливая восторг празднующих. Когда же зазвучали флейты, лютни и барабаны, многие начали делиться на пары, исполняя довольно простой, но заводной танец, под такт тех, кто восторженно хлопал в ладоши, аплодируя. Пары кружились, держась за руки и задорно топая ногами о землю, под ритм звучавшей музыки, как можно задорнее подпрыгивая в воздух на высоких нотах. Танцевали абсолютно все: от маленьких детей, до совсем поседевших стариков, что хотели "тряхнуть стариной". Звук волынки и лютни мелодично перекликался с барабанами, а звучавший от других ритм от хлопающих ладоней добавлял восторженного веселья. Многие, кто не принимали участия в танцах, с широкими улыбками двигали ногами в такт звучавшей мелодии, покачивали головами и что-то напевали себе под нос. Серана смотрела на кружащихся в танце людей, отмечая про себя, что сама невольно похлопывает в ладоши, заражаясь атмосферой веселья, что царила на улицах этого прекрасного города. Она широко разинула рот и глаза, когда заметила, что среди танцующих появилась Юнора, что задорно смеясь, кружилась в танце с каким-то стражником, которого, она, судя по всему, насильно туда затащила. Многие, завидев их, тут же громко и весело засмеялись, а когда стражник смог вырваться, та долго хохотала, неожиданно, подскакивая к Серане с шальным огнем в глазах. Та быстро поняла намерения нордки, как только она взяла ее за руки, уводя за собой: - Стой, я не буду танцевать, даже не думай! - тут же воспротивилась Серана, пока Юнора, смеясь, упрямо тащила ее за собой, вдруг подмигивая: - Эй, леди ведь учат танцевать, разве нет? Или же тебя не обучали танцам, а? Серана сощурилась, смущенно окинула взором собравшихся, что весело смеялись, хлопали в ладоши, радуясь празднику и, слушая собственное, когда-то холодное и невосприимчивое к чему-то, сердце, вдруг широко улыбнулась, лукаво щуря глаза: - Учили. Просто леди принято приглашать. - О, прекрасная леди, не окажете ли вы мне честь станцевать с вами? - тут же воодушевленно спросила Юнора, восторженно смеясь и, после ответной улыбки вампирши, тут же потянула ее в толпу танцующих пар. Серана уже и не помнила, когда она так безудержно веселилась, просто искренне улыбаясь и смеясь, танцуя под звучавший такт. Юнора держалась одной рукой за руку Сераны, другая покоилась на ее талии, в то время как рука вампирши покоилась на ее плече. Под звонкий перелив лютни и флейты, они задорно двигались в танце, ловя на себе удивленные и восторженные взгляды. От внезапного счастья Серана не сразу находит саму себя, когда уже около минуты смотрит прямо в зеленые глаза нордки, ощущает ее бережную хватку на своей талии и руке, двигаясь с ней в восторженном веселом ритме. В мыслях ее проносится запоздалая мысль, что никогда в своей жизни она не веселилась, так беззаботно не танцевала, не смеялась и не вела себя. Она...искренне была счастлива. И даже несмотря на то, что она была вампиром, - это не мешало ей наслаждаться всем тем, что обычно должно заботить смертных. Впервые в своей жизни Серане стало на мгновение тоскливо, что будучи вампиром она смогла ощутить подобное лишь раз, в то время как смертные, веселятся так каждый год, а может, и чаще. Когда танцы давно позади, Серана просит Юнору погулять по Солитьюду, чтобы та показала ей город, на что та легко соглашается. Юнора видит перед собой совсем другое существо, нежели то, которое она нашла в саркофаге, в Крипте. Сейчас Серана для нее маленький ребенок, которому все было интересно и... это не могло по-особенному не трогать нордку. - О, она действительно огромна, - произносит Серана в тихом шепоте, смотря на гигантскую мельницу и, вдруг потупляя взгляд, застенчиво шепчет. - Всегда мечтала зацепиться руками за ее "крылья" и покататься. Мама часто щелкала меня по носу за это, говоря, что если узнает об этом, то страшно меня накажет. Больше я не говорила об этом вслух... Юнора остановилась, посмотрела на мельницу, после чего, недолго думая, звучно посмеялась: - Почему бы не сделать это сейчас? Ты же не скажешь об этом маме... - Что за глупости! - тут же отзывается Серана, однако во взгляде ее столько детских, искренних эмоций, на что нордка не успокаивается, а лишь пуще раззадоривается. - Мы же не дети... - Но... ведь тебе хочется это сделать, - уверенно проговорила Юнора и в следующее мгновение подошла к мельнице, забралась на небольшой уступ, после чего, зацепилась руками за "крыло" и стала подниматься, пока Серана осталась внизу: - Немедленно спускайся! Что ты творишь! Нас сейчас заметят! Когда Юнора делает круг, все это время держась за "крыло" мельницы, на ее лице огромная, восторженная и умилительная улыбка, пока лицо окрашено румянцем: - Это так здорово! Давай, цепляйся! - она протянула руку, а Серана, глядя на нее, закусила нижнюю губу, яро думая, что ей сделать. Завидев подходящую стражу, она порывисто цепляется за руку нордки, которая тут же прижимает ее к себе. Они сходят на крыше, чтобы стража их не заметила и, завидев вид, который открывался с такой высоты, они невольно умолкают, слушая смех, музыку, радостные возгласы людей. Серана смотрит с высоты на других, смотрит в небо, вдруг ложась на покрытие крыши, отмечая, что в груди ее сердце никогда так еще не билось, с тех пор, как она стала вампиром. Сияние кажется таким бесконечно прекрасным сейчас, а когда она медленно садится и возле нее примащивается нордка, она долго молчит, наслаждаясь покоем. Смотря на горизонт, она вдруг радостно восклицает: - Отсюда виден мой дом! Юнора тут же смотрит в то направление, видя пушистые вихри тумана, что обволокли нечто огромное. Расстояние было далеким, но нордка понимает, что путь их...почти закончился. - Завтра мы будем уже там, - радостно шепчет Серана, а что-то внутри у той и другой обрывается и невольно замирает. - Так скоро? - удивленно шепчет Юнора, не скрывая своей тоски и грусти, наступившей вслед за этими словами. - Да, - глубоко в голосе Сераны слышится то же самое. - Я наконец-то увижусь с отцом. Интересно, как он примет меня. Не волнуйся, я никому не дам тебя тронуть, когда мы прибудем туда. Я хочу сказать... спасибо, что ты провозилась со мной все это время... Ее речь прерывается от внезапно прозвучавшего хлопка, если не взрыва, после которого в небе расцвели красочные ленты огней. Завидев и услышав их, Серана испуганно сжимается, пока Юнора легко смеется: - Это то, что привез тот каджит, - звучит еще один залп и в небе расцветают огни невозможного, красивого фиолетового окраса, пока вампирша, умерив свой небольшой испуг, уже с удивлением и восторгом смотрит в небо. - Что это за магия? - Как удивительно, что подобное может подарить то, что вчера приносило лишь мучения, - глубокомысленно изрекла Юнора. - Это порох, только немного другой. Красиво, правда? - Никогда мне не доводилось подобное видеть, - сипло прошептала вампирша, вдруг с глубокой тоской думая о том, что ей не доведется более таким образом провести с Юнорой время. Она...подарила ей все это и Серана не помнит, когда ей было так обидно и тоскливо, при мысли, что завтра они расстанутся. Она может верить, что они встретятся вновь, однако, это скорее невозможно... - Я рада, что ты со мной, - вдруг тихо шепчет Серана, не в силах сдержать поток своих слов, но к ее облегчению Юнора была слишком заворожена огнями в небе, и не услышала ее слов. И лучше так, чем добавлять еще больше горечи их грядущему расставанию...