***
На выходе из своего кабинета Гермиона потушила свет и наложила чары на дверь. Она несла стопку непроверенных пергаментов в свои комнаты, надеясь закончить работу в уютной обстановке. Было поздно, и она так устала. Неудивительно, что она забыла про ступеньку-ловушку. Перепрыгнуть не удалось, но Гермиона хотя бы не провалилась по колено. Тяжело вздыхая, она вернулась вниз по лестнице, по пути поднимая свертки пергамента. Вдруг почувствовался порыв магии, и свертки сами собой поднялись в воздух и полетели к ней в руки. – Столько лет прошло, а вы все еще забываете о своих магических способностях? – прозвучал низкий, неторопливый голос, в котором чувствовалась смешинка. Гермиона повернулась и несколько раз моргнула, увидев директора, стоящего на самом верху лестницы. – Кажется, да, – сказала она с невольной улыбкой, удивляясь его появлению. Потом протянула руку и собрала порхающие свитки. – Спасибо, сэр. Он изящно поклонился с вежливым «приятного вам вечера, профессор», и удалился, мелькнув развевающейся мантией. «Как это ему только удается?» – не в первый раз удивлялась Гермиона, опять поднимаясь по лестнице. – «Как только у него получается внезапно появляться, становиться абсолютным центром происходящего и потом просто-напросто исчезать?» Было нетрудно припомнить, что он в какой-то мере всегда был таким. О его таланте появляться в самый подходящий – или неподходящий – момент ходили легенды задолго до ее первого курса. Он заполнял своим присутствием классную комнату еще до того, как заходил в нее, что всегда приводило учеников в ужас. Только в этом году, работая под его руководством, Гермиона могла наблюдать без сопутствующего страха за тем эффектом, который производил директор. Если честно, то в первые месяцы она его все-таки побаивалась, но после того дня в теплицах начала видеть его в другом свете. А их разговор на кухне сделал из Снейпа на удивление обычного человека. Однако от него исходила отчужденность, к которой было трудно привыкнуть. Недавний вечер в баре был тому отличным примером. Казалось, директор совсем не заметил, как изменилась атмосфера в помещении, когда он зашел, замыкая группу учителей. Гермиона провела все время, наблюдая – не только за ним, но и за всеми вокруг него, – пытаясь определить, что же в нем было такого особенного, влияющего не только на нее, но и на остальных людей в баре. Только присутствие Дамблдора отрезвляло сильнее. Может, у должности директора был такой побочный эффект. После того, как он ушел, Гермиона попыталась расспросить об этом других, но только Помона поняла, о чем речь. – Он просто всегда такой. Из-за того, наверное, с какой целеустремленностью берется за каждое дело. Он и подростком таким же серьезным был, что, должна сказать, не добавило ему популярности среди однокурсников. Думаю, он и сам только через несколько лет после первого поражения Сама-Знаешь-Кого к этому приспособился. Директору тогда было приблизительно столько лет, сколько тебе сейчас. А когда ты сама училась в школе, ни о какой солидности не могло быть и речи: годы преподавания мистеру Поттеру не прошли бесследно, и это еще мало сказано. Гермиона понимающе кивнула и дала разговору перейти на другие темы. Этот человек был головоломкой. Она задумалась, не слишком ли много проводит времени, разгадывая его. Вернувшись в свои комнаты, Гермиона увидела Виктора, развалившегося на диване, глубоко спящего с раскинутыми в стороны руками и ногами. Она улыбнулась и свалила свитки в кучу на столе, а потом помогла ему перебраться на кровать. На секунду она подумала о мадам Снейп: случалось ли той по возвращении домой хоть раз застать изнуренного мужа в такой непривлекательной позе? Это не укладывалось в голове: он наверняка даже спал с неповторимым изяществом. Гермиона достаточно путешествовала с Виктором и видела, как поклонники его обожали и какой эффект он производил на толпу, но он все же не вызывал и десятой доли той реакции, которая следовала за всего лишь приподнятой бровью директора.***
Идя по коридору после ужина, Гермиона обратила внимание на группку учеников, толкущихся у двери в женский туалет на втором этаже. К этому времени она набралась достаточно опыта, чтобы за версту почуять передрягу, поэтому сразу направилась к перешептывающимся детям. – Что здесь происходит? – спросила она учительским тоном, не терпящим возражений. Ответила Дарла Клеймор, пятикурсница из Когтеврана: – Даниэль и Корнелий хотели похвастаться перед Пруденс и открыли Тайную комнату. Они все еще не вернулись. Гермиона посерела: – Открыли Та… А ну-ка повторите! – Даниэль Брэкен и Корнелий Гайд хвалились, что научились говорить «откройся» на парселтанге, прочитав книгу о войне. Пруденс Кливотер им не поверила, поэтому они пошли и доказали, что могут. Гермиона протиснулась через толпу и увидела то, что надеялась больше никогда не увидеть. Вместо раковин посередине помещения чернел зев туннеля. – Совсем с ума сошли! – воскликнула она. – Сколько они уже там находятся? – Больше часа. Вот и ужин пропустили, – ответил ближайший ученик. Гермиона наклонилась в черноту туннеля и крикнула, но если на ее зов кто-то и ответил, это невозможно было услышать из-за гомона учеников. «Тишина!» – приказала она и прокричала в туннель еще раз. Теперь в ответ послышался сдавленный стон. Она выпрямилась и послала Патронуса к директору. Как раз в это время Аргус Филч пробрался через толпу, растолкав учеников. – Че такое, че за гам! А, профессор Крам! Че тут происходит? – Ученики балуются, мистер Филч. Не могли бы вы позаботиться о том, чтобы они разошлись? Директор скоро придет. Мне нужно вниз: кажется, кто-то ранен. Филч немедленно залаял на учеников. Гермиона несколько раз глубоко вдохнула, наложила на себя то же парящее заклинание, которое они с Роном использовали восемь лет назад, и нырнула в туннель. Освещая дорогу волшебной палочкой, она пробиралась вниз по склизкой трубе, отталкиваясь кончиками пальцев. Стоны теперь казались громче, и она прибавила скорости. Труба выпрямилась. Гермиона осторожно пробралась вперед. Свет от палочки упал на Корнелия Гайда, который лежал на полу прямо под трубой, прижимая руку к туловищу. Кровь текла струйкой по его голове. Второго ученика в пятне света видно не было. – Мистер Гайд! Вы в порядке? – Я вылетел из трубы прямо на голову. Руку еще, кажется, сломал, – жалобно простонал он. Гермиона начала шептать заклинания, чтобы выяснить, как тяжело он был ранен. – Где мистер Брэкен? – Убежал. Когда мы поняли, что не можем вернуться по трубе, он меня здесь бросил. Кроме синяков, глубокой раны на голове и перелома руки у мистера Гайда обнаружилось сотрясение мозга. Гермиона остановила кровотечение и послала Патронуса к мадам Помфри. Оставалось только придумать, как поднять ученика по трубе, и тут Гермиону осенило. – Гибби! – позвала она. Он был единственным домовиком, которого она знала по имени. Гибби появился рядом. – Не мог бы ты мистера Гайда в больничное крыло доставить? Он ранен и… Не успела Гермиона договорить, как маленький домовик коснулся ученика и они исчезли. – Ага. Спасибо, – сказала Гермиона воздуху. Она повернулась и посмотрела на проход, ведущий в темноту Комнаты. Умом Гермиона понимала, что там больше нет никаких монстров, но почему-то это ее совсем не подбадривало. – Мистер Брэкен! Даниэль! Вы меня слышите? Она прислушалась к замирающему эху, надеясь на ответ, вскрик или хотя бы стон, но не услышала ничего. Она пошла по проходу, стараясь побороть страх. Казалось, мурашки не просто бежали по ее коже, а как слоны топали. Вдруг послышался шорох, и Гремиона резко обернулась. Она с облегчением подбежала к трубе, когда в ней показался свет. – Грейнджер, вы там? – Да! – прокричала она в ответ директору. Гермиона была до дрожи в коленях рада слышать его голос. – Сейчас спущусь! – крикнул он. Гермиона отошла, когда услышала, что он быстро катится вниз по трубе. На стенах загорелись факелы. Она отошла еще на шаг, когда директор вылетел из трубы и приземлился на ноги. Сама Гермиона споткнулась о камень и умудрилась шлепнуться на пятую точку. Гермиона поднялась с пола под его раздраженным взглядом. Директор выглядел неважно: слизь плохо смотрелась на его мантии. С ее собственной мантией дела, наверное, обстояли не лучше. – Пустоголовые гриффиндорцы! – процедил он, оглядываясь по сторонам. – Вы их еще не нашли? Директор был в ярости, чего и следовало ожидать. Гермиона тоже бы разозлилась, если бы не была на грани истерики. – Пару минут назад я нашла мистера Гайда и попросила Гибби перенести его в больничное крыло. На этом все. – Он был тяжело ранен? – нахмурившись, спросил директор. – Сотрясение мозга, перелом руки, рана на голове, которую я уже исцелила. Он из трубы неудачно выпал. Но жизни ничего не угрожает – пока. Посмотрим, что будет, когда Филч до него доберется. – Действительно, – прошипел Снейп. – Может, я ему наконец-то разрешу поиграться кандалами. Они некоторое время разглядывали освещенный проход. – Почему факелы загорелись, когда вы появились? – спросила Гермиона. – Мне ни зги не видно было. Я даже не знала, что факелы тут имеются. Директор раздраженно посмотрел на нее. – Поднапрягите мозги, Грейнджер. Почему Тайная Комната Салазара Слизерина не считает нужным освещать дорогу вам? – Ах, – только и сказала она, задетая насмешливым тоном директора. Потому что она была маглорожденной – вот и вся загадка. Гермиона отвернулась и направилась по проходу к Комнате, осматривая пол в поисках возможных следов. Прошло несколько секунд, до того как Снейп поспешил за ней. – Грейнджер, – позвал он. Она шла дальше не останавливаясь, смотря на заваленный камнями пол. – Что, директор? Снейп догнал ее и, схватив за руку, развернул к себе. – Я не говорю, что это справедливо; это просто самое логичное умозаключение, – нетерпеливо сказал он. – Это самое глупое умозаключение! – огрызнулась она. – Рон – чистокровный маг, но факелы для него не зажигались. Глаза Снейпа округлились от удивления. – Нет, я не имел в виду… – он нахмурился, очевидно сбитый с толку. – Я хотел сказать, потому что я слизеринец, Грейнджер. Мне и в голову бы не пришло втянуть в это вашу родословную. – Понятно, – только и сказала Гермиона, чувствуя себя довольно-таки глупо. Она высвободила руку и отодвинулась. Услышала, как директор хмыкнул, но не решилась поднять взгляд: она бы только увидела, что опять его разозлила. Почему-то засосало под ложечкой. Гермиона поспешно перебралась через камни, мимо того места, где Златопуст обрушил на себя потолок, к незаваленному участку пола и нашла, что искала: отпечатки ботинок в пыли вели в Комнату. Гермиона дождалась Снейпа и указала на следы. Он внимательно посмотрел на нее, открыл было рот, будто хотел что-то сказать, но передумал и лишь кивнул, перед тем как пойти впереди. Они последовали за отпечатками ботинок в Комнату, посмотрели вокруг, но не нашли ничего интересного. Гермиона только набрала в легкие воздуха, чтобы произнести «Гоменум ревелио», как Снейп остановил ее, схватив за руку с палочкой. – Не исключено, что Комната как-то зачарована против людей с вашей родословной, Грейнджер, – медленно проговорил он. – Лучше вам не направлять на нее никакие заклинания. – Ой. Логично. Но вы, будучи полукровкой, наверное, тоже в опасности? Он скривился. – Я директор школы. Не таких чистых кровей, как мистер Уизли или ваш Крам, но чары в этих стенах причинят вред скорее им, чем мне. Боясь сморозить еще какую-нибудь глупость, если откроет рот, Гермиона просто отошла в сторону и кивнула. Снейп пошел вперед вдоль следов, крепко сжимая палочку. Так же сжимая свою, Гермиона последовала за ним. Она ума не могла приложить, как получилось, что он принялся защищать свою родословную всего через две минуты после того, как она закончила защищать свою. Гермиона тряхнула головой и продолжила осматривать Комнату. Директор остановился и дотронулся до ее плеча. Гермиона подошла поближе и проследила за направлением руки: та указывала на ученика, разлегшегося под гигантской, внушающей ужас статуей мага. Они услышали похрапывание, когда эхо шагов затихло. Гермиона и Снейп переглянулись. Возмущение несуразной ситуацией боролось с глубоким облегчением. – Я его пришибу, – буркнула Гермиона. – Я тут от страха чуть не поседела, а он спать изволит! – Должен поблагодарить вас за то, что ставите безопасность учеников превыше всего, Грейнджер, – сказал директор. – Я всего лишь следую вашему примеру. Вы ведь так же поступали, когда я была ученицей, – улыбнулась она. Снейп посмотрел на нее, и уголки его губ поползли вверх. – Ежедневно, – ответил он. – Особенно если Лонгботтом рядом с котлом оказывался. Оба улыбнулись, и вдруг смотреть друг на друга стало неловко. Отведя взгляд, они поспешили к спящему ученику.***
– Кто-нибудь хочет еще чем-нибудь поделиться, перед тем как мы перейдем к бюджету? – спросила замдиректора. – Я сегодня разнял Брэкена и Гайда, – сказал профессор Чалмерз. Гермиона подняла голову от протокола, который вела, но потом и это происшествие решила записать. Ллойд продолжил: – Они, очевидно, все еще в ссоре. Отработки с Филчем, наверное, сказываются. – Отлично, – проговорил директор. – Это подает надежду, что у них отбило желание производить впечатление на девушек, рискуя своей жизнью. Виктор легонько толкнул Гермиону, сунул ей в руку чашку чая и дал понять жестами, что это для Минервы, которая сидела от нее по другую сторону. – Ну не знаю, ради некоторых девушек совсем не жалко рисковать жизнью, – сказал Терренс. – Вот она, легкомысленность молодости! – театрально воскликнул Филиус. Он вскарабкался на стул, чтобы дотянуться до чашки чая, которую ему подавал Виктор. – Ну ладно, пойдем на компромисс: ради некоторых девушек можно терпеть определенные неудобства. Ближе к истине? – Едва, – протянул директор. Гермиона решилась на секунду поднять голову и увидела, что директор смотрит на учителя нумерологии с насмешкой. – Я не согласен. Я думаю, что ради правильной девушки можно стерпеть любие неудобства! – сказал Виктор, вызывая восторженные ахи и вздохи. Гермиона похолодела. Требовалось всегда сохранять профессионализм, и намеки на подробности из личной жизни этому не помогали. Не удивительно, что директор разозлился на нее из-за комментариев Виктора о мадам Снейп. Гермиона постаралась улыбнуться и надеялась, что выглядит смущенной, хотя внезапно ее охватила ярость. Мало того, что Виктор из нее посмешище сделал; она не могла вспомнить и четырех примеров того, как он «терпел неудобства» ради нее в последние пять лет! Он даже сидение на унитазе не опускал. Может, директор и прозвучал, как ворчливый прагматик, зато он был честен. Гермиона мельком взглянула на Снейпа и увидела, что он смотрит прямо на нее. Мгновение спустя его взгляд перешел на Виктора, и директор нахмурился. – Может, все-таки вернемся к нашим баранам? – отрезал он. – Минерва, что там было с бюджетом? Гермиона спряталась за протоколом совещания и не поднимала от него головы, пока не пришло время ужина.***
– Хагрид, почему на парадных ступенях кучами лежит фестраловый навоз? – спросил директор, потирая переносицу. Он не знал, радоваться ли тому, что уже позавтракал. – Ох, сэр, видите ли, детишки изучали фестралов. Типа, их привычки, и все дела. На занятиях, имеется в виду. И, знаете ли, фестралов ведь совсем немногие могут видеть, детишки-то. Вот они и решили, типа, видите ли… – Хагрид… – в голосе Снейпа проскользнуло именно то нетерпение, которое он старался обуздать, разговаривая со впечатлительным полувеликаном. – Вчера вечером ученики умыкнули свежее мясо с кухни и разложили его на ступенях, сэр. Хотели утром увидеть следы фестралов на снегу. – И вы, дорогой Хагрид, этому эксперименту никак не способствовали? – Не, я бы никогда, сэр. У них, у фестралов-то, желудки слабые. Теперь это, э, всем видно. Снейп посмотрел вверх, на серьезное лицо, и вздохнул. – На следующем занятии уделите больше внимания основам работы с животными. Может, и на профессиональную этику парочку минут выкроите. А пока что позаботьтесь о том, чтобы все это безобразие исчезло. – Конечно, директор. Заметано. Снейп развернулся и зашел в школу. Начало дня оказалось не самым благоприятным. – Доброе утро, директор. Повернувшись, он увидел Грейнджер, идущую на завтрак в одиночестве. – Где же ваша стойко переносящая неудобства половина? – протянул он. На секунду в ее глазах показалась заговорщицкая улыбка, которая тут же исчезла. – Вчера вечером мы поссорились, что, судя по всему, оказалось для него непереносимым неудобством. Он даже отправился завтракать в самую рань, – ответила Гермиона. – А что это за запах? Снейп указал на двери. – Один из классов Хагрида ставил эксперимент с фестралами. – Уф, пахнет будто навозом. – Что и было конечным результатом эксперимента. Пойдемте. Позвольте проводить вас на завтрак, если у вас аппетит не исчез. – С удовольствием, – ответила она. – Нужно, чтобы кто-нибудь проследил за порядком на следующем вечере танцев. Какие у вас планы на выходные, Грейнджер? – Я не могу, сэр. Должна идти на благотворительный министерский бал, как послушненькая героиня войны. – Понятно. Уже отлыниваете от своих учительских обязанностей. В наказание составьте список учителей, которые в следующие выходные смогут присутствовать. Гермиона озадаченно посмотрела на Снейпа, но потом улыбнулась. – У вас, наверное, ни минутки свободной нет? – спросила она. – Вы правы. – Знаете, вы могли бы просто попросить об одолжении. – И испортить все веселье? – В какой главе руководства говорится, что директорам веселиться можно? – В главе о директоре Блэке, которая называется «Меньше пахать, больше играть по-слизерински». Ее смех зазвенел колокольчиком, когда Снейп отворил дверь в Большой зал. Он тоже начал было улыбаться в ответ, но вовремя опомнился и скривил губы, хмурясь на учеников из принципа. Он чопорно кивнул Грейнджер и направился к своему месту.