***
Директор Снейп вышел из душа и быстро высушился взмахом палочки. Пристально посмотрел на себя в зеркало, надел через голову ночную рубашку, высвободил волосы из-под воротника и погасил свет. Прошел в спальню и залез под одеяло. Это будет их третьей попыткой. Первая закончилась, так и не начавшись, когда он к своему стыду оказался не на высоте. Вторая прошла согласно плану месяц спустя и больше напоминала формальность: Снейп еле-еле выдавил из себя оргазм, чуть не натерев жене мозоли. На следующий день оба испытывали неудобство при ходьбе. Снейп надеялся, что сегодня все будет по-другому, но не знал, как этого добиться. Во время совещания с Попечительским советом он получил записку от Леоноры с приблизительными сроками овуляции, и все внутри у него сжалось. Так их привычно редкий секс превратился в тщательно спланированный привычно редкий секс. Независимо от того, какого пола окажется ребенок, вторым именем ему будет Наконец-то. Он придвинулся ближе к жене. Та вздохнула, закрыла журнал, бросила его на ночной столик и потушила палочкой свечи. Снейп закатил глаза в темноте. Он устроился рядом и начал медленно гладить ее живот, чувствуя, как теплый шелк ночной рубашки скользит по ее коже. Леонора дернулась в сторону и отрезала: «Щекотно». Снейп надавил сильнее и позволил себе забыться в поисках хоть каких-нибудь приятных воспоминаний. В темноте его рука пробралась выше и обхватила грудь, в то время как мозг услужил воспоминанием о другой груди. Та, другая, была округлее, полнее и лежала в руке ощутимым весом. Замелькали воспоминания о том, каково было с женщиной, наслаждающейся его ласками и отвечающей на них, постанывающей и трепещущей от его прикосновений. Забыв о Леоноре, Северус занялся любовью со своей Гермионой. Он слышал ее стоны и чувствовал дрожь, пробегающую по ее коже. Он искусно поглаживал ее бугорок до тех пор, пока она не ахнула и не начала направлять его. Северус вошел в нее и наклонился вперед, чтобы поймать ртом ее крик удовольствия. Вся его тоска, вся сдерживаемая страсть вылились в один поцелуй, и его сердце дрогнуло, когда она застонала в ответ. Наманикюренные ногти впились в его спину, и Северус удивленно открыл глаза. Он слышал не Гермиону из своих воспоминаний, а Леонору. У него отвисла челюсть, и Северус старался не сбиться с такта от нахлынувших мыслей. Леонора еще никогда не была с ним такой страстной. Теперь же она подгоняла его руками на пояснице и пятками, впивающимися в бедра. Северус ускорил темп, доводя ее до новых вершин удовольствия мощными толчками. Он глубоко поцеловал ее и застонал, когда она ответила на поцелуй. Он занимался любовью со своей женой, будто в самый первый раз. Ее мышцы затрепетали вокруг него, и Северус потянулся к клитору. Он гладил, надавливал, обводил бугорок пальцем, ожидая вскрика или подрагивания, которые подсказали бы, что именно Леоноре больше нравится. Она никогда раньше не подавала никаких знаков. Леонора взорвалась под ним, и Северус излился, впервые почувствовав, как запульсировала ее плоть, и услышав тихий крик, когда она кончила. Он поддерживал себя на локтях и в темноте смотрел вниз на свою жену. Северус ничего не мог поделать с гордой улыбкой, робко прокравшейся на его лицо. Подняв руку, он нежно погладил Леонору по щеке. В темноте Леоноре удалось влепить пощечину без малейшего предупреждения. Голова отлетела в сторону, в ухе зазвенело. Снейп скатился с жены и схватил палочку, чтобы зажечь все свечи в спальне одним бешеным движением. – Это еще за что? – прогремел он. Леонора сидела посередине кровати, прижимая одеяло к шее и прожигая мужа взглядом, полным ярости. – Как ты только мог со мной так поступить! – воскликнула она в смятении. Ее глаза казались дикими, и Снейпу было ясно, что происшедшее ее сильно расстроило. Он прерывисто вздохнул, провел рукой по своим длинным волосам и присел на кровать, держась на достаточном расстоянии и прикрывая пах подушкой. – Леонора, так же должно было получиться. И это было прекрасно. – Я из-за тебя его предала! – всхлипнула она тоскливо. Снейп моргнул, но потом понял. Он потянулся к изящной руке и легко взял ее в свою. – Юлий был хорошим человеком, Леонора. Он заслужил твою любовь, и он достоин твоей преданности. Но он никогда бы не заставил тебя провести всю жизнь в страданиях, раз тебя любил. Конечно, он бы хотел, чтобы ты о нем вспоминала, но и чтобы нашла свое счастье. Ты его не предала. Ты просто опять начала жить. Начала чувствовать. Твой сегодняшний подарок – большая честь для меня. Так бы не получилось, если бы ты еще не была готова. Сначала она прислушивалась к его доводам: слова проникали в ее разум и успокаивали, но Снейп явно почувствовал, когда связь оборвалась. Леонора отдернула руку и поспешила дотронуться до цепочки, подаренной ее погибшим любовником много лет назад. Ее глаза стали вновь дикими, и она посмотрела на Снейпа с таким презрением, что у него сжалось горло. – Да как ты смеешь! Думаешь, сможешь подлизаться и занять его место? Ты ему и в подметки не годишься, и это никогда не изменится! Как у тебя только язык поворачивается давать мне советы, будто ты понимаешь, каково это. Тебе не знакомо чувство потери так, как мне! Снейп отшатнулся, будто от второй пощечины. – Если изволишь поднапрячься, то вспомнишь, что я тоже потерял любимого человека в войне, – сказал он тихо. Его голос был неестественно спокойным. – Эта сучка никогда тебя не любила! Ты и представить себе не можешь, каково это! Откуда тебе знать? Кто ж тебя, такого страшного, полюбит! Снейп почувствовал, как вся кровь отхлынула от лица. – Неправда, – прошептал он. Невыносимая боль разрывала его грудь и требовала ответить ударом на удар. – Кое-кто меня любил! У меня была возможность стать с ней счастливым, но я от нее отказался, чтобы быть несчастным с тобой! В глазах Леоноры промелькнуло понимание, и ее ярость стала еще безумней. Она выкарабкалась из кровати и схватила волшебную палочку. Направила ее на свой живот и выкрикнула противозачаточное заклинание, победоносно смотря на мужа. – Нет! – прокричал он, запоздало перепрыгивая через кровать. – Нет!!! Как ты могла? Почему ты это сделала? – Ах, Северус, брось. Ничего еще не могло произойти. И теперь ничего никогда не произойдет. Хочешь ребенка? Вали к своей гребаной любовнице! – И Леонора скрылась в ванной. Северус рухнул на кровать, прижимая подушку к груди, стараясь заглушить боль. Услышав шум воды в душе, он в шоке оглянулся. Как только может все выглядеть по-старому, когда его жизнь только что пошла прахом? Он встал с кровати и расправил ночную рубашку. Открыл верхний ящик, схватил коробку и, пошатываясь, направился к лестнице. Снейп остановился перед Альбусом, но никак не мог понять, что именно портрет пытается ему втолковать, и просто вышел из кабинета. Он не знал, как долго бродил по замку, босой, с ниспадающими влажной волной волосами. Под конец прибежала Минерва – в домашнем халате, с заплетенной ко сну косой, в руках – теплая накидка. Она укутала в нее Северуса, отвела его в свои покои и постелила ему в гостиной. Минерва шептала материнские слова утешения, приводя в порядок его лицо, а Альбус с тревогой наблюдал за ними из картины с осенним шотландским пейзажем. Северус уснул, прижимая коробку к груди.***
Северус нахмурился при виде разнообразных мантий, висящих в его шкафу. Достав волшебную палочку, он начал методично от них избавляться. Первыми исчезли различные оттенки синего, за ними – три мантии в коричневых тонах. Взмах палочки, и не стало серой мантии с атласной кромкой. О судьбе темно-зеленой, бархатной Северус на секунду задумался, но вскоре и эта мантия исчезла, оставив позади лишь качающуюся вешалку. Он оделся, глядя на себя в зеркало. Исцеляющая мазь, которую вчера вечером нанесла на его лицо Минерва, подействовала хорошо. Остались только две розовые линии – там, где Леонора его поцарапала. Северус сожалел, что теперь при взгляде в зеркало в памяти всплывет эта уродливая ссора, а не милое, забавное воспоминание о том, как Грейнджер чуть не отправила его в нокаут. Он аккуратно расчесал свои длинные волосы и заколол их ниже плеч, как обычно. Потом схватил получившийся хвост, поднял палочку и отрезал его чуть выше заколки. Северус посмотрел на свое отражение. Одна сторона получилась длиннее другой, но до таких мелочей ему не было дела. Результат был удовлетворительным. Он бросил отрезанные волосы в раковину, и они исчезли после очередного взмаха палочки. Снейп застегнул рукава, расправил плечи и направился в гостиную. Когда он на рассвете вернулся в свои покои, его жена сидела за столом перед нетронутым завтраком. Тогда он ее проигнорировал, потому что не был готов. Но теперь Снейп был так готов, насколько вообще возможно. Он вышел из спальни и повернулся к Леоноре, не приближаясь больше ни на шаг. Она поставила дрожащую чашку на блюдце, откашлялась и только потом, подняв голову, встретилась взглядом с мужем. Ее веки казались припухшими. Северус еще никогда не видел признаков того, что Леонора умеет плакать. Он рассматривал ее с поверхностным любопытством. – Северус, – начала она с едва заметной дрожью в голосе, – простите меня. Я зашла слишком далеко. Моему поведению нет ни объяснения, ни оправдания. Она отвела взгляд и начала разглядывать ногти, очевидно, чувствуя себя не в своей тарелке. Снейп подумал, не осталось ли под ее ногтями его крови. – Если вы решите подать на развод, я с этим смирюсь. Но если вы дадите мне еще один шанс, я сделаю все, чтобы вы об этом не пожалели. Даже подарю вам ребенка. За все то, что вы для меня сделали, я должна вам хоть чем-то хорошим отплатить. Он сморгнул и нахмурился. – Но почему? Почему вы хотите остаться со мной, Леонора? Какая вам от этого польза? Почему вы вообще все еще хотите быть моей женой? Вы были бы намного счастливее одна. Вам причитается половина моего состояния. Если вы распорядитесь ей разумно, то не придется работать. Снейп закрыл глаза и провел рукой по волосам, вздрогнув, когда они оказались намного короче обычного. – Вы ведь даже симпатии ко мне не испытываете, – проговорил он расстроенно, ненавидя себя за то, каким ничтожеством он звучал. – Это неправда! Я вас глубоко уважаю! Я не хотела сказать ничего из того, что у меня вчера вылетело. Я не хочу жить в одиночестве. Не могу… – она взмахнула руками, ища слова. – Мне нравится, как я сейчас живу, Северус. Я счастлива с вами здесь. Мне только бы хотелось, чтобы вы были счастливы со мной, – Леонора отвернулась к стене и закрыла глаза. – Я могу смириться с тем, что вы завели любовницу. Очевидно, вы ведете себя осмотрительно, потому что я ни о чем не догадывалась. Я вас не виню. Эта новость меня просто шокировала. Все, что вчера ночью произошло, меня шокировало. – Один опрометчивый поступок еще не значит, что у меня есть любовница. Я просто сказал, что у меня появился шанс быть с кем-то, кому я небезразличен, и что я им не воспользовался. Мне жаль, что я сделал вам больно. Это не входило в мои планы и никогда больше не повторится. Думаю, что прошлая ночь послужила адекватным наказанием. – Согласна, – сказала Леонора убежденно. – Значит, продолжим по-старому? Снейп вздохнул и потер переносицу. – Ума не приложу, зачем это вам, но не вижу необходимости что-то менять, пока мы все не обдумали. – Я рада, Северус. Когда все успокоится, мы вернемся к нашей старой жизни, вы и глазом не успеете моргнуть. Он покосился на Леонору, пытаясь распознать, не было ли это просто неудачной шуткой. Увидел обнадеженное выражение на лице жены и лишь тоскливо закрыл глаза.***
Гермиона обернулась, когда послышался звук разрываемой бумаги, – как раз вовремя, потому что чертов козел опять пробрался во двор и жрал ее записи. Разъярившись, она схватила палочку и выпрямилась, но скотина уже проглотила последнюю страницу. Гермиона разразилась ругательствами – в этом она поднаторела с тех пор, как познакомилась с козлом. Махая руками, она прогнала его со двора и наложила на калитку чары от нежеланных посетителей. Стоило Гермионе отойти на два шага, как опять послышался стук копыт. Повернувшись, она увидела, как козел спрыгнул с забора, рванул к стулу и вгрызся в книгу. Гермиона взвизгнула и бросила в его сторону колющее заклинание, которое только разозлило козла. Он затоптал все ее записи и еще две книги. Гермиона взвыла от бессилия. Виктор выбежал из дома. Увидев, что произошло, он разразился хохотом. У Гермионы перед глазами затанцевали мушки. – Совсем не смешно! – прокричала она, но Виктор не переставал покатываться от смеха. Гермиона направила на нее свою волшебную палочку и крикнула: – Я серьезно, Виктор! Прекрати смеяться! Он перестал, разводя руками. – Моня, это же всего лишь козел. Он занимается своими козлиними делами. – Он может заниматься своими козлиными делами в каком-нибудь другом месте! Я его больше не потерплю. Не потерплю эту развалюху, которую ты называешь домом. Да и тобой я не особо довольна! Попросила же недели назад, чтобы ты что-нибудь против этого козла предпринял, а ты, небось, и пальцем не пошевелил, а? – Виктор сдвинул брови. – Ну же? Что ты сделал? Ничего. – Моня, почему ти так ругаешься? Это совсем не в твоем стиле. – Знаешь, что не в моем стиле? Козлы. Треклятые, Мерлин их подери, гребаные козлы. И Армения. Армения тоже не в моем стиле. Насрать на Армению! Здесь слишком много чертовых козлов! – Ти сегодня випивала? – Еще не успела, – рыкнула Гермиона и развернулась. – Куда ти направилась? – А тебе не наплевать? Шел бы ты на работу, – отрезала она. Гермиона хлопнула дверью, сорвала с плеч толстый плащ и швырнула его через всю комнату. Сжала руки в кулаки и закричала так громко, как только можно кричать с закрытым ртом. От этого только засаднило горло. Гермиона вздохнула, прошла на кухню и налила себе стакан воды. Она вернулась в гостиную, опустилась на обветшалый диван и начала покачиваться взад-вперед. Несколько недель трудов коту под хвост. Три книги в клочья, а новые экземпляры неделями ждать придется. Гермиона провела рукой по волосам. Она почти что нашла очередной кусочек головоломки. А теперь придется сидеть и ждать. Не то чтобы у нее совсем не было с чем работать. Она нашла старый конверт и принялась набрасывать линии. Этот узор она теперь выучила вдоль и поперек. Благодаря «Пособию колдомедика», Гермиона знала, какие из линий остались от Сектумсемпры, какие были результатом осколочных или ножевых ранений, а какие свидетельствовали о Круциатусе в упор. О, да. У нее появилось множество доказательств. Самым главным из них был тот факт, что она знала о злоключениях Северуса Снейпа во время войны намного больше, чем должна была. Теперь Гермиона не сомневалась, что вошедшие в привычку сны не были всего лишь вырывающимися на поверхность желаниями. Стоило только составить список, как она пришла к невероятному умозаключению. Сначала Гермиона его сразу отбросила. Однако начав пересматривать события прошлой весны в свете новой теории, она вдруг поняла все, и единственный логичный вывод ее ошарашил. Верхом всему стала та встреча в библиотеке, их последний разговор наедине. Гермиона знала, что была на правильном пути. Просто чуяла. Она переспала с Северусом Снейпом, а потом позволила наложить на себя Обливиэйт. Судя по всему, даже сама приняла участие в разработке плана, потому что составила для себя записку, которая все замечательно объясняла. Но почему? Как это могло случиться? Раз она занялась с ним сексом, то должна была питать к нему глубокие чувства, а они появились только после происшествия. Прокручивая в голове учебный год, Гермиона ясно видела, что директор заинтересовал ее практически в первый же день. Не составило труда найти примеры ситуаций, в которых она однозначно занималась самообманом, оправдывая свои чувства. В течение месяцев, предшествующих тому дню, когда в Гермиону попало проклятье, они с директором странным образом подружились; в этом не было сомнения. Но она не могла найти практически никаких доказательств тому, что он отвечал на ее чувства взаимностью. Он проявлял к ней участие, но не выходя за рамки обычных отношений между подчиненными и внимательным работодателем. Изредка, или, если честно, регулярно, директор относился к ней будто бы по-особенному. Оглядываясь на прошлое, Гермиона не могла не заметить, что все заявки Виктора постоянно отклонялись, тогда как каждая ее заявка принималась к исполнению. Директор даже Минерве иногда отказывал. Но такие мелочи не доказывали существования любовной связи. Больше всего Гермиона боялась, что влечение не было взаимным. Почему же еще он был с ней потом так холоден? Это было загадкой, причиняющей невыносимую боль. Пришлось предположить, что он стыдился своего проступка и принял все меры, дабы тот не повторился. Неужели она на него накинулась? Как-то донимала его, пока он не сдался? И если так оно и было, почему же он казался таким опустошенным, когда узнал, что она не беременна? Лишь эта реакция намекала на его чувства. В ту секунду, когда маска треснула, директор выглядел, будто весь мир пошел прахом. Он смотрел на нее с такой тоской. А когда он до нее дотронулся и смахнул ее слезы, это совсем не напоминало действия использованного мужчины, не так ли? Если бы она была ему безразлична, разве бы он захотел, чтобы она носила его ребенка? И что бы случилось, если бы она действительно была беременна? Рассказал бы он правду? Или наделал ей еще больше провалов в памяти? Кругом одни вопросы… Именно поэтому Гермиона заказала книги об Обливиэйте и недугах от заклятий. Она начала искать способы обращения заклинания, которое Снейп наложил на ее память. У нее уже хорошо получилось восстановить память своим родителям после войны, однако она тогда не воспользовалась Обливиэйтом. Сейчас Гермиона стояла перед совсем другой задачей. Она как раз дошла до главы, в которой объяснялось, почему провалов в ее памяти было не так много, как должно было быть, но тут явился козел и сожрал все записи и книгу. Ждать нового экземпляра из Англии неделями придется. Гермиона покосилась на настенные часы и задумалась, как вздремнуть украдкой в одиннадцать утра. Она допила свой стакан воды, поставила его на столик, закрыла глаза и положила голову на спинку дивана, между бугром и пролежанным местом. Завела руки за голову, и ее пальцы обвились вокруг воображаемых рук, держащих ее за запястья. – Повторяю: Моня, ти не спишь? – Что? Вик? Нет, не сплю. Я просто… – Просто задремала? Знаю. Это депрессия. Ти всегда несчастна, да? Гермиона проморгалась и увидела, что на улице вечереет. – Я не хотела. Пойду готовить ужин. Извини, я быстро. – Не надо, я уже начал. У меня для тебя кое-что есть. Пока ти спала, прилетела сова, – он бросил конверт на диван и направился на кухню. Гермиона подняла толстый конверт, увидела печать Хогвартса и сломала ее. Внутри находился еще один конверт и письмо от Минервы. Сердце екнуло от разочарования, и Гермиона поморщилась. «Гермиона, Надеюсь, что у тебя все в порядке. Как бы мне хотелось, чтобы это письмо застало тебя во время работы над важным исследовательским проектом, для которого требуются все твои знания и способности. Над таким проектом, от которого неплохо было бы отдохнуть. А если никакого проекта нет – и у меня есть все причины это подозревать, – я надеюсь, что это письмо улучшит твое настроение. Директор согласился провести в замке новогодний бал и поручил мне пригласить бывших сотрудников, а также героев войны и министерских подхалимов. Ты по двум параметрам подходишь. Поэтому я очень надеюсь, что ты примешь вложенное приглашение и проведешь с нами выходные. Мы рассчитываем, что гости останутся на оба выходных, но если вы с Виктором решите отлучиться, это не беда. Мы работаем над программой на оба дня. Сам бал запланирован на субботний вечер. Приглашение одновременно является портключом, инструкции приведены на обороте. Надеюсь скоро тебя увидеть и наговориться от души. С любовью, Минерва Макгонагалл». Гермиона подскочила с дивана и побежала на кухню. – Виктор, смотри! Нас приглашают на новогодний бал в Хогвартсе! Он отошел от плиты, посмотрел на нее и пожал плечами. – У нас уже есть плани. Армянский памятний бал для любителей квиддича. Без нудних учених будет намного веселее, чем на том, другом. – Я слышу о бале для любителей квиддича впервые. – Приглашение пришло две недели назад. Я уже согласился. – Но я хочу пойти на бал в Хогвартсе. – Почему? – Почему? Потому что хочу. Потому что там все мои друзья будут. Потому что для разнообразия хочется сделать что-то для себя! – голос Гермионы постепенно повышался. – Ах, так вот в чем дело. Если ми не пойдем на твой бал, ти еще больше спать будешь? А у меня будет еще меньше жени, чем сейчас. Я буду женат на медведице, которая впала в спячку! Гермиона отшатнулась, удивленная горечью его слов. Она себя просто отвратительно чувствовала. Ей хотелось на бал только ради того, чтобы еще раз увидеть Снейпа. Как только она могла злиться на мужа, потому что тот не дает ей пялиться влюбленными глазами на другого мужчину? На другого женатого мужчину. Во что она превратилась? – Нам необязательно идти. Я просто думала, что там будет весело, но раз мы уже и так на бал идем, то ничего страшного. Гермиона повернулась и вышла с кухни, по дороге выбросив приглашение в мусорное ведро.***
– Список гостей хорошо выглядит, – сказала Минерва. Снейп поднял взгляд от журнала. Минерва и Леонора встретились в кабинете директора, чтобы завершить организацию бала. – Сколько гостей сказали, что не придут? – спросила Леонора. – Можно было бы пригласить еще пару человек, чтобы пустых мест не было. – Совсем немного. Пятеро. Трое из Министерства – не помню имен, но я где-то их записала… – Минерва зашуршала пергаментом. – Ах, и Крамы, конечно. Я от этого совсем не в восторге: так хотелось Гермиону опять увидеть, но она сказала, что ее муж уже принял приглашение на другой новогодний бал. – Это Северус во всем виноват. Слишком долго не мог решиться. Рассылать приглашения так поздно никуда не годится, по крайней мере, не в высоком обществе. Снейп поднялся и положил журнал на стол. – Дорогие дамы, прошу меня извинить. Позвольте оставить вас наедине, чтобы вы могли, не стесняясь, перемывать мне косточки. Обе посмотрели на него, поджав губы, но директор лишь вежливо кивнул каждой по очереди и вышел из кабинета с развевающейся за ним мантией. Снейп шел, не останавливаясь, оказался вскоре под открытым небом и зашагал по снегу в сторону Запретного леса. Только на безопасном расстоянии от школы он позволил разочарованию проявиться. Развернувшись, он прислонился к дереву и начал тихонько биться затылком о ствол. Он был глупцом. Все обернулось к лучшему. Зачем было ее еще раз видеть? Чтобы себя еще помучить? Ничего не изменилось: они оба все еще состоят в браке. Тогда почему он так огорчен? Они ведь вместе приняли это решение, не так ли? Один он, конечно, теперь об этом знал, но все-таки. Она, очевидно, живет полной жизнью. Так почему же ему это не удается? Снейп знал ответ на этот вопрос: потому что в глубине души он надеялся, что раз она однажды в него влюбилась, то сможет влюбиться опять, стоит им еще раз увидеться. Надежда была по-детски наивной. С какой стати ей в него опять влюбляться? Он так и не понял, как это в первый-то раз произошло. И как, скажите на милость, поступить с женой, если Гермиона вдруг чудесным образом вернется в его жизнь? Бросить Леонору на растерзание волкам, как сделал давным-давно ее братец? Их с Леонорой сосуществование можно было обобщить в двух словах: учтивость и страдание. Они все еще пытались положить начало новой жизни, но эти попытки перешли от смехотворных к ужасающим за прошедшие месяцы, которые ознаменовались чередой неудач. Они почти не разговаривали. Просто жили рядом, как чужие, разыгрывали фарс и раз в месяц бездушно сношались. Она была счастлива. От сознания того, что она счастлива, ему было не так плохо. Тут-то и была собака зарыта. Леоноре от него нужно было сильное плечо, престиж и одиночество. Ничего более. А ему нужна была Гермиона без угрызений совести. Но до нее было так же далеко, как до луны. Снейп достал из кармана сигареты. Прикурил, втянул в себя дым и посмотрел на желтеющий диск через оголенные ветви деревьев. Без этой луны так кололо сердце, что не хотелось жить.