***
На очередной урок трансфигурации у второкурсников профессора МакГонагалл сопровождал вездесущий Локонс, у которого очень кстати, после визита в учительскую и встречи с Минервой, нашлись дела недалеко от двора Трансфигурации. – Думаю, Минерва, жертв больше не будет, – говорил Локонс, подмигивая и элегантно постукивая себя указательным пальцем по носу. – Полагаю, комната на этот раз закрыта окончательно. – Вы в этом так уверены? – скептически произнесла МакГонагалл, стараясь не смотреть на Златопуста. – Безусловно! Преступник, наконец, понял, что я изобличу его, это лишь дело времени. С его стороны весьма разумно именно сейчас прекратить злодеяния, пока я не взялся за него основательно. – Мне кажется, вы слишком самонадеянны, Златопуст, – сказала Минерва, сдерживая себя в руках лишь усилием воли. – Монстр не боится никого в этом замке, в том числе и Вас. Он просто выжидает под... – Между прочим, – встрял Локонс, не дав высказаться МакГонагалл и переводя разговор в совершенно другое русло, – вы понимаете, что школе сейчас просто необходим праздник, который поднял бы моральный дух? Долой воспоминания о бедах прошлого семестра! У меня появилась просто грандиозная идея! Сейчас я не могу сказать больше, прибавлю только, что знаю, какой дорогой нужно идти... – Я не думаю, что профессор Дамблдор одобрит ваше предложение, – возразила Минерва, жестом зазывая учеников заходить в класс. – Видите ли, семестр только начался, и студентам необходимо сосредоточиться на учебе. – Все у вас уроки, дорогая Минерва, все уроки… Детям нужен праздник! – Детям ли? – хмыкнув, вставила МакГонагалл. – Уверен, что директор разрешит мне кое-что организовать! – До встречи за ужином, Минерва! И даже не вздумайте его пропускать! Я раздам инструкции с указаниями по подготовке... Столько всего нужно успеть! И, еще раз изящно постучав себя по носу, Локонс зашагал прочь.***
Мечты Локонса о празднике воплотились четырнадцатого февраля, в Валентинов день. После длительных переговоров с Дамблдором и пламенного описания прекрас праздника, Златопусту удалось-таки добиться разрешения об организации задуманного и такого желанного мероприятия. Видимо, Локонсу настолько хотелось праздничной атмосферы, что ради этого в ночь на четырнадцатое февраля знаменитый волшебник не спал, а ходил из кабинета в кабинет, из помещения в помещение и украшал как мог. Собственно, результат стараний Златопуста превзошел все ожидания. Школьной библиотекарше мадам Пинс потребовалось полчаса на то, чтобы прийти в себя от испытанного шока и еще больше часа на то, чтобы избавить помещение библиотеки от розовых и серебряных блесток; профессор Стебль громко жаловалась на то, что кто-то расклеил по всем горшкам с мандрагорами сердечки; МакГонагалл всякий раз держалась за сердце, когда вспоминала свой преображенный кабинет... Однако самым угрюмым в этот день выглядел профессор Северус Снегг. Словно самая черная в мире туча он подлетел к Локонсу незадолго до начала завтрака. – Что за балаган Вы устроили в моем классе, Златопуст? – прошипел Северус, с ненавистью глядя куда-то за плечо Локонса, видимо, надеясь, что таким образом омерзительная розовая мантия Локонса с непонятным узором из не менее омерзительных рюшек окажется вне поля зрения. – Потрудитесь объяснить. – Вам понравилось? – по лицу Златопуста расплылась по-детски дольная улыбка. – О, я знал, что мой сюрприз придется вам по вкусу! Вашему кабинету так не хватало нежности... – Похоже, вы меня неправильно поняли, – голос Снегга сочился ядом, а лицо скривилось настолько, будто Северус только что залпом выпил бутылку «Костероста». – В таком случае я изъяснюсь иначе. Советую Вам сию же секунду отправиться в класс Зельеварения и привести все в изначальный вид. – Ну-ну, Северус! – замахал руками Златопуст, от чего его мантия заколыхалась пестрым ядовитым вихрем. – День еще только начался. Я все уберу, но вечером. А пока... Давайте-ка не будем портить праздник угрюмым видом, напущенным на себя безо всякой причины. Предлагаю пройти Вам в Большой зал, скоро я буду произносить торжественную речь и объявлю задания на этот день для каждого из преподавателей. Не сказав больше ни слова, но одарив Локонса злобным взглядом, Снегг сильнее закутался в свою угольно-черную мантию и зашагал в Большой зал на завтрак. – И чем я ему опять не угодил... – в недоумении покачал головой Локонс и отправился вслед за Снеггом. Большой зал выглядел просто умопомрачительно. Стены были сплошь увиты пышными, ядовито-розовыми цветами, а с бледно-голубого потолка сыпались конфетти в виде сердечек. На каждом столе стояли пластмассовые вазы самого насыщенного оттенка фуксии с цветами всех оттенков красного и розового... – С Днем святого Валентина! – возгласил Локонс, когда ученики, заметив требующие тишины жесты, притихли. – Для начала извольте поблагодарить всех – а их сорок шесть человек, – кто прислал мне к этому дню поздравительные открытки! Я взял на себя смелость устроить вам этот маленький сюрприз. Но это еще не все! Под тихий стон коллег, Локонс торжественно и грациозно хлопнул в ладони, и в зал вошла процессия мрачного вида гномов, у каждого из которых в руке была арфа, а за спиной – золотые крылышки. – Представляю вам моих любезных купидончиков, валентиновских письмоносцев! – голос Локонса дрожал от умиления. – Сегодня они будут ходить по школе и разносить валентинки. Веселье только начинается! Я уверен, и мои коллеги захотят внести свою лепту в наш праздник! Давайте попросим профессора Снегга, пусть он покажет нам, как варить любовный напиток! Профессор Стебль могла бы нам поведать о любовном языке цветов! А профессор Флитвик в этот праздник пламенеющих сердец мог бы рассказать кое-что о Приворотных средствах, – Локонс шаловливо подмигнул. – Он знает о них, старый проказник, больше любого чародея! Флитвик, тихонько застонав, спрятал изрядно покрасневшее лицо в ладони и практически сполз со своего стула. Взгляд Снегга говорил о том, что он силой вольет стакан яда в глотку первого, кто обратится к нему за любовным напитком. Стебль и вовсе предпочла сидеть с таким видом, будто она впервые за всю свою жизнь видит Локонса. – Хорошенько повеселитесь в этот день, мои юные друзья! – продолжал вещать Златопуст, подмигивая и раздаривая улыбки налево и направо. – Может быть, он станет во многом судьбоносным и решит многие ваши проблемы юности! А теперь... Завтрак! Посмотрите-ка! Нам приготовили омлеты в форме сердец! Не стоить говорить о том, что этот день превратился в сплошное розовое бедствие для всех учителей, за исключением самого Локонса, и для многих учеников. Вездесущие валентиновские «купидончики» сновали по коридорам Хогвартса, то и дело ловя того или иного ученика и, небрежно бренча арфой, неумело распевали строки музыкальных посланий. Иногда к ним присоединялся и Локонс, правда его рулады вызывали еще большее раздражение. На уроках Златопуст крайне эмоционально вещал о том, какая он романтичная натура, и о своих подвигах, совершенных в Валентинов день. Более того, Локонс щедро награждал призовыми очками каждого, кто, по его мнению, искренне восхищался благородством сердца профессора и охотно рассказывал всякому, кто пожелает послушать, секреты идеальной внешности. Однако ничто не может длиться вечно. Ничто, кроме удержания лидирующих позиций в списке бестселлеров, по крайней мере, таково было мнение Локонса. Так или иначе, но праздничное безумие постепенно сошло на нет, растворилось, исчезло вслед за последними лучами солнца. В замок понемногу начал пробираться сумрак, поглощая яркость неожиданных красок, делая их темнее и бледнее. Постепенно потухли и звуки арф и нелепые стишки, сочиненные студентами наскоро; на пышное розовое убранство Большого зала практически никто не обращал внимания. Даже Снегг, проходя по коридорам мимо рыцарских доспехов с красными и розовыми перьями, не кривился: он попросту их не замечал. С наступлением темноты исчезла вся пестрота украшений, а ночь и вовсе стерла все признаки Валентинова дня, словно его и не бывало вовсе.***
Следующим вечером Златопуст Локонс был у себя в кабинете и что-то быстро строчил на листах пергамента, стараясь не обращать внимания на кружащуюся серую дымку Хрустального Шара. Тук! Тук! Тук! Тихий, но быстрый стук в дверь заставил Локонса встрепенуться и оторваться от писанины. – Кхм-кхм, – прокашлялся Златопуст. – Войдите. Дверь приоткрылась, и в проеме показалась голова Гарри Поттера. Внешний вид Гарри говорил лишь об одном: мальчик был чем-то очень сильно взволнован. – Добрый вечер, профессор Локонс, – поздоровался Гарри, стараясь говорить как можно вежливее. – Я не помешал Вам? – А, Гарри! – несказанно обрадовался Локонс. – Рад тебя видеть даже в столь позднее время! Решил прогуляться вечером по замку? Гарри, Гарри! Когда же ты задумаешься о своей безопасности... Проходи, не стесняйся. Надеюсь, твой сегодняшний визит не означает то, что тебе вновь назначили наказание? – Нет, сэр, – покачал головой мальчик, притворяя за собой дверь. – Я просто хотел поговорить с Вами кое о чем. Такое заявление явно пришлось Локонсу по душе. – Это же просто чудесно! – блаженно улыбнулся профессор. – Наконец-то ты решил взяться за ум и перенять мои лучшие качества, пока я в Хогвартсе и в состоянии помочь. – А разве Вы не собираетесь оставаться преподавать здесь? – Кто знает, кто знает, – сокрушенно покачал головой Златопуст. – Да и волшебный мир сам себя не защитит... Время покажет, мой дорогой мальчик, время покажет... «Говорю как Сивилла, ей богу!» – подумал про себя Локонс. Гарри что-то пробормотал, и немного помявшись, подошел ближе к письменному столу Златопуста. – Как тебе вчерашний праздник, Гарри? – спросил Локонс, предвкушая полный восхищения ответ. – Неплохо, – Гарри ограничился одним словом. – Неплохо? – брови Златопуста стремительно взлетели вверх. – И это все, что ты можешь сказать? Гарри закатил глаза. – Э-э-э... Это было необычно и очень празднично. – Сердечно благодарю! – глаза Локонса значительно сузились от расплывшейся по лицу улыбке. – Получил от кого-нибудь открытки? – Получил, – сильно краснея, признался Гарри. – Музыкальную валентинку. Знаете, профессор, уж лучше сразиться с горным троллем, чем выслушать это на глазах у всех. – Однажды мне пришло целых восемьсот валентинок! Да-да, ты не ослышался! Восемьсот! Вот бедлам-то был в Большом зале, даже завтрак пришлось отменить! Совиный помет и выпавшие перья валялись повсюду, включая тарелки преподавателей! А ты переживаешь из-за одной открытки, полученной самым чистым путем! Локонс не соврал, сказав, что однажды получил столько открыток к Валентинову дню, из-за которых пришлось отменить завтрак, но талантливо умолчал лишь ту деталь, что все эти валентинки прислал себе сам. – Однако мы немного отвлеклись. Ты хотел меня о чем-то спросить, верно, Гарри? – осведомился Локонс. – Присаживайся. – Я... Да, хотел, – кивнул Гарри, садясь напротив Локонса и стараясь не обращать внимания на многочисленные подмигивающие портреты своего знаменитого учителя. – Сэр, скажите, вы знаете что-нибудь о Т.М. Реддле? – О ком, прости? – моргнув, переспросил Златопуст. – Т.М. Реддл, – повторил Гарри. – Я знаю, что он когда-то учился в Хогвартсе, хотел узнать о нем побольше... – Впервые слышу это имя, – ослепительно улыбнувшись, ответил Локонс. – Наверное, это был какой-нибудь скромный неказистый мальчишка, не обладающий примечательными магическими способностями. Где ты увидел это имя? У Гарри округлились глаза. Видимо, мальчик не думал о том, что Локонс надумает спросить об обстоятельствах нахождения имени. – Мы с Роном случайно нашли его дневник, когда... э-э-э... – Гарри запнулся, видимо решая, приврать или сказать правду, – когда отбывали наказание у мистера Филча. – А! – Златопуст расплылся в довольной улыбке и радостно хлопнул в ладоши. – И вы с мистером Уизли забрали этот дневник себе, верно? – Мы просто подумали... – Зачем школьному завхозу понадобилась старая, как и он сам, книжица, которая не принадлежит ему, и в которой он все равно не собирался оставлять никаких записей! – задорно сверкая глазами, закончил за Гарри Локонс. – Нет, профессор, – Поттер помотал головой. – Мы подумали, что этот дневник содержит в себе что-то очень важное. Но переубеждать Локонса – все равно, что пытаться научить говорить каменную стену. – Да брось, Гарри! – воскликнул Златопуст, элегантно махнув ладонью и сверкнув своими зубами-жемчужинами. – Будь я на твоем месте – подумал бы точно так же! В этом нет ничего удивительного и противозаконного, поверь мне! Меня всегда прельщало любопытство. Итак, вы решили взять дневник себе. Но зачем? – Он показался нам очень странным, – прищурившись, ответил Гарри, больше не пытаясь возражать профессору. – В нем нет ни единой записи. – И что же в этом такого удивительного? – Ну-у... В нем исчезают чернила. И он отвечает, когда пытаешься что-нибудь написать. Он словно думает сам, и... – Гарри замолк, судя по всему, так и не решившись рассказать о чем-то еще. – А ведь в нем может быть зашифровано что-то очень важное, – задумчиво пробормотал Златопуст. – Гермиона сказала то же самое, сэр. – И, знаешь, она была чертовски права! – прищелкнул пальцами Локонс. – Можно мне, как специалисту по странным предметам, имеющим отношение ко всему мистическому и загадочному, взглянуть на дневник? Гарри потупил взгляд. – Я оставил его в спальне. – Гарри, Гарри! – сокрушенно покачал головой Златопуст, умудрившись сверкнуть при этом своими идеальными зубами. – Какая непредусмотрительность! А если бы ты забыл важнейшую составляющую решающего заклинания? Как-то мне довелось наблюдать довольно забавную ситуацию... Пожалуй, на завтрашнем уроке я расскажу вам о ней. То был грандиозный провал! Я бы даже сказал, самый грандиозный провал на моей памяти. Но в твоем случае можно смело говорить, что ничего страшного не произошло. На ошибках учатся, Гарри. Я не знаю ни одного великого волшебника, кто хотя бы раз в жизни не совершал ошибок. Даже я, Гарри, даже я... Загляни ко мне как-нибудь после занятий. С дневником, разумеется. – Хорошо, профессор. – Можешь даже схлопотать наказание и на отработку приходить ко мне, – продолжал Локонс. – Тогда у нас будет больше времени вести нормальную беседу, а еще... – Красивый Шар, сэр, – в надежде переключить внимание профессора на что-нибудь другое, Гарри коротким кивком головы указал на рождественский подарок Трелони. – Что? – словно спустившись с небес на землю, спросил Локонс. – Ах, да. Очень красивый, спасибо. – А что он показывает? – Ничего конкретного, – усмехнулся Златопуст, вынимая из чернильницы роскошное перо. – Такая уж у него особенность. Вы тоже будете работать с этой забавной вещичкой, если решишь записаться на Прорицания. Ах, да, вам, полагаю, еще не говорили о выборе предметов на следующий учебный год? – и, не дождавшись ответа Гарри, Локонс продолжил. – Обычно бланки выдаются на пасхальных каникулах. Прежде чем заполнять его, загляни ко мне! Я подробно расскажу тебе обо всех незнакомых предметах и с удовольствием помогу в выборе. О, можешь не благодарить! – Все равно, спасибо, профессор. – Тебе спасибо за оказанное доверие. Правда, Гарри. Я очень ценю это, – Локонс по-дружески улыбнулся и, перегнувшись через стол, потрепал Гарри по плечу. – Что ж, наверное, тебе уже пора. Бог ты мой! Взгляни на время! Тебе уже давно пора быть в постели! До встречи на занятиях, мой мальчик! Не забудь принести дневник. Я смогу сказать тебе гораздо больше, когда увижу это чудо воочию. Попрощавшись и нехотя пообещав показать таинственный дневник, Гарри вышел из кабинета, а Локонс тут же притянул лист пергамента и стал поспешно приписал несколько предложений. Отвечающий дневник... Признаюсь, это обстоятельство меня крайне заинтриговало. За всю свою жизнь я ни разу не встречал ничего подобного, поэтому сейчас меня, как проголодавшийся шакал, просто гложет любопытство! Что это за чудесный дневник? Кто же этот Т. М. Реддл? Неожиданная находка Гарри и Рона не давала мне покоя. Этот дневник, принадлежащий некому Т. М. Реддлу, не просто так появился на сцене, я чувствую это. Мне кажется, что в этом дневнике зашифровано нечто важное, нечто ценное, что-то, что поможет приоткрыть нам завесу тайны, а мои предчувствия никогда не бывают ошибочны (об этом вы можете подробнее прочесть в моей автобиографической книге «Каникулы с каргой»). Я бы даже сказал, что эта книжка может служить неким ключом, который позволит сдвинуться нам с мертвой точки. Мои юные гриффиндорские друзья времени зря не теряют. И я абсолютно уверен в том, что они сейчас бьются над загадкой дневника, благо у них в этом плане есть огромное преимущество. Но и я не буду сидеть на месте. Пожалуй, стоит наведаться в Запретную секцию школьной библиотеки. Что ж, мои дорогие читатели, настала пора Златопусту Локонсу вновь серьезно взяться за дело и вернуться на сцену с новыми силами.