Я буду для тебя всем!

— Мей, ты чего? Я не отвечала, только пристально смотрела на Дастана. Казалось, если позволю себе хотя бы моргнуть, это может плохо кончиться. — Отойди от них! — Ты смеешь мне приказывать? Дядя недобро улыбнулся. В глазах, опять, появилась ярость. Тогда, когда он приходил к нам в особняк, это был совершенно другой человек. — Смеет. Вдруг заявил Оппий. Наверное, даже на моем лице выразилось удивление, а ещё, немой вопрос. — Это её родители. Её право. — Это моя сестра! — И возлюбленная. Не нужно недосказанностей, Дастан. Возлюбленная, тогда, сидя на руках дяди и волнуясь о прахе моего отца, я не поняла, что он имел в виду. Я итак знала, что Дастан любит мою маму, и Оппий тоже. Только сейчас я вспомнила, какой взгляд бросал Дастан, когда мои родители ворковали между собой. Грустный, печальный взгляд. Он ощерился, и я услышала тихий рык. Рык, говорящий «Опасно!». Из-за этого он стал ещё страшнее выглядеть. Как настоящий, дикий хищник. Я сжала куклу сильнее, но не оторвала от него взгляд. Сердце бешено колотилось в груди, а глаза начали заполнять слезы. Оппий тяжело вздохнул. — Отойди от урны, брат. И давай спокойно поговорим. — Спокойно? Я и так спокоен, не видно? — Как стая бешеных гиен ты спокоен! Неужели непонятно, что ты пугаешь Мей. — Вот и хорошо, пусть боится еще больше! Дядя протянул руку к отцу, и меня охватила паника. Зачем я ему грозила? Все равно ничего сделать не смогу. Даже если сильно захотеть, сил у меня не хватит. — Успокойся. Тихо, на ушко, чтоб никто больше не смог услышать, шепнули мне. — Я тебе помогу. Время замедлилось. Я подняла маленькую ладошку, наставляя ее на Дастана, а вместе со мной и Оппий. И поток силы, которую в меня вливал дядя эти две недели, сорвался с кончиков пальцев, летя прямо в цель. Все, резко, стало двигаться в привычном темпе и дядю отбросило в сторону раньше, чем он успел схватить урну. — Ты умница. Я себя таковой не чувствовала. Мне не понравилось причинять боль родному, хоть и слетевшему с катушек, вампиру. Все собравшиеся смотрели с неким удивлением. А я смотрела туда, куда провалился мой родственник. Он снес приоткрытую дверь склепа и теперь валялся где-то там. Одна из девушек, близкая подруга моей мамы, схватила урны и подбежала к нам, бережно их держа. Я, наконец-то, моргнула и выдохнула. — Оппий, что прикажешь делать? — Забирай прах и Мей, а я разберусь с остальным. — Мы останемся с тобой. Несколько семей стали возле нас. В их глазах читалась уверенность. Сейчас, они готовы были защищать мою семью. То, что от нее осталось. Оппий открыл портал и скомандовал, чтоб мы уходили, отправляя с нами еще пару друзей семьи. Больше половины осталось с ним. Конечно, он мог и сам справиться с разъяренным Дастоном, но, увидев мой страх, принял настойчивые предложения о помощи. Когда в склепе послышался тихий стон и хруст камней, меня уволокли в портал, не давая возможности увидеть, что произойдет дальше. Через несколько бесконечно долгих дней Оппий вернулся домой. Я вцепилась в него мертвой хваткой, не желала отпускать ни на миг. А он не был против. Дастана не удалось вразумить, а уничтожить уж точно. Он сбежал. Куда, было неизвестно. Дядю это очень волновало, но, вскоре, у нас появились новые проблемы. На особняк было совершено нападение. И те, кто это сделали, охотились за моей головой. Конечно, нам удалось выиграть этот бой, благодаря тому, что с нами находилось куда больше вампиров, чем нападавших. Но, даже тут не удалось обойтись без потерь. Погибла, еще одна, супружеская пара. Это нападение заставило Оппия всерьез задуматься. И, через пару дней, в один из вечеров, он принял решение, изменившее мою жизнь. Я лежа возле горящего камина на теплом ковре, держа в руках карандаш и сосредоточенно рисуя что-то на выделенном мне альбоме. Дядя сидел в кресле и, до этого момента, витал в своих мыслях. — Малышка, чем ты занимаешься? Я подняла на него взгляд и улыбнулась. Быстро дорисовав свой, как мне казалось, шедевр, я поднялась и протянула его Оппию. Когда он увидел рисунок, на его губах скользнула улыбка, а в глазах появилась теплота и толика печали. Я нарисовала нашу семью. Всех. Красавицу маму, любимого папу, добрейшего Дастана и заботливого Оппия. Я тоже была на рисунке. Сидела у Мамы с папой на руках. — Умница. Очень красиво. Оппий еще с минуту молчал, вглядываясь в рисунок, а затем, отложив его на журнальный столик, притянул меня к себе и крепко обнял, зарывшись лицом в мои волосы. Я тоже его обняла. Было тепло, уютно и спокойно. Как будто не произошло всех тех бед. Я не знаю, сколько мы так просидели. Наверное, достаточно долго, потому что тело начало затекать. И, когда я хотела сказать об этом дяде, тихий шепот долетел до моих ушей. — Надеюсь, ты простишь меня, маленькая. Но так будет лучше. Затем, резко, наступила тьма, не давая мне и шанса на сопротивление. — Мышка моя летучая, вставай. Я открыла глаза, увидев перед собой брюнетку с карими глазами. Она мне мило улыбнулась и подняла на руки. — Какая ты соня. — Мама! Крикнула я, заливаясь смехом, когда девушка начала меня щекотать. На шум в комнате, прибежал мужчина, с такими же каштановыми волосами и глазами, цвета зелени. — Кто тут обижает мою малышку. — Никто ее не обижает, я только пытаюсь ее съесть! Крикнула девушка, изображая голодного зверя и, театрально, кусая меня за руку. Я вскрикнула от азарта и начала попытки бегства. -Не бойся, дочь, папа тебя спасет! Детское воображение разыгралось не на шутку, представляя маму как чудища, пытающегося съесть, а папу рыцарем, спасающую бедную меня. Это были наши обычные, земные будни. Будни, моей семьи, как казалось, настоящей. На самом же деле, созданной Оппием. Да, именно он перекинул меня на землю, чтоб никто не смог найти и попытаться причинить вред. Там я росла, окруженная теплом и заботой и защищенная от плохих воспоминаний. Кристалл был запечатан, позволяя мне, казаться обычным человеком. Старая жизнь была довольно скучна, если сравнивать ее с новой, но, в ней не было столько опасностей и боли. Если я и плакала, то только из-за потери домашнего животного или каких-то девичьих проблем, которые сейчас кажутся самым настоящим пустяком. Конечно, я скучаю за своими родителями, но, понимаю, что они меня даже и не вспомнят, если я вернусь. Дядя об этом позаботился. Сейчас, когда я со стороны наблюдала за моей старой семьей, меня одолевали разные чувства. Печаль, тоска, любовь. Хочу ли я к ним вернуться? Нет. Не хочу. Теперь, когда я узнала всю правду, я хочу только одного. Хватит лежать без сознания. Что было дальше, я и так помню. Прикрыв глаза, я захотела вернуться обратно и, когда снова раскрыла веки, уже была далеко от земных воспоминаний. Опять стало темно. Только, теперь я понимала из-за чего. Не могу открыть глаза, настолько тело вымоталось. Попытавшись хотя бы пальцем пошевелить, почувствовала небольшое покалывание, но, ничего больше. Хоть дышу, это радует. Сколько я так лежала, не знаю. Но, сколько бы не пыталась, так и не смогла сделать хоть что-то. Только ресницы немного дрожали, и больше ничего. Но, когда мне уже начало надоедать и захотелось провалиться в сон, я услышала отголоски разговора. К сожалению, слух тоже не пришел в норму, поэтому, понять, что там говорят, мне не удалось. Но факт того, что я не одна, дарил надежду. Мне нужна энергия и кровь. И вот, стоило только подумать об этом, как я почувствовала, что меня приподняли. Что еще делали, я не понимала, пока не ощутила на своих губах чужие. Шок сковал и так скованное тело, из-за чего, до меня не сразу дошло, что что-то потекло по горлу. Кровь. И не только это. В меня вливали энергию со всех сторон. Я раскрыла глаза, чтоб встретиться с багровым взглядом. И, хоть он, все еще, был размыт, я узнала его. Освободив мои губы из своего плена, он отстранился, а я еще хуже стала видеть очертания любимого. Я захотела его позвать, но, это прозвучало настолько жалко, что пробовать дальше даже не пыталась. Слух, все еще, не пришел в норму, а мне что-то рассказывали. Я так на этом сосредоточилась, что, когда кто-то коснулся руки, вздрогнула от испуга. Резкий поворот головы вызвал боль в позвоночнике вызывающий стон. Все замолчали. К лицу кто-то наклонился и это был не похититель моего поцелуя. И, после того, как его рука легла мне на лоб, я провалилась в сон.